Глава 15 Как живут чекисты

Глава 15

Как живут чекисты

Роскошествующие пролетарии — Веселые сборища в Кеми — Отвратительные оргии — «Высоко держите знамя коммунизма» — Как освобождают уголовников

Концлагерь на Соловецком острове охраняется Третьим Конвойным полком войск ГПУ (всего триста винтовок), а на Поповом острове — 95-й дивизией войск ГПУ (сто пятьдесят человек).

Несмотря на хорошее питание, красноармейцы повально болеют цингой, равно как и сифилисом. Солдаты, за исключением тех, чьей обязанностью является охрана лагеря, живут на частных квартирах.

Соловецкая охрана, состоящая из уголовных элементов, которые после Октябрьской революции внезапно проявили «классовую сознательность» и десятками тысяч вступили в Коммунистическую партию, все свое время проводила за игрой в карты и распиванием самогона, в пьяных оргиях и дебошах.

В этом они следовали примеру вышестоящего начальства. Образ жизни, который ведут представители соловецкой администрации, весьма далек от пролетарского. Ногтев, Эйхманс, Васько, Кириловский, Попов ни в чем себе не отказывают. Наживающиеся за счет заключенных, «начальники» придерживаются совершенно некоммунистических принципов поведения. Напитки, одежда и другие товары доставляются им поездами из Москвы, Петрограда и Кеми. Я сам принимал участие в разгрузке двух таких составов. Они были заполнены водкой различных сортов, русскими и иностранными винами, включая шампанское и ликеры, дорогостоящей одеждой, как мужской, так и женской (для наложниц), удобной мебелью и прочим.

«Начальники» известны своими оргиями не только на Соловках, но и за их пределами — по всему северу России. Местом их дебошей обычно является Кемь, куда стекаются на разгулье чекисты из монастыря и с Попова острова.

На самом Поповом острове оргии проводятся на квартире Кириловского — коменданта Кемперраспредпункта, который еще недавно имел репутацию хорошо воспитанного человека. Как правило, почти все застолья заканчиваются дракой.

К примеру, в августе 1924 года на квартире Кириловского проходила обычная попойка. Гости и хозяин до такой степени напились, что Кириловскому сделалось плохо, и его вывели на свежий воздух. Когда он вернулся в дом, то застал гостей, набравшихся до поросячьего визга, блюющими прямо на стол, а свою жену лежащей на кушетке в объятиях Попова в неприличной позе.

Придя в бешенство, Кириловский стащил Попова с кушетки и отбросил с такой силой, что тот проломил головой дверь. Попов, однако, исхитрился ударить коменданта по лицу, разбив ему при этом очки. Зазвучали выстрелы. Попова отволокли домой, где он перебил кулаками все окна, и, обливаясь слезами, заревел так громко, что его было слышно по всему лагерю: «Убили, убили!»

Я склонен думать, что такой стиль жизни не является коммунистическим идеалом. Тем не менее, в ноябре 1924 года начальник УСЛОНа получил из Московского ГПУ письмо, полное благодарности. В нем выражалась признательность Ногтеву и его коллегам за то, что они «высоко держат знамя коммунизма».

Пресытившись пьяным весельем «начальники» Соловков забавляются амнистированием шпаны. После открытия навигации ежедневно освобождается до пятисот человек.

Процедура освобождения проходит так: с уголовников и уголовниц снимают последние лохмотья («казенную одежду»), всучают им железнодорожные билеты до родных мест, снабжают хлебом — в зависимости от длительности пути. А затем совершенно раздетую шпану загружают в вагоны и отправляют на станцию Кемь. Как нетрудно догадаться, значительная часть уголовников прямо по прибытии в Кемь начинает грабить, чтобы добыть хоть какие-то вещи, из-за чего бывает вновь возвращена в лагерь, где получает дополнительно год тюрьмы. Оставшаяся половина уезжает голой.

Никого из контрреволюционеров никогда не освобождали. Время от времени в лагерь просачивались слухи о том, что возможно будут выпущены на волю политические, или же перевезут в какую-нибудь тюрьму на континенте. Но эти слухи так и оставались слухами. Если политические покидают Соловки, то лишь в связи с переменой места ссылки.