«ТОТ, КОГО ЛЮБИТ МАРДУК»

«ТОТ, КОГО ЛЮБИТ МАРДУК»

Тем же вечером огонь в полях погас и небо прояснилось. На восходе посланцы Кира прискакали в Сиппар и стали вызывать народ из их домов:

– Выходите, собирайте свои стада, отправляйтесь за водой для животных, накормите свои семьи. Тревоги остались позади, мир Ахеменидов восторжествовал. По распоряжению царя Кира.

Позади посланцев ехали музыканты с флейтами и кимвалами. За ними под ярко светившем с неба солнцем в Сиппар вступил Кир. Таким образом, он превратил свой въезд в представление, желая привлечь взгляды перепуганных людей, мечтавших лишь о быстрой смерти, когда солдаты язычников начнут грабить город. Кир подъехал к храму Шамаша. Увидев святилище пустым, он от удивления вскрикнул и поинтересовался судьбой бога Сиппара.

К нему приблизился рабали, глава города, со своим старшим сыном и преподнес землю и воду в знак подчинения. Он объяснил, что вавилоняне увезли Шамаша из их города на телеге, запряженной волом, и по этой причине приключилось большое зло: дожди прекратились, и земля превратилась в сухую корку; половину урожая ячменя и проса забирали вавилоняне; а теперь сгорел весь оставшийся урожай. Его народ, сказал глава города, надеется вызвать чувство жалости у победителей. Они превратились в живых мертвецов, ищущих себе могилы.

– Впредь это станет законом – сильный не должен обижать слабого. Я, Кир, следящий за исполнением закона, понял, что вас обидели. Кто еще будет свидетельствовать?

В то утро Кир облачился во все свои регалии: обшитую нитками жемчуга мидийскую тиару и пурпурную, бахромчатую мантию ассирийских царей. При нем был только украшенный драгоценными камнями кинжал, символическое оружие, и никаких знаков власти в руках. По его бокам стояли меченосец и луконосец. Позади выжидала свита – военачальники, хранители закона и переводчики. С седеющей бородой, загоревшим лицом и темно-серыми глазами, он имел властный вид, как и рассчитывал. Своим быстрым умом и обходительным обращением он стремился внушить населению этого стратегически важного города доверие к себе.

Когда жители Сиппара поняли, что он действительно прислушивался к их речам и вовсе не собирался приносить их вождей в жертву неведомым богам, в храм пришло еще много людей. Все стремились пожаловаться на поборы Вавилона. А внушительный Кир желал всех их выслушать.

– Решение мое таково, – объявил он, завершив слушание. – Так называемый царь, незаконный потомок просвещенного Навуходоносора, назначил себя верховным жрецом. К тому же он поставил править над вами своего сына с армией, пожирающей блага этой земли, как саранча. Вашего покровителя Шамаша он забрал отсюда и вашим молитвенным обрядам, соответственно, положил конец. Это никакой не правитель – одно название. Теперь причиненное им зло будет возмещено. Так говорю я, Кир, Великий царь.

Хотя старейшины Сиппара криками выразили радость по поводу такого суждения и объявили о своем подчинении Ахемениду, они сомневались, что он станет придерживаться своего обещания. Новые властители, как правило, провозглашали справедливость для всех и грядущее процветание. А за годы, прошедшие после Навуходоносора, многие монархи занимали трон Эсагилы. В своем отчаянии жители Сиппара чувствовали облегчение уже оттого, что остались живы и воины победивших персов не захватили продовольствие, еще остававшееся в стенах города. На самом деле эти солдаты даже пригнали обратно разбежавшийся скот и груженые тележки. Свой лагерь они разбили за стенами города.

На следующий день этот лагерь опустел. Сиппар и стена между реками больше не были в состоянии войны.

Кир скакал к Вавилону.

Из-за гор явились сторонники Кира, ведомые его сыном Камбисом, которого больше не мучили демоны смятения.

Губару собрал эламитских воинов, быстро продвигавшихся в своих юбках, с плетеными кожаными щитами и колчанами с дротиками. От истоков Тигра спустились армяне, сверкавшие медными шлемами и обшитыми железом щитами. С Киром ехали всадники с востока: гирканцы, парфяне, согдийцы и бактрийцы. Желтогривые мидяне в железных чешуйчатых доспехах заполнили широкую дорогу вдоль берега Евфрата, сморщившуюся от осенней засухи. Неизменная тысяча выросла до пяти тысяч всадников в доспехах, ехавших с копьями и луками на скакунах, покрытых кольчугой из железных колец. Когда все они соединились, хазарпат, командующий войском, доложил о шестистах сотнях воинов, чья отвага была способна перенести любые испытания и чье умение преодолевало любые препятствия.

Услышав это, старый Губару закрыл глаза и вскинул худые руки:

– Смогут ли твои всадники проскакать сквозь защитные бастионы из обожженного кирпича толщиной в двадцать локтей; смогут ли их стрелы долететь до вершины стены высотой в шестьдесят локтей? Говорю тебе, вавилоняне воздвигли преграды Имгур-Бел и Нимитти-Бел как раз против такой армии, как эта. Отвага не придаст тебе сил, чтобы перелететь через валы, а умение не позволит сделать подкоп, поскольку фундамент уходит глубоко в землю. Я знаю об этом, я в юности помогал строителям Навуходоносора спланировать эти стены. Их невозможно взять приступом.

– Тогда как же ты возьмешься за них, отец? – быстро спросил Кир.

Вожди сидели на коврах у реки. Губару был полон страха и ждал беды. Он чувствовал, что Кир Ахеменид изменился после путешествия к бактрийскому костру. Кир перестал советоваться с сатрапами и военачальниками; его нетерпение возросло, казалось, он надеется не на мудрость ближних, а на руководство какого-то мистического существа, своего фраваши, может быть. Он предъявлял к своим сторонникам безмерные требования и торопил их, словно им не хватало времени осуществить стоявшие перед ними задачи. Он сильно рисковал, предприняв путешествие в Вавилон под видом купца, и был узнан врагами. Слишком умный, чтобы противоречить Ахемениду-завоевателю, Губару попытался укрыться за хитростью.

– Зачем твоему отцу рассказывать тебе то, что ты видел сам, о непреодолимой крепости вавилонских стен? Говорю тебе, отступи! Вавилоняне не боятся штурма, но благоговеют перед своими богами. Вызови их!.. Пусть они узнают, что ты служишь Мардуку, главному богу. Жрецов Эсагилы беспокоят интриги Набонида. Провозгласи всем, что ты пришел восстановить поклонение великому господину Мардуку. Возникнут споры в их среде, а тем временем…

– Зачем так говорить? – вскричал Кир. – «Тем временем», «спустя время»… Час пришел, и я должен этим воспользоваться. – Он повернулся к Камбису, своему сыну, и велел говорить ему.

Камбис ответил без колебаний и, таким образом, показал, что уже составил свой план. Он применил к создавшейся ситуации логику греков. Учитывая, что город Мардука нельзя взять штурмом, рассуждал он, равным образом нельзя организовать его осаду. Стены слишком протяженные, чтобы их можно было окружить, а территория слишком бедна, чтобы прокормить армию. Следовательно, им нужно разорить великую равнину, выжечь землю дотла и поспешить в плодородные края фараонов Нила, оставив голоду поработать за них в Вавилоне.

По усталому лицу Кира пробежала тень.

– Сын мой, ты хороший военачальник, – спокойно сказал он, – но никудышный правитель. Я обещал жителям этих земель мир Ахеменида. А теперь должен нарушить обещание? Должен сжечь и разграбить то, что отныне принадлежит мне? Эта великая равнина теперь наша, сын. Лишь этот город противостоит нам с оружием.

– Тогда иди в Шушан, – быстро вставил Губару. – Расположись там в зимних квартирах. Восстанови силы, а Вавилон оставь вариться в собственном соку. Если город будет запасать провиант, пока все сельское население голодает, то к Новому году здесь вспыхнет бунт. Тогда и ударь, если такова твоя воля.

– Праздник урожая сейчас – через два дня. Тогда все в Вавилоне смогут остаться в своих безопасных жилищах под моей защитой. Это самое лучшее. – Те, кто слышал эти слова, притихли, считая, что демон безумия поразил его ум. Кир почувствовал, что скрывалось за – этой тишиной, оглядел их и рассмеялся. – Один безумный пророк сказал это однажды – Заратустра. Потерпит ли неудачу великий царь Мидии и Персии – и Вавилона – там, где Заратустра преуспел?

Губару вздохнул:

– Вавилон не имеет ничего общего с бактрийской долиной.

Но Кира, видимо, подбодрили его мысли.

– Я нашел путь в ту долину, в снегопад и бурю. Проникнуть за эти толстые стены гораздо проще. Горожане-иудеи вместе с одной блудницей да одним кирпичником показали мне путь внутрь.

– Через сражение.

– Без сражения, даже без перепалки.

– Как же тогда? – Губару пытался скрыть дурные предчувствия.

И снова Кир весело рассмеялся.

– Если ты стоишь внутри цитадели Эсагилы, разве это не значит, что ты проник за стены Вавилона? – Все опять притихли, и Кир вернулся к своим размышлениям:

– Это довольно просто. Гораздо сильнее меня тревожит то, что нужно сделать потом. И кто должен это сделать. – Он посмотрел долгим взглядом на красивого, седовласого Губару. – Так вот, теперь мне все ясно. Ты должен войти в город, ты, отец мой, ведь он тебе так хорошо знаком.

Думая, что Кир над ним подшучивает, старый эламит улыбнулся:

– Тогда я был молод и полон энергии. Прожив семь десятков лет, Кир, я стал слишком слаб, чтобы возглавить штурм.

– Но ты приобрел весьма впечатляющий облик и необходимую мудрость. – Кир поднялся и протянул к нему руки. – Не сомневайся, путь для тебя будет приготовлен.

Вслед затем он созвал полководцев, ученых мужей, гонцов и велел приступать к работе. Хотя спустилась ночь, он начал приготовления. Глашатаи должны были оповестить вдоль всей большой дороги между Сиппаром и Вавилоном, в селах и на шлюзах каналов:

– Мардук, великий господин, искал человека, любезного его сердцу, и выбрал Великого царя Кира. Он назвал его по имени – Кир. Рядом с ним идет Мардук. Его руку держит Мардук. Пусть все, кто слышит, ждут их пришествия.

Когда глашатаи галопом умчались из лагеря, за ними не так быстро тронулись два отряда гирканских стражников. Затем Губару двинулся на юг со своими эламитами в сопровождении флейтистов и кимвалистов. Однако сам Кир с инженерами отправился инспектировать ближайшие каналы, ведущие из Евфрата на плантации. Они объехали вокруг старого водоема, заросшего тростником, поднявшимся на заболоченном дне. Иудеи, трудившиеся на каналах, объяснили, что это огромное водохранилище было сделано в старинные времена, возможно, первым Саргоном, а возможно, царицей с замечательным именем Семирамида. Они отметили, что выкопанную глину уложили по краям резервуара, а глиняную дамбу укрепили камнями. Этот резервуар должен был накапливать воду при разливах реки и снабжать водой при засухе, но со временем пришел в негодность.

Обсудив все это с рабами-иудеями, Кир позволил им уйти по дороге в Вавилон. Обследовав заросший сорняком водоем, он приказал доставить из военного лагеря тележки, вызвал пехотинцев и приказал убирать камни из дамбы. Эти камни они сваливали в неглубокий Евфрат.

В то же время другие принялись снова выкапывать канал к резервуару. По прошествии нескольких часов речная вода начала поступать в громадное углубление. Эта работа продолжалась до тех пор, пока резервуар и все соединяющие его с рекой каналы не наполнились. А ниже по течению реки уровень воды начал опускаться.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.