Командование и штаб полка
Командование и штаб полка
Эссен-1 Николай Карлович (1885–1931), полковник (11.1917; 1914.07.) — командир полка.
Бойеав-Геннес Владимир Густавович (1890–19..), капитан (11.1917; 1914.07.) — помощник командира полка.
Шмеман Дмитрий Николаевич (1893–20.03.1958), штабс-капитан (1917; принят в полк 10.11.1916) — полковой адъютант.
Бремер-1 Георгий Александрович (1890– 04.09.1935), капитан (1917; 1914.07.) — начальник 1-й пулеметной команды.
Фроловский Михаил Владимирович (18..–19..), подпоручик (1917, прикомандированный, принят 02.05.1916) — начальник 2-й пулеметной команды.
Эрдман Казимир Львович (1887–04.03.1920), штабс-капитан (11.1917, прикомандированный) — начальник команды траншейных орудий (подтвержден в прежней должности).
Гильшер-2 Михаил Васильевич (18..— 19..), поручик (1917, принят 02.05.1916) — начальник команды пеших разведчиков.
Типольт Александр Александрович, барон (1885 — после 1967), капитан (1917; 1914.08.) — начальник команды конных разведчиков.
Штильберг Александр Густавович (1881–1944), капитан (1917; 1914.07.) — начальник службы связи.
Сагателов (Сагателянц) Адам (Арменак) Георгиевич (1883–19..) капитан (11.1917, из армейской пехоты) — начальник команды саперов (подтвержден избранием).
Лобачевский Сигизмунд Казимирович, капитан (1917; 1914.07.) — наблюдающий за маршевыми ротами.
Кукуранов Николай Петрович (1891 — 19..), подпоручик — комендант полка. Дворянин Казанской губернии. Окончил гимназию, Владимирское военное училище (ускоренный курс военного времени), подпоручик с 09.09.1915 (принят в полк 17.12.1915; избран 16.12.1917). {Вакансия с 10.11.1917. Прежний комендант капитан Г. Г. Рыльке выбыл в штаб 1-й Гвардейской пехотной дивизии.)
Клименко-2 Николай Алексеевич (1887 — после 1938), капитан (11.1917) — командир нестроевой роты (подтвержден избранием в прежней должности).
Командиры батальонов
4. Зайцов-2 Всеволод Александрович (1890– 16.12.1978), капитан (1917; 1914.07.) — командир 1-го батальона (подтвержден избранием в прежней должности).
22. Толстой-2 Иван Николаевич (1891 — расстрелян ВЧК в 1920 или после 1928), капитан (1917; 1914.07.) — командир 2-го батальона (подтвержден избранием в прежней должности).
31. Болотов Петр, прапорщик (1917, из солдат!) — командир 3-го батальона.
40. Бойко Владимир Владимирович (Андреевич?) (18..–19..), подпоручик (11.1917; прапорщик, принят 18.08.1917) — командир 4-го батальона.
Командиры строевых рот
Никольский Владимир Борисович (04.06.1896– 09.03.1967, Глен Ков, США), прапорщик (1916, принят 21.12.1916), — командир 1-й роты.
Подчертков-3 Сергей Александрович (1896– 27.05.1947), штабс-капитан (1917) — командир 2-й роты.
Навроцкий Юрий (Сергей?) Львович (1896– 10.1919), подпоручик (11.1917; прапорщик л.-г. Конной артиллерии, прикомандированный к полку, принят 26.08.1917) — командир 3-й роты.
20. Дементьев Георгий, командир 4-й роты.
23. Пундровский Николай Никанорович (18.. — после 1926), прапорщик (1917, из солдат, принят в полк 11(16).06.1917) — командир 5-й роты.
25. Лобановский Николай, поручик (11.1917; подпоручик к 21.01.1917; принят 11.07.1916) — командир 6-й роты; прибыл в боевой состав полка на 24.08.1917 (подтвержден избранием в прежней должности).
27. Назаренко Ефим (18.. — после 1926), прапорщик (1917, из солдат принят 16 июня 19 1 7) — командир 7-й роты; прибыл в боевой состав полка на 23.06.1917; командирован в 1-ю школу гренадер для прохождения курса с 11.09.1917; на 16.11.1917 возвратился в полк.
29. Чистяков Николай Александрович (1895– 2(10). 10.1918), капитан (11.1917) — командир 8-й ршы.
32. Тухачевский-1 Михаил Николаевич (16.02.1893– 12.06.1937), капитан (11.1917; представлен в капитаны 18.10.1917; 1914.07.) — командир 9-й ршы (подтвержден избранием в прежней должности).
34. Чернышев Александр Андреевич (?) (18.. — после 1927), корнет (1917, прикомандированный из гвардейской кавалерии) — командир 10-й роты.
36. Мещанинов Виктор Иванович (1891– 15.01.1969, Си Клиф, США), штабс-капитан (1917) — командир 11-й роты (подтвержден избранием в прежней должности)
38. Ермолов Иван Иванович (18?? — после 1926), прапорщик (1917, из солдат принят 01.06.1917; 1914–1917 — старший унтер-офицер, фельдфебель л.-г. Семеновского полка) — командир 12-й роты.
41. Жданович И., прапорщик (? 1917) — командир 13-й роты.
42. Таубе Александр Генрихович, барон фон (1898?— 1945), прапорщик (1917, принят 19.01.1917) — командир 14-й роты.
44. Вестман Владимир Ильич (1893-05.08.1919), штабс-капитан (1917) — командир 15-й роты (подтвержден избранием в прежней должности).
46. Олив Константин Сергеевич (18..–19..), прапорщик (1917, принят 28.06.1917) — командир 16-й роты.
Из офицеров полка, выступившего на фронт 1 августа 1914 г. в «боевом» его составе, в числе командиров осталось, таким образом, 8 человек (11,5 %): капитан Г.А. Бремер-1; капитан В.А. Зайцов-2; полковник Д.В. Комаров-1; капитан С.К. Лобачевский; капитан барон А.А. Типольт; капитан И.Н. Толстой-2; капитан М.Н. Тухачевский-1; капитан А. Г. Штильберг.
Вскоре после упразднения чинов и выборов командиров офицеры под разными благовидными предлогами начали покидать полк. 21 декабря отправился в кратковременный отпуск (45 дней) в Петроград полковой адъютант Шмеман, передав свои функции М.В. Гильшеру-2. 23 декабря, сославшись на болезнь, покинули полк командир 1-й роты Никольский и командир 2-й роты Подчертков-3. 28 декабря из полка убыл командир 11-й роты Мещанинов, 2 января 1918 г. отправился в 3-месячный отпуск в Москву командир 8-й роты Чистяков, 7 января убыл из полка командир 14-й роты Таубе. 1 1 января был переведен в Петроград в Гвардии резервный Семеновский полк командир 1-го батальона Зайцов-2. 16 января уехал в Петроград переведенный в резервный Семеновский полк командир 3-й роты Навроцкий. 22 января убыл в штаб Гвардейского корпуса командир 4-го батальона Вестман, а 24 января — на службу в Гвардии резервный Семеновский полк командир 2-го батальона Толстой-2, 25 января туда же убыл командир 6-й роты Лобановский, а 28 января — командир 12-й роты Ермолов. Командир 3-го батальона Болотов уехал из полка, похитив «две верховых лошади и 3 седла». 26 января покинул полк его командир Эссен-1, передав временное командование полком своему помощнику Бойе-ав-Геннесу. Командир 2-го батальона капитан Толстой-2 вместе с капитаном Комаровым-1, уезжая из полка, тайно вывез полковое знамя и спрятал его в укромном месте в полковом соборе в Петрограде. Это обстоятельство вскрылось спустя 10 лет. Оно стало одной из причин, спровоцировавших так называемое «семеновское дело», в результате которого пострадали (были расстреляны и осуждены на различные сроки) св. 20 бывших чинов Семеновского полка.
«Тухачевский, — по свидетельству уже упоминавшегося ранее «анонима», — все время оставался на фронте и только после объявления демобилизации уехал в Москву». С некоторыми уточнениями это так и было.
«На основании приказа по военному ведомству от 27.12.(1917) за № 68, — указывается в них, — семеновцев: начальника команды конных разведчиков барона А. Типольта и командира 9-й роты М. Тухачевского, находящихся в отпуске на основании приказа по военному ведомству от 27.12.(1917) за № 68, перевожу для несения службы Гвардии в Семеновский резервный полк первого как категориального, а второго как бежавшего из плена». Таким образом, оба офицера фактически убыли из полка 27 декабря 1917 г., хотя до 9 февраля 1918 г. официально числились в основном (боевом) составе полка на фронте. Они были переведены в Гвардии резервный Семеновский полк 9 февраля 1918 г. в связи с полной и окончательной ликвидацией «боевой», фронтовой части полка. Сам же Гвардии резервный Семеновский полк приказом Наркомвоенмора с 10 февраля 1918 г. переименовывался в «полк по охране Петрограда» в составе новой Красной Армии.
В воспоминаниях о Тухачевском его сестры, Е.Н. Арватова-Тухачевская и О.Н. Тухачевская, сообщали: «Он вернулся к нам зимой, примерно в декабре. Мы остались в тот год на зиму в деревне (в селе Вражеском Пензенской губернии). В этот приезд он ежедневно занимался с нами, и весь месяц, который он прожил тогда во Вражеском, прошел незаметно и весело, и помню, как нас огорчило его решение снова уехать. Предполагаю, что он уехал в начале января». В другом месте своих воспоминаний упомянутые его сестры уточняли: «В январе 1918 г. Миша опять оставил нас — уехал в Москву». Сестры свидетельствуют, что Тухачевский провел во Вражеском примерно месяц, до начала января. Однако, согласно более точным, приведенным выше официальным сведениям, исходящим из полкового приказа, Тухачевский отправился в отпуск домой, в с. Вражеское в Пензенскую губернию только 27 декабря 1917 г., а добраться туда смог вряд ли ранее начала января 1918 г. Сознательно или случайно (прошло все-таки много времени) сестры ошиблись на месяц. Если он пробыл, как утверждают его сестры, дома месяц, то, следовательно, уехал из Вражеского не ранее начала февраля 1918 г.
Приведенная выше информация свидетельствует о том, что Тухачевский после побега из плена вернулся на фронт, стремился по-прежнему нести службу и покинул полк в числе последних «старых» полковых офицеров, отказавшись вступать в ряды формировавшейся новой «Социалистической армии». Он оставался в составе Гвардии резервного Семеновского полка (уже переименованного) вплоть до начала апреля 1918 г. и оставил полк после завершения расформирования старой русской армии 27 марта 1918 г.
Вернемся, однако, к цитированному выше фрагменту статьи Алексеева от 13 февраля 1936 г., к его утверждению, что Тухачевский был «креатурой и человеком Троцкого и Зиновьева», которым он обязан своей военной карьерой и с которыми он якобы был тесно связан еще с 1917-го — начала 1918 г. В связи с этим автор статьи утверждает, что контакты Тухачевского с Зиновьевым начались еще в период пребывания Зиновьева в Кюстрине, т. е. даже раньше, чем с Троцким.
Попав в плен 19 февраля 1915 г., Тухачевский в 20-х числах этого месяца оказался в солдатском лагере Бютов, «где провел три дня и был отправлен далее в Штральзунд в офицерский лагерь Денгольм». Через 2 месяца, т. е. в конце апреля 1915 г., он бежал. Однако спустя 5 дней был задержан и водворен в крепость Кюстрин, в форт Цорндорф. Затем, через три недели (в середине мая 1915 г.), он был отправлен в солдатский лагерь Губен. Месяц спустя (к концу июня) он оказался в лагере Бесков. Таким образом, в Кюстрине Тухачевский провел три недели в первой половине мая 1915 г.
Что касается Зиновьева, то начало Первой мировой войны застает его вместе с Лениным в Галиции. Отсюда они вместе с большим трудом, через Вену, пробираются в Швейцарию: 26 июля (8 августа) 1914 г. Ленин был арестован в Новом Тарге по обвинению в шпионаже в пользу России и заключен в местную тюрьму. По решению краковского военного прокурора от 6 (19) августа Ленин был освобожден. Получив разрешение австро-венгерских властей, он вместе с семьей и Зиновьевым выехал в Швейцарию, по пути остановившись в Вене. В сентябре 1914 г. они были уже в Берне (Швейцария). 5–8 (18–21) сентября 1915 г. Зиновьев был представителем ЦК РСДРП (б) на конференции в Циммервальде (Швейцария). Февральская революция 1917 г. застает Ленина и Зиновьев там же, в Берне. 27 марта (9 апреля) 1917 г. Ленин, Крупская, Зиновьев и вся группа политэмигрантов выехали из Цюриха через Германию в Швецию и оттуда — в Россию. Таким образом, в Кюстрине, как и вообще в Германии, в 1914–1917 гг. Зиновьев не был и, стало быть, ни с кем, в том числе с Тухачевским, встречаться в Кюстрине не мог. Так что Алексеев вольно (если преднамеренно) лжет или невольно (если пользуется непроверенными слухами) заблуждается и обманывает читателя.
Теперь что касается утверждения, что Тухачевский «отправился в Сызрань по указанию Троцкого», т. е. был «креатурой» Троцкого и в своей дальнейшей карьере. Во-первых, Тухачевский был направлен не в Сызрань, а в Симбирск, где находился штаб 1-й Революционной армии. Во-вторых, он был рекомендован на эту должность Председателем Всероссийского бюро военных комиссаров К. К. Юреневым. Троцкий же, после известного «мятежа Муравьева» (10–11 июля 1918 г.) и неудач 1-й армии под Симбирском, потребовал от командующего Восточным фронтом И.И. Вацетиса снять Тухачевского с должности. И в последующей карьере Тухачевского Троцкий выступал скорее в качестве противника, а не покровителя будущего маршала (это касалось и награждения Тухачевского орденом Красного Знамени за его победы на Восточном фронте в 1919 г., чему Троцкий пытался безуспешно противостоять. Это касалось и отказа Троцкого подписать представление о награждении Тухачевского вторым орденом Красного Знамени за подавление Тамбовского восстания, что было явно несправедливым с точки зрения роли Тухачевского в спасении советской власти вообще, и под Кронштадтом, и в Тамбовской губернии).
Особое внимание автором было обращено на то, что «наиболее обстоятельная книга о Тухачевском была написана несколько лет тому назад бывшим участником первого похода, затем перекинувшимся к большевикам и от них уехавшим в Берлин и Париж романистом Романом Гулем», что «Р. Гуль выступал в Париже в одной из масонских лож с докладом о «масонстве в СССР», а Тухачевский сам принадлежал к масонству со времен еще пребывания в германском плену.
Примечательно, что, упоминая о Зиновьеве, якобы находившемся в 1917 г. в Германии, и о Троцком как «изменниках» и «агентах германского Генштаба», автор статьи нигде не упомянул ни Ленина (можно было бы лишний раз вспомнить о том, что он тоже был «агентом германского Генштаба» и получал от него «немецкие деньги»), ни Сталина. Таким образом, налицо выпады против «врагов народа» Троцкого и Зиновьева — главных врагов Сталина.
Обвиняя Тухачевского в сотрудничестве с германским военным командованием, Алексеев нигде и никак не упомянул о его сотрудничестве с нацистами, с гестапо, с Гитлером. В этом явно прослеживается стремление автора статьи не портить отношения с нацистами и гитлеровским режимом, бросая при этом подозрения на германский генералитет. В этом было стремление представить Тухачевского не только давним и остающимся по-прежнему агентом генералов вермахта и их единомышленником, в частности в политических вопросах. Как известно, немецкий генералитет в это время не пользовался полным политическим доверием Гитлера. Он ревниво относился ко всякого рода самостоятельным политическим действиям своих генералов, пока еще не склонных безоговорочно ему подчиняться. Связь Тухачевского с немецкими генералами должна была породить и недоверие Гитлера к Тухачевскому. Это недоверие усиливалось также сведениями о принадлежности Тухачевского к масонам. Как и тесная связь с большевиками-евреями Троцким и Зиновьевым, этот фактор превращал маршала в фигуру, совершенно неприемлемую для Гитлера.
Итак, в статье Алексеева от 13 февраля 1936 г. Тухачевский был представлен «троцкистом, зиновьевцем и давним агентом германского Генштаба». Весь «букет» будущих обвинений Тухачевского, открыто прозвучавших на судебных процессах 1937–1938 гг., был налицо.
Поскольку статья Алексеева была напечатана в монархической и достаточно популярной в русском зарубежье газете «Возрождение», т. е. рассчитана в первую очередь на русскоязычных читателей, главным образом на русскую военную белую эмиграцию, то, следовательно, она должна была скомпрометировать Тухачевского в глазах именно этой части русского зарубежья. Алексеев политически связал Тухачевского с одиозными для нее политическими фигурами и силами: с Троцким и германскими генералами.
«Разоблачения» Алексеева должны были дискредитировать Тухачевского в глазах русской белой эмиграции, на посредничество которой он рассчитывал в установлении контактов с представителями германского правительства Гитлера. Одновременно эти «разоблачения» должны были дискредитировать Тухачевского и в глазах этого правительства, и самого Гитлера, как «троцкиста», «масона» и «агента генералов вермахта». Следовательно, потенциального противника Гитлера и по идейным, и по политическим соображениям.
Можно считать, что Алексеев дискредитировал и дезавуировал Тухачевского в глазах представителей Белого движения, которых он рассчитывал использовать в качестве посредников в наведении контактов с правящими кругами Германии, по инициативе советских спецслужб. Вполне возможно, что Алексеев был использован «вслепую», получив «разоблачительный» материал на Тухачевского. Но, вероятнее всего, сделал это сознательно, выполняя политический заказ на Тухачевского и в статье 1932 г., когда ему было поручено формировать его привлекательный образ, и в 1936 г. — отрицательный.
Очевидно, в своих переговорах с представителями Белого движения (скорее всего с генералом Скоблиным) Тухачевский допустил в качестве обмена на принятие его предложений готовность к свержению Сталина или, по крайней мере, обсуждал с ними такой вариант. Впрочем, достаточно было в этом плане даже попытки представителей РОВС предложить Тухачевскому такой вариант в обмен на помощь с их стороны. Даже при отрицательном отношении к такому предложению с его, Тухачевского, стороны. Выдвижение в качестве альтернативной Сталину политической фигуры, которую белая эмиграция хотела бы видеть во главе России, уже должно было побудить Кремль предпринять меры по дискредитации маршала.
Итак, такого рода информация, очевидно, стала известна, через того же Скоблина, советской разведке, а через нее Сталину. Поэтому Тухачевского как политически альтернативную Сталину фигуру следовало убрать. Первый шаг на этом пути — дискредитировать маршала как шпиона германских генералов и как троцкиста и зиновьевца. Цель публикации, таким образом, — вызвать недоверие к Тухачевскому со стороны белой эмиграции, которая откажется ему помогать, отказавшись делать на него ставку в расчетах на перемену режима в СССР. Это отчетливо видно в тексте письма фон Лампе. В этом ключе и Скоблин представил Тухачевского Гитлеру: Тухачевский вместе с генералами вермахта намерен совершить двойной переворот — в СССР и в Германии.
Примечательно, что Гитлер колебался до декабря 1936 г. в выборе между Сталиным и Тухачевским. Он сделал выбор, когда ему стало ясно, что Тухачевский проигрывает.
Воздерживаясь от каких-либо далеко идущих догадок и домыслов, считаю достаточным сделать главный вывод: дискредитация Тухачевского посредством статьи Алексеева косвенно указывает на то, что сделано это было с санкции Сталина. Как уже отмечалось выше, Тухачевский в своих переговорах с РОВС (Скоблиным, Миллером) обсуждал как вариант, быть может, не им предложенный, перспективу государственного переворота в целях свержения Сталина и установления диктатуры Тухачевского. Скоблин довел все это до сведения Москвы и по ее поручению подбросил материал Алексееву.
Так или иначе, но официальная миссия Тухачевского в Лондоне и Париже и неофициальная — в Берлине в январе — феврале 1936 г., при своем несомненном внешнем блеске, не привела к ожидаемому в Кремле результату. В лучшем случае наметился лишь некоторый сдвиг Лондона и Парижа в отношении Москвы. Безусловно, Тухачевский произвел должное впечатление на политические, военные круги Запада, на его общественное мнение, но недоверие к СССР, точнее даже, неуверенность, еще доминировали. Это было начало, а Советскому Союзу нужна была помощь главным образом военно-дипломатического характера, если не сейчас же, то в ближайшее время. Одним из веских оснований для недоверия Запада к СССР было скептическое отношение к боевым возможностям Красной Армии как возможного союзника.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.