ПРЕДАТЕЛИ
ПРЕДАТЕЛИ
2 сентября 1945 года в 9.02 по токийскому времени на борту американского линкора «Миссури» был подписан акт о безоговорочной капитуляции Японии. Крупнейшая в истории человечества Вторая мировая война завершилась.
Через три дня после этого исторического события в Канаде произошел, казалось бы, мелкий частный случай: из советского посольства, а точнее из аппарата военного атташе в Оттаве, вместе с женой и сыном бежал младший офицер, лейтенант Игорь Гузенко. Как оказалось потом, это тоже было своего рода историческим событием.
Гузенко передал Королевской конной полиции (в ее функции входит разведка и контрразведка) многочисленные секретные документы о работе советских спецслужб в Канаде. Эти материалы заставили канадское правительство создать специальную королевскую комиссию по вопросам шпионажа. Поскольку связи канадской агентурной сети ГРУ уходили в США и Англию, полиция Канады установила связь с контрразведкой этих стран.
Потери нашей военной разведки были тяжелыми. В конце 1945 года срочно выехал из Канады наш нелегал Ян Черняк, едва избежал ареста, покинул США другой нелегал Зосман Литвин, выдворен из Америки резидент ГРУ Павел Мелкишев.
Всего Гузенко выдал 28 человек, из которых 20 были привлечены к суду. 10 агентов осудили на разные сроки тюремного заключения. Ученый физик Алан Мэй получил десять лет, оргсекретарь компартии Канады Сэм Карр и член парламента Фред Роуз по 6 лет, Филипп Дарндорф Смит из национального исследовательского совета, офицер Дэвид Г. Лунак, Гарольд Герсен из департамента военного снаряжения по 5 лет, Эдвард Мазерал, также из национального исследовательского совета — 4 года, Кэтрин Уиллшср из британской комиссии — 3 года, Раймонд Бойер, специалист по взрывчатым веществам, и Эмма Войник из МИД Канады на 2 года.
Фриду Линтон из международного бюро труда выслали из страны, а Джон Соболефф отделался штрафом в 500 долларов.
Разумеется, в прессе США и Канады был раздут грандиозный шпионский скандал.
В Советском Союзе, дабы разобраться в обстоятельствах дела Гузенко, по указанию И. Сталина создали комиссию на самом высоком уровне. Возглавлял се секретарь ЦК ВКП(б) Г. Маленков. В нее вошли Абакумов, Берия, Кузнецов, Меркулов.
Как работала эта комиссия, подробно рассказывает в своей книге «Сквозь годы войн и нищеты» генерал-лейтенант Михаил Милынтейн, в ту пору заместитель начальника управления ГРУ:
«Мы получили сообщение о бегстве Игоря Гузенко до того, как он попал в руки канадской полиции. А потом посыпался огромный поток телеграмм из Канады, США и других стран с описанием деталей побега и именами преданных им сотрудников ГРУ. Телеграммы шли отовсюду и от многих лиц —… наших резидентов, от корреспондентов советских газет и радио, аккредитованных за рубежом.
В управлении воцарилась атмосфера тревожного ожидания…
Комиссия Маленкова заседала почти ежедневно с 12 часов и до позднего вечера с кратким перерывом на обед.
Заседания проходили в кабинете Берии на Лубянке. Меня вызвали в первый же день заседания комиссии. С какими чувствами я направлялся туда, догадаться не трудно.
Войдя (в кабинет Берии. — Авт.), я по-военному отрапортовал: "Полковник Мильштейн явился по вашему приказанию ”. В комнате царило молчание, никто не ответил на мои слова.
…Начался допрос. Берия хлестал меня вопросами, как кнутом. Обращался он ко мне исключительно на “ты ”.
Допрос превращался в какую-то зловещую игру. Он произносил какое-нибудь имя и тут же требовал быстрого ответа, все время пытаясь сбить меня с толку.
В конце концов Маленков прервал Берию, произнеся своим тихим и усталым голосом:
— Лаврентий Павлович, я думаю, пока хватит. Не будем терять время. На сегодня отпустим полковника.
Берия ему не ответил. Молча еще раз перелистал лежащую перед ним справку и махнул мне рукой, давая понять, что я свободен.
Я вышел в коридор взмокший, опустошенный, взволнованный и только в машине немного пришел в себя. Все завершилось благополучно, а могло быть иначе, особенно если бы я им чем-то не понравился. И тогда прощай, работа, да что там работа — семья, товарищи, да и сама жизнь».
Вот такие непростые признания. А, собственно, почему Берия так пристрастно допрашивал Милынтейна?
Дело в том, что работая в центральном аппарате ГРУ, Михаил Мильштейн побывал с инспекторской проверкой легальных резиндентур в США, Мексике и Канаде в мае — июне 1944 года.
В ходе проверки выяснилось, что военный атташе и резидент военной разведки в Канаде полковник Николай Заботин безоглядно доверял своему шифровальщику Гузенко. Он взвалил на лейтенанта всю служебную переписку, дверил ему свой личный шифр. Тот снимал копии с документов, а материалы, которые следовало уничтожать, оставлял у себя.
В нарушение всех инструкций Гузенко с женой и сыном жили не в посольстве, а на частной квартире, в городе. Это при том, что шифровальщик является одной из самых охраняемых и оберегаемых фигур, выходит из посольства всегда в сопровождении. В Оттаве все было по-другому.
Оказалось, что Гузенко имел доступ к сейфу Мотинова, заместителя Заботила по оперативной работе. Все это немало удивило и поразило Мильштейна. В канадской резидентуре по сути были нарушены все писаные и неписаные законы разведки.
Разумеется, Мильштейн приказал перевести Гузенко с семьей на территорию посольства и восстановить все в соответствии с требованиями секретности и безопасности. К сожалению, ничего этого не было сделано.
По возвращении в Москву Мильштейн доложил начальнику военной разведки Ивану Ильичеву о своих подозрениях, что Гузенко готовится к побегу. Хотя и добавил, что у него нет конкретных данных обвинять шифровалыцика.
На что он услышал лишь упреки Ильичева, что нельзя безосновательно подозревать кого-либо.
Несмотря на гнев Ильичева, Мильштейн о своих подозрениях доложил и начальнику отдела кадров полковнику С. Егорову.
Все это, видимо, и спасло полковника Мильштсйна. Не доложи он, его бы арестовали и скорее всего посадили бы.
История перебежчика и предателя Гузенко характерна не только тем, что он искалечил, изломал жизни десятков людей (за решетку попал даже его начальник Заботин с женой и сыном), но и явился (не поворачивается язык назвать его первой ласточкой) скорее первым коршуном-предателем в корпусе военных атташе.
Насколько мне известно, в 40-е годы таковых, за исключением Гузенко, не было. В 30-е оказался один — Александр Александрович Соболев, военно-морской атташе в Швеции и одновременно в Финляндии в 1928–1930 годах. он из старых царских офицеров, артиллерист, лейтенант. После революции перешел на сторону большевиков. Служил начальником оперативного отдела Волжской военной флотилии, старшим флаг-секретарем при штабе командующего Морсилами Республики, начальником оперативного отдела штаба Морских сил Черного и Азовского морей, начальником штаба Морских сил Каспийского моря.
В 1925 году Соболев назначен восшю-морским атташе в Турцию, в 1928-м — в Швецию.
В апреле 1930 года должен был выехать в Москву для назначения на работу в НКИД, но остался в Швеции. Опубликовал письмо с отказом возвратиться в СССР. Военная коллегия Верховного суда СССР объявила Соболева «вне закона с конфискацией имущества за присвоение крупной суммы денег и отказ вернуться в СССР».
Выдал ли кого Соболев, неизвестно. Прошло 15 лет, наша страна одержала самую великую победу. И вот в 1945 году на пике славы Советского Союза шифровальщик Игорь Гузенко совершил предательство.
Справедливости ради надо сказать: среди военных атташе в послевоенный советский период предателей было немного, а точнее — всего один — генерал-майор Дмитрий Поляков. Остальные служили помощниками или офицерами аппарата военного атташе.
Среда них полковники Олег Пеньковский и Владимир Васильев, подполковник Геннадий Сметанин, майор Анатолий Филатов, капитан Виктор Резун, старший лейтенант Александр Иванов.
Самый разрекламированный и мифологизированный из них «спаситель мира от ядерной войны» Олег Пеньковский. Он проработал, к счастью, на разведки США и Великобритании всего полтора года, Сметанин — два года, Филатов — три с половиной, Васильев — четыре.
Но, разумеется, всем предателям предатель, «драгоцешшй камень в короне» американской разведки, как они сами называли его, это — Дмитрий Поляков. Четверть века трудился он во благо Соединенных Штатов Америки.
Правда, следует отмстить, что военным атташе он стал уже будучи агентом ЦРУ. Что ж тут скажешь? Это большая удача наших противников в «холодной войне». Подчеркну, именно удача, так как вербовать Полякова не пришлось. Он был так называемым инициативником.
В 1961 году, работая в США под прикрытием должности начальника секретариата Представительства СССР в Военно-штабном комитете ООН, он обратился к руководителю американской военной миссии генералу О’Нейли и попросил о встрече с сотрудником разведки США. Такая встреча была организована. Представитель спецслужб Соединенных Штатов, назвавшийся Джоном, сказал, что не верит Полякову и считает его подставой. И он тут же попросил назвать имена шифровальщиков совет-с кого Представительства. Поляков не задумываясь перечислил фамилии шифровальщиков.
Потом было еще несколько конспиративных встреч. Обсуждались все стороны будущего сотрудничества, мотивы, возможности Полякова.
В 1962 году закончился срок командировки Полякова, и он возвратился в Москву. Ему был присвоен псевдоним «Бурбон». Так в сердце военной разведки, в центральном аппарате ГРУ начал работать агент ЦРУ.
Сразу надо сказать, что Поляков — человек осторожный, умный, знающий, высокопрофессиональный. Все эти качества помогли ему продержаться в рядах американской агентуры беспрецедентное количество лет — четверть века. По самым скромным подсчетам, за эти годы Полякову удалось «сдать» американцам 19 наших нелегалов, более 150 агентов из числа иностранных граждан, раскрыть более 1500 офицеров советской военной и внешней разведки.
Что же касается материалов и документов, полученных ЦРУ от «Бурбона», то они весьма ценны и разнообразны. Поляков собирал и передавал своим хозяевам данные об офицерах разведаппаратов ГРУ в США, Бирме, Индии, где ему приходилось работать, о советских разведчиках-нелегалах, засланных в Соединенные Штаты.
В период пребывания в Москве, в центральном аппарате, он готовил справки по структуре Генерального штаба, Главкоматов видов Вооруженных Сил.
Став начальником факультета Военно-дипломатической академии, агент передал противнику списки офицеров, будущих разведчиков.
В руках американских спецслужб с помощью Полякова оказались и учебники «Стратегическая разведка», «Оперативная разведка» и другие.
Справедливости ради надо признать, что Дмитрия Полякова в Главном разведуправлении ценили, продвигали, доверяли. Пять длительных командировок за границу говорят о многом— дважды в США, один раз в Бирму и дважды в Индию. В Бирме и в Индии он представляет нашу страну в весьма высоком качестве военного атташе Советского Союза.
По возвращении из первой поездки в Индию он получает орден Красной Звезды, а будучи назначенным начфаком в академию, — становится генералом. Горько об этом говорить, но случай в истории разведки уникальный и беспрецедентный — агент ЦРУ становится генералом.
Откровенно говоря, меня не очень волнуют мотивы, по которым Поляков стал предателем. Они ясны. На суде он говорил, что работал на ЦРУ из-за неприятия хрущевских реформ, а также от того, что он по взглядам своим социал-демократ, а не коммунист. Ну кто во все это поверит? Впрочем, тут нет ничего нового. Пока еще ни один из предателей не признался, что работал за деньги и ради денег, благ, которые сулили им заокеанские хозяева.
Проблема в другом: как так вышло, что «американский крот» жил и работал в ГРУ 25 лет? Неужто профессионалы военной разведки не подозревали, не чувствовали, что завелась этакая погань в их рядах? Подозревали, чувствовали, работали, искали. И нашли, вычислили. Доложили наверх, а им… не поверили.
Вот как об этом вспоминает генерал-лейтенант ГРУ в отставке Юрий Бабаянц.
«Мы проводили анализ провалов наших агентов. Говорили с ветеранами, перебирали факты, детали, моменты. Даже в семье, на отдыхе. "Ныряли” в такую массу людей, что иногда оторопь брала, как их проверить. В общем, шерстили всех подряд.
В ходе этой работы для себя многое открыли. Например, выяснили, что некоторые телеграммы агентов особой важности, которые направляли в Политбюро, в руках держали 36 человек. Это если брать в общем и в ГРУ, и в МИДе, и в Центральном комитете партии. Среди них и технические работники: кто-то доставлял, секретари принимали.
Первым, кто вычислил Полякова, был начальник 3-го управления ГРУ генерал Леонид Гульев. Опытный разведчик, Леонид Александрович прошел классную подготовку, учился за рубежом в Ельском университете.
Так вот, он о своих подозрениях доложил сначала заместителю начальника ГРУ генералу Павлову, а потом и начальнику— генералу Ивашутину. Пытался доказать, что Поляков — предатель. Ни тому, ни другому начальнику это не понравилось. Они попросту не поверти Гульеву».
Нечто подобное произошло и в КГБ. Ветеран военной контрразведки Анатолий Терещенко в своей книге «“Оборотни” из военной разведки» пишет следующее: «Начальника 1-го отдела 3-го Главного управления КГБ с материалами дела оперативной разработки на “Дипломата “ — Полякова вызвал первый заместитель председателя Комитета госбезопасности генерал-полковник Г. Цинев — небольшого росточка человек с бритой круглой головой, вяло держащейся на узких плечах.
Бывший профессиональный партчиновник был говорлив, достаточно образован, однако ему не хватало личного чекистского опыта. Вскоре Цинев прервал доклад подчиненного и писклявым голосом произнес:
— Вот что я вам скажу, товарищ полковник. Если мы начнем арестовывать генералов, кто будет воевать? Вы подумали об авторитете разведки Генерального штаба, кстати, и военной контрразведки тоже? У вас в материалах дела нет никаких серьезных вещдоков.
— Есть, товарищ генерал, и еще будут. Мы на пути к открытию истины. Результаты аналитической работы, проведенной оперативниками, говорят не только о том, что перед нами матерый шпион, но и позволяют определить места вероятного хранилища уликовых материалов.
— Ваш анализ следователям не нужен, дайте им вещественные доказательства — и дело закрутится, — проворчал генерал.
— Они будут, потому что есть. Разрешите действовать согласно плану оперативных мероприятий.
— Действуйте только без третьего и четвертого пункта плана.
— Но ведь это основные пункты, — еле успел проговорить оперативник.
— Вы свободны. Кстати, а то, что он тесно общался с военными атташе США в Бирме и Индии, ни о чем не говорит…
Пять лет прошло в тяжелейшей тяжбе с начальством, пока оперативники наконец-то убедили все инстанции — от председателя КГБ и до военного прокурора — о наличии оснований для задержания Полякова.
7 июля 1986 года Полякова задержали…»
По приговору Верховного суда СССР он был приговорен к высшей мере наказания.
Заслуги американских спецслужб в том, что советские офицеры-разведчики стали предателями, нет. Хотя, естественно, представители ЦРУ время от времени рассказывают со страниц книг и журналов о той большой и высокопрофессиональной работе, которую они провели. На самом деле из девяти предателей — военных дипломатов, о которых мы говорили в этой главе, лишь двух человек, и то с большой натяжкой можно назвать завербованными — офицера аппарата военного атташе в Алжире майора Анатолия Филатова и капитана Владимира Резуна, работавшего в том же качестве, но в Женеве.
Первый попался, как говорят разведчики, «в медовую ловушку». Ему подставили миловидную агентессу ЦРУ по имени Нади, а дальнейшее было делом техники. Второй, пресловутый Резун, оказался завербованным опытным английским разведчиком Фурлонгом. Да и того, откровенно говоря, долго уговаривать не пришлось.
Что же касается остальных предателей, то «црушники» особо не трудились над их вербовкой: все они сами пришли и предложили свои услуги. Только вот цена у каждого была разная. Подполковник Геннадий Сметанин, помощник военного атташе в Португалии, за предательство запросил у ЦРУ 265 тысяч долларов. И что интересно, получил их. Правда, пришлось их активно отрабатывать. Он даже и жену завербовал. Однако воспользоваться этими деньгами им не удалось: Геннадия Сметанина после суда расстреляли, его жена получила 5 лет строгого режима.
А вот полковник Владимир Васильев, помощник советского военного атташе в Будапеште, довольствовался малым. Оказывается, ему для счастья, чтобы приобрести машину и домик в деревне, не хватало всего пяти тысяч рублей. Что ж, такой кредит ему выдал американский военный атташе Ричард Бакнер.
За такую же весьма скромную сумму «купили» и бывшего офицера аппарата военного атташе в Болгарии старшего лейтенанта Александра Иванова. Позже, после ареста он признается: «Мне были присущи высокомерие и болезненное самолюбие, излишние самоуверенность и самонадеянность, честолюбивые амбиции, переоценка своих способностей и качеств…»
Известный разрекламированный зарубежной прессой Олег Пеньковский тоже пришел сам. Сначала к американцам. А когда те не проявили к нему интереса, к англичанам. За работу ему платили деньгами, подарками и даже проститутками, которые работали па английскую разведку.
Скажу откровенно: дальше рассказывать об этих подонках нет сил. Будь на то моя воля, не вспомнил бы их ни словом ни вздохом. Но, увы, история упрямая вещь- И с горечью надо признаться — эти «Каины», «Бурбоны», «Янги» предавали нас, работали против нас, наносили ущерб нашему государству, Вооруженным Силам. Потому забывать о них нельзя.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.