Проблема Турции

Проблема Турции

Вопрос о том, как побудить Турцию вступить в войну на стороне союзников, был поднят Черчиллем на первом же пленарном заседании Тегеранской конференции 28 ноября.

По мнению британского премьера, вступление Турции в войну позволило бы открыть коммуникации через Дарданеллы и Босфор и направить снабжение в Советский Союз через Чёрное море. Можно было бы также использовать турецкие аэродромы для борьбы против общего врага.

— До настоящего времени, — продолжал Черчилль, — англо-американцы смогли отправить в северные порты России лишь четыре конвоя. Мешает то, что нет достаточного количества военных кораблей, чтобы эскортировать эти караваны грузовых судов с военными материалами. Но в случае открытия пути через Чёрное море можно будет регулярно осуществлять поставки в южные русские порты. Мы думаем выделить не более двух-трёх дивизий для операций в районе Турции в случае вступления её в войну, не считая военно-воздушных сил, которые мы также выделяем при этом…

Сталин в этот момент прервал Черчилля и заметил, что конвои, о которых идёт речь, пришли без потерь, не встретив на своём пути врага.

Черчилль пропустил мимо ушей это замечание и выдвинул ряд вопросов, которые, по его мнению, следует рассмотреть в связи с проблемой Турции:

— Каким образом мы сможем заставить Турцию вступить в войну? Что она должна делать? Должна ли она напасть та Болгарию и объявить войну Германии? Должна ли она предпринять наступательные операции или же она должна продвигаться во Фракию? Какова была бы позиция русских в отношении болгар, которые все ещё помнят, что Россия освободила их от турок? Какое влияние оказало бы это на румын, которые уже сейчас ищут путей для выхода из войны? Как это повлияло бы на Венгрию? Не будет ли результатом всего этого то, что среди многих стран произойдут большие политические перемены?

Обрушив на присутствовавших эти вопросы, Черчилль сделал многозначительную паузу, обвёл всех взглядом, пожевал губами и закончил своё выступление так:

— Всё это — вопросы, по которым наши русские друзья имеют, конечно, свою точку зрения.

После этого обсуждались некоторые другие проблемы, а к Турции вернулись несколько позже, когда Сталин в свою очередь спросил Черчилля:

— Если Турция вступит в войну, то что предполагается предпринять в этом случае?

— Я могу сказать, — ответил Черчилль, — что не более двух или трёх дивизий потребовалось бы для того, чтобы занять острова вдоль западного побережья Турции. Тогда суда с поставками могли бы идти в Турцию и в Чёрное море. Но первое, что мы сделаем, — отправим туркам 20 эскадрилий и несколько полков противовоздушной обороны. Это не принесёт ущерба другим операциям.

Выслушав это объяснение, глава Советского правительства высказал сомнение насчёт перспектив привлечения Турции на сторону союзников.

— Она не вступит в войну, какое бы давление мы на неё ни оказывали, — сказал Сталин. — Это моё мнение.

— Мы понимаем это так, — уточнил Черчилль, — что советское правительство весьма заинтересовано в том, чтобы заставить Турцию вступить в войну. Конечно, нам, может быть, не удастся заставить её сделать это, но мы должны предпринять всё возможное в этом отношении.

— Да, мы должны попытаться заставить Турцию вступить в войну, — согласился Сталин. — Было бы хорошо, если бы Турция вступила в войну.

Британский премьер спросил, не следует ли передать вопрос о Турции на рассмотрение военных специалистов? Сталин возразил:

— Это и политический и военный вопрос, — сказал он. — Турция является союзницей Великобритании и находится в дружественных отношениях с Советским Союзом и Соединёнными Штатами. Надо чтобы Турция больше не вела игры с нами и Германией.

После этого слово взял Рузвельт, который до того не высказывал позиции США в отношении проблемы Турции.

— Конечно, — сказал он, — я за то, чтобы заставить Турцию вступить в войну, но будь я на месте турецкого президента, я запросил бы за это такую цену, что её можно было бы оплатить, лишь нанеся ущерб операции «Оверлорд».

Сталин на это заметил, что надо всё же попытаться заставить Турцию воевать, поскольку у неё много дивизий, которые бездействуют.

На состоявшемся 29 ноября и описанном ранее совещании военных экспертов вопрос о Турции был также затронут. Английский генерал Брук, докладывая о военной ситуации, как она представлялась англо-американцам, отметил, что даже если отбросить политические соображения, то с чисто военной точки зрения вступление Турции в войну было бы очень желательным и дало бы союзникам большие преимущества. Это открыло бы морские коммуникации через Дарданеллы и имело бы большое значение в смысле возможного выхода из войны Румынии и Болгарии. Кроме того, англо-американцы могли бы установить контакт с Советским Союзом через Чёрное море и осуществлять этим путём поставки в Россию. Наконец, создание в Турции авиабаз союзников дало бы возможность осуществлять налёты на важные объекты немцев, в частности на необходимые немцам нефтяные источники Румынии.

Сокращение маршрута при перевозке грузов через Чёрное море высвободило бы часть тоннажа. Для открытия пути в Чёрное море достаточно было бы захватить несколько островов вдоль турецкого побережья начиная с острова Родос. Это, по мнению Брука, не будет трудной операцией и не повлечёт за собой использование больших сил. Далее британский генерал пояснил, что в Средиземном море англичане имеют специальные десантные баржи, которые можно было бы использовать для этих операций. В соответствии с основной линией, занятой Черчиллем, Брук подчеркнул, что для осуществления этого плана нужно было бы только отложить операцию «Оверлорд».

Видя, что советская сторона проявила заинтересованность в скорейшем вступлении Турции в войну, англичане попытались обусловить решение и этого вопроса оттяжкой вторжения в Северной Франции. Естественно, что советский представитель на совещании военных экспертов маршал Ворошилов решительно выступил против такого варианта.

На втором пленарном заседании участники конференции вновь вернулись к вопросу о Турции. Черчилль сказал, что Англия, являясь союзницей Турции, берёт на себя ответственность за то, чтобы убедить или заставить Анкару вступить в войну ещё до нынешнего рождества.

— Если президент, — продолжал Черчилль, — пожелает к нам присоединиться или захочет взять на себя руководящую роль, то для нас, англичан, это будет приемлемо. Но мы будем нуждаться и в помощи со стороны маршала Сталина. От имени британского правительства я могу сказать, что оно готово предупредить Турцию о том, что, если она не примет предложения о вступлении в войну, это может иметь серьёзные последствия для Турции и отразиться на её правах в отношении Босфора и Дарданелл.

Английский премьер напомнил, что ранее он поставил несколько вопросов, являющихся, главным образом, политическими. В частности, он хотел бы знать, что думает советское правительство по поводу Болгарии? Расположено ли оно в случае, если Турция объявит войну Германии, а Болгария нападёт на Турцию, заявить болгарам, что оно будет считать их страну своим врагом? Это, по мнению Черчилля, оказало бы огромное воздействие на Болгарию.

Английский премьер предложил, чтобы британский и советский министры иностранных дел, а также представитель президента Соединённых Штатов изучили этот и другие политические вопросы и представили рекомендации насчёт того, как заставить Турцию вступить в войну и каковы могут быть результаты этого.

Впрочем, Черчилль тут же добавил, что эти результаты представляются ему громадными, если не решающими. Объявление Турцией войны Германии будет сильным ударом для немецкого народа. Если умело воспользоваться ситуацией, то это должно также нейтрализовать Болгарию. Что касается других балканских государств, продолжал Черчилль, то Румыния уже сейчас ищет страну, перед которой она могла бы капитулировать, а Венгрия в смятении.

— Словом, — заключил Черчилль, — союзникам пора приступить к жатве.

Рассуждая далее о перспективах вступления Турции в войну, Черчилль отметил, что, если Анкара на это решится, нужно будет прежде всего воспользоваться турецкими авиабазами в Анатолии и захватить остров Родос. Для этой операции будет достаточно одной штурмовой дивизии. Получив Родос и турецкие базы, можно будет изгнать немецкие гарнизоны с других островов Эгейского моря и открыть путь через Дарданеллы.

— Если Турция не вступит в войну, — сказал Черчилль, — то мы не будем горевать об этом, а я не буду просить о выделении войск для захвата Родоса и островов Эгейского моря. Но в этом случае не станет горевать и Германия, так как она будет по-прежнему господствовать в данном районе. Я предлагаю основательно обсудить этот вопрос. Мы потерпим большую неудачу, если Турция не вступит в войну. Кроме того, я хочу, чтобы войска и самолёты, действующие в Египте, были бы как можно быстрее использованы в случае вступления Турции в войну.

Соображения, высказанные британским премьером, не вызвали особой дискуссии и были приняты к сведению.

К турецкой теме вернулись только в последний день конференции, 1 декабря, во время завтрака, в котором приняли участие главы делегаций и их ближайшие помощники.

Когда все сели за стол и обменялись несколькими замечаниями общего характера, Гарри Гопкинс сказал, что хотел бы высказать кое-какие мысли по поводу турецкой проблемы. Вопрос о приглашении Турции вступить в войну, заметил он, связан с вопросом о том, какую поддержку Турция может получить от Великобритании и Соединённых Штатов. Кроме того, необходимо координировать вступление Турции в войну с общей стратегией союзников.

— Другими словами, — вмешался Рузвельт, — Иненю спросит нас, поддержим ли мы Турцию. Я думаю, что этот вопрос необходимо разобрать.

Советский представитель напомнил, что Черчилль обещал предоставить для помощи Турции 20–30 эскадрилий и две-три дивизии.

Английский премьер, который на одном из предыдущих заседаний действительно говорил о выделении двух-трёх дивизий в случае вступления в войну Турции, теперь почему-то стал отказываться.

— Мы не давали согласия в отношении двух-трёх дивизий, — возразил он. — У нас в Египте имеется 17 эскадрилий, которые не используются в настоящее время англо-американским командованием. Эти эскадрильи в случае вступления Турции в войну послужили бы целям её обороны. Кроме того, Англия дала согласие на предоставление Турции трёх полков противовоздушной обороны. Вот всё, что было обещано англичанами Турции. Англичане не обещали Турции войск. У турок имеется 50 дивизий, они хорошие бойцы, но у них нет современного вооружения. Что касается двух-трёх дивизий, о которых говорит маршал Сталин, то британское правительство выделило эти дивизии для овладения Эгейскими островами в случае вступления Турции в войну, а не для помощи Турции.

Черчилль замолчал и стал шарить в кармане жилета. Достав сигару, он аккуратно обрезал её и приготовился закурить, когда Рузвельт обратился к нему со словами:

— Не правда ли, операция против Родоса потребует большого количества десантных средств.

— Эта операция потребует десантных средств не больше того количества, которое находится в Средиземном море, — ответил британский премьер, раскуривая сигару.

— Моё затруднение состоит в том, — продолжал Рузвельт, — что американский штаб ещё не изучил вопроса о количестве десантных судов, необходимых для операции в Италии, подготовки «Оверлорда» в Англии и действий в Индийском океане. Поэтому я должен быть осторожен в отношении обещаний Турции. Я боюсь, как бы эти обещания не помешали выполнению нашего вчерашнего соглашения, — многозначительно заключил Рузвельт, имея в виду согласованное накануне решение о сроках высадки в Северной и Южной Франции.

Видя, что дальнейшее обсуждение проблемы Турции может привести к новым нежелательным спорам вокруг «Оверлорда», а возможно, и к попыткам снова пересмотреть дату его осуществления, Сталин предложил прекратить дискуссию.

— Я думаю, что с этим вопросом покончено, — сказал он.

Однако Черчилль то ли не расслышал, то ли не захотел расслышать это предложение и вновь пустился в рассуждения насчёт британских обещаний Турции. Он заявил, что Англия не предлагала ничего такого, чего она не могла бы дать.

— Может быть, американцы добавят что-нибудь к этому количеству? — спросил Черчилль. — Мы обещали предоставить туркам части ПВО, но мы не обещали им никаких войск, так как у нас их нет. Что касается десантных средств, то они потребуются в марте месяце, но я полагаю, что мы можем их найти в период между занятием Рима и началом «Оверлорда».

— Я хочу посоветоваться с военными, — сказал Рузвельт. — Я надеюсь, что Черчилль прав, но мои советники говорят, что возможны трудности в использовании десантных судов в период между занятием Рима и началом «Оверлорда». Они полагают, что совершенно необходимо иметь к 1 апреля десантные суда, которые будут использованы в операции «Оверлорд».

— А я не вижу затруднений, — отпарировал Черчилль. — Но мы пока никаких предложений Турции не делали, и я не знаю, примет ли их Иненю. Он должен быть в Каире и познакомиться там с положением дел. Я могу предоставить туркам 20 эскадрилий. Никаких войск я туркам не дам. Кроме того, я думаю, что войска им и не требуются. Однако всё дело в том, что я не уверен, приедет ли Иненю в Каир.

— Не захворает ли Иненю? — спросил иронически Сталин.

— Легко может захворать, — подхватил Черчилль. — Если Иненю не согласится поехать в Каир для встречи со мной и президентом, то я готов поехать к нему на крейсере в Адану. Иненю приедет туда, и я нарисую ему неприятную картину, которая предстанет перед турками, если они не согласятся вступить в войну, и приятную картину в противоположном случае. Я сообщу вам потом о результатах своих бесед с Иненю.

В разговор вновь вмешался Гопкинс. Он сказал, что поскольку вопрос о поддержке Турции в войне не обсуждался американскими военными, вряд ли целесообразно приглашать Иненю в Каир, пока военные не изучили этот вопрос.

— Следовательно, — перебил его Сталин, — Гопкинс предлагает не приглашать Иненю?

— Я не предлагаю не приглашать Иненю, — возразил Гопкинс, — но подчёркиваю, что предварительно было бы полезно получить сведения о той помощи, которую мы можем оказать туркам.

Черчилль поддержал Гопкинса, заявив, что союзники должны договориться о возможной помощи туркам. На это Рузвельт заметил, что он согласен с предложением Черчилля о предоставлении для целей обороны Турции 20 эскадрилий, а также некоторого количества бомбардировщиков.

— Мы предлагаем Турции, — повторил Черчилль, — ограниченное прикрытие с воздуха и ПВО. Сейчас зима и вторжение немцев в Турцию невероятно. Мы предполагаем продолжить снабжение Турции вооружением. Турция получает главным образом американское вооружение. Но главное в том, что в настоящее время мы можем предложить Турции неоценимую возможность принять приглашение советского правительства участвовать в мирной конференции.

На вопрос советского представителя о том, какого вооружения не хватает Турции, английский премьер ответил, что у турок имеются винтовки, неплохая артиллерия, но у них нет противотанковой артиллерии, нет авиации и нет танков. Мы, продолжал Черчилль, организовали в Турции военные школы, но турки их плохо посещают. У них нет опыта в обращении с радиоаппаратурой. Но турки — хорошие бойцы.

— Вполне возможно, что если турки дадут аэродромы союзникам, — как бы размышляя вслух, сказал Сталин, — то Болгария не нападёт на Турцию, а немцы будут ждать нападения Турции. Турция не нападёт на немцев, а будет с ними находиться просто в состоянии войны. Но зато союзники получат от Турции аэродромы и порты. Если бы события приняли такой оборот, то это было бы тоже неплохо.

— Я говорил туркам, — вставил Иден, — что они могут предоставить авиабазы союзникам не воюя, ибо Германия не нападёт на Турцию. Мой турецкий коллега Нуман Менеменджиоглу не хотел согласиться с моей точкой зрения. Он сказал, что Германия будет решительно реагировать и что Турция предпочла бы вступить в войну по своей доброй воле, а не быть в неё втянутой.

— Это правильно, — вмешался Черчилль. — Но я должен сказать следующее: когда вы просите Турцию растянуть свой нейтралитет путём предоставления нам авиабаз, то турки нам отвечают, что предпочитают серьёзную войну, когда же вы говорите туркам о вступлении в серьёзную войну, они отвечают нам, что у них нет для этого вооружения. Если турки ответят нам на наше предложение отрицательно, то мы должны изложить им серьёзные соображения. Мы должны им сказать, что они не будут в этом случае участвовать в мирной конференции. Что касается Англии, то мы скажем, что нас не интересуют дела турок. Кроме того, мы прекратим снабжение Турции вооружением.

— Я хочу, — заметил Идеи, — уточнить требования, которые мы должны предъявить Турции в Каире. Я понимаю, что мы должны требовать от турок вступления в войну против Германии.

— Именно против Германии, — подтвердил Сталин, делая характерный жест указательным пальцем правой руки…

Турецкий вопрос ещё раз вскользь упоминался на дневном пленарном заседании конференции за круглым столом. Черчилль внёс предложение о переброске в Чёрное море нескольких британских подводных лодок в помощь советскому морскому флоту. При этом он заметил, что если Турция побоится вступить в войну, но согласится растянуть свой нейтралитет, то, может быть, она позволит пропустить несколько подводных лодок через Босфор и Дарданеллы в Чёрное море, а также корабли для снабжения этих лодок. Одновременно Черчилль подчеркнул, что Англия не имеет в Чёрном море ни интересов, ни притязаний.

Сталин довольно сухо ответил, что советская сторона будет благодарна за всякую помощь, но от углубления в эту тему уклонился. Желая закончить дискуссию, советский делегат спросил:

— Вопрос исчерпан?

— Да, — ответил Черчилль.

Больше никто не отозвался, и конференция перешла к другой теме.

На этом обсуждение турецкой проблемы закончилось.

Через несколько дней турецкий президент Исмет Иненю прилетел в Каир. 4–6 декабря там происходили беседы между ним, Черчиллем и Рузвельтом. Встреча эта не дала практических результатов. Турция продолжала уклоняться от вступления в войну против нацистской Германии и воздерживалась от любых шагов, которые могли бы вызвать неудовольствие Гитлера. Только тогда, когда победа антигитлеровской коалиции отчётливо определилась, в Анкаре решили, что пора действовать.

2 августа 1944 года, то есть спустя почти два месяца после открытия второго фронта в Северной Франции, турецкое правительство заявило о разрыве дипломатических и экономических отношений с Германией. Любопытно, что всё это время англо-американцы, несмотря на данное Черчиллем в Тегеране обязательство прекратить всякие дела с Турцией, если она откажется вступить в войну, продолжали снабжать её оружием. Были все основания полагать, что Черчилль, который всё ещё рассчитывал опередить Красную Армию на Балканах, в действительности не очень был заинтересован в «преждевременном» вступлении Турции в войну. Он полагал, что её миллионная армия сможет пригодиться ему позднее для операций на Балканах.

Но этим планам не суждено было свершиться. Советские войска быстро продвигались на запад, и турецкие политики стали опасаться, что могут прийти к шапочному разбору. 23 февраля 1945 года Турция наконец объявила войну Германии и Японии. К тому времени уже были освобождены Болгария, Румыния, Югославия, и фронт отодвинулся от турецких границ на тысячу километров. Турецкой армии уже негде было войти в соприкосновение с врагом на Европейском театре. Тем более ничего не стоило Турции объявить войну Японии, которая была ещё дальше от неё, чем Германия.

Турецкий министр иностранных дел Хасан Сака, мотивируя в меджлисе решение своего правительства о вступлении в войну, откровенно заявил, что, как его известил английский посол, объявление Турцией войны до 1 марта 1945 года позволит турецкому правительству участвовать в Сан-Франциско в первой конференции Объединённых наций.