9.2. Последние конвои в Эльтиген

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

9.2. Последние конвои в Эльтиген

9.2.1. Бой в ночь на 8 ноября и утренний прорыв раумботов

Активная фаза боев на Эльтигенском плацдарме закончилась 7 ноября. Еще некоторое время предпринимались попытки усилить группу Гладкова до состояния, в котором она могла бы наступать. Это вылилось в серию жестоких морских боев. К вечеру 7 ноября немцы сосредоточили для действий в проливе 20 БДБ (13 в Керчи, 1 временно на мели у Камыш-Буруна, 6 в Феодосии), 5 раумботов и 5 ТКА. В общем, противник к этому времени имел подавляющее превосходство в силах даже с учетом того, что еще несколько дней приходилось часть БДБ посылать на переправу Чушка — Еникале.

На ночь с 7 на 8 ноября Кизерицки выделил 8 БДБ для очередного удара по переправе 56-й армии и для охраны Керченской бухты. Основная нагрузка по блокаде Эльтигена была возложена на «боевую группу» Класмана (R37, -196, -204, -207, -216), а 5 БДБ должны были поддерживать блокаду до подхода раумботов. С юга блокаду «подпирала» пара торпедных катеров (S47 и S51), еще одна пара охраняла южный берег Керченского полуострова.

3-я группа высадки получила существенное подкрепление — в Кротков прибыли с юга СКА-098, СКА-0102 и СКА-0122, ГК-057, ДБ-7 и ДБ-10 (пришел неисправным), деревянный плашкоут ДДБ-1 и четыре гребных баркаса. Вечером 7 ноября подорвался на мине у Кроткова и вышел из строя ЗK-073. Присутствие немецкого флота уже нельзя было игнорировать, и Холостяков сформировал ударную группу Жидко (СКА-098, СКА-068, ГК-057, ТКА-75, ТКА-114 и АКА-96). По плану, она не допускала противника к месту высадки, а остальные катера мелкими группами по готовности занимались перевозками. На рейде Эльтигена планировалось оставить на всю ночь КАТЩ-0411 (сейнер), «охотники» должны были пересаживать на него принятых в Кроткове бойцов. С сейнера находящиеся при нем высадочные средства должны были переправлять войска с него на берег. То есть схема предполагала двукратную пересадку войск в проливе! Всего намечалось доставить 1000 человек, шесть 76-мм полковых пушек, 60 тонн боеприпасов, 40 тонн продовольствия и 8 горных реактивных установок БМ-8 из состава 2-го горного дивизиона PC (2-й гв. гмд) с одним боекомплектом.

Первой вышла ударная группа. Жидко, убедившись в отсутствии противника у Эльтигена, в 19:40 дал сигнал «Добро» и заступил в дозор. К плацдарму последовательно вышли:

• БКА-26 и КАТЩ-0411 с плашкоутом ДДБ-1 на буксире;

• СКА-082 (на борту старший лейтенант В.Е. Москалюк), СКА-0102 и СКА-0122 — все поодиночке, каждый с одним гребным баркасом на буксире;

• группа старшего лейтенанта П.Д. Чеслера (СКА-081, КАТЩ-525 с тендером № 75 и «Орел» с тендером № 55);

• ЗК-023 (для управления высадочными средствами, на борту капитан-лейтенант М.Г. Бондаренко);

• КАТЩ-0211 с ДБ-7 на буксире (вышел в четвертом часу ночи).

Всего 13 единиц (4 СКА, 1 БКА, 1 ПК, 4 КАТЩ, 2 тендера, 1 ДБ) плюс плашкоут и 3 гребных баркаса. Кроме того, 6 единиц находились в дозоре, не считая вышедших в ближний дозор у Кроткова катеров-«инвалидов» СКА-018 и СКА-052, имевших по одному исправному мотору.

Сложная схема, как это часто бывает, не сработала. Одиночные СКА-082, СКА-0102 и СКА-0122 пришли на эльтигенский рейд раньше «катера-терминала» КАТЩ-0411. Они частично разгрузились с помощью своих гребных баркасов, при этом все три баркаса в первом же рейсе выбросило накатом на берег. Высадка проходила под огнем немецких батарей. По огневым точкам с вечера работали все 6 исправных И-15 бис 62-го иап. Они сделали в сложных метеоусловиях 19 самолето-вылетов и подавили, по докладам летчиков, три зенитные орудия, 4 прожектора и взорвали склад боеприпасов. Наша артиллерия также пыталась подавить огневые точки. Ответным огнем немцев по району мыса Тузла были убиты 2 человека, включая заместителя командира 252-го артдивизиона капитана Г.С. Беличенко, разбиты автомашина и рация.

До 10 часов вечера немецкий флот никак не проявлял себя. Группа Дитмера (3 БДБ) направлялась к Эльтигену, но в 19:40 обнаружила на юге три катера и, посчитав их немецкими, ушла стаскивать с мели F386 (эта баржа сидела у Камыш-Бурунской косы с предыдущей ночи). Данное событие загадочным образом отсутствует в ЖБД «отличившейся» 3-й десантной флотилии, зато упомянуто с резкими комментариями в документах всех вышестоящих инстанций. Немецкий начальник морской обороны Кавказа отметил, что раумботов к этому времени у Эльтигена быть никак не могло (что должен был понять Дитмер, но не понял). Только сняв в 21:50 с мели F386 и отбуксировав ее в Камыш-Бурун, Дитмер неспешно направился к Эльтигену. С присоединившейся к нему с группой Злекова он имел уже 5 БДБ.

Вскоре после десяти часов с юга подошли раумботы. В этот момент у Эльтигена находились СКА-082, СКА-0102, СКА-0122, тщетно ожидавшие возвращения гребных баркасов. С 22:10 началась длинная серия боев, продолжавшаяся до утра. Пять раумботов, постоянно действуя единой группой, всегда имели преимущество в силе огня. Время от времени раумботы поддерживал огнем 40-мм «Бофорса» S51, но шнельботы далеко от мыса Чонгелек не уходили.

Первое столкновение закончилось безрезультатно. На вспышки выстрелов подошел Жидко. Он присоединил к своей группе СКА-082 и СКА-0102 и в 23:20–23:28 в строю фронта провел бой с «5 ТКА и 2 БДБ». Фактически со стороны немцев участвовали 5 раумботов и 2 шнельбота, силуэты которых были неразличимы на фоне берега. Флагманский катер Жидко СКА-098 получил два попадания 37-мм снарядами, но серьезных повреждений не имел. На СКА-068 вышел из строя один мотор (авария), на одном из катеров имелись раненые[74]. Немцы, встретив отпор, временно отошли. В 00:14 Жидко обнаружил пять силуэтов южнее плацдарма и снова атаковал их строем фронта. Перестрелка с теми же «5 ТКА и 2 БДБ» на больших дистанциях закончилась безрезультатно. В ходе боя два залпа PC сделал АКА-96.

До этого момента Жидко достаточно успешно выполнял свою задачу. Но дальнейшее его поведение тяжело объяснить и оправдать. Хотя ударная группа находилась в море до утра, больше она не сделала ни одного выстрела и держалась в стороне от Эльтигена. И это в то время, когда команды других катеров буквально истекали кровью в неравной борьбе! В два часа ночи, наблюдая очередной бой со стороны, Жидко дал радиограмму в штаб Холостякова: «Конвой не посылать, ТКА противника находятся в засаде в разных местах»[75]. Но сам ничего не сделал. В документе о гибели ГК-057 отмечено, что Жидко «потерял боевое управление своим отрядом»[76].

Пока немцы были связаны боем, в 00:35 на эльтигенский рейд подошел отряд Чеслера. Тендеры начали высадку, а катера-тральщики легли в дрейф в ожидании разгрузки. Сам Чеслер на СКА-081 прикрывал высадку. В 01:08 на встречном курсе была обнаружена колонна из пяти раумботов, идущая с севера (опознаны как 6 ТКА и 1 БДБ). Они прижимали наш «охотник» к берегу, дистанция уменьшилась до 200–300 м. Тогда СКА-081 резко повернул вправо под сосредоточенным огнем всей группы и прорезал строй между 4-м и 5-м катерами, ведя огонь из всех стволов. Прежде чем нашему катеру удалось раствориться в темноте, он получил массу повреждений. Был пробит один мотор, разбита радиорубка, в корпусе позже насчитали 28 надводных пробоин от снарядов и их осколков, а также 69 пулевых пробоин. Погибли 3 человека, в том числе командир звена П.Д. Чеслер, смертельно ранен помощник командира катера лейтенант М.В. Саакян, а всего ранения получили 14 человек, включая командира катера старшего лейтенанта С.Г. Флейшера. Избитый катер своим ходом дошел до Кроткова. Этот действительно героический бой широко пропагандировался на Черноморском флоте, распространялся плакат «Один против семи». Для полноты картины политработники добавили к этой истории два взорвавшихся немецких катера, о чем наши моряки вовсе не докладывали.

КАТЩ-525 и «Орел» так и не разгрузились — помешали раумботы. По донесению командира КАТЩ-525, после боя со СКА-081 «7 торпедных катеров» в 01:45 подошли к плацдарму в 20–30 метрах правее КАТЩ-525, вероятно, не заметив его на фоне берега. Вражеский отряд открыл шквальный огонь по плацдарму. Наш катер, задевая килем грунт, спрятался среди свай разрушенной пристани, а затем обошел вражеский отряд и добрался до Кроткова. Удалось уйти и «Орлу», но оба катера-тральщика не разгрузились. Неразгруженным числится в Отчете по операции и тендер № 75, что выглядит опечаткой, ведь тендер был прибуксирован к самому берегу и затем самостоятельно направился к Эльтигенскому пляжу, ночью целым и невредимым вернулся в Кротков.

В какой-то момент подошел КАТЩ-0411 с плашкоутом. Роль терминала этот катер-тральщик в таких условиях играть уже не мог. Он переправил 40 своих десантников на плацдарм плашкоутом, где тот и остался. Сам КАТЩ-0411 при возвращении погиб на мине перед Тузлинской промоиной.

В 02:28 к плацдарму наконец подошла группа БДБ Дитмера. Обнаружив 5 катеров, баржи вступили с ними в ожесточенную перестрелку. Группа Жидко, как уже отмечалось, после часа ночи ни с кем не сражалась, упоминаний о столкновениях других наших катеров в это время также нет. Очень похоже, что баржи в темноте сразились с пятеркой своих раумботов. Флагманская БДБ Дитмера F335 получила несколько попаданий «40-мм снарядами» (видимо, 37-мм), 1 человек получил тяжелое ранение и 2 — легкие. Дитмер на F335 ушел в Керчь спасать жизнь своих раненых, а командование группой передал Злекову. Тот в течение ночи ни с кем не встречался — вероятно, отошел подальше на север.

На ЗK-023, с которого должен был управлять высадкой Бондаренко, открылась течь. Бондаренко вернулся в Кротков и в 03:15 перешел на СКА-0122. Этот катер загрузился для второго за ночь рейса и одновременно с КАТЩ-0211 и ДБ-7 вышел к Эльтигену. Тем временем тендер № 55 закончил прием 70 раненых и пленных на плацдарме и направился в Кротков. В полутора милях от крымского берега он встретил СКА-0122. Бондаренко принял раненых и пленных с тендера, пересадил на него десантников и повернул в базу. Однако вскоре его настигла пятерка раумботов. Бондаренко в 03:50 успел доложить, что десант высажен. Около 4 часов ночи посты СНиС наблюдали бой одинокого «охотника» с несколькими вражескими катерами. Огонь нашего катера постепенно ослабевал, а через некоторое время он взорвался. Из команды и 70 человек, принятых с тендера, не спасся никто. 3-я группа высадки потеряла еще одного блестящего офицера-катерника. 22 января 1944 года капитан-лейтенанту М.Г. Бондаренко было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Тяжелая ночь подходила к концу. Тендер № 55, высадив людей и приняв еще около 40 раненых, в половине пятого пошел в Кротков. Пройдя две мили, он встретил 5 «БДБ» (фактически — раумботы, шедшие к плацдарму после расстрела СКА-0122). Тендер повернул назад. В 100 метрах от берега его настигли раумботы. В тендер попало 3 снаряда, накатной волной отбило винт, но он все же смог на якоре спуститься к берегу и высадить людей. Из бывших на борту раненых один был убит, один вторично ранен. Тендер остался на эльтигенском пляже. В какой-то момент к Эльтигену смог проскочить ДБ-7. Он доставил плацдарм 20 человек, два 107-мм миномета и 2,5 тонны боеприпасов, но был разбит артогнем на берегу.

Больше всех той ночью отличился БКА-26. Действуя самостоятельно, он сделал три успешных рейса и высадил 119 человек (в том числе управление 117-й гв. сд), три 76-мм полковых пушки и 3,3 тонны боеприпасов. Во время последней высадки бронекатер получил пробоину в носовой части при ударе о грунт и вернулся в Тамань с затопленным носовым отсеком.

Всего, по данным Отчета, за ночь на плацдарм удалось перебросить 374 человека, три 76-мм пушки, два 107-мм миномета, 5,8 тонны боеприпасов и 8,1 тонны продовольствия. Эта ночь оказалась последней, когда в Эльтиген удалось доставить сколько-нибудь ощутимое подкрепление. Цена оказалось немалой. Погибли СКА-0122, ГК-057, КАТЩ-0411, тендер № 55, ДБ-7, плашкоут ДДБ-1, три гребных баркаса, тяжелые повреждения получил СКА-081, вышли из строя без воздействия противника СКА-068, БКА-26 и ЗK-023. Кроме того, утром на переходе из Кроткова в Тамань на мине погиб КАТЩ-0211.

Как и в предыдущих боях, раумботы старались не ввязываться в ближний бой с группами, а перехватывали одиночные катера. Тем не менее в ходе многочисленных ночных столкновений «боевой группе» тоже досталось. Перечень повреждений неизвестен, но к концу ночи на R37 вышло из строя все оружие, примерно то же самое было еще на двух раумботах. Имелось двое тяжелораненых, и, видимо, это далеко не все потери в личном составе. Скорее всего, основной ущерб немцы понесли, когда при прорыве сквозь строй СКА-081 бил по противнику в упор.

Командование 3-й группы высадки не смогло точно разобраться в событиях ночи. В «Отчете по десантной операции в Эльтиген» действия противника описаны следующим образом: действовали 5 БДБ, прикрываясь завесой СКА или ТКА, которые охраняли их и при сосредоточении огня по БДБ прикрывали их дымзавесами; не выпуская БДБ без охранения, противник, видимо, боялся атак наших ТКА. В донесении командира ударной группы Жидко также сказано, что ТКА противника имеют хорошо налаженное взаимодействие с прожекторами и батареями. Все это совершенно не соответствовало действительности. Уровень подготовки немецких экипажей, особенно БДБ, был неоднороден. Не все командиры групп, как мы видели выше, подходили для отведенной им роли. Часть радистов имели неудовлетворительную подготовку. Постоянно случались какие-то накладки. В решающие моменты приходилось использовать во главе групп командира флотилии. Нужно помнить, что в массовом масштабе десантные баржи в роли боевых кораблей использовались на Черном море впервые, да еще и в ночное время. До этого главными занятиями БДБ были перевозки и сопровождение конвоев.

Адмирал Черного моря понимал, что в такой ситуации сложные схемы работать не будут. Поэтому группы и звенья заранее получали конкретные задачи в ограниченных районах. Попытки вносить по радио какие-либо изменения после выхода барж в дозор часто приводили к конфузам. Личный состав и командиры торпедных катеров и раумботов были подготовлены заметно лучше, но и от них нельзя было требовать что-либо сверхъестественное. Взаимодействие разнородных сил на уровне командиров групп отсутствовало.

Если вернуться к событиям ночи с 7 на 8 ноября, то торпедные катера не только не взаимодействовали с прожекторами, но и постоянно страдали от них. Шнельботы регулярно освещались и велись своими прожекторами. А это грозило внезапной атакой со стороны противника из темноты.

Раумботы слишком задержались в проливе и не успевали до рассвета отойти на приличное расстояние от пролива. Кроме того, нужно было быстрее сдать на берег раненых. Поэтому Класман привел свою группу в Камыш-Бурун, простояв из-за тумана с 7 до 12 часов у Камыш-Бурунской косы. Он запросил у Кизерицки разрешения уйти в Феодосию, ссылаясь на опасность воздушных налетов. Адмирал Черного моря согласился на переход 3 раумботов с вышедшим из строя оружием, а два боеспособных катера запланировал использовать будущей ночью в дозоре перед Камыш-Буруном.

Несмотря на туман, наша воздушная разведка в 10 часов утра обнаружила в порту «5 торпедных катеров». 8-й гшап получил приказ уничтожить их группой из 4 Илов. Задача была получена в 11:42, сорок минут заняла подготовка к вылету, в том числе замена фугасных бомб на осколочные. Взлетев в 12:25, четверка Ил-2 в 12:48 обнаружила цели уже в порту. Таким образом, от обнаружения цели до удара прошло почти 3 часа, да и наряд сил слабо соответствовал поставленной задаче.

Поскольку с начала операции Камыш-Бурунский порт почти не использовался, он был слабо прикрыт зенитной артиллерией. Штурмовики почти без помех сделали три захода. Так состоялся первый в ходе операции налет на Камыш-Бурунский порт. Вскоре он стал одной из основных целей нашей авиации.

Хотя раумботы не пострадали, потенциальная воздушная угроза наконец материализовалась, и Класман в начале второго часа дня вышел в Феодосию всей группой. Раумботы шли на максимальной скорости зигзагами, прикрываясь дымзавесами. Вскоре ее безрезультатно проштурмовали 8 «аэрокобр» 11-го гиап. Противник впервые с начала операции появился в проливе днем. Лихорадочные попытки его уничтожить выявили массу недостатков. Береговые батареи вели беспорядочный огонь с 13:35 до 14:10, сделав 114 выстрелов и не добившись ни одного попадания. Условия ведения огня были не самые лучшие — туман, дымка, быстроходные цели, дистанция 80–90 кабельтовых. Цели были опознаны как 5 БДБ, идущие со скоростью 12–14 узлов. Конечно, в таких условиях можно было спутать БДБ с раумботами. Но два момента следует отметить:

— личный состав артиллерии береговой обороны не имел представления о действительных ТТХ десантных барж (максимальная скорость — 10,5 узлов);

— скорость целей была определена неверно (поскольку раумботы шли полным ходом, они давали никак не меньше 20 узлов).

Оказалось, что подвижные батареи по подвижным целям стреляют плохо. Слово «оказалось» здесь не случайно. Дело в том, что береговая оборона ЧФ очень много стреляла по целям на суше, но за два с половиной года войны почти не имела опыта ведения огня по морским подвижным целям. Забегая вперед, нужно сказать, что по итогам «разбора полетов» были приняты следующие меры:

— батареям запретили самостоятельно открывать огонь по БДБ;

— усилили тренировки личного состава, особенно управляющих огнем, в стрельбе по морским целям способом «в аварийных случаях»;

— была произведена пристрелка рубежей (узостей);

— большинство подвижных батарей на Таманском полуострове переставили на открытые позиции, позволявшие вести огонь прямой наводкой;

— решением Военного совета ЧФ группировка была усилена 100-мм стационарными батареями БС-640 и БС-663.

Авиация сработала не лучше батарей. Штурмовики ВВС ЧФ были вызваны еще в 13:35, вскоре после выхода отряда Класмана из Камыш-Буруна. Первая группа Илов настигла «боевую группу» уже за пределами пролива. Всего вылетели 14(13) Ил-2, из них раумботы нашли 10. Потеряв два Ила от зенитного огня с суши, штурмовики не причинили раумботам никакого вреда. В общем, был упущен реальный шанс расквитаться с самым опасным противником наших легких сил. И за эту неудачу нашим морякам еще предстояло платить кровью. Правда, немцы наглядно убедились, что базироваться на Камыш-Бурун опасно. Раумботы в течение всей операции в этот порт больше не заходили и до рассвета в проливе не задерживались. Менее ценным единицам — БДБ — вскоре все же пришлось использовать Камыш-Бурун и платить за это немалую цену.

9.2.2. Бой в ночь на 9 ноября

Из немногих оставшихся в строю катеров для выхода на ночь с 8 на 9 ноября Холостяков собрал два отряда:

— отряд прикрытия Левищева (ТКА-75, ТКА-114, АКА-96), отдельно от них действовал СКА-098 (Жидко);

— транспортный отряд Москалюка (СКА-082, СКА-0102, КАТЩ-173, КАТЩ-562, КАТЩ-563, два гребных баркаса).

Хотя командир базы высадки в Эльтигене донес: «Штиль, море 3 балла, туман — принимать не могу», — штаб 3-й группы высадки решил попытать счастья. Катерам в случае сильного наката к берегу подходить запрещалось. Отряд Левищева противника у Эльтигена не обнаружил и дал сигнал на выход. Несмотря на туман, наши катера были замечены и подверглись сильному обстрелу. Москалюк приказал не обращать внимания на огонь. До плацдарма добрался только один гребной баркас, который там и остался. КАТЩ-173 получил прямое попадание, сумел проскочить через бар и приткнуться к берегу. Его успели разгрузить до того, как он был окончательно разбит артогнем. Всего на плацдарм попали 15 десантников, 1 тонна боеприпасов и 8,5 тонны продовольствия.

Блокаду в эту ночь поддерживала группа Дитмера (4 БДБ). Из-за тумана она подошла, когда наши катера уже пытались разгрузиться. За полтора часа произошло 3 короткие стычки, стороны с трудом находили друг друга в сплошной пелене. На СКА-0102 прямым попаданием оторвало ствол кормовой 45-мм пушки, а у немцев пострадала F211. Баржам удалось отогнать КАТЩ-562 и КАТЩ-563. Они ушли, не разгрузившись, на КАТЩ-562 погиб командир. После часа ночи туман сгустился так, что видимость упала. практически до нуля. И наши катера, и немецкие баржи по всему проливу бросили якоря там, где их застала эта напасть. Южнее плацдарма стояла группа Фельда (3 БДБ), которая шла из Феодосии в Керчь.

Туман начал рассеиваться ближе к утру, сначала в южной части пролива. Группа Фельда двинулась на север. Около 7 часов утра впереди показалась группа Дитмера, шедшая навстречу. Видимость оставалась посредственной. Наблюдатели на F304 (третья БДБ в колонне Дитмера) не смогли правильно опознать баржи Фельда. Дело в том, что перед выходом из Феодосии все три БДБ получили пусковые установки ракет RAG и это изменило их силуэт. F304 выстрелила из 75-мм пушки в головную F419 и начала бить из зенитных автоматов. Почти сразу же ошибка обнаружилась, но было уже поздно. 75-мм снаряд попал в рулевую рубку F419. Взорвались сложенные на палубе снаряды, погибли на месте 6 человек, включая Фельда, двое получили тяжелые ранения и еще двое — легкие. Горящую развороченную баржу взяла на буксир F211, после чего обе группы ушли в Керчь. Через два дня, 11 ноября, остов F419 был уничтожен перед уходом из Керченского порта.

Туман этой ночью немало навредил немцам. В северной части пролива из-за него погибла F449 (см. выше). В тяжелое положение попала группа Якобита (F312 и F476). Она состояла из ограниченно боеспособных барж и ночью должна была уйти на ремонт в Феодосию. Но сняться с якорей удалось только в 07:20. Нам снова повезло — опять врагу пришлось прорываться к выходу из пролива в светлое время. Баржи проходили зону огня наших батарей 40 минут. Вчерашний опыт был учтен. Огонь вели только две батареи: 152-мм БП-1009 и 122-мм БП-1010. С 07:47 до 08:28 они выпустили, соответственно, 62 и 56 снарядов. Корректировали огонь командиры батарей. Хотя попаданий вновь добиться не удалось, немцы отметили, что снаряды ложились достаточно близко (до 10 метров от обоих бортов). Сразу после открытия огня баржи начали ставить дымзавесы. С плацдарма по ним вел огонь из обеих башен выброшенный в ночь на 7 ноября на берег БКА-303. Он успел выпустить 94 76-мм снаряда, но попаданий также не добился. Баржи в ответ вели огонь по плацдарму.

Для удара по БДБ вылетели три шестерки Ил-2. Атаки с воздуха начались у мыса Такиль и закончились западнее мыса Опук. Обе БДБ имели только по одному исправному «эрликону», но слабость их ответного огня с лихвой компенсировалась огнем зенитных батарей с берега. Два Ила получили повреждения. Но в отличие от раумботов баржи были более крупными и менее маневренными целями, с меньшей скоростью. Поэтому результаты атак оказались лучше вчерашних. F312 получила попадание бомбы, a F476 от обстрела и осколков загорелась. К концу налетов она из-за множества пробоин держалась на плаву только благодаря непрерывной откачке воды. Если бы очередную группу Илов направили против группы Якобита, а не в Камыш-Бурун (см. ниже), возможно, с этими баржами было бы покончено. Они смогли дойти до Феодосии, но через неделю перешли на ремонт в Севастополь и до конца операции в строй не вступили.

Во время третьего налета произошел любопытный случай. На его примере видно, как иногда появлялись ложные заявки на уничтожение целей. При выходе в атаку воздушный стрелок одного из штурмовиков случайно выстрелил внутри кабины из сигнальной ракетницы. Загорелась обмотка электропровода, повалил дым. Пилот прервал атаку и через некоторое время благополучно приземлился на своем аэродроме. Как же это выглядело с барж? Немцы, включая командира группы, видели, как самолет получил множество попаданий из переднего зенитного автомата с F312, сильно задымил, развернулся и упал в воду. Поднялся высокий водяной столб, из самолета выпрыгнуть никто не успел. Позднее Адмирал Черного моря признал уничтожение самолета. Вероятно, «высокий столб воды» возник от падения очередной бомбы, а воображение дорисовало все остальное.

Немцы продолжали наращивать силы в восточном Крыму. Утром 9 ноября в Киик-Атламу из Констанцы прибыли три торпедных катера (S26, S45, S72), в том числе S45 с 40-мм автоматом. Но в ночь на 10 ноября два из них (S26, S72) были переброшены в Балаклаву, так как появились ложные данные о подготовке десанта на южный берег Крыма.

Поскольку натиск на Эльтиген прекратился, штурмовики ВВС ЧФ высвободились для борьбы с вражеским флотом. Впервые с начала операции 11-я штурмовая дивизия получила эту задачу в качестве основной. Собственно, реальные проблемы с морской блокадой Эльтигена возникли лишь в две последние ночи. До этого немецкий флот был почти незаметен — соответственно, и особой нужды в отвлечении авиации на борьбу с ним не возникало.

9 ноября воздушная разведка опять обнаружила в Камыш-Буруне «сторожевые катера». 6 Ил-2 в 14:05 нанесли удар по одному катеру. В него попала бомба АО-25. Но на втором заходе летчики увидели, что катер был разбит раньше. Поэтому они переключились на штурмовку зенитных батарей и пехоты, ответным огнем один Ил был сбит. Очевидно, удару подвергся остов одного из рыболовных судов. На всех фотографиях Камыш-Буруна того периода хорошо видны несколько таких судов, корпуса некоторых из них частично возвышались над водой. Нужно отдать должное пилотам, они честно донесли, что попали в уже разбитый катер. Но в сводках ВВС ЧФ среди результатов вылета все равно значится потопление сторожевого катера.

9.2.3. Последний бой Глухова

К вечеру 9 ноября в распоряжении Холостякова остались совсем скромные силы. В 19:30 в Тамань с Азовского моря прибыли БКА-304, БКА-306 и БКА-323. Но они требовали ремонта. Еще в 16:40 командир базы высадки в Эльтигене донес, что достроена (в очередной раз) пристань для десантных ботов и мотобаркасов. К сожалению, высадочных средств почти не осталось. Были сформированы ударный отряд Москалюка (СКА-0102, ТКА-114 и АКА-96) и транспортный отряд старшего лейтенанта И.Н. Молодцова (на СКА-098) — КАТЩ-562 с гребным баркасом и КАТЩ-563 с ДБ-1 и шлюпкой-шестеркой на буксире, а также БКА-26 (с временно заделанной носовой пробоиной) с гребным баркасом на буксире. СКА-068 и СКА-082, имевшие по одному исправному мотору, вышли в дозор у Кроткова.

На немцев налеты в проливе в предыдущие два дня произвели неприятное впечатление. Чтобы избежать этого, Кизерицки решил в ночь на 10 ноября использовать только баржи, уже находившиеся в Керчи.

Таких имелось 13 (не считая разбитой F419). Все они были в строю, несмотря на различные повреждения и неисправности. На 5 из них уставшие команды были сменены командами барж, стоявших в ремонте в Севастополе.

Поскольку атаки на Еникальскую переправу больше не планировались, основные силы (8 БДБ) были брошены против Эльтигена. Группа Дитмера (F335, F574, F573) получила полосу перед плацдармом, группа Шварце (F316, F341) — южнее Эльтигена, группа Тьяркса (F386, F307, F301) — севернее. Группа Злекова (F304, F211) высылалась в дозор перед Камыш-Бурунской бухтой и группа Майса (F137 и F578) — перед Керченской бухтой. Кроме того, F446 должна была поставить минное заграждение «К-18» на пути из Кроткова в Эльтиген. Однако из-за тумана и поломки минного ската F446 осталась в базе.

Около восьми часов вечера, когда отряды Москалюка и Молодцова подходили к Эльтигену, их атаковала группа Дитмера. После 5–7-минутного боя наши отряды отошли. Это не удивительно, так как три БДБ заметно превосходили наши силы в огневой мощи. Около 9 часов Москалюк второй раз попытался отогнать немцев — опять неудачно. Однако после этого боя Дитмер запросил поддержку. Реакцию начальника морской обороны Кавказа трудно назвать оперативной. Он приказал группе Тьяркса идти на помощь Дитмеру только через полтора часа. За это время произошло еще не менее трех коротких столкновений. По донесению Москалюка, в 22:35 противник наконец отошел на север. Но через пять минут туман сгустился настолько, что высадка оказалась невозможной. Судя по всему, немцы просто потеряли в тумане наши катера. Для обеспечения высадки 5 И-15 и 2 И-153 62-го иап наносили удары по огневым точкам в районе Эльтигена, пока позволяли метеоусловия. Наша артиллерия вела огонь по прожекторам и батареям.

Группа Дитмера, усиленная тремя БДБ группы Тьяркса, до трех часов ночи ходила в тумане перед плацдармом, а затем до утра стояла на якорях. Незадолго до полуночи группа Шварце также получила приказ идти на помощь, но из-за тумана отстаивалась у мыса Чонгелек.

На середине пролива к двум часам ночи туман почти рассеялся, и наши отряды подошли на эльтигенский рейд. В штабе группы высадки было получено сообщение: «Начал выгрузку». Но берег по-прежнему был скрыт туманом, найти его не удавалось. В 05:02 штаб высадки получил сообщение «Высадку окончил, возвращаюсь [в] базу». Вероятно, Молодцов перепутал сигнал из таблицы условных сигналов (ТУС). Простояв до утра на якорях, катера вернулись в Кротков. В течение ночи ТКА-114 и АКА-96 получили по одному попаданию (видимо, из 20-мм автоматов), один человек был ранен, катера остались в строю. При одном из поворотов перевернулся и затонул гребной баркас, который вел за собой БКА-26.

Когда туман у крымского берега рассеялся, уже рассвело. В результате баржам пришлось уходить в Керчь под огнем наших батарей БП-688 и БП-740, а также 108-го гв. иптап с косы Тузла. Последний отчитался о потоплении одного катера. Фактически попаданий опять не было. Но напоминание, что надо пораньше уходить в базы, получилось. Таким образом, утром у нас увеличивалось «окно» для прохода в Эльтиген, когда противник уже ушел, а рассвет еще не наступил.

Впервые немцам удалось полностью воспретить снабжение десанта по морю. За ночь на плацдарм не попало ни одного человека и ни одного килограмма грузов. Теперь оставалось надеяться, в основном, на снабжение по воздуху. И если сброс грузов 6 ноября был лишь эпизодом, то теперь эта задача постепенно стала одной из основных для ВВС ЧФ, а затем и для 4-й воздушной армии. В 10:40 командир 8-го гшап получил приказ разоружить 6 Илов и подготовить их к вылету на сброс грузов. В 16:02 пять из них вылетели к плацдарму. Процесс снабжения по воздуху стал набирать обороты, постепенно поглотив значительную часть нашей воздушной мощи.

Посты СНиС в условиях плохой видимости пришли к ошибочному заключению, что 4 БДБ утром зашли в Камыш-Бурун. 11-я шад получила приказ уничтожить их. Погода позволила начать вылеты только во 2-й половине дня. Всего 11-я шад сделала 16(15) самолето-вылетов Ил-2, еще 16 — 214-я шад. Из них только одна четверка не обнаружила баржи, которых там и не было, отработав по запасным целям. Остальные, видимо, били по полузатопленным рыбацким судам, доложив о потопленных и поврежденных БДБ и сторожевых катерах.

За сутки удалось ввести в строй несколько катеров, в том числе два из трех прибывших накануне бронекатеров (БКА-304 и БКА-306).

Правда, около двух часов дня 10 ноября немецкая 150-мм батарея 1./613 с мыса Такиль обстреляла Кротков. В результате осколочных повреждений вновь вышел из строя БКА-26. Погибли его энергичный командир лейтенант C.Л. Леонов и еще 3 человека команды, 5 человек получили ранения. Взорвалось 5 стеллажей армейского боезапаса на берегу, сгорела бензоцистерна, со страшной силой рванул склад с глубинными бомбами. Для тушения пожара прагматично использовали роту пленных румын. Пристань № 1 была серьезно повреждена, но отремонтирована к 14 ноября, а пристань № 3 разрушена и не восстанавливалась.

Холостяков подготовил очередной (как оказалось, последний) выход к Эльтигену в «классическом» варианте, то есть тихоходные «транспорты» в охранении боевых катеров. Транспортный отряд Глухова должен был доставить на 5 паромах (4 из металлических спаренных понтонов и 1 деревянный, конструкции Пекшуева) пять 76-мм пушек, 20–25 тонн боеприпасов и 10–15 тонн продовольствия. В роли буксировщиков выступали катера-тральщики. Кроме того, планировалось прибуксировать два малых деревянных плота (бона) с техническим лесом для постройки причала. Почти все буксировщики сами были загружены. В качестве высадочного средства им придавался ДБ-1. Плановый состав сил из-за неготовности катеров постепенно уменьшался в течение дня.

Вечером 10 ноября к Эльтигену вышли:

• ударный отряд Жидко (СКА-098, ТКА-114 и АКА-96);

• транспортный отряд Глухова (СКА-0102, шхуна ЧФ МШ-27 с паромом № 1, КАТЩ-606 с паромом № 2, КАТЩ-572 с паромом № 4, КАТЩ-562 с паромом № 6, КАТЩ-525 с паромом Пекшуева, КАТЩ-081 с плотом). На паромы были погружены две 122-мм гаубицы, три 76-мм дивизионных пушки, боеприпасы и продовольствие.

Отдельно вышел ДБ-1, а после полуночи — БКА-304 и БКА-306. В дозоре у таманского берега остались СКА БК-017 и МКМ-067.

Выход, как обычно, планировалось обеспечить авиацией и артиллерией. Но из-за плохих метеоусловий в воздух поднялся лишь один МБР на разведку погоды. В девять часов вечера Глухов приказал «корабли к бою изготовить». В боевом донесении командира СКА-0102 лейтенанта Маркова приводятся слова Глухова при постановке задачи: «Довести караван… к месту высадки. Чего бы это ни стоило, задание должны выполнить, хотя бы для этого пришлось отдать жизнь»[77]. Наступавшая ночь показала, что это не просто громкая фраза. Ситуация со снабжением десанта становилась критической, и командир отряда отнесся к поставленной задаче с крайней решимостью.

Немцы из радиоперехватов уже знали, что на плацдарм почти не поступают грузы. 10 ноября части немецкого флота в Керченском проливе подбодрил лично гросс-адмирал Дёниц. Он прислал телеграмму с благодарностью начальнику морской обороны Кавказа Граттенауэру и личному составу 3-й флотилии раумботов, 1-й флотилии ТКА, 1-й и 3-й десантных флотилий. Гросс-адмирал особо выделил 3-ю флотилию раумботов. Телеграмма завершалась словами: «Борьба должна продолжаться жестко и решительно». Кизерицки для блокады Эльтигена отправил «боевую группу» из 5 раумботов, их должны были поддерживать 3 ТКА (из них два с 40-мм «бофорсами»).

Важным новшеством было прямое подчинение торпедных катеров командиру 3-й флотилии раумботов Класману, что должно было упростить взаимодействие. Часть экипажей БДБ получила день отдыха. Только 6 барж высылались в дозоры у Керчи и Камыш-Буруна да F446 вторично получила приказ выставить минное заграждение «К-18» между мысом Тузла и Эльтигеном (30 якорных мин FMC в одну линию).

Около 8 часов вечера раумботы заняли свою дозорную полосу перед Эльтигеном. В 23:17 командир отряда шнельботов на S51 подошел в район плацдарма для увязки взаимодействия с Класманом. В этот момент в свете прожекторов были обнаружены два сторожевых и несколько десантных катеров. Было решено провести «экспериментальную» торпедную атаку. Глубина моря здесь составляла всего 7,5 метра, и результат представлялся сомнительным. В 23:35 S51 произвел двухторпедный залп. Одна торпеда отклонилась, а вторая якобы потопила один катер. В это время ни одного нашего катера у плацдарма еще не было. Скорее всего, были атакованы остовы катеров, выброшенных на берег в предыдущие ночи.

В 23:53 Жидко, двигаясь к Эльтигену, выслал вперед на разведку АКА-96. Тот через полчаса вернулся с затопленной кормой, с одним раненым на борту, один мотор вышел из строя. Командир доложил о бое с 5 «ТКА», в ходе которого наш катер получил 4 попадания «45-мм» снарядов (видимо, 37-мм). В действительности, помимо 5 раумботов, его два раза атаковал торпедами вдохновленный своим предыдущим «успехом» S51. По наблюдению немцев, обе торпеды сначала шли хорошо, но затем отклонялись от курса — видимо, из-за касания дна. АКА-96 больше не мог держаться в море и ушел в Кротков. Так наши немногочисленные силы лишились в самом начале событий одного из катеров.

Тем временем Глухов привел свой отряд в район Эльтигена. В полночь он обошел на катере конвой и приказал: «Всем катерам-тральщикам оружие держать в боеготовности. При встрече с ТКА противника вести бой и продолжать движение к месту высадки». Вскоре к Глухову подошел Жидко с докладом об обстановке. Тот со словами «почему возвращаетесь назад» отправил Жидко к Эльтигену и сам пошел за ним, чтобы отогнать немцев от района высадки.

Далее с половины первого ночи последовала серия коротких боев, в ходе которых Глухов на своем катере пытался при явном неравенстве сил снять блокаду. Вероятно, командир отряда не случайно выбрал именно СКА-0102. Этот катер имел самое мощное вооружение среди охотников. В дополнение к стандартной паре 45-мм пушек и двум ДШК он вместо «эрликона» получил 25-мм автомат 72-К. К сожалению, не было установлено кранцев для 25-мм выстрелов, поэтому они страдали от влаги. Боезапас сушили в машинном отделении, но все равно он давал большое количество осечек.

Катера отряда Жидко (СКА-098 и ТКА-114) поддерживали Глухова, но часто отставали и иногда отходили назад. Жидко той ночью был контужен, у него лопнула барабанная перепонка. Возможно, этим и объясняется его нерешительное поведение, хотя он и раньше действовал не блестяще. Катера-тральщики, связанные буксируемыми паромами, при встрече с противником отстреливались и отходили назад. Насколько им приходилось нелегко с плотами при 5–6-балльном норд-весте и 3-балльном волнении моря, показывают донесения командира КАТЩ-525. В 02:35 оборвался буксир, на котором катер тащил за собой паром. При попытке подать другой конец он намотался на левый винт, мотор заглох. При такой погоде освободить винт не удалось, и катер продолжал буксировку правой машиной за винт и вал левой машины. Поворотливость при этом была совсем потеряна. К трем часам ночи КАТЩ-525 лег в дрейф и за час был снесен к Кроткову.

Глухов неоднократно приказывал катерам-тральщикам идти к месту высадки, не обращая внимания на бой. В 01:50 в район боя подошли БКА-304 и БКА-306 из Тамани. Теперь в распоряжении Глухова имелось 5 катеров. Они каждый раз атаковали противника, выстроившись фронтом. С немецкой стороны в боях участвовали все пять раумботов, маневрировавших в одной колонне. С крайней северной точки своей дозорной полосы их поддерживали огнем 40-мм автоматов S51 и S45. Для третьего катера (S47) с его двумя 20-мм автоматами дистанция была великовата.

В 02:08 Глухов отошел на восток, чтобы собрать рассеянные катера-тральщики. К этому времени на СКА-0102 было уже двое раненых. До сих пор из 13 катеров, участвовавших в бою с обеих сторон (7 немецких и 6 наших, не считая катеров-тральщиков), серьезно пострадал только АКА-96. Все столкновения носили скоротечный характер, противники теряли друг друга в темноте и за дымовыми завесами. В 02:50 Глухов передал Холостякову, что дозор и катера-тральщики вперед не идут. Холостяков в 03:00 приказал заставлять катера-тральщики идти вперед силой оружия. К счастью, до этого не дошло. К четырем часам ночи Глухов собрал конвой и вновь повел его к Эльтигену. Как раз в это время немцы, уже два часа не встречавшие противника, начали обстрел правого фланга десантников из 37-мм пушек.

Интересно, что примерно в это же время в район постановки заграждения «К-18», который находился на линии Кротков — Эльтиген чуть восточнее середины пролива, подошла из Керчи F446. Это было не лучшее время и место для скрытной постановки. По-видимому, именно эту одиночную баржу в 04:08 обнаружил отставший от отряда ТКА-114. Он в 04:10 выпустил торпеду, однако она ударила сам катер по консолям, сломала их и ушла в сторону от заданного курса. БДБ безнаказанно удалилась, не заметив атаки. До или после этого F446 выставила по плану в линию 30 мин FMC с углублением 1 метр и интервалом 50 метров и без приключений вернулась в Керчь. ТКА-114 ушел в Кротков. Заграждение «К-18» оказалось выставленным действительно скрытно. Наш флот никогда о нем не узнал, в том числе и в ходе послевоенного траления. Насколько известно, потерь эти мины не нанесли и, очевидно, были сорваны с якорей во время зимних штормов.

Около 5 часов ночи конвой вновь подошел к Эльтигену. Начался последний, самый ожесточенный бой. Видимо, Глухов поставил себе целью во что бы то ни стало отогнать немцев от места высадки. СКА-0102 шел головным и принял на себя сосредоточенный огонь пяти раумботов. Рядом с ним слева шел БКА-304, ему также досталось, были убиты 5 человек и еще 3 ранены. СКА-098 и БКА-306 действовали чуть сзади. Вскоре отряд Класмана поддержали шнельботы. СКА-0102 получил 9 прямых попаданий, погибли расчет кормовой пушки, все мотористы, корпус был избит, рули заклинило. Неустрашимый Глухов получил смертельное ранение в голову, «охотник» потерял ход и был выведен из боя на буксире.

К этому времени на наших катерах боеприпасы были на исходе, и они отступили. Немцы, как и в предыдущих столкновениях, их не преследовали, иначе наш отряд имел бы мало шансов на спасение. А так мы в ходе боя не потеряли ни одного катера, даже разбитый СКА-0102 довели до Кроткова. Еще более удивительно то, что катера смогли увести с собой все понтоны. Но на плацдарм не удалось доставить ничего. Блокада стала непроницаемой.

Оставшийся в живых командир СКА-0102 лейтенант A.C. Марков в своем донесении о бое особо отметил дерзкие действия БКА-304 (лейтенант Д.И. Фомин), а также КАТЩ-562 (старший лейтенант Остренко), который вывел разбитый СКА-0102 из боя на буксире.

При возвращении у поврежденного в бою БКА-304 вышли из строя моторы, и он сдрейфовал на мель у мыса Тузла. Из-за начинающегося шторма у Кроткова на берег выбросило ДБ-1, понтон-причал и деревянный понтон. Один из сдвоенных понтонов получил в бою ряд пробоин и затонул в Кроткове (впоследствии поднят). У КАТЩ-081 попаданием снаряда был выведен из строя мотор. СКА-098 получил ряд пробоин и мелких повреждений, но остался в строю. А вот тяжело поврежденный СКА-0102 требовал отправки в ремонт на юг, у него были прострелены все три мотора. Не считая Глухова, экипаж «охотника» потерял 5 человек погибшими (включая одного пропавшего без вести — очевидно, был убит и упал за борт) и 8 ранеными, один из которых скончался.

Остается вопрос: почему Глухов с такой непреклонностью пытался выполнить явно невыполнимую задачу? По всем воспоминаниям, это был очень мужественный, но одновременно спокойный и уравновешенный человек, с большим опытом (на флоте с 1928 года), много раз бывал в тяжелых боях, получал ранения. И вот теперь этот бывалый моряк вдруг пошел напролом без видимых шансов на успех. Почему? Только ли в строгом приказе Холостякова дело? Очевидно, Глухов не считал свои шансы нулевыми. Последний раз перед этим боем он выходил к плацдарму 6 ноября. В первую неделю немцы не проявляли особого рвения, часто отходили, едва встретив отпор. Видимо, Глухов был уверен, что и в этот раз нужно лишь посильнее надавить, и противник отступит, даже имея превосходство в силах. И он пошел на риск, который оказался запредельным.

Капитан 3-го ранга Д.А. Глухов, один из лучших офицеров-катерников, не приходя в сознание, скончался от ран 17 ноября. Указом от 22.01.44 ему было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно. Тем же указом звание Героя Советского Союза было присвоено и командиру СКА-0102 старшему лейтенанту A.C. Маркову.

Немецкие катера в ходе всех этих столкновений практически не пострадали — вопреки нашим донесениям. Шнельботы, точно, остались целы. Раумботы если и получили какие-то повреждения, то несущественные, все они к утру оставались в строю. Очевидно, под сосредоточенным огнем наши катера были просто не в состоянии вести прицельную стрельбу. В первую очередь это касалось СКА-0102. У него прямым попаданием пробило ствол носовой 45-мм пушки и при следующем выстреле ствол оторвался. Кормовая 45-мм пушка и левый ДШК также вышли из строя после прямых попаданий. 25-мм автомат, как уже упоминалось, давал большое число осечек. То есть к концу боя огонь можно было вести только из одного ДШК.

Расход боеприпасов оказался высок. Известно, что СКА-098 выпустил 500 45-мм снарядов и 1100 патронов ДШК[78]. У немцев известен лишь расход 40-мм снарядов шнельботами: S51 — 250 выстрелов, S45 — 140 выстрелов. Обе стороны безрезультатно использовали торпеды (S51 — четыре, ТКА-114 — одну). Несмотря на многочисленные упоминания в наших документах об участии барж в этом бою, в действительности они оставались далеко на севере. Единственная БДБ, появившаяся в южной половине пролива, — заградитель F446. Но она не сделала ни выстрела.

Отряд Класмана не смог безнаказанно вернуться в Феодосию. Поначалу ему везло — с утра штурмовики 11-й шад сидели на аэродроме из-за плохой погоды и не могли преследовать «боевую группу». Но в 07:40 в районе мыса Чауда немцев обнаружила пара «киттихауков» 30-го рап, вылетевших на разведку. Несмотря на сильный огонь зенитных автоматов, старший лейтенант И.Т. Марченко (будущий Герой Советского Союза) и младший лейтенант Н. Крайний проштурмовали вражескую колонну. Разведчики израсходовали 2000 12,7-мм патронов «Кольт-Браунинг» и доложили о пожаре на одном из катеров. Действительно, R204 был изрешечен пулеметным огнем, часть команды погибли. При подходе к Феодосии борт о борт с ним шел R37, так как опасались, что поврежденный раумбот может затонуть. R204 выбыл из игры до конца операции. 15 ноября он после аварийного ремонта был уведен на буксире в Севастополь, а затем поставлен в док в Одессе, откуда вышел только 25 февраля 1944 года.

В 08:23 для удара по баржам в Камыш-Буруне вылетели 6 Ил-2 47-го шап. Но порт оказался пуст (БДБ все еще базировались на Керчь), и штурмовики отработали по запасным целям у Эльтигена. 8-й гшап с утра был переключен на доставку грузов по воздуху. Но вскоре в борьбу с десантными баржами вступила 230-я шад 4-й воздушной армии, о чем см. ниже.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.