Клин расширяется (12–15 сентября)
Клин расширяется
(12–15 сентября)
Установив, что части Южного сектора практически утратили боеспособность после 10-дневных наступательных боев, румынское командование решило как можно быстрее воспользоваться сложившейся ситуацией и не дать советским войскам времени на пополнение частей.
Утром 12 сентября противник после сильного артиллерийско-минометного обстрела в 4.30 батальонами первого эшелона 23-го, 33-го и 50-го пехотных полков перешел в наступление по всей полосе обороны Чапаевской дивизии[265].
Еще до рассвета двум румынским батальонам удалось оттеснить 15-й кавполк к высоте 61,8.
Но с наступлением дня полк при поддержке 65-го пульбата смог более успешно отбиваться от противника. Все последующие атаки были отражены, а к концу дня полк даже сумел восстановить прежнее положение.
287-й полк, так и не успевший полностью восстановиться после потерь, понесенных в августовских боях, с трудом сдерживал натиск противника, и его правый фланг стал пятиться назад уже в первые часы боя[266].
К 8 часам правофланговый батальон полка отошел на 1 км в восточном направлении. Когда отступавшие подразделения полка отошли настолько, что противник приблизился к наблюдательному пункту 8-й батареи 99-го гаубичного артдивизиона, ее командир, старший лейтенант Плевако, приказал выкатить гаубицы на прямую наводку и открыть беглый огонь по приближавшейся румынской пехоте. Огнем батареи удалось прижать противника к земле, а после того как Плевако поддержала и соседняя 6-я батарея этого дивизиона, противник начал откатываться назад, выходя из-под огня.
На поддержку полка был переключен огонь обоих находившихся в секторе бронепоездов, часть береговых батарей и 265-й корпусной артиллерийский полк майора Богданова, из Крыма была срочно вызвана бомбардировочная авиация. Крейсер «Красный Кавказ», как и вчера, вел огонь по противнику в районе Ленинталя, в ответ румыны опять попробовали атаковать его с воздуха. Крейсер вынужден был вести обстрел на активном маневрировании, и точность его огня резко снизилась. Воздушное прикрытие корабля с трудом справлялось с налетами бомбардировщиков, заходивших на цель с разных сторон, и к концу дня с разрешения командующего флотом крейсер ушел из Одессы. 1-й батальон 31-го СП также отошел на 1 км.
20-й КП тоже частично не удержал занимаемых позиций и отошел левым флангом в южном направлении — за дорогу на Дальник, где и закрепился на высоте 54,6, ведя упорный бой с пытающимся ворваться на высоту противником.
Тяжелое положение сложилось и на участке 287-го СП, который был ослаблен в предыдущих боях и сдерживал противника из последних сил. В распоряжении Петрова в этот момент находился лишь разведбат 25-й СД — других резервов в Южном секторе уже не было. Начальник сектора попал в сложное положение — и 287-й СП, и 20-й КП находились на грани потери боеспособности. На чашу весов нужно было срочно бросать свежие силы, а их не было.
Введя в образовавшийся прорыв батальоны второго эшелона, румынские полки, непрерывно атакуя, пытались развить успех в направлении Дальника и Болгарских хуторов[267].
В сложившейся обстановке Петров, тщательно взвесив все за и против, решился на крайне рискованный шаг — нанести удар «растопыренными пальцами». Начальник сектора принял решение о разделении 80-го отдельного разведывательного батальона и ударе его подразделениями по частям.
Бронерота батальона была «выброшена для усиления» 15-го КП, где, используя удобный рельеф местности, поддерживала эскадроны полка огнем, не неся больших потерь от противотанковых средств румын[268].
Мотострелковая же рота батальона нанесла удар на участке 287-го СП. Для усиления ее удара командир полка Ковтун-Станкевич бросил в бой полковую разведку и комендантский взвод. Не ожидавший контратаки противник был опрокинут и оставил на поле боя 12 пулеметов и 3 миномета.
7-й полк смог удержаться на занимаемых позициях.
Для отражения наступления противника с максимальной интенсивностью использовалась авиация. 69 ИАП, «имея большое перенапряжение», произвел 104 самолето-вылета и налетал 71 час, в основном штурмуя войска противника. Румынская авиация оказывала яростное сопротивление. В воздушных боях один истребитель полка был потерян и были сбиты два румынских истребителя.
Ночью в бой были брошены и ПО-2 гражданского воздушного флота, пытавшиеся бомбить позиции румынской артиллерии.
На следующий день давление противника на левый фланг оборонительного района значительно усилилось. Основной удар румыны наносили восточнее Дальника, как это часто бывало, встык между полками: на этот раз между 31-м и 287-м, нанося удар в направлении Болгарских хуторов и Дальника. Вспомогательные удары наносились по высоте 63,3 и по позициям 7-го полка. Атаки противника были отбиты почти на всем протяжении Южного сектора, но сделать это удалось лишь ценой больших потерь. В 287-м СП после дневного боя в батальонах осталось по 50–55 человек.
На участке 7-го полка, где румыны нанесли удар встык с Западным сектором, удержать позиции не удалось. Румыны заняли высоту 76,5. Полк отошел правым флангом к высоте 71,5. В строю в нем оставалось 300 человек, и восстановить положение он уже не мог, хотя и получил такую задачу. Перспектива еще одного прорыва беспокоила и командование сектора, и командование армии[269].
Начальник штаба ООР генерал-майор Шишенин по-прежнему находился в Южном секторе без права что-либо решать самостоятельно и вынужден был бороться с командованием Приморской армии за каждый батальон, выделяемый сектору.
Оценку итогов этого дня в переговорах по телеграфу с начштаба Приморской армии полковником Крыловым он делал крайне осторожно, прекрасно понимая, что ситуация в секторе находится на грани катастрофы.
Тактика румын, наносивших на одном участке удары полками разных дивизий, озадачивала обоих начальников штабов, не знавших, присутствуют на участке сектора остальные полки этих дивизий или нет. В конце концов было решено, что «показания пленных приводят к выводу, что в языке действует сводная 8-я ПД, укомплектованная за счет других дивизий и 10 ПД два ПП, один ПП — 14 ПД, а также на подходе 6 ПД возможность действия ее — 14.9.41», что в общем было сильным преувеличением — ввод в бой такого количества частей на самом деле не фиксировался.
Сектор, как обычно, имел только наступательные задачи, хотя решать их был уже не в состоянии. Поэтому Шишенин сообщил, что части сектора будут в готовности перейти в наступление к 14.00 одним батальоном 287-го СП и 20-м КП, но «необходимо подбросить 76 и 122-мм снарядов, иначе едва ли будет целесообразным начинать наступление». На всякий случай начальник штаба ООР пояснил, что такое решение принято начальником Южного сектора генерал-майором Петровым[270].
Несмотря на серьезность положения, командование армии изъяло из подчинения Южного сектора сводный отряд пограничников и моряков и снова передало его начальнику Западного сектора Воробьеву[271].
Положение у высоты 71,5 начальники штабов расценили как очень серьезное, не исключая «возможность, что противник будет стремиться расширить прорыв», но выводы из этого сделали абсолютно различные:
«Ш: Считаю положение 25 СД стократ серьезнее, чем Воробьева.
К: Командарм ни в коем случае не соглашается отдать Вам свой последний резерв, и тем более сейчас, (когда) доложено, что пр-к прорвался (в) направлении выс. 71, 5, до двух б-нов. Таким образом, между 7-м КП и 90 СП образовался разрыв, который нужно предложить Воробьеву ликвидировать»[272].
Такое решение было все же лучше, чем ничего — Южный сектор избавлялся от необходимости ликвидации прорыва на стыке с соседом, но проблему в целом оно не решало и угрозу катастрофы не предотвращало.
И если прорыв к Дальнику был еще относительно дальней перспективой, то занять Болгарские хутора противник мог уже в любой момент, а это означало окружение 31-го стрелкового полка, находившегося на левом фланге Чапаевской дивизии. Командовавший сектором генерал-майор Петров лично доложил Софронову о возможной угрозе окружения.
— Что Вы предлагаете? — поинтересовался командарм.
— Надо чем-то поступиться. Прошу вашего разрешения отвести левый фланг на рубеж Сухого лимана. Сократится ширина фронта, и я его смогу еще некоторое время удерживать. Будет более эффективным огонь не только поддерживающей меня артиллерии, но и береговых батарей.
Принять такое решение самостоятельно Софронов не мог, так как это означало постоянный обстрел города и порта с южной стороны, и доложил об угрозе прорыва Жукову. Но и командование ООР не могло самостоятельно решить вопрос о переносе линии обороны ближе к городу.
Создавшееся положение было изложено в телеграмме, которую в силу важности сложившейся ситуации Военный совет ООР в ночь на 14 сентября решил послать не только Военному совету Черноморского флота, но и наркому ВМФ, и в Ставку Верховного Главнокомандования:
«Противник получает пополнение. Подбрасывает новые дивизии. Под давлением его превосходящих сил создается опасность отхода наших частей на рубежи Гниляково, Дальник, Сухой лиман. Население, аэродромы, город, порт, корабли будут нести огромные потери от артогня противника. Наша авиация вынуждена будет перебазироваться в Крым. Созданная из местных ресурсов 421-я стрелковая дивизия имеет недостаточное количество пулеметов, артиллерии. Остальные дивизии также нуждаются в пополнении пулеметами и артиллерией. Все стрелковые части имеют 42 % недокомплекта начсостава. Полученные маршевые батальоны влиты в части полностью. За месяц обороны потери только ранеными — 25 тыс. За 12 сентября только ранеными (учтенными в госпиталях) потеряно 1900 человек. Для обеспечения от прорыва и от артиллерийского обстрела аэродромов, города и порта необходима одна стрелковая дивизия, а также дальнейшее пополнение маршевыми батальонами и вооружением».
На всякий случай Военный совет ООР опять несколько сгустил краски — отход на линию Сухого лимана не грозил перебазированием авиации ООР в Крым. По сути, телеграмма являлась криком о помощи, но Ставка и ее оставила без ответа. Поэтому 14 сентября Военный совет ООР самостоятельно принял решение об отводе левофланговых частей Южного сектора на рубеж Сухого лимана. Помимо этого было решено максимально укрепить главный рубеж обороны на участке Южного сектора, чтобы ни в коем случае не допустить его прорыва.
Как об этом говорилось в журнале боевых действий Приморской армии: «Ввиду непрерывных боев, больших потерь в частях, отсутствия пополнений, отсутствия резервов в частях и армии прорыв пр-ка на Дальник парировать быть не мог, и тем самым создавалась угроза городу. Военный совет армии еще 13.9.41 г. дал телеграмму тов. Сталину с просьбой выслать для пополнения частей маршевые б-ны и на усиление Армии одну стрелковую дивизию, что и было быстро удовлетворено (15.9.41 А.Ю.) 14.9.41 г., было принято окончательное решение — занять новый оборонительный рубеж, отведя 31-й СП (в) армрезерв поселок Застава».
14 сентября командующий Приморской армией отдал приказ об отходе частей Южного сектора с занимаемых позиций:
БОЕВОЙ ПРИКАЗ № 0023
ШТАРМ ПРИМОРСКОЙ
г. ОДЕССА 14.9.41 г. 15.00
карта 50 000
1. Пр-к, продолжая вводить в бой новые части, пытается развить прорыв на фронте 25 СД и выйти в р-н х-ра БОЛГАРСКИЕ, целью разобщить фронт и отрезать 31 СП.
Попытки 25 СД и 2 КД ликвидировать Ленинтальскую группировку пр-ка успеха не имели.
2. Армия, продолжая оборонять занимаемые позиции, к утру 15.9.41 г. своим левым крылом переходит рубеж: 68,3 — 56,4 — 55,4 — 52,8 — 36,4 — 15,9 юж. Окр. КЛЯЙН — ЛИБЕНТАЛЬ — БУРЛАЧЬЯ БАЛКА — ПЕРЕСЫПЬ — РЫБАЧЬИ КУРЕНИ.
3. 421 СД, продолжая оборону занимаемого рубежа, ликвидировать противника, укрепившегося ПРИЩЕПОВКА.
Один б-н 54 СП к 24.00 14.9.41 г. сосредоточить армрезерв НЕРУБАЙСКОЕ.
Штадив — ПЕРЕСЫПЬ. ЛЕСОЗАВОД ИМ. КРАСИНА.
Граница слева (искл.) ДОБ. ЛЕЧ. ГРЯЗИ. 47.0—30.7.
4. 95 СД ликвидировать пр-ка, просочившегося р-н выс. 76, 5, оборонять занимаемый рубеж.
Прибывающим отрядам моряков занять заблаговременно подготовленный оборонительный рубеж на участке:
х. КАБАЧЕНКО, выс. 70, 3.
Дивизионный резерв сосредоточить ГНИЛЯКОВО.
Штадивразе. 1 км южнее ДОБ. ЛЕЧ. ГРЯЗИ.
Граница слева 76,3 — 72,5 — 61,7 — 55,6 — 68,8 искл. ВОРОНЦОВСКИЙ МАЯК.
5. 25 СД оборонять рубеж искл. 76,3 — искл. 76,6 — 68,3 — высота без названия 1,0 км сев.-вост. 62, 7.
В ночь на 15.9.41 г. под прикрытием арьергардов отойти р-н пос. ЗАСТАВА — АРМрезерв 7 СП див. резерв — сев. окр. ТАТАРКА.
КАРОЛИНО-БУГАЗСКИЙ отряд в составе одной ср. 31 СП и батареи к рассвету 15.9.41 г., занять для обороны ПЕРЕСЫПЬ, РЫБАЧЬИ КУРЕНИ.
Овидиопольский истребительный отряд НКВД рассвету 15.9.41 г. сосредоточить пос. ЗАСТАВА, где влить усиление 31 СП.
Штадив — пос. ЗАСТАВА.
6. 2 КД действует в составе 25 СД, оборонять рубеж, занимаемый 15 КП, и далее — 56,6 — 55,4 — 15,9 — КЛЕЙН-ЛИБЕНТАЛЬ.
Штадив свх. УЛЬЯНОВКА.
7. Артиллерию армии и дивизии в ночь на 15.9.41 г. перегруппировать согласно особых указаний, заняв ОП рубеже ГНИЛЯКОВО — ДАЛЬНИК.
8. ЗА и ЗП, занимающие ОП морском побережье, привести в готовность к отражению морских десантов пр-ка.
9. Бронепоезда придать № 21 — 421 СД, № 22–95 СД. «За Родину» — 2 КД.
10. На всем фронте частям армии перейти к длительной жесткой обороне. Непрерывно развивая и совершенствуя оборонительные сооружения. На каждое подразделение кроме основных оборудовать по две запасных позиции.
Получение, исполнение приказа донести.
КОМАНДУЮЩИЙ ВОЙСКАМИ ПРИМАРМИИ
ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ СОФРОНОВ
КОМИССАР АРМИИ
БРИГАДНЫЙ КОМИССАР КУЗНЕЦОВ
НАЧШТАРМ
ПОЛКОВНИК КРЫЛОВ[273].
Отход левого фланга сектора был проведен в ночь на 15 сентября. 31-й стрелковый полк получил приказ отойти с участка Юзефсталь — Францфельд в резерв к поселку Застава. 20-й кавалерийский полк, прикрывая отход 31-го СП, отводился на рубеж села Кляйн-Либенталь и прилегающих к нему высот. 105-й ОБС, являвшийся резервом командира дивизии, сосредоточился в районе Болгарских хуторов. Одновременно были выведены Овидиопольский истребительный отряд НКВД и местные органы власти. Вся территория западнее Сухого лимана была занята противником.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.