Художественные условности

Художественные условности

На этих барельефах персидское искусство достигает своей наивысшей точки. Они иллюстрируют как его силу, так и слабость. Было бы абсолютно несправедливо осуждать его недостатки, так как мы должны понимать, что люди, изготовившие их — хоть им и недоплачивали, и обращались с ними как с простыми ремесленниками, — были тем не менее людьми, одаренными художественными талантами. Чтобы с запозданием воздать им должное, мы должны изучить их работу в подробностях.

По сравнению с барельефами на лестницах тройных ворот Дария имеется определенный художественный прогресс даже на более раннем и грубом северном фасаде ападаны. Грубоватый юмор почти полностью исчез, а вместе с ним пропало и странное чередование высоких, средних и низких толстых фигур. Прекратились попытки изображать карабкающиеся фигуры; бедра у людей уже не разной длины, их фигуры уже не перекрывают друг друга, никто никому не наступает на пальцы. Группировки делаются более систематично и тонко, анатомические подробности более точны, драпировки искуснее проработаны, и общее впечатление более приятное.

Северная и восточная стороны были спланированы мастерами-проектировщиками, которые, очевидно, нацарапали очертания всей композиции, прежде чем раздать поручение разным скульпторам выполнять отдельные фигуры. То, что их именам монарх не придал никакого значения, приписав всю славу себе, является лишь еще одной иллюстрацией тех трудностей, при которых древний художник делал свою великолепную работу. Раз он думал главным образом об архитектурном украшении, было неизбежно, что это украшение будет сделано в виде рельефных полос, а внутри этих полос следовало добиться ритма путем математических пропорций, хотя и не настолько механически, чтобы оказалась потерянной гибкость.

На менее сохранившемся северном фасаде фигуры более ранние и поэтому композиция менее изысканная. В нижнем ряду фигуры объединены в группы по пять и шесть человек, в середине — по три человека, за исключением одной — в ней пять фигур. Нет никакой связи между фигурами, стоящими в одном и том же положении на различных полосах, а те, что изображены на одной полосе, тоже нечасто связаны между собой даже соединенными руками. Фигуры тонкие и отделены друг от друга широкими пустыми пространствами. Все линии рук находятся в горизонтальной плоскости, даже когда они согнуты в локтях или лежат на плече товарища. Головные уборы квадратного покроя; драпировки чаще всего ниспадают естественными складками по обе стороны от рук, хотя уже появляется и более продвинутый прием — гладкие рукава с локтя свисают четырьмя складками; видна подкладка внизу, отмеченная одной рассеченной линией. Волосы на голове и бороды изображаются по-разному; обычно человеческая фигура изображена в профиль, при этом линия руки продлена почти до ожерелья. Браслеты на руках большие и без украшений; кисти рук крошечные, когда сжаты в кулак, и огромные, когда ладонь раскрыта.

Гораздо более тщательно продуман и изготовлен более поздним мастером рисунок похожей процессии знатных людей на восточной лестнице. На первой полосе кони и колесницы богов и царя, как обычно, сделаны излишне большими, и поэтому они заполняют пространство, на котором поместились бы пять человек из нижних полос. В колесницы меньших размеров впряжены кони, занимающие место, на котором уместились бы четыре человеческие фигуры; но схему из пяти фигур завершает служитель, стоящий впереди. В средней полосе шестая фигура справа повернута лицом назад и тем самым закрывает брешь между двумя большими колесницами, изображенными над ней, но в нижнем ряду эта фигура — седьмая. Первая и последняя из четырех маленьких фигур в середине первой полосы указывают на положение первой и шестой фигур следующей полосы, тогда как фигура, несущая скамеечку для ног, стоит между фигурами следующей полосы. В двух нижних рядах постоянно повторяются два этнических типа; их руки соединены через одни и те же интервалы, колчаны — у одних и тех же фигур, широкие плечи указывают на все ту же связь. Прямые линии контрастируют с косыми: аристократ нюхает цветок или касается плеча своего соседа.

Пять разных скульпторов оставили следы своих различных стилей на одной этой сцене. Основной художник любил изгибы. У его фигур длинные красивые пальцы, изящно изогнутые. Изогнутая линия отличает ладонь руки от всей руки; другой изгиб указывает на ниспадающий рукав. Драпировка скруглена и сглажена, шапкам придана глубина. Между головой, повернутой в профиль, и плечами, изображенными в анфас, туго натянут столб шеи. Грудь прорисована через драпирующую ее ткань. В то время как линный и узкий кончик бороды оставлен грубым, концы усов навощены и закручены; вокруг ушей видно множество небольших завитков.

Наш следующий художник любит плоские поверхности и прямые линии. У него острые, длинные и глубокие углы; кисти рук с длинными пальцами — неуклюжи; короткие бороды — тяжелы и разделены как горизонтально, так и вертикально; волосы на голове соединяются с бородой несимметрично; развевающийся вымпел — плоский. Третий художник изображает тонкие фигуры, плечи, головы и юбки которых чрезмерно узки; все изображение очерчено многочисленными небольшими дужками. У него узкие и длинные цветы и такие же складки на юбках; пальцы у человеческих фигур короткие, а ступни маленькие; выделены вертикальные линии бороды. Четвертый изображает короткие тяжеловесные вымпелы, простые браслеты, мощные руки и небольшие ступни; его драпировки состоят из линий, он лепит торсы и делает пальцы рук изящно загнутыми. И последний в этом списке бедный подражатель, чьи преувеличенно большие головы, приземистые фигуры, цветы на коротких стеблях и двойные браслеты не несут на себе и следа оригинальности.

С точки зрения декоративного искусства группы данников на восточном фронтоне удались гораздо хуже, чем те, что на северном. На последних экспериментировали с деталями, хотя фигуры более тонкие и менее реалистичные. Тенденция главного художника добавлять одну фигуру к каждой группе — благо для специалиста, изучающего национальный костюм. Этот мастер эффективно использует широкие ровные поверхности и точно соотносит перпендикулярные линии со всей сценой, делая ее плавным целым. По его плану требовалось использовать для каждой группы фигур такое пространство, на котором их уместилось бы десять, и эти группы отделялись друг от друга стилизованными кипарисами.

Проектировщик таких же групп на восточном фасаде использовал пространство, на котором уместились бы девять фигур, в котором три или четыре его сектора были отведены животному. Не прилагалось никаких усилий к тому, чтобы соблюдать точные расстояния, чтобы каждая фигура располагалась точно под фигурой сверху. В результате потеряно чувство ритма из-за беспорядочного скопления фигур в одном месте и следующих за ними пустых поверхностей. Так как фигуры здесь следуют в обратном порядке по отношению к барельефу на северном фасаде, они видны с правой стороны; одни держат свои жезлы вертикально, другие наклонно. На северном барельефе одежды короче и ожерелья лежат на плечах, а не свисают вниз. Глава каждой делегации на восточном фасаде часто изображается с левым плечом в анфас и с правым — в профиль, чтобы показать нагрузку руки на плечо; на северном фасаде таким способом изображена только одежда, хотя задрапированные плечи фигур на барельефе прямые.

В изображении животных можно различить две главные школы. Мастера одной школы делали царских коней на облицовочной панели, коней из Армении и Пунта, арабского верблюда, жирафа, антилопу, рогатых быков. Другая школа представлена скифскими и каппадокийскими лошадьми и индийским ослом, хотя многие животные представляют собой комбинацию обеих школ. Первая школа изображает челку коня полосками, падающими на лоб. Глаза изображают лунками с небольшими круглыми глазными яблоками, верхнее веко перекрывает нижнее, верхняя часть слезного канала больше нижней, и вокруг глаза имеется глубокая выемка; от слезного канала к носу идет вниз линия. Уши прямо приставлены к голове, изогнутые линии уходят под подбородок, и глубокие линии отделяют шею от головы. Контур губ четкий, рот слегка приоткрыт, ноздри сходятся к острому кончику. Двойные линии разграничивают мускулатуру внутренней стороны ноги, снаружи это небольшая одинарная линия. Тела длинные и узкие, кажется, что животное вот-вот встанет на дыбы. Гривы тщательно подстрижены. Ноги служителей видны отчетливо.

Животные в изображении другой школы являют собой почти полную противоположность. У скифских лошадей линии челки идут из центра, пряди распределяются вперед и на лоб. Глазные яблоки крупные, и глаза просто выгравированы. Простая точка находится напротив слезного канала, затем толстая прерывистая линия идет от слезного канала к носу. Уши не так прямо приставлены к голове; прямая линия отделяет подбородок от шеи и продолжается через всю морду. Губы не прорисованы, рот насильно открыт или плотно сомкнут, и ноздри обозначены простым изгибом. Ножная мускулатура слеплена без линий; тела крупные, ноги тяжелые. Это рабочие кони, на что также указывает неподстриженная грива. Другой характерной чертой этой школы является то, что пятки служителей не видны за копытами лошадей. Другие животные по внешним признакам изображены в той или иной манере.

Тщательный анализ этого величайшего памятника искусства эпохи Ахеменидов доказал, что кажущееся однообразие — это намеренная иллюзия. Благодаря этому анализу мы обнаружили отдельного мастера, узнали присущие ему особенности и увидели различные способы, с помощью которых он решал свои художественные задачи. Когда все иранское искусство пройдет такой же терпеливый анализ, мы получим возможность впервые отдать должное высокому качеству классической ахеменидской скульптуры и отвести ей достойное место в истории древнего искусства.