ОРДЕН ВОИНСКОЙ СЛАВЫ
ОРДЕН ВОИНСКОЙ СЛАВЫ
Войдите в Георгиевский зал — зал русской славы Большого Кремлевского Дворца.
Остановитесь! Взгляните на стены. Вы не увидите на них ни потемневших от времени портретов кисти великих мастеров, ни батальных полотен в старинных лепных рамах. Они скромны, их украшают восемнадцать обвитых орнаментами колонн, увенчанных аллегорическими статуями побед, и помещенные в высоких нишах мраморные доски. На них написаны золотыми буквами наименования прославленных русских полков, имена георгиевских кавалеров.
Имена… Имена… Имена!..
Ушаков, Суворов, Кутузов, Нахимов…
Словно на торжественной перекличке выстроились нескончаемые ряды георгиевских кавалеров.
Каждое имя — беспримерная храбрость, ратный подвиг, великая любовь к Родине.
Вы слышите, стены говорят. Перед нами словно оживают картины далеких боев с развевающимися знаменами, со стальной щетиной Штыков, с барабанным боем, мчащимися лавинами всадников.
Несмотря на блестящие и многочисленные победы русской армии и флота в эпоху царствования Петра I, учреждение специального военного ордена не было предусмотрено ни самим императором, ни последующими, вступившими на российский престол правителями.
Существовавшими уже орденами Андрея Первозванного, Александра Невского и Анны награждались как военные, так и лица, состоявшие на гражданской службе.
Военный орден «Для награждения отличных военных подвигов и в поощрение в военном искусстве» был, наконец, учрежден Екатериной II, о чем объявлялось в изданном ею манифесте от 26 ноября 1769 года.
В манифесте говорилось, что «…слава Российской империи наипаче распространилась верностью и благоразумным поведением воинского чина и что государыня из особливой милости к служащим за верность и службу, а также в поощрение в военном искусстве, восхотела учредить новый военный орден, возложив его на себя и приняв сан гроссмейстера.»
Статья седьмая статута нового ордена гласила, что награждения им достоин только тот, «кто, презрев очевидную опасность и явив доблестный пример неустрашимости, присутствие духа и самоотвержения, совершил отличный воинский подвиг, увенчанный полным успехом и доставивший явную победу».
«Патроном» военного ордена был избран святой великомученик и победоносец Георгий. В этом, несомненно, отразился религиозный характер древних рыцарских орденов. Покровитель нового ордена, несмотря на множество созданных о нем и вошедших в церковную литературу легенд и преданий, являлся личностью исторической. Из сказаний Метафаста можно узнать, что он происходил из знатного и богатого Кападокийского рода и занимал высокое положение в войске.
В конце III века, когда римский император Диоклетиан усилил гонения на христиан, Георгий отказался от воинского чина и стал исповедывать новую веру. За это после восьмидневных мучений он был обезглавлен в Никодимии в 303 году.
С именем Георгия связана имеющая множество вариантов и принесшая ему славу «победоносца» следующая легенда.
Земли одного из языческих царей стал опустошать неведомо откуда прилетевший дракон. Каждый раз он безжалостно уничтожал жителей города и их детей. Вскоре пришла очередь погибнуть царской дочери. Чудовище уже готовилось проглотить свою несчастную жертву, как вдруг явился на белом коне в сверкающих воинских доспехах Георгий и копьем поразил крылатого змея.
Эта легенда, первоначально сложившаяся на греческом востоке, проникла затем на запад, где за Георгием Победоносцем утвердилась вера как в покровителя воинов. Особенно «популярным» стал он во времена крестовых походов.
Английский король Ричард Львиное Сердце, участвовавший в 1189—1192 годах в третьем крестовом походе, все свои победы объяснял особым покровительством, которое якобы оказывал ему Георгий Победоносец.
В Венеции, Риме, Германии, Бургундии, Голландии и других странах Западной Европы появились орденские общества, патроном которых являлся святой Георгий. Так, например, в XIII веке было основано тайное общество георгиевских рыцарей для продолжения борьбы с «неверными». В 1422 году оно примкнуло к обществу Георгиевского щита, возникшего из союза швабских рыцарей и графов и впоследствии преобразовавшегося в швабский союз. В Голландии с 1500 по 1756 год существовал тайный союз — Георгиевское рыцарство, по всей вероятности имевшее целью освобождение Нидерландов.
Всем новопосвященным членам подобных обществ вменялось в обязанность заслужить и оправдать своими подвигами, совершенными в «подражание доблести великомученика», оказанную им высокую честь и доверие. На лицевой стороне многочисленных омулетов, так называемых георгс–талеров, якобы хранивших от смерти воинов и моряков, впервые появившихся в XVI веке в Германии и распространившихся затем почти по всей Западной Европе, чеканилось изображение св. Георгия в виде всадника, который поражает копьем дракона.
В Древней Руси легенда о Георгие и змие вошла в так называемые Четьи–Минеи, написанные в 1552 году митрополитом Макарием. Со времени Ярослава Мудрого изображение Георгия Победоносца встречается на Печатях и монетах. В княжение Дмитрия Донского он становится покровителем Москвы.
В 1497 году изображение всадника, поражающего копьем змия, было перенесено на русский герб. На монетах царствования Ивана Грозного чеканилась фигура всадника с копьем. Она весьма напоминала ставшее традиционным изображение Георгия Победоносца «учини знамя на денгах, князь великий на коне и имея копие в рутце и оттоле прозваны денги копейные».
Итальянская медаль 157–го пехотного полка Лигурийской бригады с изображением Георгия Победоносца и три «Георгс–талера». Такие медальки-амулеты, разных размеров и из разных металлов, но чаще всего из серебра, появились в Германии в XVI веке. На лицевой их стороне изображен св. Георгий, поражающий дракона, и латинская надпись: «Святой Георгий покровитель всадников» (воинов). Георгс–талер носили на цепочке. как талисман, предохраняющий от опасности воинов и моряков. Этот обычай был особенно распространен в Австрии. Даже в наши дни георгс-талеры изготовляются в ювелирных магазинах Чехословакии и Венгрии и продаются как украшения.
При царе Федоре Ивановиче, по свидетельству иностранцев, в Московии за особые ратные подвиги давались золотые монеты с изображением св. Георгия для ношения на шапке или рукаве.
Геральдическая комиссия, учрежденная Петром I, постановила считать всадника, изображенного на государственном гербе, Георгием Победоносцем. В 1728 году 10 июня высочайшим указом Верховного тайного совета был утвержден рисунок герба со следующим описанием: «Герб государственный по старому двуглавый, черный орел… В середине того орла Георгий на коне белом, побеждающий змия, эпанча и копье желтые, венец желтый же, змей черный, поле кругом белое…»
Позднейшие постановления указывают, что в гербе произошло незначительное цветовое изменение: «…На груди орла герб Московский: в червленном щите св. великомученик и победоносец Георгий на коне, поражающий дракона золотым копьем».
С печатей, монет, российского герба, со страниц Четьи–Минеи Георгий постепенно перешел в быт простого русского народа. Из поколения в поколение в устных интерпретациях передавалось сказание — «Стих о Егории храбром».
Герб города Москвы.
В Древней Руси Георгий считался защитником от воров и разбойников, покровителем Москвы и одиноких путников. Отправляющийся в дальний путь обычно произносил «егорьевский заговор»:
Едет Егорий храбрый на белом коне,
Златым венцом украшается,
Булатным копьем подпирается,
С татем ночным встречается,
Речью с ним препирается:
— Куда тать ночной идешь?
— Иду я людей убивать,
Купцов проезжих добывать.
А Егорий удал
Ему дороги не дал,
Православных обороняет,
В пути–дороге сохраняет!
Сотканная и сшитая девушкой по особому покрою «егорьева рубаха» по поверью хранила в бою от меча и вражей пули воина–защитника отечества, ушедшего на ратные подвиги.
На Руси день святого Георгия праздновался дважды : весенний Юрьев день 23 апреля и осенний — 26 ноября старого стиля. Последний праздник имел немаловажное юридическое значение, так как только после «осеннего Георгия», завершавшего все полевые работы, разрешался переход крестьян от одного помещика к другому.
Известный указ Бориса Годунова о прикреплении крестьян к земле отменил существовавшую ранее привилегию. С тех пор и пошла по Руси гулять поговорка: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день».
Но вернемся, однако, к утвержденному Екатериной II военному ордену св. Георгия.
Многочисленные победы русского оружия после смерти Петра: взятие Данцига и Очакова, разгром турок при Хотине, победа над шведами, уничтожение прусской армии при Кунерсдорфе и взятие Берлина в царствование Елизаветы, вторичная победа над турками при Екатерине — все это достаточно красноречиво говорило о боеспособности русской армии, о высоком воинском духе, воспитанном в офицерах и солдатах покойным императором Петром I.
Таким образом, мысль об утверждении военного ордена оказалась вполне уместной и закономерной.
Как уже было сказано, этот орден был утвержден Екатериной II
26 ноября 1769 года. При учреждении нового ордена были определены его четыре степени. Он представлял из себя белый эмалевый крест с изображением в центре, в медальоне, св. Георгия, поражающего копьем дракона.
Знаки ордена разделялись на Большой крест (первой и второй степени) и Малый (третья и четвертая степень).
Орден СВ. Георгия III степени.
К первой и второй высшим степеням принадлежала орденская золотая ромбовидная звезда с означенным на ней орденским девизом:
«За службу и храбрость», носимая через правое плечо на широкой муаровой ленте с тремя черными и двумя желтыми полосами.
Орденом награждались офицеры за выдающиеся военные подвиги, а также за 25–летнюю выслугу лет в офицерском звании и участие как минимум в одном сражении. На флоте крест давался офицерам, совершившим не менее 18 кампаний, из которых каждая длилась не менее шести месяцев. Награждение за выслугу лет И за морские кампании отменено в 1855 году.
Звезда ордена св. Георгия.
При награждении Георгиевским крестом в какой–то мере проявлялся «демократизм», присущий характеру этого ордена, то есть беспристрастная, справедливая оценка заслуг награждаемого. Решение о пожаловании орденом представлялось на рассмотрение Георгиевской думе из наличных кавалеров, имевших право одобрить либо отклонить предложение высшего начальства о награждении данного лица.
Георгиевские кресты I, II, III и IV степени, так называемый «полный бонт».
Манифестом от 13 февраля 1807 Александр I утвердил «Знак отличия военного ордена св. Георгия для награждения солдат и унтер-офицеров», имевший в начале только одну, а с 1856 года четыре степени.
В 1878 году была учреждена носившаяся на георгиевской ленте номерная медаль «За храбрость». В 1913 году она была переименована в Георгиевскую.
Для воинских частей были введены георгиевские отличия, георгиевские знамена и трубы, а также индивидуальная награда — золотое холодное оружие с георгиевским темляком и прикрепляемым к эфесу знаком в виде миниатюрного георгиевского креста.
За всю историю этого военного ордена им было удостоено несколько русских женщин, проявивших особую храбрость и мужество. Впервые им была награждена легендарная «девица–кавалерист», офицер русской армии Надежда Андреевна Дурова, отличившаяся в войне 1812 года.
Н. А. Дурова — первая в России женщина–офицер, награжденная за бесстрашие и мужество в сражениях военным орденом.
В воспоминаниях П. С. Николаева — адъютанта Кавказского наместника князя Барятинского, опубликованных в «Историческом вестнике» за 1885 год, сообщены любопытные сведения еще о двух женщинах — георгиевских кавалерах: «Я знал в Наурской станице, — пишет П. С. Николаев, — двух баб старух, которые получили георгиевские кресты за то, что отразили нападение горцев, случившееся в отсутствие мужского населения в станице, и отразили его, предводительствуя только бабами, которые отстреливались и бросались в шашки не хуже мужчин».
Несмотря на свою внешнюю скромность, георгиевский крест был мечтой каждого офицера и солдата, бесценной реликвией, венчавшей его ратные подвиги и храбрость, его заслуги перед Родиной и народом.
«Между тем война со славою была окончена. Полки наши возвращались из–за границы…
Женщины, русские женщины были тогда бесподобны. Обыкновенная холодность их исчезла. Восторг их был истинно упоителен, когда, встречая победителей, кричали они: ура!
И в воздух чепчики бросали.
Кто из тогдашних офицеров не сознается, что русской женщине обязан он был лучшей, драгоценнейшей наградой.
В это блистательное время Марья Гавриловна жила с матерью в XXX губернии и не видела, как обе столицы праздновали возвращение войск…
Мы уже сказали, что несмотря на ее холодность, Марья Гавриловна все по–прежнему окружена была искателями. Но все должны были отступить, когда явился в ее замке раненый гусарский полковник Бурмин, с Георгием в петлице и с интересной бледностью, как говорили тамошние барышни».
«Я остановился, запыхавшись, на краю горы и, прислонясь к углу домика, стал рассматривать живописную окрестность, как вдруг слышу за собой знакомый голос:
— Печорин! давно ли здесь?
Оборачиваюсь: Грушницкий! Мы обнялись. Я познакомился с ним в действующем отряде. Он был ранен пулей в ногу и поехал на воды с неделю прежде меня.
Грушницкий — юнкер. Он только год в службе, носит, по особенному роду франтовства, толстую солдатскую шинель. У него Георгиевский солдатский крестик».
Вы уже, конечно, догадались, откуда эти отрывки. Первый — из пушкинской повести «Метель», второй — из лермонтовского «Героя нашего времени».
Приведу еще несколько строк из «Севастопольских рассказов» Д. Н. Толстого. «От воспоминаний штабс–капитан Михайлов невольно перешел к мечтам и надеждам. «Каково будет удивление и радость Наташи, — думал он, шагая на своих стоптанных сапогах по узенькому переулку, —когда она вдруг прочтет в «Инвалиде» описание, как я первый влез на пушку и получил Георгия».
Лядунка (патронташ) с Георгиевской звездой. Носилась чинами 13–го драгунского имени Военного ордена полка.
Георгиевские кавалеры на отдыхе при возвращении из похода. Лубочная картина 1878 года.
Можно указать еще множество отрывков из хорошо знакомых нам произведений русских писателей–классиков, в которых упоминается о Георгиевском кресте — единственной военной награде в старой России.
Георгиевский крест был свидетелем блестящих побед русского оружия. Он украшал пехотные мундиры и гимнастерки, гусарские венгерки и доломаны, казачьи чекмени и черкески. Его с гордостью носили овеянные славой победители при Бородино, Мало–Ярославце и Тарутине, легендарные защитники Севастополя, покорители Плевны и снежных Балкан, доблестные моряки «Варяга» и «Корейца», герои Порт–Артура и Цусимы, участники Брусиловского прорыва.
И недаром в суровые годы Великой Отечественной войны на груди советских солдат, как символ преемственности былых побед отечественного оружия, орден Славы засиял на старой черно–оранжевой георгиевской ленте.