Мовне питання
Мовне питання
В 1881-м, согласно указанию из столицы Империи, в школах всех типов обеих губерний было введено начальное обучение на русском языке (грузинский допускался в качестве факультатива). При этом никаких подготовительных этапов для школьников, русского не понимавших, предусмотрено не было. Мера была жесткой и едва ли разумной, хотя специально «антигрузинского» характера не имела. Логика правительства была проста и вполне укладывалась в концепцию «подморозки». Обучение всем предметам на русском языке с первого же класса предполагало обязательные занятия с репетитором с самого раннего возраста, таким образом отсекая от образования детвору из малоимущих семей (в образованных, но неприкаянных «нигилистах» правительство Александра III видело корень всех зол). В общем, примерно, вернее, даже не примерно, а точь-в-точь те же цели преследовал и вскоре появившийся «закон о кухаркиных детях», ударивший уже вовсе не по Грузии, а по всему населению Империи. Причем ударивший куда более тяжко, чем по закавказским губерниям. Если в Грузии ценз вводился только имущественный (есть деньги на репетитора – ребенок будет учиться, нет денег – не будет), то в губерниях российских существовала еще и сословная мерка, перепрыгнуть которую дети даже очень состоятельных «кухарок» не могли. Однако на чужую беду всегда плевать, а вот своя болит. Вне зависимости от высочайших соображений, новелла очевидно ущемляла интересы широких масс населения, желавших видеть своих детей грамотными. Понятно, что «Пирвели даси» и ее вождь, для которого вопрос о языке был пунктиком, не могла остаться в стороне от столь близких ей вопросов, раскрывающих к тому же широчайшие перспективы в плане пиара. Эта тема на несколько месяцев стала центральной в издаваемой Ильей Чавчавадзе газете «Дроэба». Попечителя били и пинали лучшие перья Грузии. Но аккуратно. Делая вид, что именно он и только он виноват во всем, а Санкт-Петербург и, конечно, Государь к такому нехорошему явлению, как общеимперские учебные планы, никакого отношения не имеет. Охота была легкая (трудно оспаривать трюизмы типа «без родной речи невозможно развивать мышление учащегося» или «школа не должна быть средством угнетения, отупения, помрачнения мышления») и добычливая – популярность кружка Ильи Чавчавадзе росла как на дрожжах как раз в тех слоях населения, где позарез надо было. Заодно, разумеется, рекламировались и учебники (кстати, очень хорошие), составленные одним из столпов «Пирвели даси» талантливым педагогом Якобом Гогебашвили.
Но самой главной, главнее даже роста популярности, целью кампании был лично статский советник Кирилл Яновский, позволивший себе, с точки зрения Ильи Григорьевича, наихудшее из всего возможного: проявлять интерес к мегрельской и сванской культуре. Дело в том, что Кирилл Петрович, будучи человеком предельно ответственным, немедленно после назначения на Кавказ всерьез взялся за изучение «туземных наречий» и очень скоро выяснил, что для жителей мегрельской глубинки, в сущности, нет разницы между «картули» (литературным грузинским) и русским. Поскольку они все равно говорят на «маргали», который «картули», конечно, отдаленная родня, но не более того, совсем не возражали бы против обучения на родном языке и очень огорчено отсутствие учебников на оном. Изучив вопрос, попечитель своей властью (полномочий у него хватало) принял решение ввести во всех школах в регионах, населенных мегрелами и сванами, наряду с русским, начальное обучение на «маргали» (а также сванском, который я не знаю, как правильно назвать). «Картули» был сохранен лишь в церковно-приходских школах, да и то в качестве факультатива, а коллектив авторов принялся за написание первого в истории учебника мегрельского языка. В рекордные сроки была разработана грамматика, под личным контролем неплохо разбиравшегося в лингвистике Кирилла Петровича появился алфавит на основе кириллицы. С дозволения Синода, начали переводить на «маргали» и церковные книги.
Стерпеть подобное было решительно невозможно. «Зарвавшегося чиновника» атаковала вся пресса, находившаяся под контролем «Пирвели даси». В конечном счете Яновский написал большую статью, вполне убедительно разъяснив свои действия, однако «ответом на ответ» стали лишь изысканные издевательства (Илья Григорьевич, напомню, был публицистом от Бога). На этом дискуссия об учебных планах и внедрении «маргали» в жизнь иссякла, ибо отменять указания министерства попечитель все равно права не имел, а от идеи стать «мингрельским Кириллом и Мефодием», как шутил он, отказался сам, узнав о шквале жалоб в столицу на предмет своего якобы аморального поведения. Правда, специальная следственная комиссия выяснила, что Кирилл Петрович кристально порядочен, и дело закончилось премией за беспокойство. Однако человеку стало ясно, что связываться с «отцами нации», имевшими ко всему прочему мощные связи в городе на Неве, себе дороже, сами же «отцы» в процессе борьбы отшлифовали принципиально новое, очень мощное оружие, каковое с того времени и применяли по полной программе.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.