РЕПЕТИЦИЯ РАСИЗМА

РЕПЕТИЦИЯ РАСИЗМА

В конце 19 века на исторической сцене впервые возникает феномен, которому суждено было сильнее всего повлиять на еврейскую историю 20 века. То был феномен антисемитизма. Необходимо понять не только его природу, но и происхождение. Ведь именно слияние антисемитизма, национализма и расизма породило варварство нашей эпохи и привело к гибели шести миллионов евреев. Когда же и где он зародился? Каково его происхождение? Как он распространялся?

Многие считают, что антисемитизм существует с самого начала еврейской истории. Повинны в таком понимании историки, которые зачастую задним числом применяют этот термин ко всем сходным явлениям прошлого. Всякий акт враждебности к евреям они автоматически классифицируют как антисемитский. В действительности эти акты следовало бы классифицировать как-то иначе, может быть, как «антиеврейские». Вопреки распространенному мнению антисемитизм возник не раньше 1800 г. Само слово «антисемитизм» возникло только в 1879 г. Оно было придумано немцем и должно было обозначать совершенно новый феномен в истории иудео-христианских отношений. Этим немцем был крещеный еврей-полукровка Вильгельм Марр. Он впервые применил новый термин в своем антиеврейском памфлете «Победа иудаизма над германизмом», опубликованном в 1879 г. Снова – в который раз? – еврейская история запятнана отступничеством.

Мы сталкиваемся здесь с чисто семантической проблемой. Можно ли подгонять различные акты насилия, продиктованные различными причинами, под одно и то же название? Вряд ли это поможет понять специфический характер новейшей истории. Это не поможет понять и ее отличие от еврейской истории других столетий. Очевидно, следует различать действия «антисемитские» и «антиеврейские». Каждое из них требует своей моральной оценки.

Важность терминологических различий может быть проиллюстрирована на простейшем примере. Что, если мы станем применять слово «убийство» ко всем случаям, когда один человек лишает жизни другого? Тогда убийством окажется и случайно причиненная смерть, и акт самообороны, и все другие виды насильственной смерти. Закон, однако, различает все эти виды. Мотивация каждого из них предопределяет степень наказания. Антисемитские и антиеврейские действия тоже имеют различную мотивировку. В чем же состоят эти различия?

Четыре особенности отличают антисемитизм от антиеврейских действий. Антисемитизм алогичен, иррационален и продиктован подсознанием. Сначала следует предубежденность, потом ей подыскивается рациональное оправдание. Антиеврейские действия, напротив, продиктованы вполне логичными, рациональными и осознанными причинами. Сначала следует мотивировка, затем расправа. Во-вторых, антисемитизм обращен против «еврейской расы» как целого. Он не интересуется отдельно взятым евреем, его достоинствами или недостатками. Антиеврейские чувства направлены против индивидуальных евреев. Они имеют те же причины, что враждебные чувства к индивидууму во всех других религиях и национальностях. В-третьих, антисемитизм намеренно избирает евреев и только евреев в качестве своей единственной мишени. Он исключает всех других, которые могут быть «виноваты» в преступлениях, приписываемых евреям. Антиеврейские действия зачастую являются побочным продуктом общей волны насилия. Наконец, антисемитизм не ищет решения. Он не предусматривает никакого выхода для евреев, Он не предлагает им никакой альтернативы. Антиеврейские действия прошлого были зачастую направлены на обращение евреев из одной религии в другую.

Не следует смешивать людей, которые не любят евреев, с антисемитами. Нет никаких причин, по которым евреев следовало бы любить больше, чем англичан, американцев или французов. Вольтер не любил евреев, но это не делало его антисемитом. Он считал, что все евреи невежественны и суеверны, но не требовал, чтобы за это их всех сожгли. В этом состоит вся разница. Если нам кто-либо не нравится, мы можем попросту избегать его общества. Это не обязывает нас требовать его унижения или уничтожения. Для подлинного антисемита «преступлением» евреев является то, что они евреи. Это «преступление» не может быть искуплено или прощено, даже если еврей откажется от своей религии. Между тем в средние века еврей, отказавшийся от своей религии, немедленно становился уважаемым гражданином. Антисемитизм – это психологическая проблема. Ее источник находится не в реальности, а в мозгу антисемита. Несколько исторических примеров помогут нам это понять.

В свое время Катон призывал римлян уничтожить карфагенян. Катоном руководил обыкновенный страх. К тому времени Карфаген трижды бросал вызов римскому могуществу. В конце концов, римляне сравняли Карфаген с землей, а всех его жителей продали в рабство. Но все это было предпринято, чтобы предотвратить четвертую Пуническую войну. Подойдем с той же объективностью к событиям, касавшимся евреев. Когда римляне разрушили Иерусалим и изгнали евреев из Палестины, ими руководили отнюдь не антисемитские предубеждения. Подобно карфагенянам, евреи трижды восставали против римлян. Подобно карфагенянам, их следовало раз и навсегда отвадить от этой дурной привычки. В предпринятых римлянами политических действиях не было и тени антисемитских чувств. Это доказывается хотя бы тем, что некоторое время спустя евреи получили возможность стать полноправными римскими гражданами.

Другим примером является история евреев в Испании. Испанская инквизиция преследовала не евреев, а христиан, подозреваемых в ереси. Марраны, эти обращенные евреи, рассматривались церковью как христиане. Поэтому инквизиция преследовала их, как преследовала всех прочих христиан-еретиков. Евреи, на которых не распространялась власть инквизиции, были просто изгнаны. Костры инквизиции продолжали пылать еще триста лет после их изгнания. Те, кто корчились в их пламени, были в основном христиане. Евреи могли оказаться случайными жертвами, но никогда не были «козлами отпущения», избранными на эту роль только из-за их «преступной» врожденной принадлежности к еврейству.

Чем мотивируются нынешние враждебные чувства крабов к евреям? Являются ли они следствием иррациональных, алогичных мотивов или продиктованы объективными политическими соображениями? Справедливо это или нет, но арабы полагают, что имеют все основания опасаться евреев. Они убеждены, что евреи захватили их землю. Арабы ведут обычную политическую игру. Они ведут ее теми же методами, которыми ведутся все политические игры. Они используют страх, чтобы с его помощью объединить свои разрозненные ряды. Их отношение, несомненно, можно назвать антиеврейским. Но его нельзя назвать антисемитским.

Сопоставим эти действия и чувства, продиктованные страхом, с преследованием евреев в гитлеровской Германии, продиктованным предубеждениями. Евреи никогда не восставали против Германии. Они не распространяли ересь. Они не захватывали немецких земель. Напротив, они внесли большой вклад в ее культуру. Они воевали бок о бок с немцами во время Первой мировой войны. «Преступление» евреев существовало только в воображении нацистов. «Вина» евреев состояла только в том, что они были евреями. Для нацистов «преступником» был даже человек, в жилах которого присутствовала хотя бы одна десятин еврейской крови. Нацистская идеология предусматривала «очищение» от евреев всей Европы, а не только Германии, превращение ее в «юденрайн». Она хотела достичь этого не крещением евреев, как в средние века, а их уничтожением. Такие чувства уже нельзя рассматривать как равноправные в ряду других человеческих чувств. Это, несомненно, отклонение от психической нормы.

Иррациональный расистский антисемитизм был неизвестен язычникам, грекам, римлянам, мусульманским и средневековым культурам, среди которых евреи жили от 2000 г. до н.э. до 1800 г. н.э. На протяжении этих 3800 лет евреев многократно истребляли, вырезали, мучили, продавали в рабство. Но кого не вырезали, не мучили, не продавали в рабство в те времена? Антиеврейские действия ничем не отличались от действий, направленных против других национальных меньшинств и групп. Достаточно вспомнить, сколько народов вообще исчезло с лица земли за эти 38 веков. В средние века история антиеврейских преследований несколько усложняется, но и тогда ее нельзя назвать историей иррационального антисемитизма. В ней нет ни одной из четырех особенностей нашего определения. Средневековые преследования евреев были вызваны их отказом стаи, христианами. Антисемитизм вызван прямо противоположными причинами. Антисемит ненавидит само существование еврейства, а не отдельного еврея. Поскольку он ненавидит абстрактную идею, обращение евреев в христианство ничего не меняет в его мозгу.

Как произошло превращение антиеврейских чувств в антисемитскую предубежденность? Эта трансформация совершилась в три этапа. Они следовали друг за другом, друг на друга налагаясь. Питательной средой современного антисемитизма стал новый социально неустойчивый класс, порожденный изменившимися экономическими условиями. Превращение национализма в расизм обеспечило этот класс необходимым чувством своего превосходства. Наконец, недовольство этого класса было умело направлено в русло антисемитизма.

Реформация нанесла смертельный удар по феодальной системе. На волне протестантства к власти пришли представители свободного предпринимательства и торговли. Новый дух времени оказал влияние на мораль эпохи. Прежние религиозные убеждения ослабли. Религия была отделена от государства. Вера в то, что государством должна руководить церковь, была утрачена. По мере падения авторитета религии вопрос об обращении евреев также терял свое значение. Казалось странным, что это могло когда-то кого-либо серьезно интересовать.

К 1800 году капитализм и колониализм были в полном расцвете. Началась промышленная революции. Сегодня трудно себе представить, что она произошла всего сто лет назад. Еще в 1850 г. среднее число рабочих на фабрике не превышало пятидесяти. По мере роста индустрии прежние личные отношении между рабочим и предпринимателем становились невозможными. Между ними теперь стояли мастера и чиновники. Рабочие были отчуждены от хозяев, от своего труда и друг от друга. Пять тысяч человек, работавших на одной и той же фабрике, составляли «одинокую толпу».

Одновременно произошло еще одно отчуждение. Исчезло ручное ремесло. В прошлом человек гордился делом своих рук – подковой, башмаками, сюртуком. Он был создателем законченной вещи. Через нее он ощущал свою связь с обществом. Появление конвейера положило конец этому личному отношению. Теперь рабочий производил лишь частицу точечного продукта.

Экономические изменения повлекли за собой глубокие социальные и психологические последствия. Машины вытесняли рабочих. На смену им появлялся совершенно новый социальный класс. Он «производил» не товары, а услуги. За последнее столетие этот класс неизмеримо вырос. В то же время число тех, кто кормит все общество, становилось меньше. Общество вступило в эпоху, когда число непосредственных производителей непрерывно уменьшается, а число людей, занятых канцелярским трудом, непрерывно увеличивается.

Новый и непрерывно растущий социальный класс состоит из делопроизводителей, компиляторов, всякого рода советников, функционеров, работников рекламы. Снизу этот класс граничит с рабочими, сверху – с администраторами. Эта группа составляет ядро аморфной массы современного общества.

Ханна Арендт в своей книге «Происхождение тоталитаризма» назвала эту группу «деклассированной». Они действительно утратили свой прежний классовый статус и прежнее чувство безопасности и стабильности. Их можно назвать «потертыми белыми воротничками» – в отличие от просто «белых воротничков», как называют профессионалов и руководителей производства. Эта деклассированная социальная прослойка дает наибольшее число приверженцев современного антисемитизма. Именно из этой группы Гитлер вербовал наиболее страстных своих приверженцев.

С ослаблением религиозных чувств, скреплявших общество, ослабевали психологические узы, сдерживавшие подсознательную человеческую агрессивность. Социальная ломка породила чувство неуверенности. Психологическая ломка породила озлобление. Эти изменения сильнее всего ударили по группе «потертых белых воротничков». Они были начисто отчуждены от прежних ценностей и символов своего социального статуса. Превратившись в самую нестабильную группу современного общества, они стали и самой озлобленной. Их чувства требовали выхода. Их взгляд обращался к лидерам, которые обещали вернуть им прежний престиж и прежнюю безопасность. Их привлекали идеологии, которые могли дать разрядку их ненависти. Когда-то эту роль играла религия. Теперь требовалось что-то новое.

Закон Шарля50приложим не только к газам, но и к политике. Политические деятели начали заигрывать с этой группой в прямом соответствии со своими интересами. Современное общество предоставило этой группе равное со всеми избирательное право.

Это превращало ее в важный фактор для политиков, стремившихся к власти. Западная Европа стала ареной номой политической борьбы. С одной стороны выступили силы, стоявшие за сильное централизованное государство. Они боролись с зарождающимся пролетариатом точно так же, как феодальное общество боролось с зарождающимся третьим сословием. По другую сторону стояли либеральные и демократические силы. Они выступали за допущение пролетариата в новое общество. Они требовали для него большего участия в делах государства и большей доли в распределении благ. Депрессии то и дело оттесняли группу «потертых белых воротничков» на периферию общества. Им угрожало превращение в рабочих, которых они презирали. И новые учения социализма и коммунизма внушали им страх. Эти учения угрожали передать всю власть в руки рабочих.

Середина прошлого века была периодом повсеместного распространения революционных идей в Европе, периодом зарождения коммунизма и социализма. Именно в это время политики открыли новое применение для деклассированных, а также для евреев. Деклассированных можно было использовать как ударную силу. Правые политические деятели двинули их в контрнаступление против левых. Нестабильность положения деклассированных они начали объяснять не экономическими или социальными причинами, а существованием «еврейского засилья». Если деклассированные страшились капитализма, то евреев выставляли в образе капиталистических эксплуататоров. Если деклассированные опасались коммунизма, то евреев представляли в образе коммунистических заговорщиков. Все зло объявлялось делом рук евреев. Мол, если бы не они, деклассированные нашли бы свое место в обществе.

Это было началом антисемитизма. Он был не столько политическим движением, сколько политическим орудием. Антиеврейские чувства, сохранившиеся со средних веков, исподволь направлялись по новому руслу. Мало-помалу они трансформировались в антисемитские предрассудки. Религиозные деятели средних веков требовали изгнания евреев, чтобы те не оскверняли своим присутствием христианскую веру. Светские политики новейшего времени не требовали изгнания евреев. Это не принесло бы им никакой пользы. Стоило изгнать евреев, и деклассированные элементы немедленно увидели бы, что их положение нисколько не изменилось. Евреев нужно было сохранять в обществе в роли постоянных козлов отпущения. Однако создатели антисемитизма не предвидели дальнейшего развития событий: появления новой разновидности политиков тоталитарного склада, которые призовут к действительному уничтожению евреев. Они не предвидели, что их собственная безответственная пропаганда будет использована безумцами и садистами и превращена в идеологию массового уничтожения.

Этот процесс начался незаметно. Он был подобен раковой опухоли. По мере того, как деклассированные элементы внимали антиеврейским проповедям политиков, их настроения приобретали все более тревожный оттенок. Те, кто проповедовал антисемитизм, тоже забеспокоились. Они стали понимать, что эта ненависть к евреям не имеет ничего общего с самими евреями. Она выражала нечто внутри самих «деклассированных». Им нужны были вожди, которые сумели бы успокоить их тревогу. Им нужны были политики, которые сумели бы придать респектабельность этому беспокойному чувству беспричинной ненависти. И вскоре такие вожди нашлись!

Три теоретика расизма выработали новую «расистскую религию», как нельзя лучше отвечавшую потребностям деклассированных групп. Эта религия возвышала жалкие достоинства «потертых белых воротничков» до ранга высоких общественных добродетелей. Три сочинения придали антисемитизму квазинаучный престиж и объявили животную ненависть к евреям достойным уважения чувством. Этими теоретиками были граф Артур де Гобино, француз; Фридрих Ницше, немец; Хьюстон Стюарт Чемберлен, англичанин по происхождению. Авторами упомянутых псевдонаучных сочинений были Эдуард Дрюмон, француз; Сергей Нилус, русский; Альфред Розенберг, немец.

Расовая теория родилась не в Германии. Она зародилась в начале 19 века на удобренной почве европейского национализма. Первоначально эти теории не воспринимали всерьез. К концу века они стали вызывать уважение. Так изменился дух времени. Национализм имел вполне достойных родителей. У его колыбели стояли Руссо, Бурке, Джефферсон, Фихте, Локк, Мадзини. Никто из них не был евреем. В центре их учений стоял человек как подданный национального государства – в противоположность человеку – подданному вненационального Бога. Эти учения послужили пищей псевдоинтеллектуальным паразитам, которые отбросили их гуманизм и заменили национализм, основанный на равноправии, национализмом, замешанным на расовых предрассудках. Проповедники расизма провозгласили «кровь» основой всех человеческих качеств. Культ «высшей расы» сменил культ Евангелия.

Первым в ряду философов расизма был граф Гобино, незначительный французский дипломат, вечно раздраженный своими служебными неудачами. В 1853 г. он опубликовал книгу «Неравенство человеческих рас». Здесь была сделана первая попытка систематического обоснования расового превосходства белых людей. По словам Ханны Арендт, «Гобино представлял собой курьезную смесь разочарованного аристократа с интеллектуалом-романтиком. Его расизм был делом чистой случайности». Гобино объяснял крах всех предшествующих цивилизаций одной-единственной причиной. Этой причиной было постепенное разбавление «высококачественной» крови аристократов «плохой» кровью простолюдинов. Точнее, он утверждал, что кровь арийской элиты непрерывно разбавлялась кровью неарийских народных масс. Виной тому был процесс демократизации общества. Гобино не упоминал евреев. Его ненависть была обращена против средних и низших классов. В них он видел носителей нечистой крови, которая угрожала французской знати. Эта знать, по мнению Гобино, вела свое происхождение непосредственно от арийцев. Французы на первых порах игнорировали сочинение Гобино. Зато немцы немедленно подхватили его теорию. Своей книгой Гобино завоевал расположение Фридриха Ницше – создателя концепции «сверхчеловека».

В последнее время возникла целая школа апологетов Ницше. Они производят этого немецкого философа в этического преемника французских гуманистов. Можно с должным почтением относиться к желчному блестящему стилю Ницше. Нельзя, однако, не признать, что он был духовным отцом нацизма. Его этика не имела ничего общего с этикой Торы и Талмуда. То был фанатически узкий этический кодекс нацистов. «Пишите кровью, – призывал Ницше, – тогда вы поймете, что кровь есть дух». В своей книге «По ту сторону добра и зла» Ницше изложил основы философии «сверхчеловека» в таких афоризмах: «Тебе назначено не трудиться, а воевать» и «Тебе назначено не умиротворять, а побеждать». Он говорил: «Мужчину нужно воспитывать как солдата, женщину – для утехи солдату». Он советовал: «Идешь к женщине? Не забудь взять плеть!» Его «сверхчеловек» – уже по ту сторону добра и зла, ибо «ложность тезиса не должна нас смущать... Самый лжи вый тезис – самый необходимый». Его философия вела к полному отрицанию христианства. Она отвергала Евангелие и Десять заповедей. Его книги легли в фундамент нацистского государства. Они были написаны за десять лет до того, как Ницше обезумел. В безумии он и умер. Возможно, что Ницше и не стал бы выступать в защиту собственных взглядов, но он с ясностью пророка предвидел мораль приближающейся эпохи. Он не был человеком, творящим историю. Однако ее творили его книги.

Хьюстон Стюарт Чемберлен был англичанином, но жил в Германии. В своей книге «Основы девятнадцатого века» он объединил социальные теории Гобино, философию Ницше и доктрины антисемитизма. Эта книга была опубликована в 1899 г. по-немецки и к 1911 г. – по-английски. У Чемберлена превосходство белой расы превратилось в превосходство расы нордической. Псевдонаучная социология крови и расы стала основанием для заключения об избранности арийского «сверхчеловека». Подобно многим другим расистам, Чемберлен изменил своей родине, бежав в Германию во время Первой мировой войны.

В то время как теоретики расизма создавали философию, антисемиты занимались практикой. В своих книгах они вульгаризировали, извращали и приспосабливали к своим потребностям еврейскую историю. Первой из подобных книг была «Еврейская Франция» Дрюмона, изданная в 1886 г. Она помогла антисемитам обосновать свой антисемитизм.

Впервые за всю еврейскую историю в этой книге появился новый образ еврея – еврея заговорщика. В средние века еврея изображали невежественным, неопрятным, завшивевшим существом. Этот неприглядный образ должен был отвратить христиан от соблазна еврейской веры. В новом, антисемитском катехизисе еврей был наделен интеллектом, образованностью, хитростью, умственным превосходством. Но все эти его качества были, однако, объявлены отвратительными – по той простой причине, что «деклассированные» ими не обладали. Объявив эти достоинства мерзостью, Дрюмон провозгласил посредственность добродетелью. Он доказывал, что евреи с их интеллектом, образованностью и хитростью вскоре подчинят себе Францию и превратят ее в еврейское государство. Дрюмон правильно оценил психологическую потребность «деклассированных». Жалкий и ничтожный еврей средневековья, горбатый нищий с желтой звездой на груди был устаревшим средневековым символом. Такой еврей никого не мог испугать. Дьявольски хитрый еврей с изощренными замыслами – вот настоящий враг! В одну ночь символ, созданный воображением Дрюмона, приобрел права гражданства. «Еврейская Франция» стала библией «деклассированных».

К неудовольствию антисемитов других стран еврейский заговор в книге Дрюмона имел лишь специфически французские масштабы. Он мог напугать только французов. А что же немцы, австрийцы, румыны, венгры? Сергей Нилус поторопился исправить это упущение. Он расширил дрюмоновский «заговор» евреев до всемирных масштабов.

Происхождение знаменитых нилусовских «Протоколов сионских мудрецов», изданных в 1903 г., столь фантастично, что даже правда о них кажется неправдоподобной. К этому времени уже и русскому царю стало трудно внушать своим крестьянам, что именно евреи являются виновниками всех их несчастий. Поэтому царь поручил Нилусу – печально известному монаху – придумать какое-нибудь новое обвинение против евреев. Нилус изготовил множество фальшивых документов, основанных на забытом французском романе, не имевшем, кстати, к евреям никакого отношения. Фальшивка Нилуса преследовала цель показать, что группа евреев-заговорщиков («сионских мудрецов») разработала планы завоевания всего мира. Нилус не сумел убедить русских крестьян, зато он убедил всех антисемитов. Его фальшивка удовлетворяла их давно назревшие потребности.

Выдумки Дрюмона и Нилуса о всемирном еврейском заговоре дали в руки антисемитам орудие самооправдания. Отныне они могли говорить: «Мы вовсе не ненавидим евреев. У нас даже есть друзья евреи. Это сами евреи вынуждают нас защищать себя и свою страну от их заговора». Адольф Эйхман, уничтоживший миллионы евреев, тоже считал необходимым распространяться насчет своих «еврейских друзей».

Рассуждения антисемитов похожи на рассуждения параноиков. Параноику тоже кажется, что его преследуют. Он не в состоянии объяснить, что его гложет, и это лишь усиливает его гнев. Поэтому он изобретает оправдания своему гневу. Он выбирает определенных людей или группы людей, которые якобы «сговорились» против него. Его логика безупречна. Но поскольку она построена на самообмане, собственные выводы никогда его не удовлетворяют. Чтобы убедить самого себя в их справедливости, ему нужно «защитить» себя от «преследователей», жестоко покарав их. Параноик способен дойти до такой ярости, что может убить ни в чем не повинных людей, если его вовремя не начать лечить. Но западный мир не сумел вовремя остановить распространение параноидального антисемитизма в своих странах. В результате социальная паранойя кончилась взрывом массового уничтожения.

Книги Дрюмона и Нилуса снабдили антисемитов схемой, которой они пользуются и по сей день. Но этой схеме недоставало философской основы, которая облагородила бы антисемитизм и возвысила бы ненависть до ранга гражданской добродетели. Такую удобную философию создал Альфред Розенберг, убежденный член нацистской партии, в своей книге «Миф двадцатого века», изданной в 1930 г. Эта книга открыла путь к тотальному антисемитизму газовых печей. Даже католики и протестанты, оглушенные ревом «Бей жидов!», не сумели вовремя понять всю опасность, таящуюся в этой философии. Когда же они ее осознали, было уже поздно.

Розенберг утверждал, что Германия должна быть воссоздана не на базе христианства, а на тезисах Ницше. Она должна стать государством без принципов – государством «сверхчеловека». Христианство, утверждал Розенберг, должно быть искоренено, ибо это еврейская зараза. Немцы и присущий им «немецкий дух» должны покончить с такой «христианской гнилью», как понятие вины, греха и морали. Ее следует заменить «новым христианством», в котором не будет места для прежнего Христа и апостола Павла. Новый Христос Альфреда Розенберга – это ариец, в жилах которого течет кровь язычников – сирийской матери и римлянина-отца. Таковы были основы нового мифа – мифа о мистической арийской крови.

Поначалу то были химеры нацистского безумца. Но 15 миллионов немецких штыков превратили этот бред в жестокую реальность. Однако мир был настолько равнодушен к псевдонаучным расистским и антисемитским бредням, что и убийства во имя этих безумных идей не вызывали протеста.

Так, незаметно, национализм – эта надежда гуманистов 18 века – трансформировался в 19 веке в открытый расизм. Так религиозные и антиеврейские настроения Средневековья превратились в расистский антисемитизм. В 1870 г. в Германии были созданы первые открыто антисемитские политические партии. Политики стали искать их поддержки, нагнетая их опасения и превращая эти опасения в страхи. Их сила возросла настолько, что даже Бисмарк, первоначально их презиравший, стал с ними заигрывать, чтобы удержаться у власти. Так антисемиты приобрели респектабельность. Немецкий антисемитизм перебросился в Восточную Европу, а затем во Францию, где знаменитое «Дело Дрейфуса» стало генеральной репетицией тотального антисемитизма 20 века.

Первоначально главной фигурой в «Деле Дрейфуса» был сам капитан Дрейфус – еврей, боровшийся против проявленной по отношению к нему лично несправедливости. Вскоре, однако, он отошел на второй план, а на авансцену выдвинулись два христианина – армейский полковник и романист, которые поняли, что «Дело Дрейфуса» – не что иное, как заговор государства против личности. Они выступили не только против несправедливости, проявленной по отношению к Дрейфусу. Они выступили вообще прототип права государства ставить себя над правом. В 1894 г. несправедливое обвинение одного человека еще могло возмутить весь мир. О «Деле Дрейфуса» заговорили в суде и в избирательных участках, в уличных кафе и на страницах газет.

«Дело Дрейфуса» началось в 1893 г. с похождений некоего французского аристократа венгерского происхождения, франтоватого и промотавшегося волокиты – майора Фердинанда Эстергази, светского подлеца, который походя топтал чужие жизни, даже не замечая этого. Эстергази служил в папской армии во времена воссоединения Италии, воевал вместе с французами против пруссаков в 1870г. и был награжден за храбрость. Он женился на женщине сомнительной красоты, но несомненно аристократического происхождения, богачке, чье состояние он вскоре промотал. Тогда он стал совладельцем фешенебельного дома терпимости. Но поскольку и этого было Недостаточно, чтобы вести тот образ жизни, который он полагал для себя необходимым, он решил подработать, продавая французские военные секреты германскому генеральному штабу.

Французская контрразведка в поисках затесавшегося в ее среде шпиона натолкнулась на документ, написанный Эстергази и содержавший пять военных секретов, которые он сообщил немцам. Полагая, что документ написан кем-либо из французских офицеров, контрразведка изучила личные дела сотрудников, сличая их почерки с почерком документа. Едва лишь на столе появилась папка с личным делом капитана Дрейфуса, предварительное расследование немедленно прекратилось. Альфред Дрейфус был единственным евреем среди офицеров французского генерального штаба. В штабе, где все еще господствовали антиреспубликанские и роялистские настроения, давно хотели избавиться от еврея, навязанного республиканским правительством.

О самом Дрейфусе мало что можно сказать, кроме того, что история признала его невиновным. Бледный, голубоглазый, сдержанный, подтянутый, малообщительный, он казался высокомерным, чванным, самоуверенным. Он был женат и имел двух детей. Друзей у него не было. Он вступил в армию по глубокому призванию и благодаря незаурядным способностям и огромному трудолюбию быстро миновал звание лейтенанта артиллерии и поднялся до капитана. Это был человек зажиточный, воспитанный, добродетельный – короче, скучный. Наверно, он был бы идеальным штабистом, если бы не один недостаток – его еврейское происхождение.

Дрейфус был арестован по обвинению в шпионаже. Вскоре после его ареста в штабе обнаружили, что шпионом был не Дрейфус, а Эстергази. Но обвинить французского аристократа и блестящего офицера в шпионаже французский генеральный штаб не мог решиться. Это означало бы потерю престижа. Тогда было принято решение пожертвовать Дрейфусом. Он был осужден и приговорен к пожизненному заключению на Чертовом острове. Перед отправкой на остров он прошел через позорную процедуру публичного разжалования. Решение суда означало торжество Эдуарда Дрюмона, возглавлявшего демонстрантов, требовавших осуждения Дрейфуса. Приговор подтверждал, что евреи действительно злоумышляют против Франции. Армия была удовлетворена – она отстояла свою честь. Массы были довольны – армия защитила их от предателей. Евреи были в замешательстве: они не знали, что это предвещает.

Кто мог бы подумать, что возмездие явится в виде невысокого, худощавого, глубоко верующего офицера-католика, полковника Жоржа Пикара – главы французской разведки? Пикар был назначен на эту должность уже после осуждения Дрейфуса. Совершенно случайно он открыл, что пресловутый документ был написан не Дрейфусом, а Эстергази. В огромном волнении он поделился этим открытием со своим начальством; начальство холодно рекомендовало ему успокоиться. Как выразился один генерал: Что вы волнуетесь из-за этого еврея?»

Бросить вызов армии означало перечеркнуть всю карьеру; заступиться за еврея означало уронить свой престиж. Пикар, однако, понимал, что дело здесь не в еврее и даже не в армии. Речь шла о государстве, способном злоумышлять против индивидуума. Справедливость для Пикара была выше личных соображений. Он выступил публично и потребовал пересмотра дела и нового суда. Армия реагировала на это понижением его в должности и переводом на Тунисский фронт. Армейское начальство надеялось, что случайная пуля из арабского ружья избавит его от беспокойного искателя справедливости.

Но публичные выступления Пикара взволновали определенную часть общественности. За одну ночь Франция разделилась на два лагеря. В одном были «дрейфусары», убежденные в невиновности Дрейфуса, в другом – «антидрейфусары», считавшие его предателем. На стороне последних была армия, церковь, государство и пресса. Газеты были переполнены антидрейфусовскими заголовками, на улицах завязывались драки, а евреи, не понимавшие, что толпу никогда нельзя задобрить, пытались сделать »то, держась в стороне от споров и драк.

Волнение не утихало. Когда доводы «дрейфусаров» стали пробивать себе дорогу, армия решила провести эффектную демонстрацию своей невиновности. Был организован фальсифицированный процесс майора Эсгергази. Против доказательств полковника Пикара были двинуты тонны бессмысленных материалов, якобы доказывающих невиновность Эстергази. Недовольные присяжные пытались задавать майору неприятные вопросы. Им заткнули рот, заявив, что эти вопросы грозят раскрытием военных секретов. Майор Эстергази был единогласно оправдан. Полковник Пикар, которому не суждено было погибнуть и Тунисе, был арестован по обвинению в клевете на Эстергази.

Однако многие из тех, кто был убежден в вине Дрейфуса, начали теперь сомневаться. Стало выясняться, что за «Делом Дрейфуса» стоит кучка реакционеров, использующих антисемитскую истерию для борьбы с республиканским режимом. Одними из первых разгадали истину всемирно известный романист Эмиль Золя и редактор газеты «Орор» Жорж Клемансо, бывший военный корреспондент генерала Гранта. Их совместные действия вскрыли всю изнанку этого отвратительного дела.

В январе 1898 г. на страницах газеты Клемансо появилось письмо Золя «Я обвиняю». Было напечатано свыше 500 тысяч экземпляров, но не хватило и этого. Парижане расхватывали газету. Золя открыто обвинил правительство и армию в сознательном сговоре против Дрейфуса, имеющем целью скрыть собственную вину. Он обвинил их в подлоге и нарушении законности. Он назвал «Дело Дрейфуса» «величайшим преступлением против человечества».

Правительство пыталось подавить протесты, арестовав Золя. Писатель бежал в Англию, но его письмо сломило хребет «антидрейфусарства». Люди, которые раньше по неведению присоединялись к «антидрейфусарским» толпам, теперь стали «дрейфусарами». Полковник Анри, который помог сфабриковать доказательства вины Дрейфуса, покончил самоубийством. Майор Эстергази в конце концов сознался, что пресловутый документ написан его рукой. В 1898 г. новый суд в Ренне начал повторное слушание «Дела Дрейфуса». Однако и на этот раз он был осужден – пятью голосами против двух. Впрочем, «ввиду смягчающих обстоятельств» на этот раз он был приговорен всего лишь к десяти годам заключения.

Но самым большим ударом по «дрейфусарам» был даже не сам приговор. Этим ударом было поведение Дрейфуса на повторном суде. Дрейфус явно не противоречил генералам, старавшимся осудить его, и высокомерно относился к Пикару, стремившемуся его спасти. Когда Клемансо спросили, понимает ли Дрейфус скрытый смысл своего процесса, Клемансо ответил: «Он не понимает ничего. Это единственный человек, который не разбирается в „Деле Дрейфуса“. Он бесконечно далек от понимания этого дела». Многие полагали, что если бы Дрейфус был одним из судей, он, несомненно, сам осудил бы себя ради спасения чести армейского мундира.

Но Дрейфус уже стал символом. Его собственная ограниченность не играла никакой роли. Весь мир был возмущен комедией суда в Ренне. Новый президент Франции приказал пересмотреть «Дело Дрейфуса» еще раз. В 1906 г. Верховный суд Франции освободил Дрейфуса, оправдав его по всем пунктам. Он получил звание майора и был награжден орденом Почетного легиона. Дрейфус умер в 1935 г. Смерть его прошла совершенно незаметно. Символ вытеснил живого человека. Жизнь полковника Пикара сложилась более удачно. Он стал генералом, а затем министром обороны. Золя приобрел всеобщее уважение. Клемансо стал президентом республики и возглавлял французскую делегацию на мирных переговорах в Версале.

Судьба одного из самых яростных «антидрейфусаров» заслуживает отдельного примечания. Речь идет об Анри Филиппе Петене. В Первую мировую войну он стал начальником генерального штаба. В 1918 г. ему было присвоено звание маршала Франции. В 1940 г., после поражения Франции во Второй мировой войне, он возглавил коллаборационистское правительство в Виши. В 1945 г. он предстал перед французским судом по обвинению в измене родине. Он был приговорен к смертной казни, которая затем была заменена пожизненным заключением.

Так провалилась первая попытка современного государства использовать антисемитизм в политических целях. Мир еще не стал совершенно безразличен к справедливости. Но то, что провалилось во Франции, вскоре удалось в Германии. Механизм был уже опробован. После небольшого усовершенствования он был доведен до автоматизма. К началу 1900-х годов антисемитизм стал частью политической жизни в Восточной Европе. Германия превратилась в центр, вырабатывающий антисемитские доктрины на экспорт.

Разыгравшаяся в 19 веке во Франции репетиция грядущего расизма стала также причиной пробуждения еврейского интеллектуализма. Для евреев 19 век был примерно тем же, что для европейцев – век итальянского Возрождения. В рамках западной цивилизации еврейские интеллектуалы создали два новых культурных течения. Одно из них внесло уникальный вклад в господствующую христианскую культуру. Другое позволило евреям как нации выжить в эпоху насилия и хаоса.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.