Глава 8. «Месть колоний»

Глава 8.

«Месть колоний»

К концу XX века огромная французская колониальная империя распалась, а ее осколки превратились в так называемые заморские территории Франции. В основном это острова. Исключение составляла лишь Гвиана, находящаяся на северо-востоке Южной Америки.

Осколки французской колониальной империи были по всему миру: в Индийском океане — Реюньон, Майотта, Антарктические территории, в Атлантическом океане — Сен-Пьер и Микелон, Гвиана, Гваделупа, Мартиника, в Тихом океане — Уоллис и Футуна, Новая Каледония, Французская Полинезия.

Координацию деятельности Французской республики в отношении заморских владений осуществляет Министерство по заморским территориям. Оно назначает верховных комиссаров в заморские территории и территориальные коллективы, вырабатывает и координирует политику Франции в отношении заморских территорий. По своему политическому устройству заморские департаменты аналогичны департаментам метрополии Франции, заморские территории и особые территориальные коллективы управляются назначаемыми префектами или верховными комиссарами. Степень участия префекта (верховного комиссара) в делах владения может быть разной: префект может быть как фактическим губернатором, имеющим в качестве законодательной власти лишь консультативный совет (Уоллис и Футуна), так и лицом, ответственным исключительно за оборону, внешнюю политику и внутреннюю безопасность (Французская Полинезия).

Некоторые из заморских владений пользуются довольно широкой автономией во внутренних вопросах: Новая Каледония имеет особый статус, согласно которому в 2014 г. будет решаться вопрос о ее государственной независимости. Широкой внутренней автономией пользуются Французская Полинезия и Майотта. Почти во всех заморских владениях действуют отделения французских политических партий, во многих есть и местные, нередко играющие значительную, а то и ключевую роль в местном политическом процессе. Во всех заморских владениях соблюдаются конституция Франции, все нормы прав человека и гражданского общества.

Как уже говорилось, Французская Гвиана является единственным материковым заморским владением Республики Франция. Гвиана была открыта испанцами в 1499 г. В 1635 г. французский купец Понсе де Бретиньи основал там колонию Кайенна. Однако колония была уничтожена туземцами. Прибывшая в 1652 г. из Франции новая экспедиция также была истреблена индейцами. В 1654 г. французское поселение в Гвиане захватили голландцы, но созданная в 1664 г. Кольбером Вест-Индская компания добилась вскоре их изгнания. В 1667 г. Гвиана подверглась нападению англичан.

 Гвиана

В XVIII веке Гвиана вновь стала французской. В 1794 г., на основе изданного французским революционным правительством закона об упразднении рабства, во Французской Гвиане было освобождено около 12 тысяч негров. Но с приходом к власти Бонапарта рабство было восстановлено. В 1809 г. Гвиана была захвачена англичанами и португальцами. Согласно Парижскому договору 1814 г. она была возвращена Франции, но оккупация ее португальцами продолжалась до 1817 г. Изданный в 1848 г. декрет об отмене рабства, а также обнаружение в 1853 г. в Гвиане золота нанесли тяжелый удар плантационному хозяйству, которое пришло в упадок.

Наполеон III создал при губернаторе Французской Гвианы Совещательный тайный совет из назначавшихся губернатором лиц. В 1870 г. при губернаторе была создана совещательная палата земледелия, торговли и промышленности, избиравшаяся наиболее зажиточными кругами. В 1878 г. в Гвиане был учрежден Генеральный совет, которому было вверено местное самоуправление. В 1870 г. Гвиана была разделена на общины, получившие в 1898 г. право выбирать свои муниципальные советы.

Законом от 19 марта 1946 г. Французская Гвиана получила статут французских департаментов, вступивший в силу с 1 января 1947 г. Как и департаменты метрополии, Французская Гвиана находится в ведении французского министерства внутренних дел. Декретом от 8 июня 1947 г. префекту Гвианы были присвоены военные и полицейские функции, которыми по положению пользовались губернаторы колоний.

В 1969 г. французское правительство выбрало Гвиану в качестве места для строительства космодрома. Главным аргументом стала близость к экватору, что позволяло выводить на околоземную орбиту большую нагрузку при той же тяги двигателей ракетоносителя.

Космодром расположился на побережье Атлантического океана длиной 60 км и шириной 20 км, между городами Куру и Синнамари, в 50 км от столицы территории Кайенны. По имени близлежащего городка космодром получил название Куру. Первый успешный запуск носителя ракет французского производства «Ариан-1» состоялся 24 декабря 1979 г. За ней последовали модификации этой ракеты — «Ариан-2» (20 декабря 1987 г.), «Ариан-3» (4 августа 1984 г.), «Ариан-4» (15 июня 1988 г.) и «Ариан-5» (30 октября 1997 г.). Замечу, что «Ариан-5» уже можно отнести не к легким, а к тяжелым ракетоносителям. Он способен вывести на низкую орбиту нагрузку в 21 тонну, а на стационарную орбиту — до 10 тонн.

Ну а 11 октября 2011 г. российская ракета «Союз» вывела с полигона Куру на орбиту два спутника европейской навигационной системы «Галилео».

На 2009 г. населения Французской Гвианы составляет 222 тысячи человек. Официальный язык — французский. До 70% населения — негры и мулаты (креолы, переселенцы из Гаити), 12% европейцев, в основном французов, 3% индейцев, 15% выходцев из стран Азии. Конфессиональный состав: 48% католики, 15% протестанты, 4,5% мусульмане.

Пару слов стоит сказать и о некоторых островных «заморских» владениях. Архипелаг Сен-Пьер и Микелон — единственное заморское владение, население которого практически полностью составляют французы. Это владение представляет собой несколько небольших островов с населением в 6,6 тысячи человек, находящихся в 25 км от канадского побережья острова Ньюфаундленд. Эти острова с XVII века заселялись рыбаками, в основном из западных провинций Франции: этническими басками, бретонцами и французами. Баскское влияние на островах было настолько существенно, что баскский язык здесь употреблялся вплоть до начала XX века. На островах об этом еще помнят, но в настоящее время все население говорит на французском.

Рыболовство по-прежнему занимает важное место в экономике островов, но все большее значение приобретает туризм, причем не просто туризм. «Территория сознательно позиционируется как "Франция в Северной Америки", а гражданам США и Канады туда разрешен безвизовый въезд на короткий срок. Если учесть наличие недалеко франкоязычной канадской провинции Квебек, с которой налажены тесные культурные связи, то это вполне похоже на попытку создания некоего культурного "маяка" для франкоговорящих квебекцев. На островах непропорционально для территории со столь малым населением развиты историко-краеведческие исследования, поддерживаются местные традиции. В острова вкладывается значительная финансовая помощь из Франции, активно поддерживается развитие туризма, особенно из США и Канады»^{90}.

Остров Майотта — один из островов Коморского архипелага у побережья Восточной Африки. Как уже говорилось, раньше все Коморские острова были французской колонией, затем заморским департаментом Франции, однако на референдуме 1974 г. подавляющее большинство населения островов — 94,6% — высказалось за государственную независимость. А население Майотты предпочло остаться в составе Франции, проголосовав 64% голосов против независимости. С тех пор Майотта стала заморской территорией Франции.

«Франция, хотя и не препятствовала международному признанию Коморских островов, все же противодействовала всем попыткам оспорить ее суверенитет над Майоттой. В результате, хотя на Майотте практически нет европейского населения (общее население Майотты составляет 135 тыс. жителей), здесь, в отличие от соседних Коморских островов, соблюдаются права и свободы человека, действует современный демократический государственный механизм. Особенно поразителен контраст в этой области с Коморскими островами — одной из беднейших стран мира, где передача власти осуществляется посредством государственных переворотов. Такое контрастное соседство уже приводило к движениям на некоторых островах Коморского архипелага за возвращение в состав Франции. Нередко подобные настроения приводили к массовым беспорядкам. Сейчас Майотта имеет переходный статус, чтобы в будущем стать полноправным заморским департаментом»^{91}.

Заморские территории Франции сейчас нельзя назвать колониями ни в политическом, ни в экономическом отношениях. Ведь колонии должны эксплуатироваться метрополией. А сейчас, несмотря на кризис, Франция переводит в свои заморские регионы в виде дотаций многие миллиарды евро (так, в 2010 г. — 17,2 млрд. евро). Около 40% жителей далеких островов живут на пособия. Эту цифру стоит сравнить с 10-процентной безработицей в самой Франции. Ежегодно тысячи из них переезжают на постоянное место жительства в метрополию, где зачастую пополняют ряды безработных обитателей парижских и иных пригородов.

Таким образом, из колониальной державы Франция превратилась в подобие царской России, СССР или нынешней «демократической» РФ, когда окраины висят на шее центральных районов.

Почему же Париж не дает независимость «заморским департаментам»? Ну, само собой, по инерции, из-за остатков идеологии «имперского величия». Ну а с другой стороны, на заморских островах — космические и ядерные полигоны, которые практически невозможно разместить на территории метрополии.

В заморских территориях Франция имеет десятки аэродромов, способных принимать тяжелые реактивные самолеты, десятки хорошо оборудованных портов или хотя бы стоянок кораблей, где они могут заправляться топливом, водой и продуктами. Таким образом, заморские островные территории имеют огромное военно-стратегическое значение для Франции и НАТО.

Французская авиация, ВДВ и ВМФ, действуя с заморских баз, в состоянии в любой момент нанести удар практически по любой стране мира.

Наконец, 200-мильная экономическая зона вокруг заморских владений Франции, включая огромные территории, где могут находиться огромные сокровища земных недр.

Пока Франция была огромной колониальной империей, в метрополию прибывали десятки тысяч жителей колоний. И это было вполне объяснимо. Но вот колонии получили независимость, и по логике нормального человека африканцы, арабы, азиаты должны были отправиться по домам строить «светлое будущее», избавившись от «гнета французского империализма». Однако произошло обратное — сотни тысяч жителей колоний потянулись в метрополию.

Поначалу миграция устраивала значительную часть французов. Промышленники и средний класс были довольны притоком дешевой рабочей силы, что существенно увеличивало конкурентоспособность французской промышленности на мировых рынках. Социалистические и коммунистические политики радовались, надеясь на увеличение собственного электората. Ну а значительная часть французов относилась к миграции равнодушно. Ведь Франция уже полтораста лет считалась страной массовой иммиграции. Итальянцы, испанцы, восточноевропейцы волна за волной селились здесь и успешно превращались во французов.

Вспомним, что к 1 сентября 1939 г. во Франции работали около полумиллиона польских гастарбайтеров. Ну а в 20-х гг. XX века во Франции осело около 800 тысяч русских эмигрантов так называемой «первой волны».

Пример этих эмигрантов в значительной мере дезориентировал французское общество. Дело в том, что первое поколение эмигрантов, то есть те, кто взрослым прибыл из России, принципиально не хотели натурализовываться. Доходило до того, что человек, попав в 20 лет в Париж, мог вполне терпимо прожить еще 40 — 60 лет там, так и не научившись французскому языку. Он работал у русских предпринимателей, читал русские газеты и книги, ходил в русские рестораны и даже лечился исключительно у русских врачей. Замечу, что французские власти под давление профсоюза врачей, не желавших конкуренции, отказались признавать медицинские дипломы, выданные в царской России. Но, с другой стороны, власти смотрели сквозь пальцы на частную практику русский врачей среди эмигрантов.

Но второе поколение русской эмиграции, то есть люди, родившиеся во Франции, автоматически становилось французами, лишь в некоторых случаях сохранившими свои «русские корни».

Я сам в 1970 — 1980-х гг. не боялся общаться и даже пить водку с коньяком с детьми русских эмигрантов, приезжавшими в СССР. Они говорили с мало уловимым акцентом. Однако использовали иные слова, иные выражения, имели совсем иной менталитет, нежели советские граждане.

Ну а внуки эмигрантов «первой волны» уже практически ничем не отличаются от коренных французов и в подавляющем большинстве не знают русского языка.

Таким образом, русская эмиграция стала блестящим примером, подтверждающим справедливость теории «плавильного котла». Кстати, «плавильный котел», будь то Франция или Россия, в XVIII — XIX веках исправно действовал и с африканскими, и с азиатскими мигрантами. Классический пример — потомки Ибрагима Ганнибала («арапа Петра Великого»), дворянские роды, происходившие от татарских мурз — Кутузовы, Юсуповы, Сабуровы, Годуновы и десятки других.

Увы, прибывшие во Францию миллионы арабов не оставили и камня на камне от теории «плавильного котла». Они принципиально не желали натурализовываться. Сколько арабов сейчас во Франции, никто не знает. Это — государственная тайна Республики! Попытка вести статистику по национальному составу проживающих во Франции людей или по их производственной деятельности квалифицируется как уголовное преступление. Нет-нет, я вовсе не шучу! С 1990 г. во Франции действует закон Фабиуса — Гессо. (Гессо — депутат, коммунист, а Лоран Фабиус — еврей, премьер-министр.) Закон предусматривает уголовное наказание за сбор любой статистики по национальному вопросу.

Но мы отвлеклись от темы. Если мигранты, приехавшие во Францию, в основном не желают ассимилироваться, то хотя бы работают. А вот их дети и внуки не желают ни ассимилироваться, ни работать.

Как писал известный французский историк Фернан Бродель: «...дети иммигрантов-мусульман оказались в положении отверженных и сами отвергают ассимиляцию, которая часто удавалась их отцам». Замечу, что во втором поколении ассимиляция иммифантов-мусульман идет труднее, чем в первом. Этот феномен сам Бродель объяснял близостью арабских стран, высокой рождаемостью в них и активностью ислама не столько как религии, а как культуры и образа жизни^{92}.

Сейчас многие жители Северной Африки приезжают не для того, чтобы работать. Они приезжают, чтобы воспользоваться своими правами. К примеру, есть закон о воссоединении семей, если приезжает один человек в страну, он имеет право привезти с собой пять жен, у каждой по нескольку детей, и в итоге такой француз может получать пособий до 60 тысяч евро в месяц^{93}.

Скандальную известность приобрело расследование по делу Льеса Хеббаджи, прославившегося на всю страну благодаря количеству жен, детей и объему полученных социальных пособий. 35-летний выходец из Алжира стал обладателем французского паспорта 10 лет назад, заключив официальный брак с жительницей города Нант. Оказалось, однако, что помимо законной супруги у Хеббаджи есть еще три гражданских жены, живущие неподалеку, и в общей сложности — тринадцать детей. На сегодняшний день ситуация несколько изменилась: у многодетного отца родился четырнадцатый ребенок.

Как заявил журналистам Ксавьер Ронсан, прокурор города Нант, только за последние три года размер полученных Хеббаджи пособий составил 175 тысяч евро. Кроме того, по словам прокурора, в период с 2006 по 2007 г. две гражданских жены Хеббаджи проживали в Дубае, продолжая при этом получать пособия во Франции. Все четыре женщины располагали счетами в банках, но не имели к ним доступа: счетами по доверенностям управлял отец их детей.

История, а вместе с ней и масштабы мошенничества получили огласку, когда законная супруга Хеббаджи, 31-летняя француженка, отказалась заплатить штраф в 22 евро за вождение автомобиля в никабе — традиционной мусульманской одежде, скрывающей лицо^{94}.

По данным Национальной комиссии по правам человека на 2010 год, во Франции от 16 до 20 тысяч семей живут в полигамных семьях, что составляет примерно 180 тысяч человек.

Любопытно, что еще в 1993 г. марокканский король Хасан II предупреждал французских политиков о грядущей катастрофе иммиграционной политики Парижа, но тогда его не услышали. Более того, представители левого лагеря осудили его величество, обвинив его в том, что он подыгрывает националисту Ле Пену.

Хасан II еще тогда предостерегал Париж от попыток «интегрировать мусульман во французское общество». Он сказал: «Я бы не хотел, чтобы вы даже пытались это делать — они никогда не будут интегрированы. Они (мусульмане) просто не смогут. Это возможно между европейцами — у них одна и та же ткань. Движение населения в европейской истории было в направлении восток — запад. В религии, во всем... Но здесь речь идет о другом континенте. Вам нечего с ним делать. Они будут плохими французами. По крайней мере, что касается моих марокканцев... они никогда не будут стопроцентными французами. Я вас уверяю»^{95}. Арабы в ходе пятничной молитвы перекрывают улицы в центре Парижа, поскольку им хочется молиться именно на главных улицах столицы. Мусульмане требуют запретить во Франции потребление свинины. А когда в ответ группа французов — любителей свиных сосисок объявила о создании группы «Солидарность», парижские власти обвинили их в... расизме!

Первая мечеть во Франции появилась в 1920 г. К 2010 г. там уже свыше 1млн. 500 тысяч мечетей!

Полиция не только не защищает коренных жителей от банд арабской молодежи, но и сама боится их. Так, только в ходе бунтов в 2005 г. хулиганы сожгли 1295 автомобилей. Полиция арестовала 312 человек. Приговоры суда были, мягко выражаясь, смешными — 2 — 3 месяца тюрьмы, да и то в основном условно. Доказать вину погромщиков очень трудно, тем более что многие из них действовали в масках. Вот характерный пример действий французской фемиды в 2005 г. В городке Бобиньи перед судом предстал 51 погромщик. Но за время, пока шел процесс, перед знанием суда неизвестные подожгли 10 автомобилей, принадлежавших судебным чиновникам.

Следует заметить, что арабы во Франции получают солидную экономическую, политическую и информационную поддержку богатых арабских стран, в первую очередь Саудовской Аравии. Так, с 2007 по 2011 г. саудиты ассигновали 600 млрд. долларов на поддержку исламских движений в Западной Европе и Америке. В частности, на саудовские деньги было построено свыше 1500 мечетей, 202 исламских колледжа, 210 исламских культурных центров и т. д.

Сейчас Франция, как и ряд других западных стран, начинает пожинать плоды «мультикультуризма» и других либеральных идей. Весь этот комплекс идей, постепенно вводившихся в западное общество с середины 1960-х гг., имеет своей основной целью сделать население легко управляемым и лишить его воли к сопротивлению, превратив в послушных животных. Попытки тоталитарных режимов делать это с помощью массовых казней и системы концлагерей оказались не столь успешны.

Сейчас западные либералы избрали другой метод, цель которого — парализовать волю мужчин и мужественных женщин, сделав их людьми второго сорта. Как справедливо заметил известный публицист Александр Никонов: «Всю теорию политкорректности можно сжать до понятия, что белый человек мужского пола — причина всех бед на планете. И он не только является источником всего зла, но и должен постоянно чувствовать за собой эту вину, стыдясь своего происхождения и пола»^{96}.

Сейчас «мировое правительство» больше всего боится обывателей, которые в XVII — XVIII веках строили капитализм во Франции. Повысил король налоги на несколько су, и вот лавочник Планше лезет в подвал и достает аркебузу. А на следующий день Париж в баррикадах. Да здравствует Фронда!

 Сильным мира сего нужен морально кастрированный мужчина, которого СМИ учат беспрекословно отдавать кошелек грабителю, и не дай бог оказать грабителю сопротивление и покалечить его! Мужчину стращают тюрьмой, если он даст плюху оскорбившему его арабу, собственной жене или ребенку. Такой зомбированный персонаж — не хозяин своей страны, а покорный раб.

Помимо свой главной цели «либеральные доктрины» помогают сильным мира получить большие коммерческие выгоды. Общеизвестно, что женщины и подростки под воздействием эффектной рекламы покупают во много раз больше ненужных дорогостоящих вещей, чем взрослые мужчины — тряпок, косметики, электронных мобильных «планшетов» и т. д.

Французское общество сейчас не в состоянии противостоять арабский агрессии, и в дальнейшем исламизация Франции будет возрастать в геометрической прогрессии. И по моим оценкам, кризис наступит где-то через 10 — 20 лет. Не надо быть провидцем, чтобы понять, что при нынешних французских законах и правах волну исламизации не остановить. А булавочные уколы, которыми хвалилось правительство Саркози, типа запрещения носить хиджабы в учебных заведениях только усиливают агрессию арабов.

Роль, которую сыграла Французская колониальная империя в истории человечества, трудно переоценить. Это касается культурной, научно-технической и политической составляющих. Другой вопрос, что Французская империя создавалась «железом и кровью», вне рамок международного права и «либеральных ценностей». Но, увы, именно так были созданы все империи. Причиной ее гибели стал резкий рост национализма в странах Азии и Африки с 20-х гг. XX века. Ну а субъективным фактором стало навязывание Европе Версальских соглашений, с помощью которых Париж надеялся контролировать Германию и Россию. По мнению автора, в 1920-х и даже 1930-х гг. у Франции была возможность мирно демонтировать Версальскую систему и создать новую, в которой наряду с Францией и Англией достойное место заняли бы Германия и СССР.

Париж предпочел войну и проиграл ее, а после 1945 г. сохранение Французской империи стало невозможным.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.