Любанская операция (7 января — 21 апреля 1942 года)

Любанская операция

(7 января — 21 апреля 1942 года)

Для объединения усилий всех войск, успешно наступавших к востоку от реки Волхов, Ставка Верховного главнокомандования (ВГК) 17 декабря 1941 года приняла решение о создании Волховского фронта под командованием опытного военачальника генерала армии К.А. Мерецкова (начальник штаба — комбриг Г.Д. Стельмах, член Военного совета — армейский комиссар 1-го ранга А.И. Запорожец). В состав фронта вошли 4, 52, 59-я и 2-я ударная армии. Такое решение отвечало создавшейся обстановке. К тому времени стало окончательно ясно, что Ленинградский фронт самостоятельно снять блокаду с Ленинграда не сможет.

Основной замысел Любанской операции (в некоторых архивных документах, а также изданиях операция именуется Любаньской. Срок начала операции по различным источникам также точно не установлен и датируется началом января. — Примеч. авт.) заключался в том, чтобы одновременными ударами войск Волховского фронта с рубежа реки Волхов и 54-й армии Ленинградского фронта от Погостья (25–36 км южнее Шлиссельбургской губы Ладожского озера) по сходящимся на Любань направлениям окружить и уничтожить противостоявшую вражескую группировку и в дальнейшем выйти в тыл силам, блокировавшим Ленинград с юга. Войска Ленинградского фронта, прежде всего 54-я армия генерал-лейтенанта И.И. Федюнинского, так и сосредоточенные на блокированной территории, должны были наступать в юго-восточном и южном направлениях с целью сковать находившиеся там соединения врага.

Планирование действий на северо-западном фланге советско-германского фронта являлось частью стратегической задачи, поставленной Красной армии на 1942 год: «.. в течение 1942 года разгромить врага, изгнав его с советской территории. Не давать… немцам передышки, гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать свои резервы… и обеспечить тем самым полный разгром гитлеровских войск в 1942 году»[31]. Эта практически невыполнимая задача была положена Ставкой ВГК в основу боевых операций наших войск на данный период. В частности, группе фронтов северо-западного направления ставилась явно непосильная задача — окружить и уничтожить противника, действовавшего под Ленинградом, и одновременно освободить Новгород. Реализовывать эту задачу должны были Ленинградский, Волховский фронты и правое крыло Северо-Западного фронта.

Согласно Директиве Ставки Верховного главнокомандования № 005826 от 17 декабря Волховскому фронту в составе 4, 59, 2-й ударной и 52-й армий ставилась задача перейти в общее наступление, имея целью разбить войска, оборонявшиеся по западному берегу Волхова, и главными силами армий выйти на фронт ст. Любань, ст. Чолово. В дальнейшем наступать в северо-западном направлении, окружить противника под Ленинградом и во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта окружить и пленить, а в случае отказа сдаться в плен, истребить его[32].

В этот же день директивой Ставки Ленинградскому фронту, который возглавлял генерал-лейтенант М.С. Хозин[33] (начальник штаба — генерал-майор Д.Н. Гусев, член Военного совета — A.A. Жданов; также членами Военного совета Ленинградского фронта стали Т.Ф. Штыков, Н.В. Соловьев и A.A. Кузнецов), было указано: активными действиями 42, 55, 8, 54-й армий и Приморской оперативной группы содействовать Волховскому фронту в разгроме врага, обороняющегося под Ленинградом, и в освобождении Ленинграда от блокады.

Этими же директивами Ставка определила оперативное построение фронтов, состав и задачи армий[34].

Во исполнение директивы Ставки командующий Волховским фронтом 6 января 1942 года издал свою директиву, в которой определил направление главного удара фронта (Сиверская, Волосово) и ближайшую задачу (прорвать оборонительные полосы противника на реках Волхов, Тигода, Равань и выйти на фронт Любань, Дубовик, Чолово).

Наносившей главный удар 2-й ударной армии ставилась своя задача: прорвать оборонительную полосу противника по западному берегу Волхова и к исходу 19 января 1942 года выйти главными силами на реку Кересть, а в дальнейшем наступать в направлении Финев Луг, станция Чаша, разъезд Низовский, частью сил обеспечить левый фланг со стороны станции Батецкая. Иметь в виду с выходом на железную дорогу Ленинград — станция Чолово поворот главных сил армии для удара на Лугу.

Немецкое командование разгадало советский замысел. 28 декабря 1941 года начальник германского Генштаба (ОКХ) генерал Гальдер писал в своем дневнике: «Множатся признаки того, что противник готовит наступление на Волховском фронте, а также из района Ладожского озера в южном направлении. В радиопереговорах принимает участие новый крупный штаб, который, по-видимому, должен взять на себя общее руководство наступлением противника». Всего войскам Ленинградского, Волховского и Северо-Западного фронтов противостояли 34 немецкие дивизии (через несколько дней после начала нашего наступления немецкое командование перебросило на ТВД несколько десятков самолетов и создало тотальное превосходство в воздухе. — Примеч. авт.) 16-й и 18-й полевой армии вермахта из группы армий «Север».

Общее соотношение в силах и средствах на Северо-Западном направлении перед началом наступления было в пользу советских войск: по людям — в 1,6 раза, танкам — в 6 раз, орудиям и минометам — в 1,6 раза, самолетам — в 1,3 раза. Однако следует учесть, что противник превосходил наши войска в орудиях ПТО — в 1,5 раза, орудиях крупных калибров — в 2 раза, самолетах-бомбардировщиках — в 1,7 раза.

Соотношение сил Красной армии и вермахта[35]

Замысел на разгром группы «Север» и деблокаду Ленинграда, как и в операции под Тихвином, сводился к тому, чтобы ударом армий центра Волховского фронта в северо-западном направлении во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта ликвидировать Мгинский выступ и уничтожить находящиеся там 13–14 дивизий противника. При решении этих задач, без достаточных на то оснований, учитывалось то, что соотношение сил и средств было в нашу пользу.

Боевой и численный состав Ленинградского и Волховского фронтов на 1 января 1942 года[36]

* Без учета включенных, но не прибывших к 1 января в состав армии 22-й стрелковой бригады, 839-го гаубичного и 18-го артиллерийского полков.

В составе Волховского фронта наиболее укомплектованными были 2-я ударная и 59-я общевойсковая армии. Что же касается укомплектованности стрелковых дивизий артиллерией, то она на Волховском фронте не превышала 40 % от потребности. Особенно был велик некомплект орудий ПТО и крупных калибров. Кроме того, в составе Волховского фронта отсутствовали сколько-нибудь значимые фронтовые резервы, что в значительной мере снижало его оперативные и маневренные возможности и ударную силу. Авиация фронта также была немногочисленна — около 60 самолетов.

Преимущество 54-й армии Ленинградского фронта (даже по сравнению с Волховским фронтом. — Примеч. авт.) над противником было совсем незначительным: в людях всего в 1,2 раза, а в артиллерии — в 1,6 раза[37]. В дивизиях и бригадах 54-й армии, привлеченных к наступлению, насчитывалось 36 116 человек, а также 483 орудия и миномета калибром 76 мм и крупнее. Средняя артиллерийская плотность составляла лишь 16 орудий и минометов на 1 км фронта. Правда, перед наступлением 54-ю армию спешно насыщали бронетанковой техникой, которую перебрасывали из Ленинграда по льду Ладожского озера. Так, с 1 по 8 января 1942 года подобным образом было переправлено 6 Т-26 образца 1931 года, 3 танка Т-26 образца 1933 года, 5 Т-26 огнеметных, 2 БТ-5, З БТ-7, 8 бронеавтомобилей БА-10. Всего — 27 единиц.

Противник в полосе наступления 54-й армии имел до трех пехотных дивизий и часть сил одной танковой дивизии, в которых в общей сложности насчитывалось свыше 30 тыс. человек и около 300 орудий и минометов калибром 75 мм и крупнее.

Оценивая возможности сторон, видно, что реальность успеха советского наступления (при хорошо организованной обороне противника, которая у немцев имелась. — Примеч. авт.) была маловероятна.

Собственно, предприятия города и войска Ленинградского фронта, за исключением 54А, находившейся вне блокады, мало чем могли помочь в предстоящем наступлении. Шли локальные бои.

С конца ноября 1941 года, когда коммуникационные возможности связи города со страной резко снизились, в районе Ленинграда войсками фронта крупных наступательных действий не велось. Наоборот, через Ладогу на волховские рубежи (54А) были отправлены семь стрелковых дивизий, две бригады морской пехоты и танковая бригада (27 января 1942 года на волховских рубежах была развернута 8-я армия Ленинградского фронта. — Примеч. авт.). На блокированной территории оставались три армии: 42-я генерал-майора И.Ф. Николаева, 55-я генерал-майора В.П. Свиридова[38] и 23-я генерал-лейтенанта А.И. Черепанова, а также две оперативные группы — Приморская генерал-майора А.И. Астанина и Невская — генерал-майора И.Ф. Никитина.

20 декабря войска 55-й армии перешли в наступление, имея задачей овладеть поселком Красный Бор и станцией Ульяновка, а затем развивать наступление на Тосно, навстречу войскам, двигавшимся к Ленинграду с востока. Успешно действовал 942-й стрелковый полк 268-й дивизии полковника С.И. Донскова. Командир полка майор В.К. Максимов хорошо организовал взаимодействие стрелковых подразделений с артиллерией и приданными танковыми ротами 86-го отдельного танкового батальона. Солдаты противника, засевшие в глубоком противотанковом рву, не смогли отразить решительный и согласованный натиск наступавших.

До конца декабря на этом участке фронта шли кровопролитные бои, в ходе которых участвовали уже и другие соединения — 43, 56, 70-я и 90-я стрелковые дивизии, а также 124-я и 125-я танковые бригады.

Большой урон врагу нанесли танкисты 125-го танкового полка, которым командовал майор П.Д. Дроздов, награжденный двумя орденами Красного Знамени. Майор Дроздов, военком этого полка батальонный комиссар А.П. Шишкин и начальник штаба майор В.Ф. Абрамов личным примером воодушевляли экипажи, организовали тесное взаимодействие со стрелковыми подразделениями.

Однако командир 124 тп майор Лукашек был окружен немецкими войсками в глубине германской обороны. Танкисты предпочли погибнуть в бою, но в плен не сдались.

В этот же период, согласно отчетам Ленинградского фронта, атаки наших танков поддерживали различные самоходные орудия, выпущенные на Ижорском, Кировском, имени Ворошилова и имени Кирова заводах летом и осенью 1941 года. Это так называемые Т-26 САУ (76-мм пушка образца 1927 года на платформе танка Т-26 с демонтированной башней), изготовленные в 15 экземплярах, и ЗСУ на базе танка Т-26. Например, еще в начале сентября 1941 года в состав 124-й танковой бригады поступили «два танка Т-26 с установленными на них 37-мм зенитными пушками». Эти машины во время проведения Любанской операции показали себя особенно хорошо.

Ударная группировка 55-й армии продвинулась до северной окраины поселка Красный Бор. Фронт вражеской обороны «прогнулся, но не дал глубокой трещины». Чтобы не допустить прорыва наших войск к станции Ульяновка, германское командование перебросило на свои позиции под Красным Бором новые силы и предпринимало непрерывные контратаки. Войска 55-й армии, ослабленные в предшествующих боях, перешли к обороне.

Активные действия в это же время развернули подразделения 13, 21-й и 180-й стрелковых дивизий 42-й армии. Наши бойцы атаковали вражеские опорные пункты на участках Верхнее Койрово, Кискино, Туйполово, Коккорево, Синда, Венерязи, уничтожив много вражеских солдат и офицеров[39].

Кроме боев местного значения, которые в начале 1942 года вели отрезанные и блокированные войска Ленинградского фронта, имелась и более сложная специфическая задача — контрбатарейная борьба с германской артиллерией.

Позиции немецких орудий располагались всего в 6–8 км от центра города, что делало вражеские артналеты крайне болезненными для населения и предприятий Ленинграда.

Все батареи противника, обстреливающие город, располагались на юге против 42-й и 55-й армий. Руководство контрбатарейной борьбой осуществлялось централизованно начальником артиллерии Ленинградского фронта (с конца 1941 года эту должность занимал полковник артиллерии Г.Ф. Одинцов. — Примеч. авт.). Для этого была создана специальная группа артиллерии в составе трех корпусных артполков, одной пушечной бригады и артиллерии Краснознаменного Балтийского флота (артиллерия КБФ состояла из 101-й железнодорожной артиллерийской бригады, имевшей несколько дивизионов, вооруженных артиллерией, снятой с миноносцев и крейсеров (130-мм, 152-мм и 180-мм калибров; артиллерии надводных кораблей: линкоров «Октябрьская революция», стоявшего на Неве со своим главным калибром (12 305-мм орудий) и «Марат» в Кронштадте, со сбитой носовой башней, с 9 305-мм орудиями; крейсеров «Максим Горький» и «Киров», вооруженных 180-мм пушками, миноносцев со 130-мм пушками, канонерских лодок, фортов крепости Кронштадт и батарей береговой артиллерии; все эти силы возглавлял флотский контр-адмирал И.И. Грен, оперативно подчиненный начальнику артиллерии Ленфронта).

Когда Г.Ф. Одинцов принимал должность, он пригласил к себе для доклада начальников оперативного и разведывательного отделов штаба артиллерии фронта полковников Новикова и Гусарова. Выяснилось, что учет каждой стабильной батареи врага был поставлен по-научному. На каждую из батарей имелась специальная карточка с номером цели, в которой фиксировался калибр, количество орудий, ее координаты, время огневой деятельности.

Однако с боеприпасами положение было очень тяжелым. В среднем на орудие приходилось около 20 выстрелов, включая запасы на армейских и фронтовых складах. Подвоз боеприпасов не производился. Транспорт использовался только для доставки продовольствия, ибо население и город голодали. В случае начала наступления противника боеприпасов хватило бы в лучшем случае на один день боя. Производственные мощности промышленных предприятий в результате эвакуации уменьшились вдвое. Голод и отсутствие сырья остановили работу заводов, имевших возможность производить боеприпасы.

Во время принятия дел и должности полковник Г.Ф. Одинцов решил поговорить о необходимости срочного подвоза боеприпасов с начальником штаба Ленинградского фронта генерал-майором Д.Н. Гусевым.

— Ну, как, ознакомились с делами? — спросил он.

— Да, — ответил Одинцов и начал разговор о подвозе боеприпасов.

Гусев сообщил, что подвоз боеприпасов приостановлен по решению Военного совета фронта. «На днях мы вернемся к этому вопросу», — пообещал он.

Часа в три ночи уже 3 января зазвонил телефон:

— Здравствуйте, товарищ Одинцов! Говорит Жданов. Вы разобрались с боеприпасами?

— Да, — ответил Одинцов.

— Можно пригласить вас ко мне со сведениями об их наличии?

— Слушаюсь, сейчас буду.

Зайдя к A.A. Жданову и представившись, полковник Одинцов начал докладывать о положении дел с боеприпасами и высказался за необходимость срочного подвоза их через Ладожское озеро.

— О вашем предложении мне докладывал товарищ Гусев. Я в курсе дела. Через 2–3 дня подвезем необходимый минимум продовольствия и начнем подвоз боеприпасов. Мы можем подождать 2–3 дня?

— С моей точки зрения, — сказал полковник Одинцов, — боеприпасы нужно подвозить немедленно, но если через 2–3 дня в сутки будем подвозить по 1500–2000 тонн, то подождать можно.

Около шести часов утра Одинцов позвонил командиру 47-го корпусного артиллерийского полка майору Н.П. Витте и сообщил ему, что в девять часов будет знакомиться с организацией борьбы с батареями противника на красносельском направлении, на которое нацелен его полк.

В районе Автово Одинцова в условном месте встретил майор Витте. Они зашли в штаб полка, размещенный на первом этаже большого дома. Витте доложил задачу полка. Полоса действия 47 кап — от Финского залива до Пушкина. Все батареи противника были занумерованы, велся такой же учет, как и в штабе артиллерии фронта. Полк Витте взаимодействовал с 73-м корпусным полком майора С.Г. Гнидина, который располагался левее. Штаб 73 кап располагался во Дворце Советов — здании, выстроенном на Московском проспекте и законченном перед самой войной (туда планировали переселить все городские власти, что так и не было осуществлено даже после войны. — Примеч. авт.).

Во время ознакомления с работой штаба начался обстрел Кировского завода. Начальник штаба полка капитан Гордеев выслушал по телефону доклад командира разведывательного артиллерийского дивизиона инструментальной разведки (РАД). Взяв телефонную трубку другого аппарата, он отдал приказание:

— Цели № 221, 252 ведут огонь по Кировскому заводу. Подавить.

— Кому вы подали команду? — спросил Одинцов.

— Командиру 2-го дивизиона. За ним закреплены эти цели.

— А как и кто определил, что именно ведут огонь цели № 221 и 252?

— 1-я звукобатарея. Эти цели нам давно известны, они действуют с октября 1941 года, и наши звукометристы их не дешифруют, а по характеристике записи сразу докладывают, какие из них действуют.

Одинцову вспомнилось, что подобные мастера-звукометристы были под Лугой в артиллерийском полку АККУКС (Артиллерийские краснознаменные курсы усовершенствования командного состава. — Примеч. авт.), которые могли определить номер цели без дешифровки. Полковник Одинцов вместе с майором Витте направились на 4-ю батарею, которая должна была вести огонь по команде Гордеева.

Позиции батареи оказались в 800 метрах от штаба, на окраине Автово. Командование встретил старший на батарее.

— По какой цели вы вели огонь и сколько выпустили снарядов? — спросил его Одинцов.

— По цели № 221, товарищ полковник. Выпустили 12 снарядов.

— Товарищ Витте, сколько времени прошло после открытия огня целью № 221 и до открытия огня 4-й батареи?

Майор Витте позвонил в штаб и через минуту доложил:

— Четыре минуты.

Полковник Одинцов обошел все четыре орудийных окопа 122-мм пушечной батареи. На орудийных щитах каждого орудия мелом были написаны установки для открытия огня по каждой цели, закрепленной за батареей. Благодаря этому батарея могла быстро открыть огонь но любой из закрепленных за ней целей. Новый начальник артиллерии Ленфронта побывал у звукометристов, на наблюдательном пункте полка и нескольких батареях. У него сложилось хорошее впечатление от части майора Витте. Было видно, что это кадровый полк.

Затем полковник Одинцов поехал в штаб артиллерии 42-й армии, который находился в большом доме на Международном проспекте. Начальника артиллерии этой армии полковника М.С. Михалкина в штабе фронта Одинцову охарактеризовали как очень смелого и энергичного человека. В сентябре 1941 года немцы ворвались на Пулковские высоты, господствующие над южными подступами к городу, что могло привести к очень тяжелым последствиям. Михаил Семенович Михалкин, выехав на этот участок фронта, увидел, что на северном скате одной из высот собралось человек 250 артиллеристов, оттесненных с позиций. Михалкин поднял людей в атаку, и они отбили высоту. С тех пор, вплоть до разгрома немцев в 1944 году, этот участок фронта оставался в наших руках.

Ознакомившись с состоянием артиллерии и организацией контрбатарейной борьбы в 42-й армии, около 16 часов 4 января 1942 года полковник Г.Ф. Одинцов возвращался в Смольный. По дороге он несколько раз попадал под огневые налеты. Немцы активизировались. Несмотря на то что контрбатарейная борьба наладилась, город все же подвергался обстрелу. У артиллерии Ленфронта явно не хватало боеприпасов. И хотя капитан Гордеев из 47-го корпусного артиллерийского полка и подавал команду «Подавить!», количество снарядов, выпущенных по цели, могло ее только нейтрализовать.

Решить проблему артобстрелов могла только наступательная операция по прорыву блокады Ленинграда. И она началась.

В первых числах января 1942 года ударная группировка 54-й армии Ленинградского фронта повела наступление с рубежа Вороново, Малукса, южный берег болота Соколий Мох в общем направлении на Тосно. Одновременно с ней должны были начать боевые действия и армии Волховского фронта. Но снежные бураны и заносы на железных дорогах на две с лишним недели задержали переброску к Тихвину и Волхову войск, выделенных Ставкой из резерва. Постоянно нарушался график подвоза боеприпасов. И все-таки 7 января войска Волховского фронта, еще не закончив перегруппировку, не говоря уже о сосредоточении авиации и артиллерии, а также не накопив необходимых запасов боеприпасов и горючего, попытались прорвать оборону противника на реке Волхов. Но решить задачу по очищению от противника западного берега реки Волхов до линии железной дороги Кириши — Чудово не удалось. Результаты первых же наступательных боев показали, что германское командование усилило свои войска на этом направлении и организовало прочную оборону на левом берегу реки. Подобное положение было и на участке наступления 54-й армии. С учетом этих обстоятельств Ставка 10 января дала указания приостановить наступление и возобновить его через три дня — 13 января 1942 года.

Одной из причин столь неудачного начала операции явилась неготовность к наступлению 2-й ударной армии Волховского фронта, которая была одной из движущих сил Любанской операции. Дело в том, что ее командующий генерал-лейтенант Г.Г. Соколов не имел навыков в практическом руководстве общевойсковыми соединениями. С 1920 года по июль 1941 года его служба проходила в органах НКВД. А тот боевой опыт, что он приобрел за десять дней оборонительных боев под Мценском в качестве начальника штаба 26-й армии, был совершенно недостаточным, чтобы в крайне сжатые сроки решить комплекс сложнейших задач, связанных с подготовкой армейской наступательной операции. Иначе говоря, честность и старательность, а главное, преданность делу партии ВКП(б) и советского правительства, как отмечалось в его служебной аттестации, так и не смогли компенсировать профессиональную неподготовленность командующего 2-й армией. Генерал Мерецков, достаточно резкий по характеру и сам еще недавно находившийся в опале, не стал жалеть своего подчиненного. 10 января 1942 года по его представлению Ставка была вынуждена отстранить Г.Г. Соколова от занимаемой должности, а на его место был назначен более опытный и волевой военачальник — командующий 52-й армией Волховского фронта генерал-лейтенант Н.К. Клыков.

Существенные недостатки были обнаружены также в действиях бронетанковых войск Волховского фронта. В первой декаде января 1942 года бронетанковые соединения и части Волховского фронта имели следующий состав: 46-я танковая бригада, семь отдельных (119, 120, 128, 160, 162, 163, 166) танковых батальонов и один танковый батальон стрелковой дивизии (388 тб 92 сд).

Отличившаяся под Тихвином 46-я танковая бригада, 119, 120, 128 и 388 отб вследствие потерь материальной части в боях, на основании приказа НКО СССР № 0014 и директивы заместителя наркома обороны генерал-лейтенанта Я.Н. Федоренко № 36/111, решением Военного совета Волховского фронта были выведены в резерв и в течение января месяца боевых действий не вели.

Личный состав со спецмашинами 120 и 388-го батальонов был отправлен в город Рыбинск, а 119 отб — в город Вологду на доукомплектование. 128 отб принял остатки материальной части 119, 120 и 388 отб и готовился к новым боям.

46-я танковая бригада (впоследствии была переименована в 7-ю танковую бригаду. — Примеч. авт.) находилась в тылу фронта, где готовилась к переходу на новые штаты и к получению необходимой матчасти.

Реально к участию в наступлении основных сил Волховского фронта привлекались всего пять танковых батальонов, из которых четыре — 160, 162, 163 и 166 прибыли (в состав Волховского фронта) в конце декабря 1941 года и были полностью готовы к наступательным действиям. 128 отб находился в резерве.

Имея на Волховском фронте значительные танковые силы, советские начальники не всегда могли ими грамотно распорядиться. Так, например, было во 2-й ударной армии. 160-й отдельный танковый батальон (4 Т-34 и 14 Т-60), переданный в состав этого объединения в начале января 1942 года, в свою очередь был разделен на 3 группы. Первая группа поддерживала действия 327 сд, вторая группа (8 Т-60) — 57 сбр, а третья — поддерживала 23-ю и 24-ю стрелковые бригады. 162 отб (19 Т-60 и 11 Т-34) также был разбит на 3 боевые группы. Первая группа была придана 366 сд, вторая группа — 382 сд и третья группа (10 Т-60 и 4 Т-34) — 59 сбр.

Таким образом, и без того небольшие танковые батальоны дробились нашими общевойсковыми начальниками на мелкие группы. Эффект от использования подобных микросоединений при прорыве обороны противника был невелик, к тому же пехота далеко не всегда поддерживала действия танкистов.

При атаке советские танки строились в два эшелона. В первом находились тяжелые KB и средние Т-34, во втором по их следам двигались легкие танки Т-60 (обычно по 2 легких танка за одним тяжелым или средним). Танки противника также применялись небольшими группами — от 3 до 6 машин. Часть из них была окопана на путях движения наших войск и вела сдерживающий огонь, другая часть участвовала в коротких контратаках, выдвигаясь из укрытия для короткого (15–20 минут) боя, после которого немецкие танки выходили из зоны обстрела.

Утром 13 января 1942 года войска Волховского фронта и 54-я армия Ленинградского фронта вновь возобновили наступление на позиции трех армейских корпусов противника. Главный удар в направлении Любани наносила 2-я ударная армия, которую с флангов поддерживали 59-я и 52-я армии под командованием генералов И.В. Галанина и В.Ф. Яковлева. Трудно пришлось наступающим: бои велись в условиях лесисто-болотистой местности. К тому же бездорожье и глубокий снег затруднили маневр и снабжение войск. Не хватало боеприпасов, продовольствия, фуража. Однако на второй день этой операции некоторый успех обозначился в полосе действий 2-й ударной и 52-й армий на левом крыле Волховского фронта. 327-й стрелковой дивизии полковника И.М. Антюфеева и 58-й стрелковой бригаде полковника Ф.М. Жильцова удалось сломить оборону 126-й немецкой пехотной дивизии и овладеть несколькими важными узлами сопротивления. Для наращивания удара командующие армиями — 2-й ударной генерал Н.К. Клыков и 52-й генерал В.Ф. Яковлев — ввели в образовавшуюся брешь немногочисленные резервные соединения.

В это же время на правом крыле Северо-Западного фронта, проводившего «параллельную» демянскую операцию, 11-я армия генерал-лейтенанта В.И. Морозова прорвала оборону противника на старорусском направлении и продвинулась на 50 километров. Навстречу ей в северо-восточном направлении наступали войска 34-й армии генерал-майора H.A. Берзарина. Над двумя германскими корпусами — 2-м и 10-м — нависла угроза окружения.

Обеспокоенное тяжелым положением своей группировки на северо-западном ТВД, германское военно-политическое руководство стало принимать срочные меры. В середине января 1942 года были сняты со своих постов (за то, что считали стратегию германского военно-политического руководства под Ленинградом ошибочной) командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал фон Лееб и начштаба группировки генерал-полковник Бреннеке. Место командующего группой армий «Север» занял бывший командующий 18-й полевой армии вермахта генерал-полковник фон Кюхлер, начальником штаба стал генерал Хаске. Последовали также перемещения в штабе группы армий, корпусах и дивизиях. На северо-западный ТВД из Западной Европы было направлено еще 6 свежих дивизий[40].

После усиления германской обороны советское наступление опять захлебнулось. Любанская операция была на грани срыва. К исходу второй декады января 2-я ударная и 59-я армии Волховского фронта смогли продвинуться на 4–7 км. Фронт израсходовал вторые эшелоны армий, и развивать дальше наступление было нечем. Войска понесли тяжелые потери, многие дивизии и бригады надо было выводить в резерв и пополнять. Немногочисленные танки или были подбиты, или потонули в болотах. Например, 163 и 166 отб, разгрузившись на станции Тальцы, решением Военного совета 59-й армии были направлены в район Некшино. Проделав маршрут в 80–85 км, 163 отб прибыл в район сосредоточения в половинном составе, а 166 отб оставил в пути (застряли в болоте) 4 танка KB и 2 Т-34 (последние были вытащены из болота только спустя месяц после застревания. — Примеч. авт.). Примерно такие же марши совершали 160 и 162 отб из 2-й ударной армии. А каких-либо серьезных подкреплений все не было. 19 января на Волховский фронт вместо танков прибыл 26-й аэросанный батальон. Что делать с диковинными машинами, состоявшими на его вооружении, никто из командования не знал. После долгих мытарств решили использовать аэросани для разведки и связи в полосе действий 2-й ударной и 59-й армий.

Однако, несмотря на неудачи, советские войска вновь и вновь перегруппировывали силы и продолжали атаковать врага. Так, 25 января 1942 года 163 и 166 отб были переброшены из района Прелет, Некшино в район Большие Вяжищи. Общая протяженность маршрута составляла 65–70 км. Эта задача была выполнена только в течение суток, так как танки продвигались со скоростью 4–5 км/ч. В результате из 4 имевшихся танков Т-34 два застряли. Тяжелые танки KB были направлены по более хорошей дороге, но одна из машин и тут умудрилась съехать с пути и застрять в болоте.

Однако 25 января 1942 года советским войскам все же улыбнулась удача. В этот день войска 2-й ударной армии прорвали оборону противника у Мясного Бора на 12-километровом участке. В образовавшуюся брешь был введен 13-й кавалерийский корпус генерал-майора Н.И. Гусева, в который входили две кавалерийские и одна стрелковая дивизии. За пять дней корпус продвинулся на 40 километров и перерезал в районе Финев Луг дорогу Ленинград — Новгород. Однако 2-я ударная армия, протаранив на узком участке вражескую оборону, наступала с открытыми флангами. Соседние армии отстали.

В авангарде наступающих сил 2-й ударной армии опять двигались танки. Реализуя накопленный опыт, в конце января было решено для поддержки 327 сд создать сводную танковую группу, передав туда 4 Т-34 и 6 Т-60 из 160 отб, а также 7 Т-34 и 9 Т-60 из 162 отб.

27 января 1942 года 1102 сп 327 сд без разведки ночью при поддержке танков атаковал немецкие позиции в районе Спасской Полисти. Эта спонтанная атака привела к потере 5 боевых машин, из которых один танк Т-34, вполне исправный, застрял и был оставлен экипажем из-за невозможности эвакуации.

28 января 1942 года командир 327 сд полковник Антюфеев в 13.00 поставил задачу командиру сводной танковой группы майору Грановскому поддержать атаку 1022 сп, которая должна была начаться через один час. За это время необходимо было увязать взаимодействие с пехотой, провести рекогносцировку местности, совершить 3-км марш…

В этот же день командир 1102 сп отдал командиру танковой группы приказ: «Выставить танки на опушку леса и охранять боевые порядки пехоты».

Начальник штаба 327 сд майор Гумовский в тот же период отдал письменный приказ командиру танковой группы, имевший следующее содержание: «Выделить в распоряжение начальника артиллерии один танк Т-34 и 5 танков Т-60 для прикрытия боевых порядков артиллерии с севера и северо-востока по распоряжению начальника артиллерии дивизии. Кроме того, два танка выслать для прикрытия КП дивизии». За неисполнение этих и некоторых других поставленных задач командиру танковой группы сразу грозили судом военного трибунала. Подобная методика управления танковыми частями была характерна для многих объединений Волховского фронта, но больше всего таких случаев было во 2-й ударной армии.

Неудивительно, что уже к концу января 1942 года оставшаяся матчасть и личный состав 162 отб были переданы в 160 отб, а 166 отб — в 163 отб, 162-й и 166-й отдельные танковые батальоны были отправлены в Рыбинск на переформирование.

Несмотря на организационные провалы и сопротивление противника, части Красной армии продвигались вперед. Развивая наступление, соединения генерала Н.К. Клыкова к концу января узким клином продвинулись на 70–75 км и с юго-запада глубоко охватывали любанско-чудовскую группировку врага. До Ленинграда оставалось около 50 км, до 54-й армии еще меньше — 44 км.

Войска Ленинградского фронта из-за недостатка сил имели совсем незначительные успехи. В результате январских боев войска 54-й армии вышли на фронт Пушечная, Лодва, станция Малукса, далее по железной дороге до станции Погостье, Посадников Остров, поселок Новые Кириши.

С разрешения Ставки командующий Волховским фронтом в конце января приостановил безуспешные атаки группы войск 4-й армии. Направление главного удара было передвинуто в полосу 2-й ударной армии. 52-я и 59-я армии получили задачу расширить горловину у Мясного Бора. Советские войска около двух недель вели тяжелые бои с противником, перебросившим сюда из глубины крупные силы. Наконец, 12 февраля 111-я стрелковая дивизия во взаимодействии с 22-й стрелковой бригадой овладели важными узлами сопротивления — Любино Поле и Мостки. Это значительно улучшило положение 2-й ударной армии. Узкий коридор, связывавший ее передовые части с основными силами армии и тылами, продвинулся до 13 километров. Отличившейся в боях 111-й дивизии полковника С.В. Рогинского в марте было присвоено звание гвардейской.

В боях на западном берегу Волхова навеки обессмертили свои имена три разведчика 299-го полка 255-й дивизии: сержант И.С. Герасименко, красноармейцы A.C. Красилов и Л.А. Черемнов.

29 января в критический момент боя они закрыли своими телами амбразуры вражеских ДЗОТов, чтобы обеспечить успешное продвижение вперед подразделений своего полка. Отважные воины были посмертно удостоены звания Героя Советского Союза. В центре Новгорода в их честь воздвигнут монумент, а поэт Николай Тихонов посвятил им «Балладу о трех коммунистах».

В дальнейшем, развивая наступление, войска 2-й ударной армии вышли в район юго-западнее Любани, где намечалось соединиться с наступающими с севера войсками 8-й[41] и 54-й армий Ленинградского фронта.

Много героических подвигов совершили наши воины в этом сражении. Помощник начальника оперативного отделения штаба 111-й стрелковой дивизии старший лейтенант Н.В. Оплеснин, выполняя приказ командира дивизии, под огнем врага форсировал реку Волхов, разведал силы противника и таким образом помог командованию успешно решить важную боевую задачу. Родина высоко оценила подвиг командира.

В этот период 54 А Ленинградского фронта, которой в Любанской операции командованием Красной армии отводилась важная роль, вновь была усилена танками и бронеавтомобилями. В начале февраля 1942 года из Ленинграда была переброшена по льду Ладожского озера 124-я танковая бригада в составе 31 танка КВ. 16-я и 122-я танковые бригады были доукомплектованы легкими танками, вышедшими из ремонта с заводов и рембаз, кроме того, 122 тбр усиливалась ротой KB из состава 123 тбр, переброшенной по льду Ладожского озера. Из бронемашин Ленинградского фронта было сформировано три бронебатальона, по 22 бронемашины БА-10 в каждом, и приданы 16, 122-й и 124-й танковым бригадам с задачей использования их в качестве средств преследования противника.

На протяжении всего февраля на северо-западном ТВД шло кровавое противоборство. В этот период основные успехи Красной армии пришлись на войска Северо-Западного фронта, которые 20 февраля 1942 года окружили группировку германских войск в районе Демянска (впоследствии эта операция затянулась до 1943 года. — Примеч. авт.). Наступательные попытки 2-й ударной армии Волховского фронта оказались тщетными: Любань освободить она не смогла, хотя в феврале увеличила ширину фронта вклинения с 12–15 км до 35–47 км. 54-я армия Ленфронта тоже особых успехов не имела.

Остальные ленинградские армии и войска оперативных групп, те, которые находились в кольце блокады, несмотря на все тяготы и лишения, сковывали немалые силы противника, наносили ему значительный урон. В боях за город на Неве впервые в Отечественной войне родилось снайперское движение как одно из выражений патриотизма и ненависти к врагу. Военный совет фронта докладывал Центральному комитету Коммунистической партии, что в соревнование по истреблению немецких солдат на 20 января 1942 года включилось свыше 4200 бойцов, командиров и политработников. «Только в соединениях 23,42-й и 55-й армий и Приморской оперативной группы, — говорилось в телеграмме от 28 января 1942 года, — за 20 дней января с.г. участниками боевого соревнования — истребителями уничтожено более 7000 немецких солдат и офицеров…»[42]

Военный совет, командиры и политработники по достоинству оценили значение истребительного движения воинов, способствовавшего активизации войск на ленинградских рубежах. Малыми средствами врагу наносились ощутимые потери.

Снайперы стали самыми знатными людьми фронта. Это были и пехотинцы, и артиллеристы, и танкисты, и летчики, и саперы. Фронтовая и армейские газеты проводили переклички передовых воинов, их опыт изучался и распространялся.

6 февраля Президиум Верховного Совета СССР присвоил высокое звание Героя Советского Союза десяти снайперам-истребителям Ленинградского фронта: старшине И.Д. Вежливцеву, красноармейцу П.И. Голиченкову, заместителю политрука A.A. Калинину, лейтенанту H.A. Козлову, старшему сержанту С.П. Лоскутову, сержанту В.Н. Пчелинцеву, старшему лейтенанту Ф.Ф. Синявину, красноармейцу Ф.А. Смолячкову, лейтенанту Ф.Ф. Фомину, младшему лейтенанту М.И. Яковлеву. 130 лучших снайперов были награждены орденами и медалями.

22 февраля состоялся фронтовой слет снайперов. Обращаясь к участникам слета, руководитель партийной организации города A.A. Жданов назвал наших снайперов-истребителей подлинными героями Великой Отечественной войны, передовиками огневой подготовки и поставил перед командирами, комиссарами, политорганами и партийными организациями задачу сделать снайперское движение массовым. И оно действительно приобрело массовый характер. Снайперскими становились целые взводы и роты, находившиеся на переднем крае. Не было почти ни одного дня, когда немецких солдат оставляли в покое. Оборона наших войск под Ленинградом, несмотря на то что была позиционной, носила активный характер, сливаясь воедино с доблестной борьбой наших воинов на других участках огромного советско-германского фронта.

В период января — февраля 1942 года штаб артиллерии Ленинградского фронта продолжал руководить контрбатарейной борьбой, ибо вражеские артобстрелы были «головной болью» блокадного города. Вот что об этом вспоминал в тот период командующий артиллерией Ленинградского фронта Г.Ф. Одинцов: