Десант поддерживают огнем (22 сентября)
Десант поддерживают огнем
(22 сентября)
С рассветом оставленные для огневой поддержки десанта эсминцы, канонерская лодка «Красная Грузия» и морские охотники повели огонь по заявкам с берега. До часу дня корабли без помех работали по донесениям корректировочных постов. Правда, огонь эсминцев был не всегда точным, особенно на максимальных дистанциях. В течение дня командование 157-й дивизии сообщало в штаб Приморской армии, что «эсминцы задевают огнем наш правый фланг»[399]. Командование Приморской армии также докладывало в штаб ООР о том, что «десантные суда своим артогнем задевают правый фланг 157 СД»[400].
Эсминец «Беспощадный» действовал в интересах 133-го полка 421-й СД, наступавшего в направлении Вапнярки. Усиленный корректировочный пост с эсминца в составе 5 матросов под командованием лейтенанта Клименко выдвинулся на возвышенность перед кукурузным полем, левее которого находилась дамба, по которой перебрасывалась румынская техника, являвшаяся основной целью для эсминца.
Не успев развернуться на высоте, корпост попал под минометный обстрел. Переждав его, матросы, на время укрытые от противника усилившимся дождем, отрыли окоп, установили станковый пулемет на случай попытки захвата противником и замаскировали позицию ветками.
Когда дождь несколько стих, в бинокль стало видно, что на кукурузном поле противник накапливается для атаки. Румыны, опять заметившие после улучшения видимости движение на высоте, снова открыли по ней огонь, теперь из пулемета. Клименко использовал румынский пулемет в качестве пристрелочного ориентира и первые координаты дал на него.
Пристрелочный снаряд разорвался на краю поля, позволив сразу дать правильные координаты для залпового огня. После первого же залпа пехота противника начала покидать поле.
Корпост передал на эсминец координаты дамбы, по которой с восточной стороны на западную двигались вражеские машины с пехотой, повозки и артиллерийские упряжки. Попасть по дамбе было сложнее, но после серии поправок снаряды с эсминца стали накрывать и ее. Пристрелявшись, эсминец увеличил темп стрельбы и стал засыпать снарядами всю длину дамбы. От прямого попадания сдетонировал грузовик с боеприпасами. В конце концов движение по дамбе было полностью остановлено.
На случай внезапного налета эсминцы вели обстрел берега, непрерывно двигаясь полным или средним ходом. С воздуха их непосредственное прикрытие осуществляли непрерывно сменявшие друг друга звенья истребителей «И-16», выделяемых 69-м истребительным авиаполком. Четыре новых пушечных истребителя «Як-1» в постоянной готовности дежурили на аэродроме.
В 13 часов маневрировавший на больших ходах «Безупречный» был атакован двенадцатью пикирующими бомбардировщиками «Ю-87» 77-й эскадры Люфтваффе.
Их встретила барражировавшая в этот момент в районе высадки девятка истребителей 69-го полка под командованием капитана Рыкачева, однако перехватить до выхода на боевой курс не успела, хотя «юнкерсы» шли без прикрытия.
Истребители, не имевшие опыта взаимодействия с кораблями, выставляющими завесу заградительного огня, растерялись и не смогли эффективно атаковать не защищенного прикрытием противника.
Как вспоминал потом участвовавший в этом бою Герой Советского Союза Череватенко:
«Атаковать противника оказалось делом сложным. Огонь наших батарей мешал приблизиться к самолетам противника на дистанцию действительного огня. Тому, кто осмелился бы на такой шаг, грозила опасность попасть под осколки своих же снарядов».
Не сумев сбить противника с боевого курса, истребители атаковали немцев на выходе из пикирования. Два «юнкерса», получив повреждения, вынуждены были выйти из боя, однако остальные продолжали атаки, по существу прячась от истребителей противника за огнем его же зенитной артиллерии. После выхода из пикирования «юнкерсы» снова резко набирали высоту возле самой зоны действия зенитного огня, хорошо зная, на каком расстоянии от него следует держаться.
Так продолжалось больше 10 минут. В конце концов истребителям удалось отколоть от основной группы еще одну пару «юнкерсов», которая прижавшись к самой воде и отбиваясь из пулеметов, также ушла в сторону от боя. Оставшиеся «юнкерсы» продолжали прятаться не только за зенитным огнем, но и за дымом загоревшегося и остановившегося корабля. Последние бомбы по неподвижной цели «юнкерсы» досбрасывали уже с горизонтального полета.
«Беспощадный» немедленно прекратил обстрел берега и на максимальном ходу поспешил к «Безупречному», находившемуся мористее. Но пикировщики опять бомбили максимально точно, и на первом же заходе, несмотря на максимальный ход, яростный зенитный огонь, атаки истребителей и отчаянное маневрирование командира «Безупречного» капитан-лейтенанта Буряка, бомбы легли возле бортов «Безупречного», изрешетив осколками корпус, трубы и оба котельных отделения. В последствии при осмотре эсминца было обнаружено «до 300 малых пробоин». Начался пожар, эсминец скрылся в дыму. Подошедшему «Беспощадному» задымление мешало вести огонь. Даже сигнальщики докладывали: «Ничего не видно — дым и огонь».
Но дым не мешал грамотно прятавшимся за ним «юнкерсам». Как и не помешала им девятка прикрывающих эсминцы «И-16». Зайдя с подветренной стороны, они добомбили остановившийся корабль, близко сбросив остатки бомб, которых, по подсчетам наблюдателей, всего было сброшено 36. Остановились турбины. В котельные и машинные отделения быстро поступала вода, крен достиг 17°.
«Безупречный» передал флажным семафором на эсминцы: «Прошу подойти и взять на буксир. Своего хода не имею». И по радио в штаб Одесской ВМБ: «Нуждаюсь в помощи».
В штабе базы, получив такое донесение и сообщение рейдового поста, докладывавшего, что «Пикировщики противника бомбят эсминец „Безупречный“, корабль остановился», выслали в порт санитарные машины, а к эсминцу — спасательные суда.
«Беспощадный» подошел кормой к носу горящего эсминца и быстро завел буксирный конец. Все уцелевшие матросы «Безупречного», организованные в две аварийные партии, под командованием старпома корабля Киселя и инженер-механика Михайлова, вместе с понесшими потери во время бомбежки штатными аварийными подразделениями главстаршин Егорушина и Рязанова тушили пожар, заводили пластыри и непрерывно таскали предметы из внутренних помещений на левый борт, стараясь уменьшить крен.
На полуразрушенном мостике распоряжался капитан-лейтенант Буряк.
В ответ на предложение прислать аварийную команду он сообщил в рупор:
«Кажется, уже сами управились. Крен остановили. Прошу малым ходом буксировать в Одессу».
Подошедший следом за «Беспощадным» «Бойкий» принял с «Безупречного» 26 раненых.
«Беспощадный», вместе с присланным из гавани спасательным судном «Юпитер», малым ходом повел поврежденный эсминец в Одессу, стараясь соблюдать максимальную осторожность. Достаточно было случайного рывка, чтобы поврежденный корабль опрокинулся. На поворотах руль перекладывался не больше чем на пять-семь градусов. В случае повторного налета «Безупречный» был бы фактически обречен, так как «Беспощадный» вынужден был бы обрубить конец и уйти от него — корабли имеют возможность прикрывать друг друга только пока находятся на ходу. Потеряв скорость, они превращаются в удобные мишени. Сопровождать буксируемый эсминец прилетели 2 «ишачка» из 69-го ИАП.
Эффективность их при отражении налетов «юнкерсов» 22 сентября была низкой, но по крайней мере они затрудняли прицельное бомбометание.
После того как корабль был введен в гавань, водолазные команда под руководством начальника ЭПРОНа ЧФ Шаха и ремонтные бригады базы под началом флагмеха базы Александрова приступили к откачке воды и устранению имеющихся повреждений.
Начальник штаба Одесской ВМБ базы позвонил на командный пункт 421-й СД, где в это время находились командующий ООР Жуков и командир ОВМБ Кулешов, и доложил обоим адмиралам о повреждении эсминца, на что Жуков ответил:
«Мы все видели сами. Шестакову[401] указано на слабое противодействие пикировщикам. Отдано распоряжение смену истребителей производить обязательно в зоне патрулирования над кораблями». А Кулешов сообщил что выезжает в авиаполк, а оттуда в гавань, чтобы лично оценить состояние «Безупречного».
Однако командование полка даже после визита контр-адмирала не смогло предпринять никаких действий, способных изменить ситуацию, Противник одновременно с налетами на эсминцы стал активно бомбить и гавань, возможно, надеясь добить в ней поврежденный «Безупречный».
Полк вместе со всеми полученными подкреплениями не имел больше 50 машин, часть из которых была неисправна, и выделить на прикрытие эсминцев какие-то дополнительные силы он уже просто не мог.
Передав «Безупречный» буксирам у входа в порт, «Беспощадный» вернулся в район высадки и около 17 часов был направлен обстреливать понтонную переправу через Большой Аджалыкский лиман.
Местность была ровной, погода во второй половине дня установилась ясная, и отлично просматривавшаяся переправа являлась удобной целью. Командир «Беспощадного» Негода решил, что можно обойтись без пристрелки, и действительно, уже первый залп лег возле узкой ленты понтонного моста в самом центре лимана.
После повреждения «Безупречного», по приказу командования базы командир «Беспощадного» Негода, как и командир «Бойкого» Годлевский, доложил в штаб базы, что приняты дополнительные меры по отражению возможного воздушного налета. На мостике «Беспощадного» были расставлены еще три наблюдателя, которые должны были следить только за воздухом и докладывать командиру корабля о появлении самолетов в своих секторах и сообщать непосредственно командиру об их последующих действиях.
Но последующее развитие событий показало, что все предпринятые на «Беспощадном» меры носили чисто формальный характер.
Комиссар корабля Бут, предчувствуя легкую добычу, решил устроить из разгрома переправы маленькое шоу и приказал включить радиотрансляцию переговоров с корректировочным постом на берегу. На ЧФ в 1941 г. подобное практиковалось часто. При удачном обстреле береговых целей, когда не было дуэльной борьбы с артиллерией противника, не мешала авиация, а цель была легко досягаема, часто включали трансляцию с боевых постов для поднятия морального духа экипажа. Корректуры с берега шли самые подходящие: «Бьете в цель. Прибавьте огонька!». «Снаряды ложатся хорошо. Больше один, право два. Дайте еще огня!» «Хорошо! Мост разорван. Фашисты плавают в лимане! Больше огня!»
В паузах между корректурами комиссар начал пояснять морякам значение происходящего:
«Переправа разрушена. Значит, немцы отрезаны, им ничего не остается, как сдаваться в плен. Они хотели побывать в Одессе. Что ж, их желание сбылось. Они пройдут по Одессе, пройдут строем, но только под охраной наших бойцов».
Постепенно Бут увлекался все больше, и после его комментариев все чаще и чаще на боевых постах стало раздаваться громкое «ура». Бой постепенно стал превращаться в митинг. И комиссар начинал комментировать все более красочно:
«Вы представляете, какой подъем будет у жителей Одессы, когда они увидят сотни пленных гитлеровцев! Надо бы побольше поводить по Одессе этих вояк. Пусть на них смотрит народ. И пусть сами немцы увидят, в какую пропасть завел Германию Гитлер!»
Неожиданно выступление комиссара было очень грубо прервано оглушительным свистом.
Свистел сидящий верхом на торпедном аппарате торпедист Сутырин.
Опытный торпедист, не имея работы у торпедных аппаратов, входящий по боевому расписанию только в аварийную партию и не обязанный следить за воздухом, не обращая внимания на трансляцию со своей не очень удобной (даже верхом на торпедном аппарате) позиции и не имея бинокля, все время зорко наблюдал за небом.
И теперь он, заложив в рот два пальца, свистел что есть духу, свободной рукой показывая в сторону горизонта. Оттуда, один за другим, увеличиваясь в размерах, приближались пикирующие бомбардировщики «Ю-87».
А наблюдатели за воздушными секторами и дублирующие их по боевому расписанию сигнальщики увлеченно слушали комиссара…
Хороший свист, как вспоминал командир лидера «Ташкент» Ерошенко, способен перекрыть даже грохот крупнокалиберных пулеметов. Сутырина услыхали на мостике и наконец объявили воздушную тревогу.
Как сосчитали на постах управления огнем, к кораблю приближались 26 пикировщиков, тогда как практика показала: чтобы утопить эсминец, вполне достаточно и девяти.
Берег продолжал требовать огня, но эсминцу было уже не до переправы. Прекратив стрельбу, «Беспощадный» со всей возможной прытью, максимальным ходом направился к «Бойкому», чтобы рассредоточить бомбардировщики и уплотнить зенитный огонь.
Это до какой-то степени удалось, но 5 «юнкерсов» направились к «Бойкому», чтобы не допустить сосредоточения огня. «Беспощадный», успев набрать нужную скорость, открыл огонь по самолетам и начал маневр уклонения. Зарываясь носом в собственный бурун, эсминец описывал максимально крутую дугу.
Первый заход «юнкерсы» делали по очереди, заходя сзади по курсу корабля. Не полагаясь в такой ситуации на скорость, Негода, напротив, притормозил и применил классический маневр уклонения транспортных судов: уход от точки сброса.
Наблюдая за первым «юнкерсом», Негода выждал, когда от него отделились бомбы, падавшие прямо по курсу, и резко переложил ручки машинных телеграфов на задний ход.
«Юнкерс», бомбивший с высоты в 700 м сбросил сразу три бомбы, одна из которых разорвалась на курсе, а две другие — близко от него по сторонам, но все три впереди корабля.
Второй и третий «юнкерсы» поступили так же, остальные стали экономнее и приберегали боезапас, кидая бомбы уже по одной-две.
Пока эсминец увертывался от 20-ти заходивших по одному и по двое сзади самолетов, на помощь к нему подоспела прикрывавшая корабли группа истребителей капитана Елохина. Кинувшись навстречу строю пикировщиков, они атаковали его середину.
«Юнкерсы» шарахались от них в разные стороны, сбиваясь с боевого курса. После появления истребителей пикировщики изменили тактику. Невольно им пришлось рассыпаться на группы, и теперь они атаковали группами с двух-трех направлений одновременно, сбрасывая бомбы только с высоты не боле 300 м и при подходящем случае обстреливая надстройки из пушек и пулеметов.
Во время одного из таких заходов, когда «юнкерсу» удалось дать очередь по мостику, чуть не погиб командир корабля. 1-й помощник капитан-лейтенант Кабистов успел оторвать его от ручек машинного телеграфа и затолкнуть под выступ командно-дальномерного поста, после чего машинный телеграф был разбит пулями.
Доклады наблюдателей становились все тревожней:
«Пролетели! Падает справа! Слева! Пикируют два самолета справа! Слева! Сзади падают бомбы…»
При одновременных атаках спасти корабль могли только маневрирование и скорость, тем более что «Бойкий» ничем не мог помочь «Беспощадному», также отбиваясь от противника.
«Беспощадный» непрерывно выписывал восьмерки. Переходил в зигзаги и снова выписывал восьмерки. От близких разрывов столбы воды непрерывно обрушивались на палубу, однако не могли потушить пожаров от разрывов мелких бомб. Осколки постоянно барабанили по надстройкам, пробивая дымовые трубы и сдирая брезентовые навесы там, где они еще сохранились.
Попасть в корму «юнкерсам» не удалось, но от близких разрывов падавших рядом с нею бомб был поврежден корпус в районе 173 шпангоута, на палубе и по бортам образовался гофр. От сотрясения сработал кормовой торпедный аппарат: торпеды с включившимися двигателями ударились в переборку отделения дизель-генераторов, но, к счастью, не взорвались. Через трещины в кормовые помещения начала поступать вода; скорость эсминца, поначалу доведенная до 24 узлов, стала падать. Выполняемые маневры стали менее эффективными.
В конце концов, прорвавшись через заградительный огонь, один из «юнкерсов» метко сбросил две бомбы, пролетев на уровне мачт. Увернуться от них было уже невозможно.
Одна из бомб, пробив палубу полубака около клюза правого борта, вышла через борт и взорвалась в воде. Другая разорвалась в глубине корпуса, в районе мотора носового шпиля.
В результате вся носовая часть корпуса до 35-го шпангоута оказалась фактически оторванной и держалась лишь на искореженных листах обшивки и на килевой коробке.
Сильные повреждения корпуса имелись до уровня 44-го шпангоута.
Взрывной волной бомбы, разорвавшейся на полубаке, сигнальщика Сергеева сбросило с сигнального мостика прямо на командира корабля капитана 3-го ранга Негоду, который на короткое время потерял сознание.
Капитан-лейтенант Кабистов дал кораблю задний ход и кинулся на нос разбираться с объемом повреждений, оставив с потерявшим сознание командиром комиссара корабля Бута и вызвав на мостик помлека[402].
В этот момент Негода пришел в себя и, увидев, что эсминец идет задним ходом, перевел ручки телеграфа на «полный вперед». Обе машины дали по 180 оборотов в минуту. Прежде чем растерявшийся Бут успел что-либо предпринять, эсминец принял в нос столько воды, что дифферент на нос составил 1,5 м. Однако пикировщикам тоже не совсем везло. Добить корабль, как и в случае с «Фрунзе», не хватило бомб, и «юнкерсы» прекратили налет. Всего на «Беспощадный» было сброшено, по подсчетам наблюдателей, 84 бомбы.
Истребители Елохина, как и предыдущая группа прикрытия, опять не сумели ни помешать противнику выполнить боевую задачу, ни сбить хотя бы одну машину.
После ликвидации пожаров осмотр показал, что повреждены почти все помещения, расположенные в носу. Командир «Бойкого» Годлевский запросил семафором, нужна ли помощь.
На что «Беспощадный» ответил: «Благодарю за услугу. Дойду до Одессы своим ходом».
Подкрепив переборки и выполнив неотложные аварийные работы, «Беспощадный» задним ходом действительно сумел потихоньку добраться до Одессы, хотя большинство устройств и механизмов было выведено из строя. Взрывами был поврежден гирокомпас, а магнитный компас сбросило с нактоуза, однако он уцелел. Рулевой Рыков вел корабль по нему, держа котелок компаса в руках.
Канонерская лодка и морские охотники, так нужные в момент высадки десанта, во время огневой поддержки его действий значительной роли не играли. Противник, занятый эсминцами, не обращал на них никакого внимания.
За все время поддержки огнем корабли выпустили по противнику более 3 тыс. снарядов. Во второй половине дня налеты вражеской авиации смогли в значительной степени нейтрализовать огневую поддержку кораблей, но на общее развитие хода десантной операции это влияния оказать уже не могло.
Правда, когда из всех эсминцев в строю остался только «Бойкий», два 100-мм орудия канонерской лодки тоже приобрели определенное значение. Но из выпущенных ею во время поддержки десанта снарядов большинство было все-таки малого калибра.
Трудно сказать, как развивались бы события, если бы в районе высадки оставалась бы бригада крейсеров. Опыт боев показал, что крейсера, идущие в ордере в сопровождении эсминцев без каких-либо потерь могли легко отразить налет девятки «юнкерсов», и с 26 пикировщиками тоже бы справились, но, возможно, противник мог бы стянуть для уничтожения такой заманчивой цели и большее количество авиации.
Истребители 69-го авиаполка действенной помощи кораблям оказать не могли, так как весь состав полка непрерывно занимался штурмовкой плацдарма, а над районом высадки постоянно дежурили всего 2 машины. Правда, и девятки прикрытия не смогли выполнить свою задачу, даже когда противодействовали 12-ти пикировщикам противника — сказалась полная неготовность истребителей к взаимодействию со своими кораблями, защищающимися от противника зенитным огнем.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.