Комиссар

Комиссар

Институт комиссаров не был ликвидирован в партизанском движении, как это произошло в Красной армии в 1942 году. Взятый в плен начальник штаба одной из партизанских бригад сообщал о партизанских комиссарах следующее: «Отношения между командиром и комиссаром… четко определены. Оба имеют равные права. В военных вопросах комиссар не может давать указаний командиру, а в политических вопросах командир не может руководить комиссаром. Оба имеют право наказывать за проступки, не прислушиваясь к мнению остальных. Отданный комиссаром приказ не может быть отменен командиром, и наоборот. Командир и комиссар питаются лучше остальных».

В каждой бригаде, полку, батальоне и отряде имелся комиссар или политрук. В выполнении различных функций командир и комиссар имели равные права. Поскольку степень самостоятельности партизанских отрядов при проведении операций была довольно высока, комиссар выполнял важную функцию сдерживания излишнего рвения командира и следил за сохранением боеспособности отряда.

Институт комиссаров прижился в партизанском движении намного лучше, чем в Красной армии. В армии он был предназначен в первую очередь для политического вмешательства в важнейшие военные вопросы. В партизанском движении четкого разграничения между военными и политическими вопросами не существовало. Как уже отмечалось, многие командиры бригад в мирное время являлись партийными чиновниками. Строгих функциональных различий между комиссаром, командиром и офицерами не существовало. К примеру, в бригаде Бирюлина ее командир начинал свою карьеру в качестве ее комиссара. На ранних этапах формирования 1-й Белорусской партизанской бригады в ней было три человека, в равной степени претендовавших на должность комиссара этой части. Двое из них заняли посты командиров подразделений, а один в конечном счете стал бригадным комиссаром. Следует заметить, что в данном случае двое стали именно командирами, а не политруками подчиненных подразделений. Командир отряда «За Родину» в прошлом являлся комиссаром Красной армии, а комиссаром отряда был секретарь Витебского обкома партии. Иногда бывшие партийные чиновники предпочитали становиться командирами отрядов. Лобанок, командир бригады имени Сталина, в прошлом, как уже отмечалось, был секретарем райкома и до лета 1943 года занимал должность комиссара в бригаде Дубровского, а затем сформировал собственную бригаду и стал ее командиром. Марков, командир бригады имени Ворошилова, был депутатом Верховного Совета Белорусской ССР. Другие партийные чиновники выбирали должность комиссаров. Когда в июне 1942 года был организован отряд «Мститель», отвечавший за создание этого отряда представитель партии выбрал для себя должность комиссара. В бригаде Охотина и командир, и комиссар были первыми секретарями райкомов партии[81].

Как правило, в партизанском движении комиссар не являлся таким возмутителем спокойствия, каким он был в Красной армии. У партизан между офицерским корпусом и комиссарами не наблюдалось различий, характерных для армии. По своему социальному происхождению, политическим взглядам и профессиональной подготовке партизанские офицеры и комиссары были во многом одинаковы, и между этими двумя группами не существовало четкой границы. Офицеры иногда переходили из одной группы в другую. Всегда, разумеется, существовала опасность, что без четкого разграничения обязанностей и подчинения одного другому в отдельных случаях могли возникать трения. Однако мало что указывает на то, что подобная проблема разрасталась до серьезных масштабов. Не вызывает сомнений, что в некоторых бригадах комиссар был выше командира по положению, поскольку занимал более высокий пост в партийной иерархии. В других бригадах командир, благодаря своему более высокому положению в партии, оставлял комиссара в тени, как это, например, происходило в бригадах имени Сталина и имени Ворошилова.

Комиссар был «сторожевым псом» партии. Кроме того, сама партия непосредственно вмешивалась в действия партизанских отрядов. В каждой бригаде были коммунисты. Например, в одной из бригад общей численностью 1113 человек 40 (3,5 процента) были членами партии, 87 (7,8 процента) кандидатами в члены партии, 334 (30 процентов) комсомольцами и 652 (58,7 процента) беспартийными. Низкое в процентном отношении количество членов и кандидатов в члены партии не являлось чем-то особенным. Оно, по всей видимости, соответствовало проценту членов партии среди всего населения. Более того, в последние годы войны численность отрядов существенно пополнилась за счет призыва новобранцев, не желавших служить в партизанах. Вместе с тем многие партизаны были слишком молоды для членства в партии, чем объясняется довольно высокий процент комсомольцев. Тем не менее партия обладала реальной силой внутри каждого партизанского отряда. Члены партии своим руководством должны были способствовать сплочению и служить примером для беспартийных.