ЗОЛОТОЕ РУНО ВАРТАНА

ЗОЛОТОЕ РУНО ВАРТАНА

И поэтому после весенней оттепели Кир повел свои экспедиционные войска на запад, желая, с одной стороны, доставить удовольствие Вартану, а с другой – в собственных интересах исследовать истоки этой реки.

Они оказались в гигантской стране. Армия карабкалась по горам под самыми снежными вершинами, пока суша не спустилась на запад к берегу тихого синего моря. Побережье это называлось Колхидой, и его жители бежали от вооруженных всадников быстрее горных козлов, а те не могли их преследовать по кручам. Вместо этого они всматривались в незнакомую для них картину закатного огня на неподвижной воде.

Здесь они столкнулись с двумя странностями. На отмелях стремительных потоков встречались прибитые колышками овечьи шкуры, словно ковры для переправы. По непонятной причине все шкуры были повернуты руном вверх. Кроме того, персы-асваранцы увидели первые корабли, крошечные деревянные суда, лениво двигавшиеся в дрожавшем воздухе, снабженные шестами, на которых болтались куски палаточной материи. Позднее, на берегу, когда воины убедили робких людей-козлов принести подношения – фрукты и злаки, – они обнаружили, что корабли принадлежат купцам, говорившим на неизвестном языке.

Кир называл этих моряков «художниками по вазам», поскольку они обменивали на золото колхов аккуратно расписанные кувшины. У художников по вазам были смуглые, живые лица и курчавые бороды; они пахли кунжутным маслом и приходили торговать с оружием, выжидая удобного момента, чтобы одолеть колхидских торговцев, захватить их и увести рабами на своих весельных судах. При отсутствии ветра художники по вазам могли плыть на своих кораблях с помощью весел. Они были агрессивны, любили поспорить и, по-видимому, состояли в родстве с арийцами, поскольку называли себя ахейцами из городов Милета и Спарты. Спартанцы, наверное, в большей степени были воинами, чем торговцами. Когда Кир узнал, что в сражениях спартанцы не пользуются лошадьми, у него пропал к ним всякий интерес. Эти западные торговцы внушали ему отвращение – столько они прилагали усилий, чтобы жарко спорить о плате за свои вазы и прочие безделушки. После они развлекались за кувшином вина, споря между собой о неизвестных богинях и красавицах из их родных городов. Однако они обронили одно замечание, за которое Вартан ухватился.

Эти бродячие торговцы говорили о «золотом руне». Когда Вартан попросил посмотреть это руно, они просто показали на нескольких колхов, которые на безопасном расстоянии трясли высушенную баранью шкуру над громадным бронзовым котлом. Понаблюдав за этим действием, Вартан вспомнил о мокрых шкурах, помещенных в стремительные потоки, и пришел к выводу, что колхи получали свое золото в основном собирая вымытые водой тяжелые песчинки в грубую шерсть овечьих шкур. Сделав это открытие, он страстно, до одержимости захотел вернуться на склоны гор и заняться получением в колхидских реках золотого руна.

Эмба тоже просил Кира идти не на запад, а на восток. Высокий гирканец родился на берегу моря, которое он называл Гирканским. Эмба попробовал воду у побережья Колхиды и заявил, что в его море вода другая. Он клялся Киру, что на его родной берег из недр земных вышли неизвестные боги и обожгли землю огнем. С тех пор там горели костры, и их пламя никогда не гасло.

Тогда Кир повел свои отряды на восток, надеясь отыскать истоки своей реки. По дороге Вартан срывал овечьи шкуры с рек, которые они пересекали. Но когда он расплавил золотые частички, вычесанные из просушенных шкур, то получил лишь небольшой слиток, который легко можно было нести в одной руке.

– Что ты с ним сделаешь? – спросил Кир. Он развеселился, увидев, что тяжкий труд принес столь малое количество драгоценного метала.

– Заплачу другим, чтобы получить больше золота, – отозвался Вартан.

Оставшуюся часть лета экспедиция пробивалась через земли варварских племен, более свирепых, чем иберы, и более диких, чем колхи. Пока они продвигались навстречу солнцу, Киру потребовалось вся его сноровка, чтобы добывать воинам пищу, а нисайским скакунам – пастбища, но затем на их пути перестали встречаться люди, и число животных также резко сократилось. Когда они начали спуск к Гирканскому морю, на них обрушились сильнейшие ветры; они задыхались под пыльными бурями, а земля обращалась то в пахнувшую серой желтую пыль, то в черную лаву, на которой лошади скользили и падали. Далеко впереди ветер кружил и поднимал вверх дым, а ниже мерцали красные, негаснувшие огни. Асваранцы шли вперед неохотно, считая побережье входом в преисподнюю, где даже огни прокляты. Очевидно, они приближались к логову Ази-Дахаки. Эмба говорил правду.

Когда трава на земле поблекла и исчезла совсем, Кир отдал приказ повернуть назад, чтобы сохранить жизнь дорогих для них коней.

– Здесь нет ни одного доброго предзнаменования, – сказал он. – Лучше отведи меня к Травяному морю, и да станет оно удачным завершением нашего путешествия!

Услышав эти слова, Вартан позвал скифов-проводников. Выслушав его распоряжение и не сказав ни слова, они повернули в ущелье, ведущее на север. После многих дней пути они начали карабкаться по горам, чьи вершины скрывались за облаками. Земля снова стала влажной, и через пелену облаков они увидели сверкающий снег. Лошади щипали мхи и лишайники. Когда облака отодвинулись дальше на север, скифы осадили своих лошадей и указали вперед. Там, далеко внизу, простиралась ровная зеленая линия, и это было не море, а земля.

(Очевидно, экспедиция Кира пересекла южную цепь Кавказских гор, чтобы перезимовать в низкой долине современного Тбилиси, где протекает река, до сих пор называемая Курой. После западного перехода Кир достиг побережья Черного моря, вдоль которого существовали торговые поселения ионических греков. Поход персов на восток, несомненно, привел их к пустынному, пропитанному нефтью побережью тогда Гирканского, а теперь Каспийского моря неподалеку от современного Баку. Вырывавшаяся на поверхность нефть горела там много веков. Затем, направившись на север, Кир пересек самую высокую цепь Кавказа и вышел в степи, принадлежащие теперь России).