Лахтинская улица

Лахтинская улица

1798. В конце XVIII века эта улица, соединяющая Большой проспект Петроградской стороны с Чкаловским проспектом имела порядковый номер и называлась 11-й улицей. Но уже тогда, сначала в народе, а затем и в официальных документах, ее называли или улицей Петрова, или улицей Андрея Петрова, по дому и участку, принадлежавшему певчему Придворной капеллы Андрею Петрову. Впрочем, если верить фольклору, имя улице дал не сам певчий, а его жена Аксинья, будущая петербургская святая Ксения Блаженная.

«Житие» Ксении Блаженной в фольклоре началось с легенды о счастливой молодой паре, жившей на одной из небогатых улиц Петербургской стороны. Придворный певчий Андрей Петров и его жена Аксинья, «взятые словно живьем из романов Лафонтена», так любили друг друга, что и «представить невозможно». Вся Петербургская сторона смотрела на них с умилением. Но вдруг неожиданно, или, как говорили соседские кумушки, «ни с того ни с другого», Андрей Петрович умер, оставив 26-летнюю вдову. И с Аксиньей что-то случилось, будто бы «съехала с ума» от печали и горя. Вообразила, что вовсе не Аксинья она, а Андрей Петрович, что это она, Аксинья, умерла, а он только обратился в нее, а «в сущности остался Андреем Петровичем». Она переоделась в мужское платье и на свое прежнее имя не откликалась. Только когда к ней обращались: «Андрей Петрович», отвечала: «Ась?». Окрестный народ сходился смотреть на нее. Качали головами. Затем привыкли. И улицу, где она жила, прозвали улицей Андрея Петровича.

По другим легендам, когда ее окликали по имени, она, свято веря, что муж воплотился в нее, сердито отвечала: «Ну, какое вам дело до покойницы Аксиньи, которая мирно спит на кладбище. Что худого она вам сделала?» А в ответ на вопрос, как она будет жить без мужа, отвечала: «Да ведь я похоронил свою Ксеньюшку, и мне теперь больше ничего не надо».

Чтобы эта запутанная история была более или менее понятна, фольклор предлагает довольно последовательное и логичное объяснение. На самом деле, утверждает еще одно предание, Ксения просто не смогла перенести того, что ее муж, скончавшись скоропостижно, не смог исповедоваться и причаститься. И «чтобы спасти душу любимого от вечных мук», она решила отказаться от самой себя. В связи с этим особый интерес приобретает легенда о том, что родные и близкие Ксении сочли ее просто сумасшедшей, а после того как она начала раздавать направо и налево свое имущество, подали жалобу в департамент, где служил певчим Андрей Петров. Там, кстати, ее признали совершенно нормальной и имеющей право распоряжаться своим имуществом по собственному усмотрению.

Но есть еще одна легенда, которую ее публикатор В. Н. Топоров считает современной. Будто бы Ксения происходила из старинного княжеского рода. Однажды она безнадежно влюбилась в некоего офицера, который ей изменил. Тогда-то Ксения и раздала все свое имущество и пошла странствовать. А уж затем начала предсказывать людям будущее и прослыла хорошей пророчицей.

Ксения, как и прежде, многим помогает. Говорят, она и сейчас бродит по Петербургу – старая, скромно одетая женщина, похожая на обыкновенную пенсионерку с палочкой, «посылая утешение, внушая надежду и бодрость». Кому-то она посоветует, кого-то пристыдит, с кем-то просто поговорит. А порой скромно сидит где-нибудь на скамейке в осеннем петербургском садике.

Из всех петербургских культов святых праведников культ Ксении Блаженной оказался наиболее живучим. Пройдя сквозь годы кровавых революций и оголтелого атеизма, он не только сохранился, но и постоянно развивался, пока наконец в 1988 году не получил логического завершения: Ксения Петербургская, как ее называли в народе, была причислена к лику святых.

1887. Во второй половине XVIII века происходит процесс некой формализации петербургской топонимики. Названия некоторых улиц приобретают более традиционное звучание. Изменению подверглось и название улицы Андрея Петрова, которую в обиходе чаще всего называли улицей Андрея Петровича. Она стала называться Петровской, а вскоре и вообще была переименована в Лахтинскую, от Лахты – древнего финского поселения на берегу Финского залива, существовавшего задолго до основания Петербурга.