Заключение

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Заключение

После столь долгого и тщательного изучения можно ли считать, что остаются сомнения по поводу виновности тамплиеров? По-моему, каким бы не было значение ритуала плевания, он мог быть только «нехристианским», как сказал Папа. Конечно, сегодня за это бы не сожгли: Церковь вынуждена была отказаться отправлять на костер тех, кто думает не так как она, и мы рассуждаем вместе с Монтенем: «Жарить человека живым, значит слишком дорого ценить свое мнение». Но, ни Филипп Красивый, ни даже Климент V не могли быть свободны от ментальности своего времени, а тамплиеры допустили преступление, которое считалось тогда самым страшным. Еще в XVIII в. шевалье де ла Бар будет сожжен за гораздо меньшее преступление: Вольтер будет этим возмущен, но не могло существовать Вольтера в XIV в. В ту эпоху общественное мнение одобрило приговор и ставило Папе в упрек только его медлительность и слабость.

Вслед за епископом Валенсии, нам хотелось бы сделать различие, которого судьи не установили в достаточной мере, между теми, кто сознательно выполнял сам антихристианский ритуал и заставлял других, и теми бедными, непосвященными братьями, которые подчинялись угрозам, не понимая и не имея дурных намерений. Сколько таких несчастных заплатило своей жизнью за жест, который не пошатнул их веру? Трудно сказать: 54 рыцаря было сожжено в Париже 13 мая 1310 г.; остальные умерли в тюрьме. К счастью, подавляющее большинство ожидала менее жестокая участь, и они были освобождены после испытаний, войдя в орден госпитальеров.

С верховными руководителями все было иначе. Своими признаниями и даже своим молчанием эти люди признали важность жеста, тайный смысл которого они знали; они предпочли унести эту тайну в могилу, не раскрыв ее. Моле и Шарне сознательно выбрали смерть. Это было их право, но остается сожалеть, что это произошло после стольких уловок, которые создают впечатление трусости, после того, как они на семь лет покинули, смущали своих братьев и способствовали их приговору.

Но эта жертва может иметь два значения: либо они сами себя считали слишком виновными, чтобы все сказать, либо они пожертвовали собой ради идеала, который считали более высоким, чем идеал Церкви. Мы хотели бы иметь возможность выбрать эту вторую гипотезу. Но каким был этот идеал, и кому он был передан? Гуго де Пейро в своем заточении, возможно, был его последним хранителем. Ничто не было спасено. Тогда зачем эта жертва?

Загадка Храма не раскрыта. Вместо того, чтобы смириться с этим незнанием, многие хотят, чтобы в трагедии непременно были предатели. Я думаю, что Папа и король искренне ужаснулись тому, что узнали и считали, что спасают церковь от великой опасности. Но, будучи заложниками своих ролей, они преувеличили эту опасность. Ересь опасна, только если она основывается на доктрине, а мне трудно представить рыцарей храма в роли Мани, Лютера, а еще меньше Джордано Бруно или Маркса. И, если однажды какие-нибудь открытия позволят нам обрести архивы Храма, я боюсь, что историки, получив секрет, который так заинтриговал их, вынуждены будут сказать с досадой: и что, это все?

Ожидая этого, мы по-прежнему можем мечтать, воображать, например, что тамплиеры отрекались в лице Иисуса от символа невежества. Но тогда почему они не сказали об этом или не позаботились о том, чтобы передать это послание? Я в это абсолютно не верю: разве не они же равнодушно позволили уничтожить катар?

Я думаю, разумнее нам остаться на том грустном утверждении, что они сами, логично и неизбежно, были перемолоты адской машиной, которой всегда является догма, порождающая нетерпимость и преследования.