Художественные типы

Художественные типы

Сообщество наций, которые Ахемениды сумели сплотить в единую империю, сплавляет воедино различные элементы и создает искусство, которое призвано стать выразителем этого сообщества. Хотя иранцы – молодой народ и потому должны быть склонны к всяческим нововведениям, они считают честью для себя собирать материалы и художников из разных концов империи; именно так они выражают и утверждают ее единство. Дарий так описывает строительство дворца в Сузах:

Кедр был доставлен из горы, называемой Лабнана. Народ ассирийский доставил его до Вавилона. Из Вавилона киликий-цы и ионийцы доставили его в Сузы. Дерево уака было доставлено из Гандары и Кермана. Золото, здесь употребленное, доставлялось из Сард и из Бактрии. Самоцветы, лазурит и сердолик, которые были здесь употреблены, доставлялись из Согдианы. Употребленный здесь темно-синий самоцвет доставлялся из Хорезма. Употребленные здесь серебро и бронза доставлялись из Египта. Украшения, которыми расписана стена, доставлены из Ионии. Слоновая кость, которая употреблена здесь, доставлена из Эфиопии, Индии и Арахозии. Каменные колонны, которые здесь употреблены, доставлены из селения, называемого Абирадуш, в местности Уджа.

Рабочие, которые тесали камень, были ионийцы и мидяне. Золотых дел мастера, которые работали над золотом, были мидяне и египтяне. Люди, которые работали с деревом, были лидийцы и египтяне. Люди, которые делали кирпич, были вавилоняне. Люди, которые орнаментовали стену, были мидяне и египтяне.

Стремление к универсальности производит сильное впечатление. Похоже, на пороге конца Древний Восток пытался произвести последний, вполне сознательный синтез культур. Наверняка никогда прежде сообщество народов не выражало себя так откровенно и красноречиво.

Таким образом, искусство Древнего Ирана – это официальное, придворное искусство, творимое усилиями не столько нового народа-победителя, сколько старых побежденных народов. Это старое, а не новое искусство, которое без видимых сложностей укладывается в рамки традиции. Конец традиции – это конец целого мира концепций и отношений, которые успел выразить Восток за предыдущее тысячелетие.

Необходимо задать вопрос, обладало ли в этих условиях иранское искусство какой-то преемственностью или собственными отличительными чертами. Ответ на этот вопрос дал покойный У. Моннере де Вийяр: «Здесь присутствует духовная преемственность, аналогичная – хотя и на гораздо более низком уровне – той преемственности, которую мы наблюдаем в двух величайших искусствах мира, искусствах Греции и Китая, и которой нет, пожалуй, больше нигде. Эта эстетическая преемственность представляет собой активное стремление к украшательству, которое проявляется в каждый период очень точно, красноречиво и ритмично. Поэтому не выражение и не чистое представление, но видение, подчиненное декоративности и реализованное всегда на непревзойденном техническом уровне. Стремление к декоративности имеет в своей основе точное и доброжелательное наблюдение действительности, которое выражает себя в роскошных цветовых решениях и удивительном воображении, нацеленном на изобретение новых форм. Сущее ощущается как поэтическое произведение, где все сплавляется в своего рода мечту».

Таким образом, декоративность доминирует над сутью; можно сказать, что это и есть отличительная черта иранского искусства. Она характерна для первых шагов этого искусства и остается характерной все время его существования, со времен Ахеменидов до современности. Так, независимо от оценки его положительных и отрицательных качеств, это искусство шло своим характерным курсом, наиболее четко выраженным среди всех периферийных регионов Древнего Востока.

Главной архитектурной задачей в Иране было строительство императорского дворца, одновременно центра и выражения новой, внезапно объявившейся политической силы. В религии подобной задачи не было – слишком небольшое значение придавалось богослужебной процедуре; именно этим объясняется откровенное преобладание гражданской архитектуры над религиозной.

Большие императорские дворцы в Пасаргадах, Персе-поле (фото 30) и Сузах наглядно демонстрируют основные принципы строительства. Мы видим здесь черту, типичную для Месопотамии, – а именно большую искусственную террасу, которая служит основанием для главного здания. Однако здесь, в отличие от Месопотамии, нет задачи защитить сооружение от наводнений, – их не бывает. В результате эта архитектурная черта нашла себе иное – оборонительное – применение.

Как в Вавилоне, кирпичей в качестве строительного материала здесь хватает. Но больше, даже в основном, используется камень, что вполне соответствует характеру местности. Обилие камня позволяет широко использовать колонны, и в этом кроется еще одно отличие Ирана от Вавилона. В Пасаргадах колонны имеют гладкое тело и устанавливаются на дисковидное основание; в Персеполе и Сузах колонны слегка сужаются кверху, а база у них колоколообразная. Капитель также обладает оригинальными чертами: над центром колонны размещается секция в виде колокола или с двумя волютами, от которой в две стороны выступают головы лошадей или быков, поддерживающие архитрав. Недавние раскопки в Персеполе выявили в связи с этой чертой странную проблему: у стены были обнаружены две брошенных головы грифонов; они указывают не столько на появление новых форм, сколько на робкую попытку отойти от традиции. Судя по результату, художники или те, кто распоряжался их работой, решили в конце концов отказаться от этой попытки и вернуться к традиционным формам.

Колонны служили вполне функциональной цели: крыши больших залов-гипостилей, образующих центральную часть дворца, поддерживало не менее сотни колонн. Египетские в основе своей темы здесь прорабатывались в оригинальной манере благодаря высоте, стройности и великолепию колонн.

Обращаясь к религиозной архитектуре, мы должны упомянуть лишь небольшие кубические сооружения, которые использовались для поклонения огню. Их устройство порождает сложную проблему, в том числе и религиозного характера, для решения которой у нас недостаточно информации: может быть, эти небольшие сооружения представляют собой остатки башенок с алтарем?

Архитектура погребальных сооружений заслуживает даже большего внимания, чем религиозная. Мавзолей Кира в Пасаргадах уникален: он состоит из единственного помещения с остроконечной крышей (совершенно новая черта), выстроенного на платформе, к которой надо подниматься-по шести ступенькам. Позднейшие Ахемениды строили скальные гробницы в Персеполе и Накш-и-Рустаме; наружу эти гробницы выходили в форме креста (фото 31). Этот крест состоит из трех украшенных рельефами поверхностей. На верхней панели соответствующий царь возносит молитву Ахурамазде, причем бог изображен в виде бородатого бюста ассирийского типа на крылатом солнечном диске египетского типа; под ним представлено войско. На средней панели, проходящей по перекладине креста, имеются колонны и в центре дверь, ведущая внутрь гробницы. Нижнюю панель обычно оставляли гладкой. Определить происхождение персидских скальных гробниц очень нелегко: естественно было бы связать их с египетскими гробницами того же типа, но персидские гробницы располагались не в отдаленных местах, а рядом с царской резиденцией. Нельзя забывать и о том, что некоторые доахеменидские элементы указывают на существование местной традиции.

Свободно стоящая скульптура в Древнем Иране до сих пор не обнаружена. Ближайший к ней художественный тип – ортостаты, громадные крылатые быки с человеческими головами, поддерживающие ворота, говорят о месопотамском влиянии; но стиль изображения здесь иной, чудища гораздо менее агрессивны, более изящны и элегантны, несмотря на свое монументальное величие (фото 32).

Как обычно, рельефная резьба используется очень широко, и на внешних, и на внутренних стенах дворцов, как в Месопотамии. В первую очередь, это рельеф на камне: вдоль лестниц, ведущих во дворцы, и внутри выстроились многочисленные племена данников и царские гвардейцы. Тщательно прорисованные этнические типы и одеяния представляют собой первоклассный материал для исследований. Сам рельеф также очень интересен, ибо здесь имеются нововведения по отношению к месопотамскому оригиналу – как по теме, так и по технике исполнения. Одно из тематических новшеств – отсутствие батальных сцен; вместо них мы видим великолепные мирные процессии; складки одеяний также выполнены по-новому, и техника исполнения автоматически вызывает в памяти греческих художников.

Еще одна тема настенных рельефов имеет отношение непосредственно к царю. Его изображают сражающимся с чудовищем; несомненно, эта сцена имеет отношение к месопотамскому мотиву сражения человека со зверем; однако можно связать ее и с иранской концепцией борьбы добра со злом во Вселенной. В других местах царь изображен сидящим на троне. Лицо со стилизованной бородой, поза, помощник за плечом – все вызывает в памяти ассирийские образцы; но многочисленные отряды солдат и подданных ниже трона – уже местная особенность.

Некоторые из рельефов выполнены на кирпиче. Такой тип преобладает в Сузах, где именно кирпич является основным строительным материалом. Кирпичи покрыты глазурью и раскрашены в разные цвета в поздней вавилонской манере; помимо краски, они также покрыты барельефами. Темы таких изображений – фантастические животные по вавилонскому образцу или группы солдат и подданных, такие же, как мы уже видели на каменных рельефах.

В искусстве Древнего Ирана присутствует и множество малых форм. Примером высокого мастерства, достигнутого художниками, может служить великолепный бронзовый лев, собравшийся перед прыжком, обнаруженный в Сузах, и две ручки от вазы в форме крылатых горных козлов, изображенных очень реалистично и в то же время с искусным изяществом. Найдено также немало образцов ювелирного искусства, где тоже есть новшества – к примеру, инкрустация цветными камнями по золотой основе. Достойны внимания и печати: среди них есть цилиндрические со сценами сражений царя с дикими зверями или злыми духами; есть и плоские с изображением фантастических существ, человеческих фигур в персидской одежде или бога Ахура-мазды в полуассирийском, полуегипетском виде, в котором, как мы уже отмечали, его традиционно изображали. Наконец, есть совершенно новый вид искусства – чеканка на монетах; на самой типичной из них – дарике – изображен царь с натянутым луком в руках. Это поздний тип, и в других регионах Древнего Востока он представлен только ввезенными финикийскими образцами.

Таким образом, в замкнутом пространстве древне-восточного мира иранская цивилизация собирает воедино все наработанное до нее и подводит итоги. Среди многочисленных влияний, которые мы видим в Иране, доминирует, безусловно, месопотамское, что вполне объясняется географическим положением; но можно сказать также, что здесь видны следы влияния всех древне-восточных культур, всех без исключения. Однако все эти влияния объединены здесь в единый национальный стиль, который берет верх над разнообразием его составляющих и передается будущим поколениям.

Безусловно, древнеиранская цивилизация сыграла существенную историческую и религиозную роль. В историческом плане толерантный либерализм, сумевший объединить разные народы в одну гармоничную империю, вызвал неисчислимые последствия и сильно повлиял на развитие человеческой цивилизации. Если требуются доказательства, достаточно вспомнить, что именно персидский либерализм позволил восстановить еврейскую религиозную общину в Палестине, – с известными последствиями. В религиозном плане учение Заратустры представляет собой высшую точку древне-восточного интеллектуализма. В разработанной им Вселенной активно действуют силы логики. Единственное, что еще оставалось сделать, – это наделить их собственной независимой жизнью.