Крестовый поход детей

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Крестовый поход детей

Знаменитый историк медиевист Жак Ле Гофф спрашивал: «Были ли дети на средневековом Западе?» Если вглядеться в произведения искусства – их там не обнаружить. Позже ангелов часто будут изображать в виде детей и даже в виде игривых мальчиков – полуангелочков, полукупидонов. Но в Средние века ангелы обоего пола изображались только взрослыми. «Когда скульптура Девы Марии уже приобрела черты мягкой женственности, явно заимствованные у конкретной модели, – пишет Ле Гофф, – младенец Иисус оставался ужасающего вида уродцем, не интересовавшим ни художника, ни заказчика, ни публику». Лишь в конце Средневековья распространяется иконографическая тема, отражавшая новый интерес к ребенку. В условиях высочайшей детской смертности интерес этот был воплощен в чувстве тревоги: тема «Избиения младенцев» отразилась в распространении праздника Невинноубиенных, под «патронатом» которых находились приюты для подкидышей. Впрочем, такие приюты появились не ранее XV века. Средневековье едва замечало ребенка, не имея времени ни умиляться, ни восхищаться им. Выйдя из-под опеки женщины, ребенок тут же оказывался выброшенным в изнурительность сельского труда или в обучение ратному делу – в зависимости от происхождения. И в том и в другом случае переход осуществлялся очень быстро. Средневековые эпические произведения о детстве легендарных героев – Сида, Роланда и пр. – рисуют героев уже молодыми людьми, а не мальчиками. Ребенок попадает в поле зрения лишь с появлением относительно небольшой городской семьи, образования ориентированного более на личность бюргерского сословия. По мнению ряда ученых, город подавил и сковал самостоятельность женщины. Она была порабощена домашним очагом, тогда как ребенок эмансипировался и заполонил дом, школу и улицу.

Лe Гоффу вторит известный советский исследователь А. Гуревич. Он пишет, что по представлениям людей Средневековья, человек не развивается, а переходит из одного возраста в другой. Это не постепенно подготавливаемая эволюция, приводящая к качественным сдвигам, а последовательность внутренне не связанных состояний. В Средние века на ребенка смотрели как на маленького взрослого, и не возникало никакой проблемы развития и становления человеческой личности. Ф. Ариес, изучавший проблему отношения к ребенку в Европе в Средние века и в начальный период Нового времени, пишет о незнании Средневековьем категории детства как особого качественного состояния человека. «Средневековая цивилизация», – утверждает он, – цивилизация взрослых. До XII–XIII веков изобразительное искусство видит в детях взрослых уменьшенного размера, одетых так же, как взрослые, и сложенных подобно им. Образование не сообразуется с возрастом, и вместе обучают взрослых и подростков. Игры, прежде чем стать детскими, были играми рыцарскими. Ребенок считался естественным компаньоном взрослого.

Уйдя от возрастных классов первобытности с их обрядами инициации и забыв принципы воспитания античности, средневековое общество долгое время игнорировало детство и переход от него к взрослому состоянию. Проблема социализации считалась решенной актом крещения. Воспевая любовь, куртуазная поэзия противопоставляла ее брачным отношениям. Христианские моралисты, наоборот, предостерегали против излишней страстности в отношениях между супругами и видели в половой любви опасное явление, которое нужно обуздывать, коль скоро его невозможно полностью избежать. Лишь с переходом к Новому времени семью начинают рассматривать не как союз между супругами, а как ячейку, на которую возложены социально важные функции по воспитанию детей. Но это прежде всего – буржуазная семья.

По мнению Гуревича, в специфическом отношении к детству в Средние века проявляется особое понимание человеческой личности. Человек, по-видимому, еще не в состоянии осознать себя как единую развивающуюся сущность. Его жизнь – это серия состояний, смена которых внутренне не мотивирована.

Общий анализ отношения к детям в Средние века поможет нам понять такой эпизод как детский крестовый поход. Это сейчас сложно себе представить, чтобы родители отпустили от себя своих чад, чтобы те пешком следовали не то в Рим, не то на Ближний Восток. Может быть, для средневекового человека в этом не было ничего экстраординарного? Почему бы маленькому человеку не попытаться сделать то, что может делать большой? Ведь маленький такой же сын Господа, как и большой. С другой стороны, не является ли весь этот поход не более чем сказкой, сочиненной уже тогда, когда о детях вообще стали сочинять что-либо?

Легендарный крестовый поход детей дает прекрасное представление о том, насколько менталитет людей Средневековья отличался от мировоззрения наших современников. Реальность и вымысел в голове человека XIII века были тесно переплетены. Народ верил в чудеса. Более того, он их видел и творил. Сейчас идея детского похода кажется нам дикостью, тогда же в успех предприятия верили тысячи людей. Правда, мы и до сих пор не знаем, было это или нет.

* * *

Крестовые походы сами по себе стали целой эпохой. Самой героической и одновременно одной из самых неоднозначных страниц в истории рыцарства, католической церкви и всей средневековой Европы. Проводимое «в угоду Богу» мероприятие менее всего соответствовало по своим методам не только христианской этике, но и обычным нормам морали.

Начало крестовых походов на Восток было вызвано несколькими серьезными причинами. Во-первых, это бедственное положение крестьянства. Угнетенный налогами и повинностями, переживший за несколько лет (с конца 80-х до середины 90-х годов XI века) ряд страшных бедствий в виде эпидемий чумы и голода, простой народ был готов идти сколь угодно далеко, лишь бы найти место, где есть еда.

Во-вторых, тяжелые времена переживало и рыцарское сословие. К концу XI века свободных земель в Европе почти не осталось. Феодалы перестали дробить свои владения между сыновьями, перейдя к системе майората – наследования только старшим сыном. Появилось большое количество бедных рыцарей, которые по своему происхождению не считали возможным заниматься чем-либо, кроме войны. Они были агрессивны, бросались в любую авантюру, оказывались наемниками во время многочисленных междоусобиц, просто занимались разбоем. В конце концов, их надо было убрать из Европы, назрела необходимость консолидировать рыцарство и направить его воинственную энергию куда-нибудь «вовне», на решение внешних проблем, поскольку дальнейшее эффективное управление европейскими территориями со стороны королей, крупных феодалов и церкви становилось очень проблематичным.

Третий фактор – это амбиции и материальные притязания католической церкви и, в первую очередь, папства. Объединение верующих какой-то идеей объективно приводило к усилению власти Рима, коль уж идея исходила именно оттуда. Поход на Восток обещал «перехват» папой религиозной инициативы в Восточной Европе у Константинополя, укрепление позиций католицизма.

Также такое военное мероприятие сулило и церкви, и феодалам, и даже беднякам огромные богатства. Причем церкви не только за счет, собственно, военной добычи, но и за счет богатых пожертвований и европейских земель ушедших на войну крестоносцев.

Наиболее удобным и, кажется, очевидным предлогом был поход под знаменем войны с «неверными» – т. е. с мусульманами. Непосредственным же поводом к началу кампании стало обращение византийского императора Алексея Комнина за помощью к папе Урбану II (1088–1099) (его имя до принятия папского сана – Оддон де Лажери). Византийская империя пострадала от объединенного удара по ней турков-сельджуков и печенегов. Василевс[11] обращался к «латинянам» как к братьям по вере. И без этого еще с 70-х годов XI века в воздухе витала идея необходимости освобождения Гроба Господня, который находился в захваченном турками Иерусалиме. Так, взоры верующих, которые со времен Августина обращались к Иерусалиму небесному, т. е. Царству Божьему, обратились к Иерусалиму земному. Мечта о будущем райском блаженстве после смерти причудливым образом переплелась в сознании христиан с конкретными, земными наградами за труды праведные. Эти настроения и использовали организаторы крестовых походов.

Папа снял с византийского императора Алексея отлучение, до тех пор лежавшее на нем как на схизматике[12]. В марте 1095 года понтифик еще раз выслушал послов Алексея на соборе в Пьяченце, а летом 1095 года Урбан II направился во Францию. Некоторое время он вел переговоры с южнофранцузскими монастырями, входящими во влиятельнейшую Клюнийскую конгрегацию[13], крупными феодалами и авторитетными священниками. Наконец 18 ноября в городе Клермон-Ферран в Оверни начался церковный собор. Как это часто бывало, в городе, где происходил столь важный форум, находилась масса приезжего народа. Всего – около 20 тысяч человек: рыцарей, крестьян, бродяг и пр. Собор обсуждал, в общем, исключительно церковные проблемы. Но по его окончании 26 ноября Урбан II неподалеку от города на равнине под открытым небом выступил перед народом с речью, что и сделало Клермонский собор столь знаменитым.

Папа призвал католиков взяться за оружие для войны против «персидского племени турок… которые добрались до Средиземного моря… поубивали и позабирали в полон многих христиан». Отдельной задачей было объявлено освобождение Гроба Господня. Папа постарался представить войну легкой прогулкой, сулившей богатую добычу. Иерусалим, по его словам, был местом, где течет молоко и мед, на Востоке все получат новые земли, которых в тесной Европе на всех не хватает. Понтифик призывал отказаться ради общего дела от внутренних распрей. Урбан II был предельно конкретен и прямолинеен. Всем, кто отправлялся в поход, отпускались грехи (в том числе будущие – совершенные во время богоугодной войны). Крестоносцы могли рассчитывать на попадание в рай. Речь папы постоянно прерывалась восторженной толпой, кричавшей: «Так хочет Бог!» Многие тут же давали обет отправиться в поход и прикрепляли на плечо кресты из красной ткани.

Церковь взяла на себя охрану земель (и, естественно, ведение дел) ушедших крестоносцев, их долги перед кредиторами объявлялись недействительными. Феодалы, которые не хотели отправляться в поход, должны были откупаться богатыми дарами в пользу клира.

Весть о начале похода быстро распространилась по всей Европе. Вероятно, и сам папа не ожидал такого эффекта от своего выступления. Уже весной 1096 года в путь отправились тысячи бедняков из прирейнских земель. Затем на Восток потянулись и рыцари. Так начался Первый крестовый поход.

В общей сложности, соединенные в шесть больших групп, в этот поход выступили десятки тысяч людей. Сначала пустились в путь отдельные отряды, во многом составленные из бедняков во главе с Петром Пустынником и рыцарем Вальтером Голяком. Первым их «богоугодным» делом были еврейские погромы в германских городах:

Трире, Кельне, Майнце. В Венгрии они также натворили немало бед. Балканский полуостров был разграблен «христовыми воинами».

Затем крестоносцы прибыли в Константинополь. Наиболее многочисленный отряд, двигавшийся из Южной Франции, возглавлял Раймунд Тулузский. Боэмунд Тарентский отправился со своим войском на Восток через Средиземное море. Тем же морским путем достиг Босфора Роберт Фландрский. Число крестоносцев, собравшихся разными путями в Константинополе, доходило, вероятно, до 300 тысяч. Император Византии Алексей I ужаснулся открывшейся перед ним перспективе безудержного мародерства в столице. Да и особо рассчитывать на то, что латиняне займутся лишь возвратом ему отобранных мусульманами земель, не приходилось. Подкупами и лестью император добился вассальной присяги от большинства рыцарей и постарался отправить их в дальнейший путь как можно скорее. В апреле 1097 года крестоносцы переправились через Босфор.

Первый отряд Вальтера Голяка был к тому моменту уже разбит в Малой Азии. Но появившиеся здесь весной 1097 года другие войска легко разгромили армию Никейского султана[14]. Летом крестоносцы разделились: большая часть двинулась по направлению к сирийскому городу Антиохия. В начале июля 1098 года после семимесячной осады город сдался. Между тем некоторые французские крестоносцы утвердились в Эдессе (ныне Урфа, Турция). Болдуин Булонский основал здесь собственное государство, простиравшееся по обе стороны Евфрата. Это было первое государство крестоносцев на Востоке.

В Антиохии крестоносцы, в свою очередь, были осаждены эмиром мосульским Кербугой. Начался голод. Подвергаясь большой опасности, они вышли из города и смогли разбить Кербугу. После продолжительной распри с Раймун-дом Антиохией завладел Боэмунд, которому удалось еще до ее падения вынудить у остальных крестоносных вождей согласие на передачу ему этого важного города. Вскоре в Малой Азии началась война крестоносцев с греками приморских городов, которые рассчитывали избавиться не только от мусульманского диктата, но и от новых западных хозяев.

Из Антиохии крестоносцы без особых препятствий продвигались вдоль побережья на юг и по дороге завладели несколькими портовыми городами. Перед рыцарями открывался путь на Иерусалим, но они не сразу двинулись к желанному городу. Разразилась эпидемия – далеко не последняя за время крестовых походов. «Христово воинство» каждый день теряло без всяких битв множество людей. Предводители разделились, и их отряды рассеялись по близлежащим территориям. Наконец отбытие из Антиохии было назначено на март 1099 года.

Готфрид Бульонский и граф Фландрский выступили в Лаодикею. Вся армия соединилась под стенами Архаса, осада которого уже была начата Раймундом. В это время к крестоносцам прибыли послы Каирского халифа, недавно ставшего владыкой Иерусалима. Они заявили, что ворота священного города откроются только перед безоружными пилигримами. Это никак не повлияло на планы европейцев. Взяв Архас, они продолжили движение к главной цели. На тот момент в христианском войске насчитывалось до 50 тысяч человек. Это были уже закаленные в боях воины, а не сброд первого этапа крестовых походов. Но на Иерусалим, открывшийся их взору, они смотрели с тем же детским восторгом и благоговейным трепетом, как и любой человек той эпохи. Всадники сошли со своих коней и пошли босые; вопли, молитвы и тысячекратно повторяющийся возглас «Иерусалим!» огласили округу.

Крестоносцы расположились тремя отрядами: Готфрид, Роберт Нормандский и Роберт Фландрский – к северо-востоку от города, Танкред – к северо-западу, Раймунд – к югу. Иерусалим защищал египетский гарнизон из 40 тысяч человек. Город основательно подготовился к осаде: было заготовлено продовольствие, засыпаны колодцы по всей окрестной местности и русло реки Кедрон. Рыцари столкнулись с большими проблемами. Они страдали от жажды и от жары, вокруг было безлесое пространство, приходилось отправлять экспедиции в отдаленные районы за лесом, из которого сооружались огромные осадные машины, лестницы и тараны. Использовались и бревна, из которых были сделаны сельские дома и церкви округи. Зато из Генуи купцы своевременно прислали корабли с продовольствием и квалифицированными плотниками и инженерами.

Сарацины стойко оборонялись, лили на голову противникам кипящую смолу, забрасывали их камнями, поражали стрелами. Крестоносцы прибегали к самым разным приемам. Однажды они даже совершили крестный ход вокруг неприступной крепости. Решающий штурм начался 14 июля 1099 года. Ночью воины Готфрида скрыто переместили свой лагерь к восточной части Иерусалима, которая была хуже защищена сарацинами. На рассвете по сигналу все три части армии пришли в движение. С трех сторон к стенам Иерусалима двинулись колоссальные перекатные башни. Но после двенадцатичасовой битвы мусульманам удалось отбить врага. Лишь на следующий день с башни Готфрида наконец перекинулся мост на стену, по которому его воины ворвались в город. Рыцарям удалось поджечь оборонительные приспособления сарацин. Вскоре и Раймунд, и Танкред были в Иерусалиме. Произошло это в три часа дня, в пятницу, в тот день недели и в то время, когда Спаситель умер на кресте.

В городе началась ужасная резня и не менее ужасный грабеж. За неделю «благочестивые» завоеватели уничтожили около 70 тысяч человек. И они же с молитвами и рыданиями, с босыми ногами и обнаженными головами замаливали грехи в храме Воскресения перед Гробом Христа.

Вскоре в битве с большой египетской армией при Аскалоне объединенное крестоносное войско отстояло свое главное завоевание. Крестоносцы овладели большей частью восточного побережья Средиземного моря. На захваченной территории рыцарями было создано четыре государства: королевство Иерусалимское, графство Триполи, княжество Антиохийское и графство Эдесское. Главным среди правителей был король иерусалимский Готфрид, но остальные вели себя вполне независимо. Владычество латинян, впрочем, оказалось недолговечным.

С самого начала крестовые походы были авантюрой. Огромные разнородные войска под руководством часто враждующих между собой амбициозных королей, графов и герцогов при постоянно убывающем религиозном рвении в тысячах километров от родины должны были испытать непреодолимые трудности. И если во время первого похода европейцам удалось ошеломить мусульман своим напором, то создать здесь прочную систему государственного управления, а потом защитить свои завоевания они не смогли.

В 1137 году византийский император Иоанн II напал на Антиохию и захватил ее. В 1144-м сильный эмир Мосула Имад-ад-дин Зенги взял графство Эдессу – форпост христианского мира на Востоке. Сложные времена настали и для других рыцарских государств. Со всех сторон они подвергались нападениям сирийцев, сельджуков и египтян. Иерусалимский король потерял контроль над собственными вассальными князьями.

Естественно, падение Эдессы должно было стать для христиан тяжелым ударом. Особенно большой резонанс это событие вызвало во Франции. Король Людовик VII Молодой был достаточно романтично и одновременно воинственно настроен. Его охватила жажда подвигов, о которых он был наслышан с детства. Этот порыв поддержал и Папа Римский Евгений III, и один из наиболее авторитетных духовников Европы – аббат Клерво Бернар, сторонник строгих нравов, учитель и Евгения, и аббата Сугерия – влиятельного советника Людовика. В городе Везель в Бургундии Бернар созвал собор, на котором в присутствии короля 31 марта 1146 года произнес пламенную речь, призывая всех христиан подняться на борьбу против неверных. «Горе тому, чей меч не будет обагрен кровью», – произнес проповедник. Тут же многие, и, в первую очередь, Людовик, возложили на себя кресты в знак готовности отправиться в новый поход. Вскоре Бернар прибыл в Германию, где после некоторой борьбы сумел уговорить короля Конрада III поддержать новое начинание.

Немцы и французы с самого начала похода (весна 1147 года) плохо координировали свои действия, преследуя каждый свои цели. Так, французы хотели двигаться на Восток по морю, воспользовавшись помощью норманнского короля Сицилии Рожера, германцы же договорились с византийским императором Мануилом и собирались двигаться по суше через Венгрию и Балканы. Победила точка зрения Конрада, а рассерженный Рожер, и без того враждовавший с Византией из-за Южной Италии, заключил союз с африканскими мусульманами и совершил ряд опустошительных набегов на греческое побережье и острова.

Первыми у Константинополя в сентябре 1147 года очутились немцы, как и в прошлый раз, успев по дороге внушить ужас своим мародерством. Мануил, как и Алексей Комнин, сделал все возможное, чтобы латиняне быстро оказались в Малой Азии. 26 октября немцы потерпели сокрушительное поражение от иконийского султана под Дорилеем в Анатолии. Возвращаясь в Никею, многие тысячи немцев погибли от голода. Но воинам Людовика, прибывшим в византийскую столицу чуть позже, Мануил рассказывал о потрясающих успехах Конрада, вызывая у них зависть. Вскоре и французы оказались в Малой Азии. В Никее войска королей встретились и продолжали путь вместе. Пытаясь обойти места недавней дорилейской трагедии, монархи повели войска сложным обходным путем через Пергам и Смирну. Турецкая конница постоянно тревожила колонны, крестоносцы испытывали недостаток фуража и продовольствия. Дело осложнялось и замедлялось тем, что Людовик VII взял с собой совершенно неуместную в тяжелом походе многочисленную свиту, пышный двор во главе с красавицей женой – Элеонорой Аквитанской. Помощь византийской армии оказалась недостаточной – по-видимому, император Мануил в глубине души желал поражения крестоносцев. 3 июля 1147 года у селения Хиттин, западнее Генисаретского озера, разгорелось жестокое сражение. Мусульманское войско численно превосходило силы христиан. В результате крестоносцы потерпели сокрушительное поражение. Бесчисленное множество их полегло в бою, а оставшиеся в живых были взяты в плен. В руках христиан осталось всего несколько мощных крепостей на севере: Крак-де-Шевалье, Шатель Блан и Маргат.

В начале 1148 года сильно поредевшая крестоносная армия прибыла в Эфес. Отсюда Людовик с большим трудом, выдержав ряд сражений, холод и проливные дожди, добрался в марте 1148 года до Антиохии. Последнюю часть пути его армия проделала на византийских кораблях. В Антиохии французов ждал радушный прием, празднества и торжества. Элеонора завязала интригу с местным правителем. Людовик VII терял всякое воодушевление, а его армия – необходимый боевой настрой.

Тем временем Конрад уже и не думал о совместных действиях со своим союзником. С иерусалимским королем Болдуином III он договорился выступить вовсе не против эмира Мосула – могущественного обидчика Эдессы, ради которой, казалось, и затевался весь поход, – а против Дамаска. К ним вынужден был присоединиться и французский монарх. 50-тысячное христианское войско провело под стенами сирийской столицы много времени. Его руководители быстро перессорились между собой, подозревая друг друга в измене и в желании захватить большую часть потенциальной добычи. Нападение на Дамаск подтолкнуло его правителя к заключению союза с другим мусульманским феодалом – князем Алеппо. Объединенные силы мусульман заставили крестоносцев отступить от Дамаска.

Осенью 1148 года на византийских кораблях немцы отбыли в Константинополь, а оттуда ушли в Германию. Людовик тоже не решился продолжить военные действия. В начале 1149 года французы на норманнских кораблях переправились в Южную Италию, а осенью того же года были уже на родине.

Второй крестовый поход оказался совершенно бесполезным мероприятием. Кроме многочисленных потерь, он не принес ничего своим руководителям и инициаторам – ни славы, ни богатства, ни земель. Аббат Клервоский, для которого поражение похода стало личной трагедией, даже написал «оправдательное слово», в котором он приписывал бедствия войны преступлениям христиан.

Во время Второго крестового похода аналогичные локальные мероприятия устроили некоторые феодалы и в Европе. Так, саксонцы обрушились на славянские племена между Эльбой и Одером, а ряд французских, норманнских и английских рыцарей вмешались в испанские дела, воевали против мавров и захватили Лиссабон, ставший столицей христианской Португалии.

* * *

Если можно представить себе «матч всех звезд» в Средние века, то им вполне можно назвать Третий крестовый поход. Практически все яркие персонажи того времени, все самые могущественные правители Европы и Ближнего Востока приняли в нем непосредственное участие. Ричард Львиное Сердце, Филипп II Август, Фридрих Барбаросса, Саладин. Каждый – личность, каждый – эпоха, каждый – герой своего времени.

После Второго крестового похода дела христиан на Востоке пошли еще хуже. Лидером и надеждой мусульманского мира стал выдающийся государственный деятель и талантливый полководец султан Саладин. Вначале он пришел к власти в Египте, затем подчинил себе Сирию и другие территории на востоке. В 1187 году Саладин взял Иерусалим. Известие об этом стало сигналом к началу очередного крестового похода. Римские легаты сумели убедить двинуться на Восток могущественных государей Франции, Англии и Германии – Филиппа, Ричарда и Фридриха.

Германский император избрал для движения уже известный путь через Венгрию и Балканский полуостров. Его крестоносцы во главе с умудренным опытом и практичным 67-летним Барбароссой первыми отправились в поход весной 1189 года. Естественно, отношения немцев с византийцами традиционно испортились, как только латиняне оказались на территории Византии. Начались стычки, разразился дипломатический скандал. Фридрих всерьез подумывал об осаде Константинополя, но в конце концов все более или менее разрешилось и германская армия переправилась в Малую Азию. Она медленно, но уверенно продвигалась на юг, когда случилось непоправимое. При переправе через реку Салеф император утонул. Это событие произвело на пилигримов удручающее впечатление. Многие из них вернулись домой. Оставшиеся двинулись к Антиохии.

Французы и англичане договорились выступить вместе. Хитрый и тонкий дипломат Филипп со времен войн против Генриха II Плантагенета был в самых дружеских отношениях с молодым английским королем Ричардом I. Последний был Филиппу полной противоположностью. Государственные дела интересовали его постольку поскольку. Гораздо больше его занимали война, подвиги, слава. Первый рыцарь своего времени, физически сильный, отважный Ричард Львиное Сердце был недальновидным политиком и плохим дипломатом. Но пока, перед походом, дружба монархов казалась незыблемой. Некоторое время у них ушло на подготовку, в рамках которой в их странах был установлен специальный налог на все слои населения – так называемая саладинова десятина. Ричард был особенно усерден, собирая деньги. Говорили, что король и Лондон бы продал, если бы на него нашелся покупатель. В результате под его командованием собралась значительная армия.

Филипп Август и Ричард выступили в поход весной 1190 года. Их путь лежал через Сицилию. Уже здесь выявилась вся хрупкость их союза. Ричард предъявил претензии на этот остров. Он начал военные действия против сицилийцев (точнее – норманнов, владевших королевством), из-за которых поссорился с более мирным Филиппом. Наконец англичане и французы отправились дальше. Войска Филиппа благополучно достигли восточного берега Средиземного моря, а англичан застигла буря, прибившая их к берегам Кипра. Ричард отвоевал остров у узурпатора Исаака Комнина и объявил своим владением. Вскоре он заложил его тамплиерам. Только в июне 1191 года английские силы прибыли к Акре.

У этого приморского сирийского города разворачивались основные события. Собственно, крепость не должна была представлять для христиан большой стратегической ценности. В борьбу за нее поначалу (еще в 1189 году) ввязался лишенный своего города христианский правитель Иерусалима Гвидо Лузиньян. Постепенно к нему присоединялись все приходившие поодиночке отряды из Европы. Поодиночке их и перемалывали мусульмане. Осада затянулась, возле Акры вырос, по сути, христианский рыцарский город. Акра была прекрасно защищена, по морю из Египта и по суше из Месопотамии туда поступали продовольствие и подкрепление. Саладин находился вне города и постоянно совершал набеги на осаждавших. Крестоносные войска страдали от болезней и жары. Прибытие новых сил, а особенно Ричарда, вдохновило крестоносцев на более энергичное ведение боевых действий. Рылись подкопы, строились осадные башни… Наконец в июле 1191 года крепость была взята.

Развить успех на востоке крестоносцам помешала привычная распря. Возник спор из-за кандидатуры нового иерусалимского короля. Филипп поддерживал героя обороны Тира Конрада Монфераттского, Ричард выступал за Гвидо Лузиньяна. Были проблемы и с дележом добычи. Свидетельством ожесточенных противоречий стал эпизод с Леопольдом Австрийским. Он водрузил над одной из башен Акры свой стяг, а Ричард приказал сорвать его. Тогда чудом удалось избежать кровавого столкновения христиан между собой. Филипп, недовольный и раздраженный действиями Ричарда, да и просто считавший свою миссию выполненной, отбыл во Францию. Английский король остался единоличным лидером крестоносного воинства. Полного доверия и одобрения своих действий он не получил. Его отношения с Саладином были непоследовательны. Султан отличался большим политическим тактом и многими истинно рыцарскими качествами, которые ценили в нем даже европейцы. Он охотно шел на переговоры, но когда Ричард любезничал с противником, его подозревали в измене. Когда же он предпринимал более резкие шаги, христиане также имели все основания для недовольства. Так, после взятия Акры рыцари предъявили Саладину чрезмерно тяжелые для него условия выкупа мусульманских заложников: возвращение всех захваченных территорий, деньги, Древо Креста… Саладин медлил. Тогда разгневанный Ричард приказал умертвить две тысячи мусульман – акция, ужаснувшая их единоверцев. В ответ и султан приказал убить пленников-христиан.

От Акры Ричард двинулся не на Иерусалим, а на Яффу. Путь этот был очень труден. Саладин постоянно тревожил рыцарские колонны. Большая битва произошла при Арзуфе. Здесь Ричард проявил себя как удивительно храбрый воин и хороший полководец. Рыцари наголову разбили численно превосходящего врага. Но результатами этой победы королю воспользоваться не удалось. Английский монарх и султан в 1192 году заключили мир, совершенно не отвечавший целям похода. Иерусалим остался в руках мусульман, хоть и был открыт для мирных христиан – паломников. В руках крестоносцев осталась лишь узкая прибрежная полоса, начинавшаяся севернее Тира и доходившая до Яффы. Ричард, возвращаясь домой, в Австрии попал в плен к затаившему на него злобу Леопольду и провел в темнице два года.

Четвертый крестовый поход отчетливо показал, какие на самом деле цели преследует крестоносное воинство и чего стоит его христианское благочестие. Недаром папе Иоанну Павлу II пришлось сравнительно недавно извиниться перед константинопольским патриархом за действия рыцарей в далеком XIII веке.

Инициатором очередного похода стал деятельный Папа Римский Иннокентий III. В 1198 году он начал агитировать западных государей и феодалов вновь идти освобождать Гроб Господень. Могущественные монархи Англии и Франции на сей раз проигнорировали предложение Иннокентия, но несколько феодалов все-таки решились принять участие в походе. Это были Тибо Шампанский, маркграф Монфераттский Бонифаций, Симон де Монфор, Бодуэн Фландрский и другие.

Крестоносцы согласились с папой в том, что армии сначала следует направиться не в Сирию и Палестину, а в Египет, откуда мусульманский мир и черпал свои силы. Поскольку рыцари не располагали большим флотом, они обратились к ведущей морской державе того времени – Венецианской республике. Богатые купеческие города Италии с самого начала крестовых походов принимали активное участие в их организации. Генуэзцы, пизанцы и венецианцы перевозили припасы и людей, будучи заинтересованными не только в конкретном вознаграждении за эти услуги, но и в усилении своего влияния в Восточном Средиземноморье в ущерб интересам конкурентов: арабов и Византии. В 1201 году престарелый (ему было более 90 лет!) дож Венеции Энрико Дандоло обещал перевезти 25 тысяч крестоносцев в Египет и три года подвозить им припасы за 85 тысяч марок и половину будущей добычи. В мае того же года лидером крестоносцев стал Бонифаций Монфераттский – человек практичный и циничный. Вскоре он и Дандоло оттеснили папу Иннокентия от руководства походом и сосредоточились на своих интересах, отличных от первоначальных целей похода.

Крестоносцы собрались в лагере на острове Лидо, в нескольких километрах от Венеции. Очень быстро обнаружилось, что у крестоносцев нет достаточного количества средств, чтобы платить за продовольствие. Тогда дож договорился с Бонифацием о том, что воины Христа заплатят Венеции услугой – захватят богатый город Задар на Далматинском побережье, принадлежавший тогда Венгрии. О соглашении знали лишь единицы. Всех крестоносцев осенью 1202 года посадили на корабли и через месяц высадили не у Египта, а у Задара, который раздраженные рыцари без труда взяли.

К рыцарям прибыл византийский царевич Алексей Ангел. Его отец Исаак, находившийся в союзе с германским императором, был незадолго до этого свергнут и ослеплен Алексеем III Комнином. Царевичу удалось бежать, и теперь он просил помощи у крестоносцев. А за это обещал богатое вознаграждение, содействие походу в Святую землю и, наконец, восстановление единства Греческой и Римской христианской церкви. Так появился повод пойти на Константинополь. Эту идею активно поддерживали Бонифаций и Дандоло. Венецианцы давно имели зуб на византийцев. В торговом и морском отношении они были сильнее и в Константинополе долгое время имели большие привилегии, однако все чаще между венецианскими купцами и императором возникали недоразумения, стоившие итальянцам больших убытков.

23 июня 1203 года крестоносцы прибыли к Босфору и высадились на азиатском берегу, у Халкидона. Затем они переправились в Галату и стали здесь укрепленным лагерем. Венецианские же корабли, прорвав знаменитую цепь, преграждавшую вход, ворвались в бухту Золотой Рог. К этому времени рыцарское воинство насчитывало около 40 тысяч человек, но вследствие болезней, дезертирства и военных потерь в конечном дележе добычи участвовало лишь около 15 тысяч.

Собственно, осады как таковой и не было – все действия сосредоточились на относительно небольшом участке городских укреплений. Стены казались абсолютно неприступными. За прошедшие семь веков они не раз защищали город от гуннов, болгар, славян, арабов и тюрок, чьи армии значительно превосходили те силы, с которыми вели осаду Дандоло и Бонифаций. Но у Константинополя не было достаточного числа защитников. К тому же, в июле Алексей III бежал из столицы. На трон вернулся Исаак. Он и его сын не спешили выполнять свои обязательства перед латинянами. Те же вели себя все более нагло по отношению к местным жителям, вызывая всеобщую ненависть. Закончилось это тем, что власть в столице в январе 1204 года захватил ярый противник крестоносцев Алексей Дука, Алексей Ангел был брошен в тюрьму и убит. На вопрос западных феодалов, собирается ли новый император выплатить обещанную его предшественниками сумму, он ответил отказом. У крестоносцев появился очередной предлог для захвата Константинополя.

В марте Бонифаций Монфераттский и Дандоло составили детальный план действий, от которого не отступили ни на шаг. Согласно договору, рыцарям предстояло взять Константинополь штурмом и установить в нем латинское правление. Город должно было предать разграблению и всю добычу полюбовно разделить между Венецией и французами. Между ними же и вновь избранным латинским императором делилась территория страны. Решающий штурм начался 9 апреля. Константинополь был взят 12 апреля 1204 года. Эту дату можно считать истинным концом Византийской империи, хотя формально она была восстановлена через шестьдесят лет, после чего существовала еще два века.

Крестоносцы устроили в Константинополе трехдневную кровавую оргию. Они убивали, грабили, насиловали. Очевидцы событий, даже со стороны латинян, с ужасом описывали эти три дня. Рыцари сжигали библиотеки, разрушали бесценные произведения искусства, выносили святыни из церквей, не щадили ни стариков, ни детей. И все это происходило в христианском городе, в рамках Четвертого крестового похода, объявленного для борьбы с «неверными»! На территории Византии была образована Латинская империя.

За все время Четвертого крестового похода, собственно, в Святую землю из Европы прибыли лишь малочисленные отряды тех предводителей, которые в свое время отказались присоединяться к крестоносцам в Венеции. Но эти несколько сотен рыцарей мало чем могли помочь своим единоверцам. Их армия совершила несколько незначительных карательных экспедицией против мусульманского эмира в окрестностях Сидона, а флот разграбил в дельте Нила египетский город Фуву. В результате этих действий в сентябре 1204 года был подписан мирный договор сроком на шесть лет: христианам вернули Яффу, отнятую у них в 1197 году, половину территории Сидона, часть города Назарет. Вообще же Четвертый поход лишь ослабил христианский восток. Возникшая Латинская империя разделила силы: Константинополь поглощал часть субсидий, предназначенных для Святой земли, притягивал к себе солдат, которые могли бы отправиться в Сирию.

* * *

На наш взгляд, нет ничего удивительного в том, что рассказ о детском крестовом походе был отнесен ко времени упомянутого выше папы Иннокентия III. Личность его в высшей степени любопытна. Папа отличался неукротимой энергией, честолюбием, по всей видимости, искренней убежденностью в том, что он делает правое дело, преданностью католической церкви. За время своего нахождения на папском престоле Иннокентий III организовал немало масштабных мероприятий. Он вмешивался в дела государей по всей Европе, его руки дотягивались до Англии, Прибалтики, Галиции… Главной своей целью папа считал закрепление владычества пап над Европой.

Иннокентий III (его имя до принятия тиары Джиованни-Лотарь Конти) сменил на папском троне Целестина III 8 января 1198 года. Любопытно, что до этого он не был даже епископом, было ему всего 38 лет, но кардиналы уже считали его лучшим претендентом на Святой престол.

Папа немедленно начал решать проблемы с врагами престола. Для начала он разобрался с римскими аристократами, пользуясь при этом всемерной поддержкой простого городского населения, среди которого он был необычайно популярен. Затем Иннокентий обратился к итальянским делам, где с ним за влияние традиционно боролись немцы. Немецкие бароны, посаженные в разных городах Апеннинского полуострова императором Генрихом VI, вынуждены были покинуть Папскую область. Флорентийские города образовали независимый союз, но и там были сильны папские симпатии. Не прошло и года, как Папская область под руководством Иннокентия III достигла наибольших пределов за всю предшествовавшую историю. После Италии пришел черед остальной Европы. Как пишет историк Н. Осокин: «Для Иннокентия на всем Западе не существовало человека слишком бедного, слишком ничтожного и, наоборот, властителя слишком влиятельного». Именно поэтому он смело вступал в противостояние с самыми могущественными государями, широко используя при этом настроения в низах, эксплуатируя их религиозность, а, подчас, невежественность и воинственность.

В выполнении своих планов по отношению к властителям современной ему Европы Иннокентий встретил сильное сопротивление. Влияние в Германии, Англии, Франции, Леоне (одном из испанских королевств), Португалии, наконец, мятежном Лангедоке (области на юге Франции) папа упрочил после тяжелой борьбы с политиками и духом национальной самобытности.

В Германии было полное смятение: шла борьба за императорский престол. Надежды партий были связаны и с действиями Иннокентия III, многое зависело от того, кого из трех претендентов он поддержит: Филиппа Гогенштауфена, Фридриха Гогенштауфена или Оттона IV, герцога Брауншвейгского, лидера партии Вельфов[15]. Филипп и Оттон были избраны на престол германскими князьями почти одновременно, каждый своей партией. Между соперниками началась война. На прямого наследника, сына последнего императора – Фридриха, первое время не обращали внимания. Иннокентий после долгих раздумий высказался в пользу Оттона, против которого протестовала почти вся средняя и южная Германия. Его противники отправили папе довольно жесткий протест. «Может быть, святая курия, – писали авторы этого документа, – в своей родительской нежности считает нас дополнением Римской империи. Если так, то мы не можем не заявить о несправедливости всего этого…» Но курия именно так и считала, поэтому Иннокентий продолжал отстаивать свою точку зрения. В пользу же Филиппа заговорил его тезка – король французский, только что подвергнутый унижению со стороны понтифика, о чем пойдет речь ниже. Ситуация разрешилась в пользу Оттона довольно неожиданно. 23 июня 1208 года Филипп Гогенштауфен был убит своим личным врагом – одним из немецких феодалов. Оттон, впрочем, не оправдал надежд папы. В 1210 году он попытался захватить Королевство Обеих Сицилий, включавшее в себя значительную часть Апеннинского полуострова, и был отлучен от церкви. Это в очередной раз показало, что расхождения между понтификатом и Священной Римской империей имеют системный характер. Кто бы ни приходил к власти в империи, он неизменно приходил к конфликту с папой из-за права вмешиваться в дела церкви в своей стране и притязаний на некоторые спорные территории.

Гораздо более жестко Иннокентий III поставил на место непокорного английского монарха, коим был небезызвестный Иоанн Безземельный – король, который не желал делить свою власть ни с кем, даже с католической церковью. В 1205 году Иоанн попытался отменить папское утверждение нового архиепископа Кентерберийского – главы английской церкви. В результате Иннокентий наложил на Англию интердикт. Для средневекового человека прекращение всех обрядов и торжеств, закрытие храмов было катастрофой. Некоторое время английский король боролся: велел хватать, изгонять, вешать и резать тех духовных лиц, которые подчинялись интердикту. Он конфисковал их имения, поощрял грабеж, но добился только того, что еще более восстановил против себя население страны. В 1212 году Иннокентий отрешил Иоанна от престола и освободил английских феодалов от вассальной присяги своему королю. Гнев монарха сменился на раболепие. Он отказался от Англии в пользу Рима и получил его обратно у папы с обязательством большой ежегодной дани.

Англией и Германией папа не ограничился. Именно при Иннокентии начались завоевательные походы Тевтонского ордена на территории расселения пруссов и ордена меченосцев в землях ливов[16]. И в Пруссии, и в Ливонии крестовые походы сопровождались беспощадным опустошением земель. Боролся папа и за усиление своего влияния в Испании.

Одним из сильнейших противников Иннокентия в свое время стал выдающийся французский монарх Филипп II Август. Тогда наступала пора могущества королевской власти, шел процесс объединения французских земель. Филипп II успешно боролся с англичанами за отошедшие им при Элеоноре Аквитанской обширные территории во Франции, заполучил в свои руки владения феодалов, уходивших в крестовые походы на восток, наладил отношения с городами, которые выводил из-под власти баронов. Немало было сделано в области административного, экономического устройства государства. Такой король был, естественно, против того, чтобы Рим имел большое влияние на французские дела. Поводом для столкновения между Филиппом и Иннокентием послужили брачные проблемы короля. Последний не любил свою супругу Ингеборгу, сестру датского короля Кнута. Когда на просьбу Филиппа о разводе папа Целестин III ответил отказом, король приказал запереть Ингеборгу в монастырь, а сам женился на дочери одного из тирольских князей. Придя к власти, Иннокентий решительно повел борьбу за выполнение папского распоряжения. В январе 1200 года французское духовенство собралось на собор во Вьенну. Легат папы объявил, что Франция предана отлучению от церкви за грехи своего короля. Филипп II Август вынужден был уступить. В 1202 году отлучение было снято. Говорят, король с горечью произнес: «Как счастлив Саладин, что у него нет папы». Ингеборга была возвращена ко двору. Но французский монарх затаил ненависть к Риму и, несомненно, не был надежным подданным курии.

Иннокентий III питал определенные надежды и на установление своего влияния в Византии. Именно в правление этого понтифика был организован кровавый Четвертый крестовый поход, в ходе которого крестоносцы разгромили Константинополь. Впрочем, папа был недоволен проявленной ими жестокостью. Узнав о диких злодеяниях французов и венецианцев, он наказал виновных отлучительной буллой. Зато Иннокентий сам стал организатором не менее кровопролитной альбигойской кампании[17] на юге Франции, в ходе которой именно с его позволения начала действовать инквизиция. Любопытно, что король Филипп лично не участвовал в войнах против еретиков. Битвы с альбигойцами на первом этапе велись, собственно, Римом и набранным им крестоносным воинством. Вряд ли французский король был в восторге от того, что на территории его королевства хозяйничает чужая армия.

Таким образом, крестовый поход детей, произошедший якобы в 1212 году, может иметь самое непосредственное отношение к истории борьбы Иннокентия с германскими и французскими правителями. Мы опять имеем дело с какими-то призванными церковью, организованными и, вероятно, вооруженными группами, которые собираются в Германии и Франции и шествуют по дорогам владений непослушных монархов. Их цели в данном случае можно разделить на формальные и фактические. Так же, как участники Четвертого крестового похода отправились в Египет, а приплыли в Далмацию, участники «детского» похода шли в Святую землю, а дошли до Марселя. Причем, возможно, и французы, и германцы. Французы даже имели при себе письмо на имя Филиппа II Августа. Что было в этом документе, чего хотели добиться легаты, тайно направлявшие поход? Выступления регулярных сил короля на Ближний Восток? Их же участия в Альбигойской войне? Полного подчинения короля папе? А может, монарх готовил очередную попытку отстранить церковь от решения государственных проблем Франции, и многотысячная процессия послужила превентивной мерой, удержавшей его от этого шага? Ведь коль уж понтифик может поставить под свои знамена колоссальные массы простолюдинов (помимо основной части «детского войска», по дорогам Франции маршировали местные формирования), разве можно бороться с Римом?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.