ПРОРОЧЕСТВО ДЕЛЬФИЙСКОГО ОРАКУЛА

ПРОРОЧЕСТВО ДЕЛЬФИЙСКОГО ОРАКУЛА

На острове Самос в Эгейском море хитроумный раб Эзоп славился как рассказчик басен. Вероятно, он не сам придумывал басни о говорящих животных, но рассказывал их так хорошо, что послушать его на углу рынка обычно собиралась целая толпа. В тот год, когда Кир стал царем Мидии – в 550 году до н. э. по более позднему христианскому календарю, – при странных обстоятельствах раб Эзоп умер.

Одна из сказок Эзопа, по-видимому, имела политическое значение. В ней, как и в некоторых других, говорилось о лягушачьем народе. Так вот, надоел монарх-чурбан этому народу, и он пригласил на царство приятного на вид аиста, а царь-аист приступил к правлению, поедая своих подданных. По крайней мере, энергичный тиран острова Самос, заменивший древний совет старейшин, обнаружил в этой басне политическую мораль. Не желая казнить популярного рассказчика, хитрый тиран обратился за мнением к оракулу Аполлона в Дельфийской долине, сопроводив свое обращение щедрым денежным пожертвованием. Конечно, суждение на самом деле изрекалось устами пифии, женщины, сидевшей рядом с поднимавшимися из расщелины испарениями, но хорошо информированные жрецы заблаговременно записывали для нее все, что нужно было говорить, и тщательно готовили женщину к тому, чтобы она повторила эти слова. В данном случае ответ оракула гласил, что Эзоп должен умереть, но его наследники, если они имелись, должны были получить компенсацию золотом. И все было сделано, как приказал оракул.

Говорят, когда раб Эзоп узнал о своем приговоре, он рассказал басню о старой охотничьей собаке, которая из-за возраста не смогла догнать и принести кролика хозяину, и тот немилосердно ее побил. Мораль была такова: верную собаку выбрасывают, когда ее силы истощаются. Эта жалобная история не отсрочила казнь Эзопа. Очень скоро в дельфийское святилище вместе с крайне щедрым даром серебряных слитков для жрецов поступил гораздо более важный запрос. Крез Лидийский спрашивал: «Каковы будут для меня последствия, если я поведу армию через реку Галис против персов?»

Вопрос не был таким легкомысленным, каким казался. Река Галис служила границей между Лидией и Мидией, с тех пор как затмение солнца остановило на поле боя их враждующие армии, и тонкий политик Навуходоносор, вмешавшись, уговорил лидийцев и мидян заключить перемирие. На самом деле победоносный Крез желал узнать, следует ли ему сохранить существующий мир, или нужно сразу же ударить по Киру, невесть откуда возникшему персу, которого почти никто не знал. Не сможет ли он получить выгоду от всего этого возбуждения, царившего в великой Мидийской империи?

Высокое мнение Креза об оракуле основывалось не столько на суевериях, сколько на глубоком почитании знаний и тонкого чутья жрецов в сфере управления государством. Начало практике обращения со своими проблемами к оракулу для анализа положили богатые цари Мидасы, жившие когда-то в горах за Сардами. Крез, удачливый сын отца-завоевателя, теперь владел страной Мидасов и золотом их родной реки Пактола, хотя основную часть баснословного богатства приносил Лидии ее контроль над торговым путем, по которому сырье с Дальнего Востока доставлялось в ионические порты Великого моря. Из этих портов торговые флотилии финикийцев и греков везли готовые изделия на непостижимый и варварский Запад.

Лидийцы, расширявшие таким образом свою территорию, создали настоящую метрополию с центром в городе Сарды, очень древнем поселении у подножия святой горы Тмол. В Сардах они культивировали умение жить. Лишь одни египтяне превосходили их в этом, но народ фараонов – при любых фараонах – крепко держался своего живительного Нила. Лидийцы выступали в роли оборонявшихся в Троянскую войну, которая обрела вечную славу в героических песнях Гомера. Хотя и стремясь к славе, лидийцы все же посвятили себя спокойной жизни. Чеканкой сплава золота и серебра они создали первую обменную монету, придумали игры в кости и мяч, перенимали чужеземные достижения в кулинарии, приспособили арфы для певцов, а маленькие кувшинчики – для вина и ввели обычай провозглашать тосты, вывозили евнухов в такие более дикие страны, как Мидия. Девушки простого происхождения копили себе приданое, подрабатывая проституцией. Говорят, что, когда жители Сард воздвигли на каменном фундаменте величественное здание, посвященное богам, первым их прародителям, самый крупный вклад в фонд строительства внесли блудницы. Они не были арийками.

Для подчиненных им городов лидийцы придумали удобный способ правления через местного тирана – так они называли разумного диктатора. Человек, наделенный такими исключительными полномочиями в Эфесе или на Самосе, мог проводить в жизнь пожелания Сард – в данный момент пожелания Креза, – пока вел себя прилично и не облагал своих подданных чрезмерными налогами. А Сарды в лице Креза старались проявлять терпимость и дальновидность.

Поэтому у Креза не раз возникал повод попросить совет у дельфийского оракула. Он был культурным и не простым человеком. Вопреки всем рассказам о нем, он учился пользоваться богатством, а не тратить его на украшения и не складывать в сокровищницу, как делали скифские или мидийские монархи. Его столовый зал украшали миниатюрные изделия из мрамора и бронзы, изготовленные руками умелых художников. Его статуи обладали уникальным, совсем новым качеством. Они имели сходство не с благосклонными богами или злобными чудовищами, а с обычными людьми. Создавать что-либо просто красивое было делом совершенно неслыханным в других краях, разве что на забытом Крите Миноса.

Итак, жадный до побед лидиец Крез тем не менее страшился бедствий. Связанный многими собственными желаниями, он все же стремился возвысить своих подданных. Гордость требовала окружить себя великолепием, но разум предупреждал, что за роскошь боги карают людей. Он боялся богини Немезиды. Возможно, величайшим его недостатком была неспособность принимать решения.

Ответ оракула показался Крезу загадочным. «Если перейдешь реку Галис, разрушишь великую империю». Ему не пришло на ум, что речь идет о его собственном царстве. Он считал, что владеет всего лишь богатым царством; следовательно, великой империей должно называть территорию мидян. Так он подумал.

И вот Крез собрал армию и повел ее на восток против персов.