Крестовые походы — это хорошо или плохо?

Крестовые походы — это хорошо или плохо?

Конечно, крестовые походы не достигли своей цели. С течением времени даже обретение Иерусалима стало рассматриваться как всего лишь эпизод в борьбе с турецкой опасностью. И все-таки что же принесли крестовые походы Западу и Востоку? Споры об этом не утихают по меньшей мере с XVIII столетия. Так, деятели Просвещения — мыслители Вольтер и Руссо, историки Э. Гиббон и У. Робертсон — клеймили деяния крестоносцев, осуждали их фанатизм. Философ И. Г. Гердер в своих «Идеях к философии истории человечества» называет крестоносное движение безумием и заявляет: «Стоило оно Европе несказанно дорого, потеряно было много человеческих жизней и средств, но каков успех?». И он же дает отповедь тем, кто еще тогда усматривал в крестовых походах положительные социальные, экономические и культурные последствия: «Обычно так много благих последствий относят на счет крестовых походов, что если разделить такое мнение, то пришлось бы пожелать, чтобы хотя бы раз в пятьсот лет наш материк охватывала подобная лихорадка, потрясающая и возбуждающая все члены тела; однако если присмотреться лучше, то окажется, что большинство последствий, на какие обычно указывают, происходят не от крестовых походов, по крайней мере не от них одних, но что среди множества толчков, испытанных в те времена Европой, крестовые походы в лучшем случае были каким-то второстепенным, побочным ударом, который что-то и мог ускорить в развитии Европы, однако в целом произвел дурное воздействие и, главное, был совершенно излишен для европейцев и их умственных сил. Выдумывать, будто семь [66] совершенно разных походов, предпринятых на протяжении двухсот лет из самых разных стран, по самым различным побуждениям, составляют главный источник исторических событий, и только потому, что все эти походы называются одинаково, — это чистейшая фантазия и мираж».

Совершенно иначе оценивал это французский историк XIX в. Жозеф Франсуа Мишо[67]. В своей «Истории крестовых походов», произведении, достоинства которого, по мнению М. М. Стасюлевича, «относятся более к таланту писателя, нежели к его исследовательскому методу», он настаивает: «Были писатели, которые не видели в этих походах ничего, кроме самых плачевных заблуждений, не доставивших никакой выгоды последующим векам… Нельзя, конечно, отрицать, чтобы крестовые походы не послужили для современников источником слез; но, как и всякое другое зло и невзгоды человеческой жизни делают человека лучшим и усовершенствуют его ум, эти походы ускорили зрелость народов, и хотя они на минуту поколебали общество, но впоследствии они же послужили к упрочению его основ». А в конце своего капитального труда он предпринимает то, что современные историки называют альтернативной историей, или историей в сослагательном наклонении[68]. «Предположим сначала, что эти отдаленные экспедиции имели бы тот успех, который от них ожидали, и посмотрим, что могло бы из этого произойти. Египет, Сирия, Греция стали бы христианскими колониями [69], для восточных и западных народов открылся бы совместный путь к цивилизации, язык франков распространился бы до крайних пределов Азии, варварские берега, населенные пиратами, усвоили бы законы Европы, и внутренняя часть Африки перестала бы быть недоступной для торговых отношений, для изысканий ученых и путешественников [70] … Если бы крестовые походы подчинили Восток христианству, то великое зрелище единения и мира (как во времена Римской империи) возобновилось бы с бо?льшим блеском и на более прочных основах в новейшие времена. И в таком случае все сошлись бы в своих мнениях и не могло бы возникнуть никакого сомнения относительно пользы и выгод Священных войн.

Но допустим и другое предположение и представим себе то состояние, в котором находилась бы Европа, если бы она не предпринимала походов против азиатских и африканских сарацин или если бы христианские армии не имели никогда никакого успеха. В XI веке многие европейские страны были завоеваны, а другим угрожали сарацины. Какими средствами могла защитить себя христианская Европа, большинство государств которой страдали от распущенности нравов, от внутренних неурядиц и были погружены в варварство? Если бы христианский мир… не выступил тогда навстречу грозному врагу, то не следует ли предположить, что этот враг воспользовался бы тогда бездействием христианских народов, что он напал бы на них врасплох среди их раздоров и подчинил бы своей власти один народ за другим? Кто из нас не содрогнется от ужаса при мысли, что Франция, Германия, Англия и Италия могли бы подвергнуться участи Греции и Палестины?».

Английская (и американская) писательница Э. М. Уилмот-Бакстон в 1927 г. утверждала: «Несмотря на то, что крестовые походы, казалось бы, закончились провалом, за ними числятся большие заслуги. Прежде всего, было отсрочено водворение турецкого владычества в Европе (имеется в виду натиск турок-османов в XIV–XVII вв. — Д. Х. ), а те препоны, которые постоянно воздвигались на пути турок, помешали им завоевать что-либо, кроме пяди земли на окраине Запада. Даже если отвлечься от религиозных соображений, преимущества такого положения дел видны сразу: достаточно сравнить условия жизни подданных султана и наиболее передовых христианских народов Европы».

Сегодня такие рассуждения считаются неполиткорректными. Но и ныне одни историки оценивают крестовые походы сугубо негативно, другие пытаются найти в них нечто положительное, и на каждый аргумент есть свой контраргумент. Так, положительно оценивается отток на Восток весьма взрывоопасного в социальном плане «человеческого материала». Эти люди могли бы стать «рыцарями с большой дороги», а стали воинами Христовыми. На это существует возражение, что не так уж много было их, чтобы изменить социальный пейзаж Западной Европы. Ряд историков полагает, что крестовые походы благотворно сказались на развитии путей сообщения, что они подстегнули экономику. Другие отрицают это, говоря, что коммуникации стали развиваться благодаря подъему торгового обмена, начавшемуся ранее крестовых походов, что экономические блага получил от «странствований по стезе Господней» только узкий круг людей в итальянских торговых республиках — Пизе, Генуе и особенно Венеции. А средства, собиравшиеся на крестовые походы, фактически омертвлялись и уходили из оборота. На контраргументы находятся контрконтраргументы. Так, Ж. ле Гофф, в общем-то отрицательно относящийся к крестовым походам (его мнение на этот счет мы приведем ниже), все же заявляет, что никакого омертвления капитала, отказа от инвестиций в экономику просто не было. Дело в том, что в эпоху крестовых походов «еще не было ни материальных, ни ментальных структур, которые соответствовали бы тому, что мы называем экономикой». Еще одно последствие: Европа осознает себя единым целым. Возражение: вспомните распри между англичанами и французами в Третьем крестовом походе.

Те, кто отказывается видеть в крестовых походах только темную страницу истории, приводят длинный список материальных и интеллектуальных заимствований с Востока (то, что Запад практически ничего не дал Востоку в описываемую эпоху, никем не оспаривается). Здесь и бумага, и специи, и косой парус (на Западе его, правда, называли латинским), и даже ветряные мельницы, и ряд полезных растений (в частности, рис, фисташки и арбузы). Здесь и арабские цифры (на деле эти цифры изобретены в Индии, но на Запад попали через арабов), и арабская (во всяком случае, арабоязычная) наука — медицина, математика, алхимия. Здесь и переводы с арабского греческих философов, без чего была бы невозможна вся университетская наука, основанная на изучении текстов Аристотеля. Здесь и привычка к комфорту, в частности к баням, которые, будучи широко распространены в Древнем Риме, впоследствии были забыты на Западе, но сохранились на Востоке Империи и оттуда перешли к арабам.

Однако оппоненты заявляют, что все эти блага пришли из исламского мира благодаря мирным контактам христиан с мусульманами в Сицилии и Испании (хотя там были и военные столкновения вплоть до изгнания арабов). Крестовые походы, настаивает Ж. ле Гофф, «непричастны даже к распространению роскоши и сладострастия, которые в глазах суровых западных моралистов были свойственны Востоку и которыми неверные якобы наградили простодушных крестоносцев, неспособных противостоять чарам и чаровницам Востока [71] … И я не вижу ничего иного, кроме абрикоса, который христиане, возможно, узнали благодаря крестовым походам» [72].

Защитники крестоносцев говорят, что интерес к иным культурам возникает именно тогда, что определенная терпимость к чужим рождается в процессе этих походов, и вспоминают об общении христиан и мусульман в ходе осады Акры. Ненавистники вооруженных пилигримов начиная с эпохи Просвещения ставят им в вину не только алчность, но и фанатизм, жестокость, насилие, оправдываемое христианскими мотивами. Современный историк Бернард Льюис пишет: «По мере того как христиане забывали крестовые походы, дух джихада начинал вселяться в мусульман, развязавших новую священную войну во имя их веры, чтобы сначала отобрать у христианских завоевателей все, чего их лишили, а затем победной поступью распространить слово и власть ислама на новые страны и новые народы, которые никогда их не знали». Ему вторит Ж. ле Гофф: «Христианскими крестовыми походами был взлелеян и возрожден дух исламской священной войны джихад. Еще больше, чем в Средневековье, реакция против средневекового крестового похода проявилась в XIX веке, и отголоски этого не лишены агрессивности „интегристского“ направления в современном исламе. Но и крестовый поход (по которому еще тоскуют в Западной Европе), и джихад — это экстремистское проявление веры».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.