Коса на камень

Коса на камень

Отдадим должное Каменеву: ленинские мысли Лев Борисович умел понимать хоть с полуслова, хоть с полувздоха. Оформлять тоже. Получив письмо, он через несколько часов высылает Ильичу ответ с с приложенной схемой «Развернутая форма Союза Советских Республик». В текст, вопреки нравящейся ему самому идее Сталина о создании по сути дела социалистического унитарного государства, предлагается ввести и пункт «о праве одностороннего выхода из Союза». О чем у Ленина речи нет, но что ему не может не прийтись по душе. Сталин же 27 сентября честно рассылает письмо вождя вместе с собственным письмом коллегам. Он явно обижен упреком в «торопливости». Обижен настолько, что позволяет себе тень эмоций: «товарищ Ленин сам немного поторопился», пишет он, предлагая слияние некоторых существующих наркоматов с общефедеральными комиссариатами: «Едва ли можно сомневаться в том, что эта «торопливость» «даст пищу независимцам» в ущерб национальному либерализму товарища Ленина». Тем не менее он «солдат партии». В уступку Ленину письмо крепко переработано. Уважение Кобы к вождю слишком велико. Однако трудно избавиться от мысли, что генсек очень сильно, на уровне абсолюта уверен в своей правоте.

На заседании 28 сентября, по ходу обсуждения изменений в резолюции на Политбюро, он продолжает настаивать на ненужности, даже пагубности наличия в будущем двух ВЦИКов, российского и союзного. Даже получив от Каменева предупреждение («Ильич собрался на войну в защиту независимости. Предлагает мне повидаться с грузинами. Отказывается даже от вчерашних поправок. Звонила Мария Ильинична»), Сталин сперва не уступает («Нужна, по-моему, твердость против Ильича. Если пара грузинских меньшевиков воздействуют на грузинских коммунистов, а последние на Ильича – при чем тут «независимость»?»). И лишь после повторного увещевания многомудрого Льва Борисовича («Думаю, раз Владимир Ильич настаивает, хуже будет сопротивляться») соглашается, явно ломая себя через колено: «Не знаю. Пусть делает по своему усмотрению». Короче говоря, я знаю, как лучше, я в этом уверен, но умываю руки. 6 октября Пленум ЦК РКП(б), как и следовало ожидать, заслушав доклад Сталина, принимает проект с поправками Ильича, дав «добро» на создание Союза, каждая республика которого будет иметь право на выход, – чего не было в сталинском проекте. С точки зрения Тифлиса, это была победа, открывавшая изумительные перспективы.

«Сначала (без Ленина), – ликовал Мдивани, – нас били по-держимордовски, высмеивая нас, а затем, когда вмешался Ленин после нашего с ним свидания и подробной информации, дело повернулось в сторону коммунистического разума… Принят добровольный союз на началах равноправия, и в результате всего этого удушающая атмосфера против нас рассеялась…» Короче говоря, как скажет позже еще не родившийся Эдуард Амвросиевич, «Солнце Грузии восходит на севере». Но аппетит приходит во время еды. Добившись многого, тифлисские большевики хотели еще больших уступок. Для чего необходимо было еще глубже вбить клин между Лениным и Сталиным. И кое-чего, играя на больной для Ильича теме, они достигли. По крайней мере, судя по жесткой записке вождя: «Т.Каменев! Великорусскому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть. Как только избавлюсь от проклятого зуба, съем его всеми здоровыми зубами». Это уже сплошная асса. Воодушевленные кавказские товарищи, вернувшись домой 20 октября, вновь потребовали «непосредственного вступлении Грузии в состав СССР». То есть, просто плюнули на уже имеющееся решение октябрьского пленума. А получив в ответ крайне жесткую и вполне понятную отповедь Серго («Верхушка ЦК КП(б) Грузии является шовинистической гнилью, которую надо немедленно отбросить»), сразу же, ночью, по прямому проводу диктуют для передачи Ленину (но «только через Бухарина или Каменева, ни в коем случае не через Сталина») резкую жалобу на «зарвавшегося сатрапа». Единственное, не учтенное жалобщиками обстоятельство: Коба не менее византиец, нежели они. Реагирует наркомнац мгновенно. «Мы намерены покончить со склокой в Грузии и основательно наказать Грузинский ЦК, – телеграфирует он Серго 22 октября, узнав от играющего на все стороны Каменева о тифлисской «телеге». – Сообщи, кого мы должны еще перебросить из Грузии, кроме отозванных четырех. По моему мнению, надо взять решительную линию, изгнав из ЦК все и всякие пережитки национализма. Получил ли телеграмму Ленина, он взбешен и крайне недоволен грузинскими националами». Тут, конечно, Сталин лукавит, но в Тифлисе об этом не знают, а для Орджоникидзе такая информация, как крылья.