Общественные науки при Сталине

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Общественные науки при Сталине

Серьезную озабоченность Сталина вызывала общая культура массового сознания, культура мышления. Он иронизировал по поводу логических ошибок собеседников: «Часто заключают, что „после этого“ значит „вследствие этого“». По инициативе Сталина в систему общего образования были включены логика и психология. В нелегкие военные годы Сталинскими премиями были отмечены труды С. Рубинштейна «Основы общей психологии» (1942 г.) и «Логика» Асмуса (1943 г.). Вместе с тем Сталин решительно отверг попытки объявить в общественной теории этап «сталинизма»[328].

По указанию Сталина была предпринята глубокая перестройка всей системы общественных наук, прежде всего гуманитарных. Было возобновлено преподавание отечественной истории в средней и высшей школе. В 1947 г. Сталин писал: «У нас все еще не хватает достоинства, патриотизма, понимания той роли, которую играет Россия»[329].

Количество диссертаций по гуманитарным наукам было относительно небольшим. Например, в Саратовском университете из 13 защищенных в послевоенное десятилетие докторских диссертаций только 2 были выполнены филологами[330]. Такого взрыва защит диссертаций по общественным наукам, какой наблюдается ныне, не было и в помине.

Как показал мой опрос людей, учившихся в вузе во времена Сталина, обязательное преподавание истории КПСС, политэкономии, диалектического и исторического материализма на всех факультетах было введено только после убийства Сталина, с 1956–1957 годов. В 1958 году к этому был добавлен научный коммунизм. При этом новые кафедры часто заполнялись людьми, пришедшими с комсомольской или партийной работы, которые не имели опыта научной работы.

Сталин с тревогой наблюдал за процессами отхода актива партии от теории, за ростом догматизма и узкого практицизма. В 1947 г. в Сочи, беседуя с Ю. Ждановым, Сталин говорил: «Главное в жизни — идея. Когда нет идеи, то нет цели движения; когда нет цели — неизвестно, вокруг чего следует сконцентрировать волю»[331].

По словам Д. Т. Шепилова, Сталин ему заявил: «Положение сейчас таково, либо мы подготовим наши кадры, наших людей, наших хозяйственников, руководителей экономики на основе науки, либо мы погибли! Так поставлен вопрос историей»[332]. Нечто похожее сообщает и Д. И. Чесноков, который рассказывал Ю. Жданову, что перед тем как произнести свое грозное предостережение, Сталин сказал следующее: «Вы вошли в Президиум ЦК. Ваша задача — оживить теоретическую работу в партии, дать анализ новых процессов и явлений в стране и мире. Без теории нам смерть, смерть, смерть!»[333]

Сталина возмущала распространенная в чиновничьем аппарате болезнь интеллектуального паразитизма. Однажды он прочитал в журнале «Коммунист» статью на экономические темы. Что-то вызвало его несогласие, и он попросил связаться по телефону с автором. В ответ на критические замечания автор статьи забормотал что-то по поводу того, что он статьи не писал и лишь дал свою подпись под готовым материалом. Тогда раздался звонок главному редактору B. C. Кружкову: «Оказывается, в вашем журнале публикуются статьи за подписью авторов, которые на самом деле этих статей не писали. Это недопустимо»[334].

По свидетельству Ю. Жданова[335], со ссылкой на слова Кружкова, Сталин отвергал конъюнктурное приспособленчество: «В журнале автор выступил с двумя статьями по одному вопросу, но с разными точками зрения. Позицию, конечно, можно пересмотреть, но надо объяснить людям, почему это сделано, исходя из каких новых явлений. В теории не только допустима, но и необходима ортодоксальность как верность принципам. А там, где речь идет о принципах, надо быть неуступчивым и требовательным до последней степени».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.