Глава третья ГЕРМАНСКИЙ ФЮРЕР И «ЦАРЬ ИУДЕЙСКИЙ»

Глава третья

ГЕРМАНСКИЙ ФЮРЕР И «ЦАРЬ ИУДЕЙСКИЙ»

О самой, быть может, чудовищной тайне XX века

Виднейшая сионистская деятельница Голда Меир (в 1969–1974 гг. — премьер-министр Израиля) писала в своих мемуарах «Моя жизнь» о Хаиме Вейцмане: «Для евреев всего мира это был „царь иудейский“… он был живым воплощением сионизма… и влияние его было огромно».[155]

Вейцман родился (в 1874 году) и вырос в России, к концу века перебрался в Германию, в 1903 году поселился в Великобритании; и вскоре стал одним из лидеров сионизма. В 1920–1946-м гг. Вейцман почти бессменно возглавлял две важнейших структуры — Всемирную сионистскую организацию и Еврейское агентство для Палестины, а с 1948 и до кончины в 1952-м был первым президентом государства Израиль. Словом, он являл собой, если воспользоваться вместо «царь иудейский» более скромным определением, человека № 1 в сионизме, причем занимал это место в течение более тридцати лет и, в частности, во время мировой войны 1939–1945 гг.

По-видимому, очень многие люди, знающие о Вейцмане, — как евреи, так и люди других национальностей — видят в нем великого деятеля, принесшего неоценимое благо своему народу. Однако есть просвещенные евреи (не говоря уже о мыслящих людях вообще), которые совершенно иначе понимают и оценивают роль Хаима Вейцмана.

Так, в книге американского раввина М. Шонфельда «Жертвы Холокоста обвиняют. Документы и свидетельства о еврейских военных преступниках» (Нью-Йорк, 1977) Вейцман аттестуется как главный из этих самых преступников. Особое внимание обращено здесь на заявление Вейцмана, сделанное им еще в 1937 году:

«Я задаю вопрос: „Способны ли вы переселить шесть миллионов евреев в Палестину?“ Я отвечаю: „Нет“. Из трагической пропасти я хочу спасти два миллиона молодых… А старые должны исчезнуть… Они — пыль, экономическая и духовная пыль в жестоком мире… Лишь молодая ветвь будет жить».[156] Таким образом, предполагалось, что четыре миллиона европейских евреев должны погибнуть (о реальном значении этих цифр — см. примеч. 3[157]).

Это «пророчество» Вейцмана в общем-то довольно широко известно, но далеко еще не осмыслено во всем его поистине поразительном значении. Поразительна уже сама уверенность прогноза: ведь к 1937 году еще ни один еврей не погиб от рук нацистов по «обвинению» в том, что он еврей (хотя, конечно, евреи, как и люди других национальностей, с 1933 г. подвергались нацистским репрессиям по политическим обвинениям). Первые нацистские убийства евреев по «расовому признаку» произошли в так называемую ночь битого стекла — то есть в конце 1938 года (тогда погиб 91 человек). Тем не менее Вейцман уверенно предсказывает глобальное уничтожение евреев, которое действительно началось лишь через пять лет.

Вейцман объяснил свое если не равнодушие, то по крайней мере вполне спокойное отношение к предстоящей гибели четырех миллионов европейских евреев: они, мол, только «пыль» и посему «должны исчезнуть…»

Но уместно отметить, что в сионизме имелась и иная тенденция. Так, называвший свой сионизм «гуманитарным» широко известный Владимир (Зеев) Жаботинский (1860–1940) еще до обсуждаемого заявления Вейцмана выступил в своей книге «Еврейское государство» (1936) с критикой программы вейцмановского толка. Он не без язвительности писал, что целью этой версии сионизма «является создание в Палестине чего-то нового, усовершенствованного… Мы должны выпустить „еврейский народ в исправленном издании“… что-то вроде „еврейский народ в избранных фрагментах“. Для этой цели нужно придерживаться осторожной селекции и тщательного выбора. Только «лучшие» в Галуте (диаспоре) должны войти в Палестину. По вопросу, что будет с остатками «рафинированного» в Галуте, теоретики — представители этой концепции не любят говорить…»

Сам же Жаботинский доказывал, что незачем отбирать «лучших» из евреев: «Надо думать, что жизнь в атмосфере собственного государства вылечит понемногу евреев от криводушия и телесного уродства, причиненных нам Галутом, и создаст постепенно тип этого „лучшего еврея“…» (с. 49–50).

Но, во-первых, Жаботинский ошибся, обвиняя «теоретиков» в нежелании говорить о том, что будет с еврейскими «остатками»: в следующем же году Вейцман высказался об этом, как мы видели, с полнейшей ясностью. Во-вторых, Жаботинский, имея большую славу, не имел сколько-нибудь значительной власти в сионистском движении. Его биограф И. Орен пишет о нем:

«Накануне Второй мировой войны… он предчувствовал катастрофу, надвигающуюся на восточноевропейское еврейство, и выдвинул лозунг полной эвакуации евреев из Польши в Эрец-Исраэль. Он был готов встать во главе нелегального флота, чтобы привезти сотни тысяч польских евреев… Этот план… не нашел сочувствия».[158]

В отличие от Жаботинского, реально стоявший во главе сионизма Вейцман не просто «предчувствовал», а, как видим, вполне точно знал о будущей «катастрофе», но ничего не предпринимал.

Остается сделать вывод, что он был (о чем ясно сказал Жаботинский) в числе последовательных сторонников «селекции» евреев и полагал, что так или иначе осуществлявшие «селекцию» нацисты делают — по крайней мере с объективной точки зрения — необходимое и полезное дело…

Могут сказать о чрезмерности и несправедливости такого вывода, однако эта убежденность была присуща вовсе не только Вейцману, но и многим другим сионистам. Например, венгерский раввин В. Шейц, как бы развивая мысль Вейцмана, писал в 1939 году:

«Расистские законы, которые ныне применяются против евреев, могут оказаться и мучительными, и гибельными для тысяч и тысяч евреев, но все еврейство в целом они очистят, разбудят и омолодят».[159] Не исключено, что этот раввин позднее, когда обнаружились действительные масштабы «очищения» еврейства, пересмотрел свое отношение к делу. Но ведь «царь иудейский» Вейцман-то еще в 1937 году точно знал, что погибнут не «тысячи», а миллионы его соплеменников, и все же принимал это как «должное» (они «должны исчезнуть…»).

Вполне понятно, что уяснение этой «позиции» дискредитирует сионистских лидеров, однако у них всегда наготове весьма «простой», но сильно действующий на множество неспособных к самостоятельному мышлению людей ответ: все это-де антисемитская клевета на сионизм.

Поэтому важно и даже необходимо сослаться на мнение «гуманитарных» сионистов — последователей Жаботинского, которые подчас очень решительно выступали против властвующих верхов сионизма. Этих «гуманитариев» никак невозможно обвинить в антисемитизме, и тем не менее они заявили в своей газете «Херут» от 25 мая 1964 г. об уничтожении миллионов евреев во время Второй мировой войны следующее:

«Как объяснить тот факт, что руководители Еврейского агентства, вожди сионистского движения… хранили молчание? Почему они не подняли свой голос, почему не закричали на весь мир?.. История еще определит, не был ли сам факт существования предательского Еврейского агентства помощью для нацистов… история, этот справедливый судья… вынесет приговор и руководителям Еврейского агентства, и вождям сионистского движения… Потрясает тот факт, что эти вожди и деятели продолжают по-прежнему возглавлять еврейские, сионистские и израильские учреждения».[160]

Еврейское агентство и Всемирную сионистскую организацию возглавлял в годы войны, о чем уже сказано, Хаим Вейцман. И, следовательно, именно к этому «царю иудейскому» относилось прежде всего столь убийственное обвинение.

Через два года, 24 апреля 1966 г., израильская газета «Маарив» опубликовала дискуссию, в ходе которой один из бывших командиров Хаганы (сионистская военная организация), депутат кнессета Хаим Ландау заявил: «Это факт, что в 1942 году Еврейское агентство знало об уничтожении… Правда заключается в том, что они не только молчали об этом, но и заставляли молчать тех, кто знал об этом тоже». И вспоминал, как один из руководящих сионистских деятелей, Ицхак Гринбаум, признался ему: «Когда меня спросили, дашь ли ты деньги на спасение евреев в странах изгнания, я сказал „нет!“… Я считаю, что нужно противостоять этой волне, она может захлестнуть нас и отодвинуть нашу сионистскую деятельность на второй план».

В этой же дискуссии другой видный сионист Элиезар Ливне засвидетельствовал: «Если бы наша главная цель состояла в том, чтобы помешать ликвидации евреев… мы спасли бы многих».[161] Здесь, впрочем, одна очевидная неточность: спасение европейских евреев не только не было «главной целью» сионизма, но и вообще не являлось его «целью». Это, между прочим, совершенно ясно из уже цитированных мемуаров Голды Меир «Моя жизнь», хотя она вроде бы пытается доказывать обратное.

В мемуарах, конечно, немало говорится о том, как она и ее коллеги в руководстве Еврейского агентства страдали, получая сведения об уничтожении евреев нацистами, и как все время изо всех сил старались помочь: «…не было пути, — уверяет она, — которого мы бы не разведали, лазейки, в которую мы бы не проникли, возможности, которой мы бы немедленно не изучили» (с. 189).

Но Меир явно «проговаривается», упоминая, что к 1943 году ни много ни мало 130 тысяч человек в Палестине уже «записались» в еврейскую армию, и в то же время сообщая, что только один-единственный раз, летом 1943 года, было решено забросить на оккупированную нацистами территорию всего-навсего 32 палестинских боевика для помощи европейским евреям, и лишь осенью 1944 года эти боевики оказались в Европе (с. 190).

Голда Меир стремится «объяснить» столь мизерный «результат» своей деятельности по спасению европейских евреев якобы непреодолимым сопротивлением, которое оказывали сионистам тогдашние британские власти в Палестине, «не разрешая» им противодействовать нацистам. Но перед нами совершенно недостоверное объяснение, так как хорошо известны бесчисленные факты, свидетельствующие о том, что сионисты, когда это им действительно было нужно, умели так или иначе «обойти» любые британские препоны (вплоть до того, что сионистами была взорвана штаб-квартира англичан — отель «Кинг Дэвид» в Иерусалиме, где погибли около ста человек).

Итак, спасать европейских евреев отправились всего лишь 32 человека (к судьбе этих людей мы еще возвратимся), а формируемая стотридцатитысячная армия тем временем вела борьбу отнюдь не против нацистов, уничтожавших миллионы евреев, но против арабов Палестины… Ибо здесь, в Палестине, пишет Меир, совершилось «самое ужасное — 80 человек было убиты и многие серьезно ранены» (с. 166). Не странно ли, что гибель 80 палестинских евреев оказывается более «ужасной», чем миллионов европейских?..

Необходимо добавить к этому, что определенная часть находившихся в 1940-х годах в Палестине сионистских боевых структур воевала не только с арабами, но и — как сообщает в своей изданной в 1981 году в Мюнхене книге «Второй Израиль для территориалистов?» своеобразный еврейский идеолог Б. Ефимов — «продолжала вооруженную борьбу против английских властей, то есть они фактически участвовали в войне на стороне Гитлера, а некоторые из них даже вели с нацистами переговоры о создании еврейско-нацистского союза против Великобритании (интересно отметить, что крупнейшую из организаций, продолжавших войну против англичан, возглавлял будущий премьер-министр Израиля Бегин, который позднее публично упрекнул канцлера ФРГ Шмидта в том, что тот служил во время войны в немецкой армии; довольно трудно понять смысл этого упрека, если учесть, что Шмидт и Бегин сражались тогда по одну сторону баррикады)» (указ. изд., с. 34).

* * *

Итак, вожди сионизма — хотя их пропагандистский аппарат, конечно же, пытается это всячески опровергать — вполне «спокойно» отнеслись к уничтожению в 1940-х годах миллионов евреев, а сам тогдашний царь иудейский даже с полной точностью предвидел это уничтожение.

Что оно означало для сионистов? Вопрос предельно острый, и пока еще не осуществлено масштабное и тщательное исследование этой темы, — чему, конечно, мешает резкое сопротивление сионистской пропаганды, объявляющей любой анализ связанных с этим вопросом фактов выражением пресловутого «антисемитизма». Сопротивление это всецело понятно: ведь речь идет о поистине чудовищном явлении: о взаимодействии (пусть даже хотя бы не совсем прямом и откровенном) сионистов и нацистов, то есть в конечном счете об определенном «единстве» Вейцмана и Гитлера в деле уничтожения миллионов евреев…

И все же взаимодействие сионизма и нацизма — очевидная реальность, которую невозможно опровергнуть. Так, например, историк сионизма Лионель Дадиани, которого никто не обвинял в «антисемитизме» (напротив, он сам резко выступает против ряда исследователей сионизма, обвиняя их в «антисемитских» происках), писал в своей книге «Критика идеологии и политики социал-сионизма», изданной в Москве в 1986 году, что вскоре после прихода Гитлера к власти сионизм «заключил с гитлеровцами соглашение… о переводе из Германии в Палестину в товарной форме состояния выехавших туда немецких евреев. Это соглашение сорвало экономический бойкот нацистской Германии и обеспечило ее весьма крупной суммой в конвертируемой валюте» (с. 164).

Понятно, что в результате выиграл и сионизм, но так или иначе это сотрудничество в условиях всемирного экономического бойкота нацизма говорит само за себя. Помимо того в 1930-х годах, как сообщает Давид Сойфер, «сионистские организации передали Гитлеру 126 миллионов долларов»[162] — то есть, согласно нынешней покупательной способности доллара, намного более миллиарда.

Но дело вовсе не только в экономической «взаимопомощи» сионизма и нацизма. Дадиани в своей книге сообщает, основываясь на неоспоримых документальных данных: «Один из руководителей Хаганы Ф. Полкес… в феврале-марте 1937 г. вступил в контакты с офицерами гестапо и нацистской разведки, находясь по их приглашению в Берлине… Полкес, передав нацистским эмиссарам ряд интересовавших их важных сведений… сделал несколько важных заявлений. „Национальные еврейские круги, — подчеркнул он, — выразили большую радость по поводу радикальной политики в отношении евреев, так как в результате ее еврейское население Палестины настолько возросло, что в обозримом будущем можно будет рассчитывать на то, что евреи, а не арабы станут большинством в Палестине“ (с. 164–165). И действительно: в 1933–1937 гг. еврейское население Палестины возросло более чем в два раза, достигнув почти 400 тысяч человек. Следует вспомнить еще, что именно к 1937 году относится поразительный прогноз главного шефа Полкеса — Хаима Вейцмана…

И уж поистине ни с чем не сравнимо следующее: в составленном нацистской службой безопасности (СД) документе о переговорах с Полкесом (документ этот был опубликован в № 3 немецкого журнала «Horisont» за 1970 год) приводится данное знаменитым палачом Адольфом Эйхманом посланцу сионистов Фейфелю Полкесу заверение, согласно которому на евреев «будет оказываться давление, чтобы эмигрирующие… брали на себя обязательство отправляться только в Палестину».

Точно известно (см. документы, опубликованные в упомянутом номере журнала «Horisont»), что сотрудничеством Эйхмана с Полкесом непосредственно руководил Гейдрих, а за ним, понятно, стоял сам Гитлер; Полкес же (есть, между прочим, предположение, что это псевдоним, за которым скрылся более известный сионистский деятель) действовал по заданию Еврейского агентства, возглавляемого Вейцманом. Сотрудничество это продолжалось и в 1942 г., уже после провозглашения так называемого окончательного решения еврейского вопроса. Словом, речь идет о несомненном взаимодействии царя иудейского и германского фюрера.

В свете всего этого становится целиком и полностью оправданным вывод, сделанный в 1966 году на страницах одного из авторитетнейших журналов Запада «Шпигель» (№ 52 от 19 декабря): «Сионисты восприняли утверждение власти нацистов в Германии не как национальную катастрофу, а как уникальную историческую возможность реализации сионистских планов».

И теперь стоит вернуться к судьбе той единственной боевой группы палестинских евреев, которую Еврейское агентство все-таки согласилось направить в 1944 году в Венгрию для помощи уничтожаемым соплеменникам. Во главе группы была яркая личность — молодая поэтесса Хана (Аника) Сенеш. Голда Меир, одна из тогдашних руководительниц Еврейского агентства, скорбно поминает в своих мемуарах погибшую девушку. В Тель-Авиве была даже издана книга «Хана Сенеш. Ее жизнь, миссия и героическая смерть».

Однако совершенно точно известно, что Сенеш, прибыв в Венгрию, установила связь с здешним полномочным представителем этого самого Еврейского агентства Рудольфом (Израилем) Кастнером, который, выяснив через нее местопребывание всех членов засланной группы, безжалостно передал их нацистам,[163] ибо они могли помешать взаимодействию сионистов и гитлеровцев…

И слезы о Хане Сенеш в мемуарах Голды Меир — в сущности, «крокодиловы слезы», ибо она едва ли могла не знать о действительной роли своего подчиненного Кастнера, который позднее стал крупным чиновником в Израиле, а в 1957 году был убит на тель-авивской улице при не очень ясных обстоятельствах (то ли ему мстили за преданных им евреев, то ли его убрали израильские спецслужбы как нежелательного «свидетеля»).

Можно бы привести и иные многочисленные факты, ясно свидетельствующие о взаимодействии сионизма и нацизма в 1930–1940-х годах, — явлении, кстати сказать, прямо-таки беспрецедентном, поскольку в условиях этого альянса были уничтожены миллионы евреев, о благе которых, казалось бы, только и пеклись сионисты. Но уже и приведенные свидетельства с полной ясностью говорят о существовании указанного альянса. Глубокое же и всестороннее исследование этого феномена еще предстоит осуществить. И сделать это необходимо, ибо взаимодействие команды Гитлера с командой Вейцмана раскрывает — как, пожалуй, ничто иное — истинную суть сионизма.

Нацистское уничтожение миллионов евреев было в целом ряде отношений исключительно выгодно сионистам. Начать с того, что оно представляло собой, по их убеждению, своего рода благотворное «воспитание» подлинных — с их точки зрения — евреев. Так, преемник Вейцмана на посту президента Всемирной сионистской организации Наум Гольдман без обиняков сказал в своей «Автобиографии» (1971), что для победы сионизма была совершенно необходима еврейская «солидарность» и что именно «ужасное истребление миллионов евреев нацистами имело своим благотворным (именно так! — В. К.) результатом пробуждение в умах, до того времени индифферентных, этой солидарности».[164]

Во-вторых, «катастрофа» как бы сама собой (но также — о чем шла речь — и при прямом и необходимом содействии нацистов) гнала евреев в Палестину, куда ранее приток иммигрантов был весьма слабым.

В-третьих, еще, пожалуй, более важная и поразительная сторона дела: нацистский террор представлял собой, пользуясь определением Жаботинского, селекцию, отбор — конечно, совершенно чудовищный; вспомним суждения Вейцмана о «пыли» и «ветви». И нельзя не обратить внимания на удивительный, даже с трудом понимаемый, но бесспорный факт: погибли ни много ни мало миллионы евреев, однако среди них почему-то почти не оказалось сколько-нибудь выдающихся, широко известных людей. За исключением убитого в Треблинке писателя и педагога Януша Корчака (Генрика Гольдшмидта), который к тому же по этическим соображениям сам отказался от подготовленного для него побега, и умершего в возрасте 81 года в рижском гетто историка С. М. Дубнова, трудно назвать какого-либо видного представителя европейского еврейства, умершего под властью нацистов: все они либо покинули оккупированную территорию, либо каким-то «чудом» уцелели в нацистских лапах.

Вот хотя бы один, но очень яркий пример: знаменитый политический деятель Франции, антифашист, лидер социалистической партии и глава правительства Народного фронта в 1936–1938 гг. еврей Леон Блюм был в 1940-м арестован нацистами и в 1943-м вывезен в Германию, однако благополучно вернулся (кстати, ему тогда было уже 74 года) и стал в 1946-м премьер-министром Франции! Что за странная загадка? Впрочем, таких загадок великое множество…

Наконец, огромное значение имело для сионистов воздействие позднейших сообщений о Холокосте на мир, на все человечество. Сохраняя, как мы видели, непосредственно во время гитлеровского террора полнейшее молчание об уничтожении миллионов, сионисты затем, начиная с 1945 года, не упускали ни единой возможности во весь голос заявлять об этом. И впоследствии Наум Гольдман решился открыто и не без своего рода цинизма написать (в изданной в 1975 году своей книге «Куда идет Израиль?») следующее: «Я сомневаюсь, что без уничтожения шести[165] миллионов евреев большинство в ООН проголосовало бы в пользу создания еврейского государства» (с. 23).

Итак, получается, что, согласно недвусмысленным признаниям самих сионистских лидеров, нацисты и сионисты, по сути дела, «заодно», «совместно» осуществили и «воспитание», и иммиграцию в Палестину, и «селекцию» евреев, а также обеспечение и формирование беспримерного чувства «вины» (именно так определяют это сионисты) целого мира, который, мол, допустил уничтожение миллионов евреев (расчет сионистов был вполне точен, ибо в отличие от них, спокойно «предвидевших» гибель миллионов, для человечества эта гибель явилась ошеломляющим фактом…) и, во-вторых, залог «оправдания» любых будущих акций сионизма. Так, Голда Меир рассказывает о своем решительном отпоре тем, кто обвинял сионистов в полнейшем нарушении международных правовых норм: «Я… говорю от имени миллионов, которые уже не могут сказать ничего» (с. 202).

Но давайте сопоставим эти слова со словами того, кого сама Меир назвала «царем иудейским» и который заявил, что эти миллионы — «пыль» и просто-таки «должны» исчезнуть… Не просвечивает ли за этим противоречием чудовищная «тайна»?..

Ведь неизбежно получается, что Гитлер «работал» на Вейцмана, и последний уже в 1937 году об этом «проговорился». Невольно вспоминается, что существует точка зрения, согласно которой и Гитлер, и его главный сподвижник в «решении еврейского вопроса» Гейдрих, имевшие еврейских предков (сведения об этом авторитетны и весьма достоверны, хотя просионистские идеологи и стремятся их опровергать), вполне «закономерно» участвовали в «общем деле» с Вейцманом. Слишком уж много странных (на первый взгляд) «совпадений» имеется в истории сионизма и нацизма в 1930–1940-х гг. Разумеется, это только «гипотеза», но, во всяком случае, глубокое и тщательное исследование в данном направлении должно быть осуществлено. Как могло получиться так, что во главе вроде бы непримиримого к евреям нацизма оказались люди с «еврейской кровью»?

И так или иначе свершавшееся «взаимодействие» германского фюрера и «царя иудейского» в самом деле наиболее «страшная» тайна XX столетия, ибо речь идет о миллионах жизней, положенных на алтарь этого взаимодействия. Тайна, которая в конце концов раскроется во всем ее существе, ибо не зря сказано, что все тайное станет явным.

Однако уже и сейчас вполне очевидно, что взаимодействие сионизма и нацизма необходимо воспринять как грандиозный урок: если сионизм мог подобным образом отнестись к миллионам евреев, то в своем отношении к другим народам он, без сомнения, не подразумевает абсолютно никаких правовых и нравственных «ограничений».

Вполне достоверны сведения, что во время арабо-израильской войны 1973 года правительство Израиля, оказавшись на грани поражения, приняло решение пустить в ход ядерное оружие. Голда Меир, возглавлявшая тогда правительство, весьма прозрачно намекнула об этом в своих мемуарах: «…труднее всего мне писать об октябрьской войне 1973 года, о Войне Судного Дня… едва не происшедшая катастрофа, кошмар, который я пережила и который навсегда останется со мной… я должна умалчивать о многом» (т. II, с. 462). Далее Меир сообщает, что тогда, в 1973-м, «жгучим вопросом было — должны ли мы сказать народу уже сейчас, какое тяжелое сложилось положение? Я была уверена, что с этим следует подождать» (с. 472). Все это достаточно «многозначительно».

Применение ядерного оружия на том предельно малом пространстве, на котором разыгрывалась эта война, неизбежно сказалось бы со всей силой и на самом Израиле. Но, как ясно из вышеизложенного, сионистов это отнюдь не остановило бы (пусть даже дело шло еще раз о гибели миллионов евреев!) Вот почему совершенно необходимо знать и изучать то «взаимодействие» Гитлера и Вейцмана, о котором шла речь в этой статье.

В заключение нельзя не затронуть еще одну сторону проблемы. Вполне возможно, что те или иные люди воспринимают принесение в «жертву» миллионов евреев ради создания государства Израиль в качестве героического (и, конечно, глубоко трагического) деяния. И, кстати сказать, создание многих государств сопровождалось огромными жертвами. И такую точку зрения можно понять. Но определенные выводы из совершившегося также можно — и нужно — сделать…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.