Герои и мученики

Герои и мученики

Какое-то время в горах еще постреливали. В индивидуальном порядке. Стрелявших ловили, не желающих складывать оружие уничтожали на месте, не прибегая к особым мерам воздействия. После распространения призыва к мирной жизни, сулившего всем, кто «порвет связь с авантюристами и не запятнал себя кровью, предать забвению их невольные прегрешения», люди начали понемногу выходить из лесов. Сперва их задерживали для проверки, но после появления «Указа об амнистии» от 10 октября все рядовые участники выступления, приходившие с повинной и сдававшие добровольно оружие, не подвергались никакому наказанию, даже если в ходе событий вели себя активно. «Я убеждаюсь теперь, – признавал в дневнике Котэ Андроникашвили, – что мы потерпели поражение не потому, что нас не поддержала пассивная Восточная Грузия, не потому, что Тифлис молчал, а потому, что имели крайне преувеличенное представление о своих силах и, главное, о душевном настроении народа. Оно было не в нашу пользу».

Он был прав. По большому счету, народу и раньше было не до «борьбы за святую свободу», а уж теперь так и вовсе. В самом разгаре был НЭП, жизнь наливалась красками, большевики дали землю, – и зачем, скажите на милость, было воевать? А коль скоро так, то и властям не было нужды скалить зубы. Спустя год, в 1925 году, Верховный Суд уже ЗСФСР рассмотрел дело о «Паритетном комитете». Сорока семи подсудимым предъявили обвинения в подготовке контрреволюционного мятежа, в руководстве им, в создании политических и вооруженных банд, терроризме и шпионаже. Процесс, насколько можно судить по его материалам, был открытым и честным, без всякой режиссуры. Всем обвиняемым дали возможность озвучить свою точку зрения. Вплоть до заявлений о «высокой моральной победе» (Андроникашвили) и ярких речей, обвиняющих большевиков в «оккупации Грузии» (Джавахишвили, – тот самый, у которого не было ран на спине и ноге). Смертных приговоров, как бы того кому-то из читающих ни хотелось бы, не прозвучало: все обвиняемые получили различные сроки ссылки в «Сибирь и другие отдаленные районы СССР». Откуда позже некоторые из них неведомыми мне путями оказались и в эмиграции. Что же до партии меньшевиков, то она с этого момента, что бы себе ни думали Ной Николаевич и его команда, почила в бозе. И по ней, насколько можно понять, никто не плакал. Кроме, конечно, тифлисского «бомонда», параллельно рыданиям делавшего, впочем, неплохие советские карьеры по всем возможным направлениям.