ЛАВРЕНТИЙ ЗАГОСКИН И ДЕКАБРИСТЫ

ЛАВРЕНТИЙ ЗАГОСКИН И ДЕКАБРИСТЫ

Мне удалось разыскать неизвестную рукопись героя моего романа «Юконский ворон» Лаврентия Загоскина о его встречах с декабристами в Сибири.

Это совершенно новая страница из книги жизни Л. А. Загоскина. Рукопись находилась в Пушкинском доме (Ленинград) и была найдена при содействии ученого В. И. Малышева.

…«Воспоминание о кн. Марии Николаевне Волконской, рожденной Раевской» — так назвал Л. А. Загоскин свои заметки, написанные 1 октября 1876 года в Рязани.

По-видимому, незадолго до этого Загоскин прочел в «Русской Старине» за 1875 год заметку «Проводы княгини Марии Волконской» и решил поведать о личных встречах с ней.

Придерживаясь последовательности повествования Загоскина, я расскажу о содержании его записок, дополняя их данными своих последних изысканий.

Осенью 1838 года Л. А. Загоскин получил от главного правителя Русской Америки А. К. Этолина предложение поехать для службы на Аляску, через Сибирь и Охотский порт.

Загоскин оставил Петербург 30 декабря 1838 года. Он задержался в Москве не только потому, что хотел повидаться со своим родственником, писателем М. Н. Загоскиным. Еще в Петербурге неизвестный сослуживец по Российско-Американской компании очень просил Лаврентия Загоскина зайти в Москве на Петровку к Екатерине Федоровне Муравьевой — матери двух сосланных декабристов.

Е. Ф. Муравьева (1771–1848) была главным лицом, через которое декабристы поддерживали связь с внешним миром. Она переправляла в Сибирь письма и посылки, находила надежных нарочных и сообщала близким и друзьям декабристов вести, полученные из Сибири. Повидавшись с Е. Ф. Муравьевой два раза, Лаврентий Загоскин принял ее просьбу навестить сыновей в Урике.

Вскоре в московский дом Российско-Американской компании, что в Чернышевском переулке, где остановился Л. А. Загоскин, явился человек в форме штаб-офицера Института путей сообщений. В этом ведомстве служили три двоюродных брата Лаврентия Загоскина, которые были товарищами декабриста Павла Бобрищева-Пушкина (1802–1865). Незнакомец оказался его братом. Штаб-офицер просил Загоскина узнать о судьбе брата.

9 февраля 1839 года путешественник заехал в родную Пензу проститься со своим отцом, отставным секунд-майором Алексеем Николаевичем Загоскиным. Из Пензы Лаврентий Алексеевич двинулся в Сибирь.

На пути в Иркутск Загоскин отыскал через одну из сибирских контор Российско-Американской компании поселенца Бобрищева-Пушкина, жившего в Томске. «Впервые я увидел человека, безропотно носившего крест, ему посланный», — пишет Л. А. Загоскин об этой встрече.

С 17 марта по 9 мая 1839 года путник прожил в Иркутске, часто посещая дом просвещенного и гостеприимного купца Медведникова, променивавшего аляскинскую и сибирскую пушнину на китайские товары. Медведников рассказал о жизни изгнанников в Сибири.

Как только сошел снег, Л. А. Загоскин взял верховых лошадей, нанял проводника и двинулся в село Урик, где жили братья Муравьевы и их товарищи. Оно находилось верстах в двадцати к северо-западу от Иркутска.

На восьмой версте пути Загоскин увидел огромную постройку какого-то необыкновенного вида и узнал, что в этом доме живет старейший ссыльный Новоселов. Загоскин спешил к Муравьевым и поэтому ограничился лишь очень краткой беседой с Новоселовым.

Загоскин пишет, что Новоселов был сослан Павлом I.

(Я установил, что Новоселов жил под вымышленной фамилией, поскольку ссыльнопоселенцам нередко запрещалось называться их подлинными именами. Это оказался не кто иной, как Василий Романович Щегловский (1737–1843). Сослан он был по произволу Г. А. Потемкина-Таврического, но не при Павле, а при Екатерине II, в 1790 году. Герой турецкого и крымского походов, участник боев за Очаков, Щегловский чем-то пришелся не по душе Потемкину, и всесильный вельможа отправил неугодного ему офицера «по ордеру» в Сибирь. Помилован Щегловский был лишь 22 марта 1839 года, когда ему исполнилось… 102 года. Но, вероятно, он выглядел неплохо для своих лет, потому что Л. А. Загоскин даже не упомянул о древнем возрасте иркутского пленника.

Жаль, что любознательный путешественник не разговорился с Новоселовым-Щегловским: он мог бы узнать немало подробностей о жизни этого патриарха восточносибирских ссыльных!)

Дом братьев Муравьевых стоял на краю села Урик. Навстречу Загоскину вышел Александр Муравьев (1802–1853), бывший кавалергард и член Северного общества. Слегка заикаясь, он взял гостя за руку и повел в дом.

Загоскин очутился в огромном кабинете, стены которого были сплошь заставлены шкафами. К тому времени мать Муравьевых успела переправить в Урик богатейшее книжное собрание ее старшего сына Никиты Михайловича (1796–1843).

Л. А. Загоскину бросилась в глаза модель какого-то архитектурного сооружения, стоявшая налево от входа в кабинет. Вскоре он узнал печальную историю этого памятника.

Старший из братьев сидел за большим письменным столом и рассматривал чертежи новых железных дорог. Бывший капитан гвардейского генерального штаба, правитель Северного общества и член его Верховной думы был образованнейшим человеком своего времени. За рабочим столом в Урике он написал сочинение о постройке новых водных каналов в России.

Л. А. Загоскин познакомился с дочкой Никиты Муравьева Софьей (1826–1892), которую в семье всегда звали Нонушкой.

Тяжелая судьба была у этой девочки.

В 1832 году в Петровском заводе умерла ее мать. Николай Бестужев соорудил надгробный памятник жене декабриста, уменьшенная копия которого стояла в кабинете Никиты Муравьева. Когда Нонушка лишилась матери, отец девочки еще находился под сводами петровскозаводского каземата. Только через три года Никита Михайлович вышел на поселение и получил возможность растить дочь, которая была в то время больна.

Лаврентий Загоскин подружился с Нонушкой.

В Записках он обмолвился, что позднее, в 1841 году, он послал Нонушке тихоокеанских колибри. (Из летописи жизни Л. Загоскина мы узнаем, что в июне — октябре 1841 года он находился в плавании к заливу Румянцева и русскому форту Росс в Калифорнии. Крошечные радужные колибри с пламенным зобом летом обычно держались по побережью Северо-Западной Америки от Кенайского залива до лавровых рощ, окружавших форт Росс. Мужественный исследователь проявил трогательную заботу о Нонушке, послав ей в снежную Сибирь маленьких жар-птиц Русской Америки.)

В доме Муравьевых Л. А. Загоскин встречался с молчаливым седобородым человеком. Это был князь С. Г. Волконский (1788–1865), участник 68 сражений во время наполеоновских войн, деятель двух тайных обществ, надевший генеральские эполеты, когда ему было всего лишь 24 года от роду.

Перед Загоскиным тогда предстала «высокая, стройная, сосредоточенная любительница музыки и поэзии» Мария Николаевна Волконская (1805–1863) с ее семилетним сыном Мишей.

Какую гордость должен был впоследствии испытывать Лаврентий Загоскин, когда, уединясь в рязанской глуши, он впервые прочел поэмы Н. А. Некрасова, воспевающие легендарных людей, которых путешественник воочию видел в селе, затерявшемся между Байкалом и Ангарой!

Декабристы ввели Загоскина в свой тесный круг. Он не раз беседовал с одним из самых непримиримых врагов царя — Михаилом Луниным (1787–1845), человеком, презиравшим смерть.

Герой Аустерлица ходил по тайге, окружавшей Урик, вооруженный лишь одним кинжалом, не боясь ни бродяг, ни диких зверей. «В лесах встречаю разбойников; они просят подаяния», — писал М. С. Лунин о своих скитаниях по тайге.

Узник Урика хранил среди своих бумаг «Историческую записку об Анадырском остроге». А ведь Загоскин ехал на берега Берингова моря, и Лунин знал это.

Наш путешественник познакомился также с декабристами А. В. Поджио (1797–1854) и Ф. Б. Вольфом (1796–1854).

Первый жил в восьми верстах от Урика, но подолгу гостил в доме Волконских. В свое время Поджио, близко сошедшийся с Пестелем, хотел после ареста декабристов поднять вооруженное восстание и освободить своего друга из заключения.

Доктор Ф. Б. Вольф, живший во флигеле дома Муравьевых, недавний штаб-лекарь Второй армии, был известен как член Южного общества. В Сибири он продолжал свои врачебные занятия и, кроме того, изучал историю происхождения Байкальской котловины и исследовал местные целебные источники. В Урике Лаврентий Загоскин проводил время в долгих задушевных беседах с Никитой Муравьевым. Тот с горечью говорил гостю, что декабристы пламенно любили свое отечество, но, к сожалению, несмотря на это, не знали достаточно хорошо ни народа, ни его нужд…

Загоскин рассказывает и о таком случае. Однажды он познакомился в иркутском доме Медведникова с седым генералом Фалькенбергом. Он упросил Загоскина поехать вместе в Урик к Волконским, но так, чтобы об этом никто не знал. Перед отъездом в Урик генерал снял со своих плеч эполеты.

При виде незнакомого генерала Сергей Волконский насупился и принял Фалькенберга «почтительно-холодно».

Генерал чувствовал себя неловко. Наконец он промолвил, что хотел бы видеть хозяйку дома.

«…Отворяется дверь, — пишет Л. А. Загоскин, — входит своей величавой поступью Мария Николаевна. В жизнь не забуду этой минуты! Фалькенберг вскочил, сделал два шага вперед, бросился на колени и зарыдал. Мы не опомнились от изумления. Вот слова почтенного генерала, когда он несколько успокоился, т. е. мог говорить: „Мария Николаевна! В день вашего рождения я был ординарцем у вашего батюшки, мне первому передали вас на руки…“

Мгновенно сцена переменилась, все бросились поднимать и обнимать растроганного старика, да и присутствовавшие едва ли менее его были растроганы», — заключает Л. А. Загоскин свой рассказ.

…Осенью 1845 года Л. А. Загоскин вновь пересекал Сибирь, но уже в обратном направлении. Он возвращался через Охотск и Якутск из Русской Америки после путешествия по Аляске, где он исследовал течение реки Юкон.

Прибыв в Иркутск, путешественник без особого труда разыскал Волконских. Они уже более года жили в городе.

Александр Муравьев и Ф. Б. Вольф к тому времени тоже покинули Урик и переселились в Тобольск. Никита Муравьев умер в 1843 году, а его дочь Нонушка уехала для ученья в Россию. Загоскин узнал, что она поступила в Екатерининский институт.

Михаил Лунин уже пятый год томился в Акатуйском тюремном замке. (Один из самых убежденных и мужественных противников монархии умер в конце 1845 года.)

«Я имел счастье несколько раз принимать у себя кн. Марию Николаевну», — пишет Л. А. Загоскин о втором своем пребывании в Иркутске. Волконская посещала Загоскина со своим сыном Михаилом Сергеевичем (1832–1909), в то время воспитанником иркутской гимназии. Гости рассматривали разные редкости, вывезенные Загоскиным из Аляски и Калифорнии. Мария Николаевна говорила путешественнику, что она решила устроить своего сына на службу в Русскую Америку, и просила Л. А. Загоскина помочь ей в этом деле. На Аляску молодому Волконскому отправиться не удалось. Но позже он принимал участие в присоединении Амура к России и создании пяти первых русских поселений в амурских низовьях.

…Исследователь Юкона в 1845 году преподнес княгине М. Н. Волконской несколько ценных предметов из своих североамериканских коллекций. Мария Николаевна, в свою очередь, подарила Л. А. Загоскину фамильную запонку с мозаикой.

«Запонку эту сохраняю, как святыню», — заканчивает свои воспоминания о встрече с декабристами в Восточной Сибири исследователь Русской Америки.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.