Деятельность советской разведки в других странах Европы

Деятельность советской разведки в других странах Европы

Участники «Красной капеллы» не ограничивали свою деятельность Бельгией, Францией, Голландией, Германией и Швейцарией. Есть основания полагать, что эта организация имела свои филиалы далеко за пределами перечисленных стран. Особенно заметной была деятельность советской разведки в Болгарии, Румынии, Чехословакии, Италии, Австрии, Польше, Португалии, Скандинавских странах. Большинство из этих филиалов использовались как каналы для перекачки финансов и информации, но и сами развивали активную деятельность.

Австрия

Манфред фон Гримм, австрийский маклер, живший в Вене, вступил в контакт с Шандором Радо, находясь в Цюрихе. Фон Гримм предложил Радо как руководителю советской разведсети в Швейцарии использовать своего друга, принца Лихтенштейна, с его влиянием и связями. Фон Гримм получил псевдоним «Грау» («Седой») и часто упоминался в радиообмене Доры с Москвой. Австриец часто бывал во Франции и Италии, где под видом деловых встреч занимался сбором разведданных. У себя на родине он имел большой круг знакомых, которые снабжали его информацией.

Одной из них была Маргарита Зейдлер, кузина Манфреда фон Гримма, которая с ним тесно сотрудничала. Она находилась в довольно близких отношениях с Отто фон Габсбургом. Последний, сам об этом не догадываясь, стал источником информации.

«Портниха» — это кодовое имя неизвестного агента, работавшего в Австрии, который имел контакты в Швейцарии с «Красной тройкой». В радиограммах из Центра, адресованных Доре 20 декабря 1942 г., указывается, что один или два передатчика для швейцарской группы могут быть доставлены «Портнихе», которая живет вблизи австрийско-швейцарской границы.

Болгария

Вполне возможно, что Жермена Шнайдер в 1937 г. была курьером, обеспечивавшим связь с неизвестным агентом в Болгарии. Но о некоторых из агентов-болгар мы знаем достаточно.

Одним из них был Николай Янков-Яблин. Он родился 16 января 1896 г. в семье скромного письмоносца. Николай был старшим из детей. Вся семья выбивалась из сил, чтобы одаренный мальчик смог поступить в реальную гимназию и окончить ее. Родившись в местечке Ай-тос неподалеку от Бургоса, он был вынужден во время учебы жить у родственника в местечке Стара Загора. Он превосходно изучил русский и французский. В 1915 г. был мобилизован в болгарскую армию и получил офицерский чин. Из сообщения по радио узнал об Октябрьской революции в России. Сведения, получаемые по радио, он переводил на болгарский и использовал их в целях пропаганды среди военнослужащих и мирного населения. После окончания войны попал в черные списки и не мог найти работы. В 1919 г. вступил в только что созданную болгарскую КП. Руководство партии использовало технические способности Янкова. Он обеспечивал связь с немецкой радиостанцией в Науене, с английской в Ковентри, французской в Париже, был связан с Белградом, с Турцией. Несмотря на контроль со стороны французской и итальянской миссий, все пять подпольных передатчиков болгарской КП функционировали. В 1923 г. в Болгарии произошло антифашистское восстание. Но оно было подавлено. С 1923 по 1927 г. было убито свыше 30 тысяч коммунистов и антифашистов. Одним из первых в списках лиц, подлежавших аресту, был Николай Янков. Руководство БКП приказало ему эмигрировать.

Он отправился в Москву на курсы радистов. Ян Берзин дал Янкову псевдоним Яблин. Первым пунктом назначения молодого радиста-разведчика был Берлин. Скрываясь на квартире немецкого товарища, Янков-Яблин изготовил три средневолновых передатчика. В это время он работал вместе с доктором Зелигером, ассистентом профессора Альберта Эйнштейна. В 1925 г. Центр направил Янкова в Париж. Благодаря блестящему музыкальному образованию ему удалось проникнуть в салоны белой эмиграции. Планы противников советской власти становились достоянием Центра. Во время Второй мировой войны по заданию Центра он работал в Финляндии. Его жена и невестка сражались в рядах партизан в тылу немецких войск. В 1942 г. его жена попала в руки гестапо. Несмотря на нечеловеческие пытки, она не выдала местонахождения мужа. Отважную женщину расстреляли. Сыну Николая Янкова дважды удалось избежать газовой камеры.

В сентябре 1944 г. в Болгарии произошло народное восстание, а в 1945 г. Красная Армия одержала победу над фашистской Германией и милитаристской Японией. В 1946 г. разведчик вернулся с Дальнего Востока в Москву, а два года спустя — на родину, в Болгарию. В течение трех лет он работал в качестве технического директора государственного радио Болгарии и, наконец, директором радио и телевидения при Министерстве связи НРБ. Развитие радио и телевидения Болгарии тесно связано с именем Николая Янкова-Яблина. Недаром он был награжден восемнадцатью орденами, медалями и памятными знаками.

Старый разведчик и радист скончался в возрасте 81 года в январе 1977 г.[8]

* * *

Создание филиала советской разведывательной сети на Балканах было одним из пунктов повестки дня во время переговоров, в которых принимал участие Леопольд Треппер, в 1937 г. находившийся в Швейцарии. Осенью 1940 г. в Болгарии активно действовала группа Стоянова — Мирчева. Год спустя немецкий функ-абвер (служба радиоперехвата) засек первые радиопереговоры между Болгарией и Москвой, однако прочитать шифрограммы не сумел.

После своего ареста Леопольд Треппер сообщил немецкому следователю о том, что донесение о расшифровке радиограммы Венцеля из Болгарии в Москву он отправил где-то в июле 1942 г. Поскольку Жермена Шнайдер передавала донесения прежде всего Трепперу, возможно, что она использовала свои старые курьерские связи с Болгарией, хотя едва ли сама ездила туда. Весьма вероятно, все сообщения от связных Треппера в Западной Европе попадали в руки сети Стоянова — Мирчева в Болгарии или в советское посольство в Софии, с которым эта сеть была связана. В 1942 г. сеть Стоянова — Мирчева значительно усилилась. В ноябре 1942 г. немцы перехватили 12 отдельных донесений, отправленных из Болгарии. Часть из них имела адресаты в Москве, часть — в Тбилиси.

В январе 1943 г. немцам удалось расшифровать код, который группа Стоянова — Мирчева использовала для связи с Москвой и Тбилиси. Способствовали ли этому аресты, произведенные в Голландии и Франции в 1942 г., не известно. В феврале 1943 г. была ликвидирована радиостанция группы Стоянова — Мирчева в Варне, однако дальнейшие донесения группы, в которых содержались предупреждения об охоте немцев за ними, переданные на другой частоте, достигли московского Центра.

В 1943 г. были ликвидированы еще семь передатчиков группы Стоянова — Мирчева, и немцы были уверены, что связь группы с Москвой осуществляется с помощью единственной станции, имевшейся в советском посольстве в Софии. И все-таки немцы попытались затеять «радиоигру» с Марко Стояновым. Несколько позднее, но в том же 1943 г., одному из участников группы Стоянова — Мирчева удалось добраться до Советского Союза.

Отважная разведчица Кристана Янева сумела оставить о себе память как участница немецкого Сопротивления. Она родилась 30 октября 1914 г. в семье известного македонского борца за свободу своего народа Ивана Янева в г. Высокая Драма. Отец ее погиб в бою. В 1919 г. умерла и мать Кристаны, которую взяла к себе в Софию ее овдовевшая тетушка. В шестнадцать лет ученица 2-й Софийской женской гимназии Кристана вступила в боевую организацию Союза рабочей молодежи Болгарии. В 1933 г. девятнадцатилетняя студентка историко-филологического факультета Софийского университета приняла участие в деятельности болгарского Всеобщего союза трудового студенчества. Свою учительскую карьеру она начала в 1938 г., поступив на работу в интернат для детей-сирот в Софии. Два года спустя вступила в подпольную организацию Болгарской рабочей партии. Тогда же ей предложили занять должность партийного секретаря рабочего района Софии Банишора. В это время она была завербована Разведупром VIII РККА.

После нападения фашистской Германии на СССР руководство Болгарской рабочей партии обратилось с воззванием к болгарскому народу выступить на борьбу против немецких оккупантов и их сателлитов. В воззвании были такие слова: «В новой войне, которая потрясет Европу до самого основания, симпатии всего болгарского народа безусловно на стороне братских народов СССР!» Болгарские коммунисты объявили начало партизанской войны в стране. Но испытанной в борьбе Кристане Ивановой Яневой, которая в течение многих лет работала плечом к плечу с такими известными деятелями болгарского коммунистического движения, как Никола Вапцаров, Антон Попов и Титко Черноколев, предстояла иная работа. Кристане, которая прекрасно владела немецким языком, следовало отправиться в Берлин и установить связь с организацией Шульце-Бойзена — Харнака. Для этой цели она должна была поступить в берлинский университет имени Фридриха-Вильгельма. Заручившись рекомендацией немецкого посланника в Болгарии обер-группенфюрера СС Адольфа Бекерле, Танка (так звучало уменьшительное имя Кристаны) Янева даже получила стипендию имени Александра Гумбольдта.

Поздней осенью 1942 г. отважная молодая женщина, которой дали клички Фрида, Хельга и Герда, направилась прямо в логово льва — в Берлин. Поселившись в доме коммерсанта Генриха Пауке, Кристана решила приступить к выполнению главной задачи — установлению контактов с Харро Шульце-Бойзеном, Арвидом Харнаком, Гансом Коппи и Куртом Шумахером. Но оказалось, что задача невыполнима: все эти лица были к этому времени арестованы гестаповцами. На помощь молодой женщине пришла Клара Шаббель — стенографистка-машинистка концертного объединения в Хеннингсдорфе. Она инструктировала болгарскую гостью, познакомила ее с другими участниками немецкого Сопротивления. Кристана тотчас принялась за нелегальную деятельность. Она добывала важные данные в научных институтах и учреждениях, осторожно выведывала сведения об уцелевших участниках организации Шульце-Бойзена — Харнака, выполняла обязанности курьера, для чего ей приходилось ездить на территорию оккупированной Франции и Бельгии. Кроме того, отправляясь на определенные железнодорожные узлы, она вела там наблюдение за направлением движения, характером и количеством немецких войсковых эшелонов и составов с военной техникой. В довершение всего она работала помощницей радистки.

После того как немецкая служба радиоперехвата зарегистрировала радиограммы «Красной капеллы», гестапо начало проверять по спискам подозрительных лиц путем прослушивания телефонных разговоров. В период с конца августа по конец сентября 1942 г. немецкая радиоразведка и гестапо выявили берлинские радиопередатчики. В конце сентября 1942 г. советские разведчики, работавшие в Швейцарии, передали в московский Центр радиограмму:

«Директору. Через Пакбо. В сентябре в Берлине обнаружена разветвленная организация, которая передавала Советскому Союзу информацию. Произведены многочисленные аресты, за ними должны последовать другие. Гестапо рассчитывает, что сумеет раскрыть всю организацию».

Кристана Янева принимала участие в работе антифашистской организации, которой руководили берлинские и гамбургские функционеры КПГ Антон Зефков, Роберт Абсхаген и Бернард Бестлейн. Работала она до конца апреля 1943 г. в самом центре Берлина. С арестованных участников организации Шульце-Бойзена — Харнака и в камерах не снимали кандалов. По распоряжению Мюллера даже при перевозках на кратчайшее расстояние заключенные оставались в кандалах. В случае побега кого-либо из узников автоматически подлежали аресту их охранники и надзиратели. Многие тюремные камеры не отапливались не только осенью, но и зимой. Доктору Милдред Харнак, гражданке США, не позволяли связываться с дипломатическими представителями ее родины. Участники организации, в особенности радисты и их помощники подвергались пыткам. Не только физическим, но и нравственным. Среди заключенных распространялись слухи о новых пытках, которые им предстоят. О том, что в случае казни одного из супругов такая же участь постигнет и другого. О мясничьих крюках, на которых будут вешать приговоренных, чтобы их смерть была более мучительной.

По приговору суда Кристана Янева была казнена в числе восемнадцати радистов и их помощников. Кроме них пять радистов были убиты гестаповцами без всякого суда. До своей гибели, еще находясь в тюремной камере, Кристана услышала радостную новость: 9 сентября 1944 г. болгарский народ свергнул монархистско-фашистское правительство и объявил войну гитлеровской Германии, выступив на стороне Советского Союза. Свою смерть она встретила за неделю до тридцатилетия вместе с четырьмя советскими и одной бельгийской сокамерницей. По словам ее бельгийской подруги, перед казнью Кристана сказала ей: «Если мне придется умереть, то не умрут наши идеи. Другие разовьют их далее».

Чехословакия

Вопрос о создании разведывательной группы в Чехословакии встал во время переговоров в Швейцарии в 1937 или 1938 г. В них принимал участие Леопольд Треппер. Возможно, что эта группа, известная, как «группа Оскол», возникла в 1939 г. в Праге и что именно эту группу после своей поездки в Берлин в апреле 1939 г. и отыскал Кент. О «группе Оскол» известно очень мало, однако, судя по всему, она была связана с советским посольством в Праге. В течение 1940 г. «группа Оскол» была занята поисками источников информации в Чехословакии и их связью с московским Центром при посредничестве советского посольства.

3 октября 1941 г. немцы ликвидировали радиостанцию в Праге и арестовали 73 человека. По-видимому, именно они и входили в состав «группы Оскол», поскольку больше о ней никто не слышал. Хотя и отмечается, что Шульце-Бойзен установил связь с Прагой, немцы не обнаружили доказательств связи между немецкими и чехословацкими разведгруппами.

В конце 1943 г. абвер выявил советского радиста в Богемии. Немцы утверждают, что якобы после этого ареста они предприняли успешную «радиоигру».

В августе 1941 г. радиограммой из Москвы Кенту отдали распоряжение передать 2 тыс. рейхсмарок Франтишеку и Воячеку или же через этих лиц связаться с Руди и вручить эту сумму ему. Франтишек и Воячек были торговцами картинами, которые имели свой магазин в Праге. Этот магазин служил явкой резидентуры и хранилищем средств, предназначавшихся для других участников разведгруппы. Руди было кодовым именем некоего лица, подлинная фамилия которого не установлена. В задачу Руди входила вербовка или использование лиц из окружения Нейрата, рейхспротектора Богемии и Моравии. В начале ноября 1941 г. Кент приехал в Чехословакию и установил контакт с Марией Раух, жившей в Рауднице по адресу Мария-гассе, 1414, и с неким Урбаном, торговцем хмелем, проживавшим в Праге. Известно, что Кент передал Марии Раух посылку от Генриха Рауха, агента бельгийской группы, работавшего на него.

Маргарита Барча, возлюбленная Кента, была чешкой. Отправившись в январе 1942 г. в Марсель, они создали группу из агентов-чехов. Прикрытие им было обеспечено созданием филиала фирмы «Симэкс».

Резидентуру в Чехословакии и Польше снабжал рациями Богдан Кобулов, советский офицер-разведчик, с ноября 1940-го по июнь 1941 г. проживавший в Берлине.

В Венгрии и Словакии работал еще один участник организации «Красная капелла». Это был Генрих Фомферра.

В составе «Красной капеллы» находились и те антифашисты, которые должны были работать в сопредельных с Германией странах — таких, как Венгрия, Дания, Швеция. Один из них, Генрих Фомферра, рассказывал впоследствии о тех трудностях, с которыми ему и другим немецким товарищам пришлось столкнуться, приехав в Венгрию. Местные хортистские власти внимательно следили за иностранцами и не разрешали им подолгу оставаться в стране. Чтобы продлить разрешение на проживание, эмигранты заявляли, что приехали на операцию. Очереди же на операцию приходилось ждать подолгу, и им разрешали остаться в Венгрии еще на полгода, а то и больше. Но операцию приходилось делать (повод для таковой всегда найдется.) Словацкие власти оказались более любезными и позволили эмигрантам приехать лечиться на водах Пьештани.

Одним из первых помощников Фомферры был врач по фамилии Торма, лечивший его жену от ревматизма. Полагая, что Фомферра и его жена датские подданные, доктор признался, что в студенческие годы находился в рядах сторонников Венгерской советской республики и был вынужден, после ее разгрома, эмигрировать в Чехословакию, где и завершил свое образование. Лишь позднее стало известно, что доктор Торма был членом КП Чехословакии. Доктор пользовался большим авторитетом среди патриотически настроенных жителей Пьештани. Через него Фомферра познакомился с целым рядом противников гитлеровского режима. Они засыпали песок в буксы, бросали в тендера паровозов мины, замаскированные под куски угля, устраивали диверсии на военных предприятиях и делали многое другое. Между прочим, именно на предприятиях Чехословакии изготавливались бомбы и снаряды, падавшие на головы солдат и мирных жителей СССР. Вскоре Фомферра узнал, где собираются антифашисты, а где фашисты. Хозяйку антифашистского кафе госпожу Ржиха фашисты отправили в концлагерь Равенсбрюк, где она и погибла. Фомферра познакомился с портным Весели, брата которого нацисты арестовали, а затем казнили в Германии. Благодаря родству с командиром и заместителем командира саперной части Весели удалось с их помощью похитить со склада большое количество взрывчатки. Ее использовали для проведения ряда диверсий.

Не обошлось и без неприятностей. Жертвой несчастного случая едва не стали коммунист Шварц и его жена. В квартире в Братиславе, где они жили, прогремел взрыв. Хозяин дома и его жена набросились с упреками на Шварца, жившего под именем швейцарского подданного Шрека. У Шварца хватило присутствия духа заявить, что они едва не стали жертвами покушения. «Бежим вызывать полицию!» — воскликнул Шварц и вместе с женой скрылся с места происшествия. Прибежище они нашли в пригороде Братиславы. Летом 1940 г. он устроился в Братиславе в качестве представителя швейцарской фирмы по производству фуража и окружил себя работниками, проживавшими в Словакии как легально, так и нелегально. Чтобы избежать преследования со стороны полиции, Шварцу понадобились новые псевдонимы, фальшивые паспорта на имя иностранного подданного, занятого той или иной деятельностью. На Фомферру местные патриоты косились, считая его полицейским агентом. Связь с ними помогли устроить Абелес-Коллар, Ян Секай и Юрай Шварц-Габай.

Что касается Шварца и его жены, то их укрыли в деревне. У Шварца был передатчик, спрятанный у родственницы. Купив болгарский паспорт и «отпрепарировав» его, Генрих Фомферра сумел установить оперативную связь с Болгарией. В феврале 1942 г. с трудом удалось спасти передатчик, находившийся в квартире одного из сотрудников Шварца, похищавшего с воинского склада оружие, предназначавшееся для словацких патриотов. На след Свитнича (так звали сотрудника) напали власти и арестовали его. В камеру к нему подослали провокатора, которому арестованный сообщил ряд имен друзей, чтобы предупредить их о неминуемом аресте. Провокатор Курт Эренштейн, в прошлом комсомолец, давно работал на словацкое гестапо. Благодаря ему словацкая тайная полиция арестовала как Фомферру, так и Шварца. Среди надзирателей оказался смелый и решительный человек — Стефан Гудович. Он помогал политическим заключенным: передавал записки, устные сообщения, делая вид, что бьет узников и угрожает им.

В 1944 г. состоялся суд над заключенными. Однако ввиду побед Красной Армии настроение судей было благожелательным по отношению к подсудимым. Фомферру и ряд его товарищей, как немцев, отправили в Берлин, в главную тюрьму гестапо. Их подвергали продолжительным допросам, но не били. По словам Фомферры, обращение с заключенными в словацкой тюрьме было более жестоким. Туда их вскоре и доставили. Зато там имелись условия для политучебы. Как отмечал Фомферра, пребывание в братиславской тюрьме для многих антифашистов — таких, как доктор Тополь, Фриц Фишер и Герц, — стало политической школой. Нескольких заключенных, в их числе Шварца, его жену, Хурбанича, Давида, Свитнича и Фомферру, отправили в Ружомберок. Однажды в этот лагерь доставили трех пленных советских офицеров. Заключенные узнали, что их намерены передать немцам. Партизаны прислали письмо тюремному начальству. Они пригрозили, что если с офицерами что-то случится, то тюремщикам не избежать возмездия!

В ночь с 27 на 28 августа 1944 г. началось народное восстание в Словакии. Политзаключенных и советских офицеров освободили. В восстании принимали участие и немецкие политзаключенные. Генриха Фомферру направили в Банска-Бистрицу, где он стал сотрудником МВД. После сдачи Банска-Бистрицы сотрудники отдела Фомферры ушли в лес и стали пробиваться на восток. После ряда злоключений благодаря документам, которые изготовил для них местный нотариус, Фомферра и его жена добрались до Кежмарока, где они ушли в подполье и стали там ожидать прихода советских войск. Случилось это 27 января 1945 г.

Помимо Фомферры и его товарищей в освободительном движении в Словакии принимали участие и другие немецкие антифашисты. В 1943 и 1944 гг. к членам подпольной ячейки словацкой КП принадлежали немец Бедржих Новак и Вильям Ханцель, ставший во время восстания комиссаром 10-го партизанского батальона в бригаде «Ян Жижка». Последний издавал листовки на немецком языке, составил текст клятвы немецких партизан и принимал участие в других видах деятельности. В боевых действиях принимали также участие немецкие антифашисты Г. Ульрих, П. Матик и другие.

Бригада «Ян Жижка» была одним из крупнейших партизанских соединений, принимавших участие в словацком народном восстании. Командиром бригады был чех Теодор Пола, политкомиссаром Штефан Кашчан, а начальником штаба советский гражданин Герой Советского Союза Всеволод Клоков. Ядро бригады было создано в Бановце и Бедраве, где компартия имела большое влияние среди населения бедных горных деревень. После ухода партии в подполье там возникло мощное антифашистское движение. Уже в конце 1943 г. в этой горной местности появились первые партизанские отряды. С началом народного восстания партизаны заняли центр округа Бановце[9].

Италия

Генри Робинсон, приехавший из Франции в Швейцарию, в 1936 г. дважды побывал в Италии, где встретился с представителем ГРУ Большой Шеф рассчитывал создать в 1937 или 1938 г. итальянскую группу своей сети. Шандор Радо еще в 1937 г. вел разведывательную работу, связанную с Италией. Известно, что в 1942 г. радиограммы от Радо передавались через функционеров итальянской и швейцарской КП. В том же году Александр Фут получил из Италии фальшивый паспорт на имя Шнайдера. Паспорт был изготовлен в Швейцарии, и Футу следовало продлить его, воспользовавшись услугами Анны Мюллер.

Впоследствии Фут вспоминал, что документ уже был однажды продлен в Марселе. Владелец паспорта не имел никакого отношения ни к Христиану, ни к Францу Шнайдеру. Некоторое время спустя Фут увидел то же лицо, фотография которого была наклеена на паспорт, в итальянских газетах. Это было лицо человека, арестованного в Италии по обвинению в шпионаже.

По неподтвержденным данным, один дипломат, служивший в немецком посольстве в Риме, в результате арестов и допросов участников группы Шульце-Бойзена был разоблачен и оказался советским агентом.

Как показал другой источник, ГРУ в 1940 г. нелегально заслало в Италию агента по фамилии Григорьев (он же Григорий). Там его арестовали и приговорили к 30 годам тюремного заключения.

Польша

Как уже говорилось, Рудольф фон Шелиа, который с 1930 г. служил в немецком посольстве в Варшаве, был завербован советской разведкой в 1936 г. Его вербовщиком был Рудольф Гернштадт, варшавский корреспондент газеты «Берлинер Тагеблатт». Информацию, полученную от фон Шелиа, Гернштадт передавал в советское посольство в Варшаве. Важные сведения фон Шелиа поставлял ему через Ильзу Штебе до 1 сентября 1939 г., когда немецкие войска вторглись в Польшу.

Фюрер давно намекал, что нужен повод для начала войны. Летом 1939 г., собрав у себя высших армейских чинов, Гитлер выступил перед ними:

— Закрыть сердца милосердию! Нам предстоит ожесточенная борьба! Восемьдесят миллионов немцев должны получить то, что им должно принадлежать. Кто говорит о праве? Нам нужно не право, а победа!

План операции «Гиммлер» был давно готов, но осуществление ее откладывалось. 31 августа 1939 г. фюрер объявил, что начнет войну 1 сентября.

Переодетые в форму польских солдат и партизан, солдаты СД должны были:

• захватить на несколько минут радиостанцию Гляйвиц и произнести несколько враждебных Германии фраз на польском языке;

• завязать перестрелку с немецкими войсками у таможенного поста Дрейлинден;

• напасть на лесничество Питшен неподалеку от границы;

• в районе Бойтена разгромить немецкую таможню.

Руководство операцией было поручено штурмбаннфюреру СС Альфреду Науйоксу, который должен был отправиться в Гляйвиц с восемью помощниками и ждать сигнала по радио: «Бабушка умерла». Чтобы обеспечить видимость потерь с обеих сторон, были заготовлены «консервы». Заключенные из концлагерей, получившие смертельные инъекции, были доставлены на грузовиках-холодильниках в нужное место.

Вальтер Шелленберг в своих мемуарах «Лабиринт» описывает операцию несколько иначе. Согласно плану Гейдриха, «поляками» должны были стать заключенные из немецких концлагерей. Их должны были вооружить польским оружием, одеть в польское обмундирование, предоставленное верховным командованием вооруженными силами рейха. После операции тех из них, кто не будет скошен огнем, обещали освободить. Но едва ли руководители СД сдержали слово.

Утром 1 сентября в немецких газетах «Фёлькишер беобахтер» и «Берлинер моргенпост» появились набранные жирным шрифтом заголовки:

«Польские повстанцы перешли немецкую границу». «Наглое нападение поляков на радиостанцию Гляйвиц».

Повод нападения на Польшу был налицо.

Нападение на Польшу явилось началом Второй мировой войны. Подавив сопротивление польской армии, немецкие войска двинулись на восток. С целью создания буферной зоны между оккупированной немцами частью Польши и западными границами Советского Союза, советские войска двинулись навстречу германским частям (в это время еще действовал пакт о ненападении между Германией и СССР), по существу, освободив Западную Украину и Западную Белоруссию. После того, как наступил черед Советского Союза и под ударами немецких войск советские войска стали отступать в восточном направлении, вместе с ними отступали и части польской армии. Большая их часть под командованием генерала Андерса ушла в Иран, чтобы воевать на стороне британских войск. Меньшая часть осталась на территории СССР и участвовала в войне против гитлеровской Германии и освобождении Польши. Поляки воевали не только на фронте, но и за линией фронта, в тылу германских войск.

16 августа 1941 г. в тыл немецких войск, оккупировавших Польшу, была заброшена первая группа польских разведчиков. Это была секретная разведывательная операция под условным названием «Михал». Руководил операцией капитан польской армии Миколай Арцишевский. Остальными участниками группы были поручик Збигнев Романовский — заместитель командира группы, разведчики поручик Ежи Жулковский и поручик Станислав Виньский. Обязанности радиста выполнял поручик Игорь Мицкевич. Этим пятерым польским офицерам была поставлена задача создать разведывательную сеть с целью наблюдения за частями и объектами вермахта на участках Гдыня — Гданьск — Познань — Торунь — Ковно, а в особенности за военными перевозками по железным дорогам южнее стратегически важного направления Варшава — Орел и передаче по радио результатов наблюдения. К северу от указанного района к этому времени уже действовали другие разведгруппы. Из-за климатических и погодных условий шоссе могли использоваться не всегда. 80 % военных перевозок по территории Польши, как в восточном, так и в западном направлении, осуществлялись железнодорожным транспортом. Северная граница района наблюдений группы «Михал» фактически проходила по трассе Варшава — Брест — Минск — Гомель — Брянск — Орел. Южнее ее проходили столь же оживленные трассы Брест — Киев — Харьков, а также Люблин — Львов — Одесса.

Десантирование группы Арцишевского вблизи повета Петркув прошло не вполне удачно. Парашюты с рациями разбросало, так что найти их оказалось невозможно. На выручку пришли местные жители-поляки, готовые участвовать в борьбе с немецкими оккупантами. Причем не на словах, а на деле. Курьерами группы «Михал» и перевозчиками радиоаппаратуры стали Михал Згид, Зыгмунт Коцолек, Эдвард Водзицкий и бывший сержант польской армии Юзеф Клуф. С их помощью группа «Михал» добралась до Гомулина, где установила радиосвязь с московским Центром. Следующей боевой позицией группы была Варшава.

В столице «генерал-губернаторства» (так назвали немецкие колонизаторы Польшу) капитан Арцишевский встретил друзей и знакомых студенческих времен (он учился в Познани) и коллег-журналистов из Торуни и Гдыни. В частности, он встретился с супружеской четой Брацци — Люцыной и Владиславом. Их сын вместе с тридцатью восемью другими учащимися гимназии в Торуни был приговорен немецким трибуналом к смертной казни. Мать приговоренного юноши ездила в Берлин, чтобы просить фюрера о его помиловании. Но напрасно. Возвращаясь, она проезжала через Познань, Быдгощ, Кенигсберг и привезла важную разведывательную информацию. В Познани она привлекла к подпольной разведывательной деятельности сестер капитана Арцишевского — Марию, Ирену, Хелену и Зинаиду. Зинаида, работавшая на почте, передала пани Люцыне обширный список номеров полевых почт частей вермахта, с помощью которых стало возможно установить их принадлежность и точное местонахождение.

У капитана Арцишевского нашлись и другие знакомые. Ими оказались Униховский, Детке и Чеховский. Они были искусными художниками и, пользуясь изготовленными ими фальшивыми документами, члены группы «Михал» могли беспрепятственно разъезжать по территории оккупированной немцами Польши. В числе боевых товарищей Арцишевского оказались испытанные в подпольной борьбе коммунисты, члены польской рабочей партии, основанной в декабре 1918 г. и запрещенной в период военной диктатуры маршала Юзефа Пилсудского в середине 1920-х гг.

Миколай Арцишевский прилагал основные усилия к тому, чтобы завербовать железнодорожников — рабочих и служащих, которые были вынуждены трудиться на оккупантов. С их помощью он установил круглосуточное наблюдение за всеми железнодорожными узлами, сортировочными станциями и основными направлениями транспортных потоков. Помощники капитана Миколая находились в Праге — предместье Варшавы, Радоме, Люблине, Пшемысле, Львове, Лукове, Бресте и других железнодорожных узлах. Таким образом удавалось регулярно регистрировать движение всех железнодорожных составов, проходивших по польской территории в сторону Восточного фронта, обрабатывать результаты в Варшаве и в зашифрованном виде отсылать их по радио в Центр. Возможностей группы «Михал» стало недостаточно, и на помощь ей был прислан бывший поручик польской армии Ян Мейер. В ночь на 1 ноября 1941 г. он приземлился с парашютом поблизости от Янины. Поручик привез с собой две новейшие рации. В начале мая 1942 г. в районе Добежины приземлился курьер и радист Богдан Цитович. Он доставил в Варшаву еще две предназначенные для капитана Арцишевского рации.

В начале 1942 г. разведчики, работавшие на железных дорогах, стали сигнализировать о том, что в северо-восточном направлении идет необычно большое количество порожняка, предназначенного для перевозки грузовиков. На этом основании разведчики пришли к выводу, что предстоит переброска множества частей с центрального на другие участки фронта. Из Пшемысля поступали сообщения об усиленной переброске немецких, итальянских, венгерских и словацких частей. В направлении фронта ежедневно проходило до тридцати пяти эшелонов.

Что происходит, стало ясно 5 апреля 1942 г. из приказа № 41 штаба верховного командования вермахта о намеченном наступлении в направлении Дона и Волги с целью нанести решительный удар по Красной Армии. Летне-осеннее наступление германской армии готовилось в полной тайне еще с марта. Войскам, которые должны были в нем участвовать, было предписано сохранять полное радиомолчание. Немецкие генералы постарались восполнить тяжелые потери, понесенные их войсками в кровопролитных боях зимы 1941/42 г. На Восточном фронте сосредоточилось необычно большое количество воинских частей, в том числе самых отборных. Сюда было брошено 80 % всех сухопутных войск и две трети «люфтваффе».

Польские разведгруппы, действовавшие на территории между Орлом и Севастополем, докладывали московскому Центру о подготовке наступления воинскими соединениями Германии и ее сателлитов. В усиленную группу армий «Юг» входили 8-я итальянская, 2-я венгерская, а также 3-я и 4-я румынские армии. Группа состояла из 113 дивизий: 80 пехотных, 10 танковых, 9 горно-стрелковых, 8 моторизованных и 6 кавалерийских. Переброска такого количества войск по железной дороге с запада на восток означала гигантскую нагрузку на железнодорожный транспорт. Изо дня в день, главным образом в ночное время, из Франции, Италии и Германии по территории Польши на восток и юго-восток двигались эшелоны с вооружением и людьми. Количество донесений от информаторов увеличивалось с каждым часом. Разведгруппа «Михал» передавала следующие радиограммы:

2 мая 1942 г. О положении на железнодорожных линиях, ведущих к Восточному фронту в период с 21 по 25 апреля;

9 мая 1942 г. О диверсиях на железных дорогах в период с 4 по 5 мая;

13 мая 1942 г. О наличии гигантского склада горючего в Щесливце, что к юго-западу от Варшавы;

17 июня 1942 г. Об укреплении гавани Пиллау и сосредоточении поблизости от нее боевой авиации. Согласно наблюдениям разведгруппы, в течение только мая по территории Восточной Пруссии проследовали 14 танковых и моторизованных дивизий;

18 июня 1942 г. О прохождении через Варшаву итальянских воинских частей; 15 июля 1942 г. За период с 18 по 30 июня через Люблин и Хелм проходили воинские эшелоны.

Вся эта информация была передана в Генштаб Красной армии.

Радисты Арцишевского не щадили себя, работая на ключе буквально до изнеможения. Продолжительные сеансы связи, несмотря на частую смену местонахождения раций, облегчали немецкому радиоабверу их пеленгование. Однако в связи с массой информации, которую было необходимо сообщить в Центр, ни разведчикам, ни радистам не оставалось другого выбора. Третья рота подслушивания и перехвата радиоабвера, в начале 1942 г. получившая задание «сражаться с партизанскими радиостанциями», сумела напасть на след группы «Михал». В течение двух месяцев она зарегистрировала 538 радиограмм, переданных этой группой. Однако расшифровать их немцам не удавалось. Для обозначения времени, названий местностей и видов транспорта радисты Арцишевского использовали особый код. Категории транспортных средств, их грузоподъемность, типы вооружений и боеприпасов обозначались группами из трехзначных чисел. Базовым кодом служили прозаические произведения на польском языке.

После усиленных поисков гестапо и абвер напали на след польских разведчиков. Штурмбаннфюрер СС Пауль Вернер получил приказ преследовать их. Первым был арестован Ежи Томашунас. Это произошло в Варшаве. Затем в Петруве схватили Юзефа Клуфа. 27 июля 1943 г. отряд полицейских окружил дом № 8 на улице Огрудовой в Варшаве, где находились участники группы «Михал». Началась ожесточенная перестрелка. Некоторое время спустя в дом ворвались гестаповцы. Арцишевский и радистка Крупович были ранены. Мицкевич последнюю пулю пустил себе в голову. Тяжело раненных разведчиков оперировали: нацисты непременно хотели их допросить. Арестованных разведчиков бросили в принадлежавшую гестапо тюрьму Павияк.

Член разведгруппы Циолковский сразу же известил радиста Мейера о случившемся. Тот незамедлительно сообщил о провале группы «Михал» московскому Центру. Спустя несколько дней отважный разведчик попал в засаду, устроенную гестапо, и в завязавшейся схватке был застрелен.

В 1943 г. от рук гестаповцев пал капитан Арцишевский. Поручик Мицкевич исчез за воротами лагерей смерти Майданек и Бухенвальд. Многие участники группы «Михал» сумели избежать ареста и вступили в ряды польских партизан. Военный писатель Вильгельм Риттер фон Шрамм, бывший офицер генштаба вермахта, нехотя признавал эффективность и оперативность работы советских разведчиков. «В радиограммах, направляемых в Центр, своевременно сообщались сведения о переброске войск вермахта, движении эшелонов с вооружением и продовольствием. В результате Генштаб Красной Армии тотчас определил направление движения, численность частей, время начала весеннего немецкого наступления. Таким образом он сумел перегруппировать и противопоставить нам свои силы».

Войсковые соединения группы немецких армий «Юг» вместе с войсками их союзников рвались к Волге, не подозревая, что в исторической битве под Сталинградом их ждет разгром.

Разведгруппам Красной Армии, состоявшим из польских патриотов, германский абвер присвоил условное обозначение «Арко». В мемуарах, опубликованных после войны в ФРГ и Австрии, указывается, что эту группу считали частью «Красной капеллы». Авторы мемуаров признавались, что им не удалось установить ни масштабов, ни методов ее работы. Отсюда вывод: даже под пытками заплечных дел мастеров из гестапо польские патриоты не выдали своих тайн.

Успешную деятельность группы «Михал» абверу и гестапо удалось прервать слишком поздно: она сумела нанести немцам значительный ущерб. Сравнивая радиограммы от «Красной тройки» из Швейцарии с шифрограммами группы «Арко», Директор московского Центра получал полную картину происходящего на фронтах и в тылу противника. Как признавал уже упоминавшийся писатель фон Шрамм, «теперь речь шла не о старомодном шпионаже, а о доскональном изучении информации советским Генштабом и точном знании действий противника». Вильгельм Флике, бывший офицер абвера, свидетельствовал о растерянности и изумлении, царившем среди берлинского руководства абвера, на которое произвели сильное впечатление методы работы и осведомленность советской разведки, наличие оперативной связи с разведгруппами, расположенными во всех основных странах Европы.

Советские патриоты побеждали не только на фронтах, но и в эфире. Уже знакомый нам писатель фон Шрамм свидетельствовал: «Активность радистов противника приобрела масштабы, которые в 1940 г. мы не могли даже предполагать. Правда, судя по сообщениям радиоразведки, было обнаружено свыше 550 агентов. Однако за период с 1943-го по 1944 г. появилось 500 новых радиостанций противника. Помимо этого количества, существовало вдвое больше необнаруженных станций. На смену отрубленных голов у гидры отрастали новые. Вместо одной обнаруженной рации противника вскоре появлялись две новые…» Много хлопот немецкой радиоразведке, тайной полевой полиции, службе СД и гестапо доставляли как разведчики-партизаны, так и оснащенные современной радиоаппаратурой группы советских разведчиков.

* * *

Помимо разведчиков в борьбе с гитлеровцами участвовали немецкие антифашисты и польские патриоты. Так, в начале 1943 г. в район действий 1-й и 2-й минских партизанских бригад были выброшены на парашютах немецкий коммунист Зепп Гуче и его сын Рудольф, получивший подготовку радиста. Партизаны звали Зеппа «дядей Мишей». Рацию они переносили в канистре. При первой возможности кусок провода забрасывали на сук дерева, и он становился антенной. Питание обеспечивали с помощью динамо, которую крутили вручную или же присоединив привод к заднему колесу работающего вхолостую велосипеда.

Героем Советского Союза стал Фриц Шменкель, которого партизаны знали под именем Иван Иванович или Ваня. Он действовал в немецкой армейской группе «Центр» в конце 1943-го — начале 1944 г. Немецкий антифашист лейтенант Хорст Фит проявил себя в занятой гитлеровцами крепости Бреслау. В составе разведгруппы Пауля Лудеса, действовавшей с октября 1944 г. в районе Алленштейн — Хайльсберг — Пиллау, а также группы Гиффера — Гипнера, действовавшей в районе Радомыско — Люблинец совместно с советскими и польскими партизанами, работали немецкие радисты, спустившиеся в этот район на парашютах.

Чтобы добраться до своего родного Люблинеца, где находился большой склад боеприпасов, Рудольф Гипнер вынужден был, неся на себе двадцатикилограммовую рацию, преодолевать болота, обходить немецкие посты. Одно время Йозеф Гиффер и Рудольф Гипнер скрывались на квартире польской партизанки Марии Столож. Работу их передатчика немцы вскоре обнаружили. Мельница в Павункове, где находились партизаны, была окружена двумя сотнями гитлеровцев. На предложение сдаться Гиффер и Гипнер ответили отказом и отстреливались до последнего патрона. Оба геройски погибли в неравной борьбе.

Португалия

В конце 1940 г. через Португалию в Швейцарию были переправлены деньги для группы Шандора Радо. 3500 долларов предназначались для Урсулы Гамбургер. Отвечая на вопросы немецких следователей после его ареста, Треппер заявил, что в июне 1941 г. к нему заходил агент ГРУ, направлявшийся через Париж в Португалию. Он получил от него определенные задания, которые ему следовало выполнить на Пиренейском полуострове. Закрытие ряда советских посольств привело к значительному уменьшению объема информации, поступавшей в ГРУ Однако Треппер не проявлял особенного беспокойства по этому поводу. Возможно, он говорил это преднамеренно, чтобы преувеличить собственное значение и ввести немцев в заблуждение.

Есть данные, что в 1944 и 1945 гг. Паннвиц, руководитель зондеркоманды «Красная капелла», изучив материалы, полученные в результате ареста Треппера и его друзей, включил в сферу своих интересов Испанию и Португалию.

Румыния

В начале 1940 г. московский Центр предложил Урсуле Гамбургер переехать со своей группой в Румынию. Вначале туда должен был отправиться Фут с целью прощупать почву и установить связь с румынскими информаторами. Предложение это не было принято, тем более что немцы вели себя в Румынии как хозяева.

Мария Гиолу, жившая в Бухаресте румынка, была тесно связана с Футом. Порой связь эта переходила в интимную. Гиолу поддерживала контакты с Футом через Мариуса Антуана Шамуте, официального курьера при швейцарском МИД. Гиолу передавала Шамуте информацию о ближайших сподвижниках маршала Иона Антонеску. Являясь родственницей высокопоставленных особ, составлявших окружение Антонеску, она могла беспрепятственно вращаться в этих кругах.

Судя по всему, Мария Гиолу имела и второй канал связи с Футом. Им служила ее сестра, Грация де Рам, урожденная Гиолу, которая жила в Швейцарии.

Скандинавские страны

В декабре 1936 г. «Большой Шеф» побывал в Швеции, чтобы выяснить возможности получения оттуда разведывательной информации. Агенты, которых он там встретил, уже работали на советскую разведку. Установленные в 1936 г. в Швеции связи Леопольд Треппер использовал для долгосрочного планирования, которое учитывало дальнейшую работу, направленную против Великобритании.

На допросе после ареста Треппер сообщил немцам, что в 1937 или 1938 г. вел беседы с русским, шведом и норвежцем по поводу создания разведгруппы в странах Скандинавии. Беседы эти происходили в Париже. В 1938 г. Треппер совершил поездку по Швеции, Финляндии и Дании, направляясь из Москвы в Париж. Со своими информаторами в этих странах он хотел поделиться планами создания фирмы «The Foreign Excellent Raincoat Company», и об экспорте изделий в Данию, Финляндию, Норвегию и Швецию.

В начале 1939 г. все эти четыре Скандинавские страны посетил Леон Гроссфогель. Он представлял интересы вышеупомянутой фирмы. В качестве агента фирмы в Стокгольме Гроссфогель назначил некоего Белленса, однако, согласился ли этот господин участвовать в разведывательной деятельности, остается под вопросом.

В период с января по август 1942 г. Арвид Харнак отправлял в советское посольство в Швеции информацию, полученную членами его группы. Для этого он пользовался услугами Бернхарда Бестлейна, члена КПГ, жившего в Гамбурге, пересылавшего ее через Фленсбург в Данию, а оттуда — в Стокгольм. Помощь ему могли оказывать и представители датской и шведской КП. После того как в конце июня 1942 г. курьерская связь в Бельгии перестала существовать, каналом этим мог пользоваться и Шульце-Бойзен. Предположение это подкрепляется заявлением Шульце-Бойзена о том, что ряд важных донесений незадолго до ареста ему удалось переправить в Стокгольм. Однако фашистские следователи полагали, что это было всего лишь попыткой отсрочить казнь. Шульце-Бойзен был, очевидно, уверен, что материал, о котором шла речь, можно было заполучить лишь в том случае, если бы он сам смог приехать в Швецию.

В 1942 г. филиалы фирмы прикрытия «Симэкс» были открыты в Осло и Копенгагене. В том же году Александр Фут получил шифрограмму из Москвы с просьбой поспособствовать доставке рации некоей девушке из шведского Красного Креста.

* * *

Всего через несколько часов после нападения гитлеровской Германии на СССР в Стокгольме заработал подпольный передатчик. Позывные радиста были ОНК. Информация оперативного характера поступала в Центр ежедневно. Несмотря на расстояние в 1000 километров, разделявшее шведскую столицу от Москвы, в Разведупре уверенно принимали шифрограммы, которые передавал немецкий коммунист Вилли Ром.