Незапланированная репетиция «афгана»

Незапланированная репетиция «афгана»

«Отец народов» был активным приверженцем ленинской идеи мировой пролетарской революции. И «революционный эмир» виделся ему далеко не лишней фигурой в этом планетарном процессе. Поэтому он, не раздумывая, решил помочь попавшему в беду другу.

По негласному распоряжению И. В. Сталина в Среднеазиатском военном округе (САВО) из подразделений 81-го кавалерийского и 1-го горнострелкового полков, а также 7-го конного горного артиллерийского дивизиона был сформирован спецотряд численностью в тысячу штыков. Командовать спецназовцами поручалось комкору В. И. Примакову,[39] имевшему опыт работы в Кабуле в качестве военного атташе советского посольства. Спецназ же он принял в облике турецкого офицера Рагиб-бея.

Спецназовцы прошли соответствующий инструктаж, облачились в афганскую военную форму и весной, ведомые командиром, переправились на афганскую территорию. Там их встретил со своим отрядом Гулям Наби-хан, активный сторонник Амануллы-хана, обещавший спецназовцам, что на пути их следования к Кабулу к ним присоединятся тысячи и тысячи афганских воинов, мечтающих о возвращении к власти «революционного эмира». Реальность оказалось иной.

Жители кишлаков и городов по пути следования спецназовцев встречали их как непрошеных чужеземных захватчиков. Враждебное отношение зачастую выливалось в открытое сопротивление. Тем не менее отряду Примакова удалось занять города Мазари-Шериф, Дайдади, Балх и Ташкурган. Особенно ожесточенными были бои за Ташкурган, где спецназовцам противостояла целая дивизия регулярной афганской армии под командованием Сеида Гусейна.

Далее на пути отряда стоял город Айбак. И тут произошло судьбоносное для спецназовцев событие.

26 мая 1929 г. эмир Аманулла-хан к немалому удивлению даже своего ближайшего окружения и, тем более, Москвы объявил о том, что завершить столь успешно развивающуюся борьбу за восстановление королевской власти в Кабуле он всецело доверяет своему верному сподвижнику Мухаммаду Надиршаху, а сам со своими близкими отправляется в пожизненную эмиграцию. Решение Амануллы-хана хоть и произвело, особенно в Москве, эффект разорвавшейся бомбы, не было спонтанным, непродуманным. Оно диктовалось реальным раскладом сил и учетом афганской традиции.

Дело в том, что в ходе успешного продвижения войск на Кабул изначально под совместным руководством Амануллы-хана и Мухаммада Надиршаха фортуна популярности и авторитета в офицерской и солдатской среде постепенно развернулась в сторону последнего. А кончилось тем, что пуштуны и хазарейцы, составлявшие костяк войск, провозгласили Надиршаха своим эмиром. Они по-прежнему уважительно относились к Аманулле-хану, но только как ко второму, а не первому предводителю. Что это означает и к чему рано или поздно приведет, «эмир-революционер» прекрасно понимал: двум медведям в одной берлоге не ужиться. Точно так же и с королевским троном — на нем место лишь для одного.

Отсюда взвешенное и, пожалуй, единственно правильное в сложившихся обстоятельствах решение Амануллы-хана. Оно укрепляло веру афганцев в законную королевскую власть как символ единства и независимости Афганистана. Как выразился один из организаторов «афгана», заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС P.A. Ульяновский, «в отличие от многих колониальных и зависимых стран в Афганистане борьба против английского колониализма за восстановление независимости проходила под руководством монархии. Последовавшая затем в двадцатые годы эпоха «просвещенного абсолютизма» создала вокруг монархии ореол прогрессивной силы и оплота национального суверенитета».[40]

Не последнюю роль сыграло и то, что своим решением Аманулла-хан сохранял жизнь себе и своим близким.

Из Кандагара он с семьей перебрался в Индию, в Бомбей. Оттуда — во Францию. Впоследствии многие годы провел в Италии. А завершил свой долгий жизненный путь в 1960 г. в Швейцарии, в Цюрихе.

Добровольный уход «революционера» и «безбожника» с политической арены Афганистана лишил всякого смысла дальнейшее существование спецотряда Примакова. Реакция И. В. Сталина последовала незамедлительно: отряду немедленно покинуть афганскую территорию и вернуться в прежние места дислокации. Что и было сделано.

Штабу Среднеазиатского военного округа строжайше предписывалось ни единым словом не упоминать об отряде специального назначения в исторических формулярах и прочих документах округа. В результате официальный отчет о действиях спецназовцев в Афганистане трансформировался следующим образом:

«Во второй половине апреля Гулям-Наби-хан перешел к активным действиям и стремительно занял Мазари-Шериф. Выбитые из города солдаты Хабибуллы пытались несколько раз отбить Мазари-Шериф из рук Гулям-Наби-хана. Первого мая город был окружен, вода отрезана. Шестого мая на помощь Гулям-Наби-хану подошла поддержка в лице хазарейцев, дезертировавших из правительственных войск. 7–8 мая он перешел в наступление и овладел Дайдади и Балхом. Ташкурган был также вскоре занят Гулям-Наби-ханом.

Кабульское правительство, встревоженное успехами Гулям-Наби-хана, перебросило в Северный Афганистан крупные силы — два полка пехоты и два кавалерийских эскадрона. Стремительными ударами Гулям-Наби-хан разбил 24–26 мая сначала первую колонну под Гейбаком и вторую — под Таш-курганом. Столкнувшись с враждебным отношением туркмен, таджиков и узбеков, в конце мая после поражения Амануллы, его войска были распущены, а остатки его отряда 30 мая интернировались на нашей территории».

Позиции умолчания строго придерживался и МИД СССР. На официальные протесты афганцев, поступавшие в совпосольство в Кабуле, неизменно следовали заверения о непричастности советской стороны к действиям Гуляма Наби-хана и невмешательстве СССР во внутренние дела Афганистана.

Поверили ли афганцы заверениям шурави или нет, неизвестно. Но факт остается фактом, о первом вооруженном вмешательстве шурави во внутриполитические разборки своего дружественного южного соседа никто и никогда больше не вспоминал. На двусторонних отношениях соседей это никак не сказалось.

Что же касается спецназовцев, то 300 командиров и бойцов были награждены советской властью орденами Красного Знамени, а остальные — ценными подарками. Потери их составили 120 человек убитыми и ранеными.