§ 5. Положение крестьянства, дворянства, купечества

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

§ 5. Положение крестьянства, дворянства, купечества

Крестьяне. Тяжелейшее бремя форсированного развития экономики страны, да еще в период тяжелой войны, несла, конечно, основная масса населения — крестьянство. Оно составляло в это время 92 % всего населения России и было разделено феодальными распорядками на целый ряд. категорий (государственные, дворцовые, монастырские и помещичьи).

Внедрение капиталистических технологий в феодальную страну вызвало к жизни еще более тяжелые и изощренные разновидности крепостного состояния: «купленные» к заводам (посессионное крестьянство), вечно отданные и др

Расселение крестьян на территории страны к концу первой четверти XVIII в. сложилось следующим образом.

Если государственные крестьяне жили в основном в Черноземье (342 тыс. душ мужского пола), Среднем Поволжье (336 тыс.), Приуралье с Сибирью (292 тыс.) и на севере Европейской России (около 120 тыс. душ мужского пола), то помещичьи крестьяне были сосредоточены в историческом центре страны. В Центрально-промышленном регионе их насчитывалось 1 млн. 465 тыс. душ мужского пола. Заметно меньше помещичьих крестьян было в Центрально-земледельческом регионе (893 тыс. душ мужского пола) Наибольшее число крепостных крестьян сосредоточено было в будущих Орловской, Тульской, Курской и Рязанской губерниях. Почти вдвое слабее была населена Тамбовщина, а освоение будущей Воронежской губернии при Петре I, по существу, только начиналось (38 тыс. душ мужского пола), и основным тормозящим фактором заселения была, несмотря на оборонительные линии, опасность татарских и ногайских набегов с юга. В силу этой же причины очень слабо заселялись регионы Саратова и Астрахани (в будущей Саратовской губернии была всего 1,1 тыс. душ мужского пола помещичьих крестьян и около 500 государственных). Когда в 1718–1720 гг. после жестокого рейда кубанской орды ногайцев, проникнувших до Пензы, Петром I была построена между Царицыном и Доном укрепленная черта (земляной вал и ров с оборонительными городками), в регионе сразу же стала «селитьба умножаться» и появилось земледелие («ныне хлеб довольно родиться»). «Итако з Божьею помощию Низовая Украйна от тех кубанских набегов успокоена». Очень мало помещичьих крестьян было на севере Европейской России — всего чуть более 68 тыс. душ мужского пола (Олонец, Архангельск и Вологда). Зато на северо-западе (в регионе Петербурга — Новгорода — Пскова) их было свыше 254 тыс. душ мужского пола. Дворцовых крестьян было в России в целом 509 тыс. душ мужского пола.

На особом положении была Прибалтика, давшая приращение населения России всего около 278 тыс. душ мужского пола. Население Левобережной Украины в пределах Киевской губернии, поделенной на десять полков, составляло 220 282 душ мужского пола (включая казацких вдов). Из них посполитых (крестьян) было 106 тыс., а казаков около 69 тыс. душ мужского пола. Наконец, на землях Войска Донского всего 29 тыс. душ мужского пола вольных казаков. Края эти постоянно подвергались набегам, и поэтому обживались с большим трудом.

Таким образом, в конце XVII — первой четверти XVIII в. интенсивно осваивались, в основном, земли Центрально-земледельческого региона и Среднего Поволжья (2,3 млн. душ мужского пола) и лишь отчасти — Северного Приуралья (Вятская и Пермская губ. — 277 тыс. душ мужского пола) и Сибири (будущие Тобольская, Томская и Иркутская губернии имели свыше 241 тыс. душ мужского пола, а так называемое иноверческое население достигало 71,7 тыс.). В будущей Оренбургской губернии крепостных крестьян было всего 16 тыс. душ мужского пола и свыше 92 тыс. душ мужского пола неподатного населения. В итоге в России в целом к началу 20-х годов XVIII в. общая численность населения была равна 15,6 млн. человек (подсчитано В.М. Кабузаном).

Совершенно очевидно, что, несмотря на всю привлекательность безлюдных плодороднейших, хотя и засушливых южных районов Причерноморья, освоение их Россией было еще делом преждевременным и непосильным. Надо было обладать в Причерноморье не только людскими ресурсами, продовольственной и промышленной базами, но и гораздо более могучими, чем созданные Петром I, военными силами, чтобы выйти не только в Черное море, но и добиться возможности прохода судов через проливы. А этому противилась не только Турция, но и Европа.

Поэтому переориентация Петра I на освоение Балтийского побережья не была случайной, хотя, в свою очередь, ориентация экономики страны на выход к балтийским портам была сопряжена с громаднейшими трудностями.

Одна из них — необходимость строительства и усовершенствования водных путей и выхода их к новому Петербургскому порту. Десятки тысяч крестьян, насильно мобилизованных государством, в течение многих лет рыли огромные каналы, строили верфи, шлюзы и плотины, мостили дороги, строили большое количество крепостей, заводов, фабрик. В болотах и болотистых равнинах в устье Невы огромные массы крестьян, собранных со всей страны, строили новую столицу России — Санкт-Питербурх.

Крестьяне России составляли и основной костяк армии и отчасти флота. С 1699 по 1714 г. в армию было забрано свыше 330 тыс. даточных людей и рекрутов. А ведь это были, как правило, самые крепкие и самые активные по характеру люди. С 1705 г. одного рекрута забирали от 20 дворов, что для крестьянства было немалой нагрузкой на людские ресурсы. Лишь с 1714 г. норма снизилась до уровня: один рекрут от 40 дворов, а с 1715 г. — даже от 75 дворов. На государственных крестьян легла особо тяжелая в период Северной войны подводная повинность (доставка в армию продовольствия, фуража, боеприпасов и т. д.) Десятки городских посадских общин, не говоря уже о крестьянах, несли постойную повинность, помещая в свои дома офицеров, солдат, рекрутов, снабжая кормом лошадей и т. п.

Организация основной системы водного транспорта, сводящаяся главным образом к подъему судов против течения рек, вызвала к жизни все время возрастающий отход больших масс крестьянства на речной судоходный промысел. С далекого Урала накопленный за целый год запас железной продукции на тысячах подвод подтягивался к рекам и речкам, мало-мальски пригодным к сплаву, погружался в суда и барки и по весенней воде буквально в 12–15 дней спускался по Чусовой и Каме в Волгу. Опоздаешь — жди следующего года.

Тяжесть труда, жестокие условия вечно скитальческой, полевой жизни на работах, недостаток питания — все это уносило тысячи и тысячи жизней. Казалось бы, цель была предельно проста: взять у Западной Европы передовую технику и технологию. Но на деле это обернулось резким ужесточением крепостного режима, появлением на свет такого феномена, как промышленный труд на крепостной основе.

Есть основания предполагать, что первое десятилетие Северной войны привело к заметному сокращению населения страны. С 1678 по 1710 г. податное население сократилось с 791 тыс. до 637 тыс. в дворовом исчислении. В районах, ближайших к военным действиям, эта убыль доходила до 40 %.

К концу второго десятилетия, по данным первой ревизии 1719–1722 гг., общее число всех крестьян России, платящих государственную подать, составило 6 552 377 душ мужского пола. Из них только помещичьих крестьян было 3 193 085 душ мужского пола. Введенная Петром 1 подушная подать для огромного числа государственных крестьян (1 млн. 700 тыс. душ мужского пола) означала резкое увеличение платежей. Ведь помимо обычного семигривенного подушного оклада, на них возложили «вместо помещикова дохода» еще четыре гривны. Иначе говоря, государственные крестьяне стали платить и налог и феодальную ренту (оброк) в пользу государства.

Механизм взимания подушной подати был сведен к тому, что после первой ревизской переписи населения, а она учитывала поголовно все мужское население, было введено понятие «ревизская душа». Такая «душа» платила подати вплоть до следующей ревизии («платила» она, даже если реальный человек умер).

Реально размеры платежей с каждого крестьянского двора устанавливала, исходя из спущенной сверху суммы, крестьянская община (ведь формально подать платили и грудные мальчики и глубокие старики). В реальности же платежи государству были выше и усугублялись произволом и лихоимством сборщиков податей. Так, крестьяне Иверского монастыря в Старорусском уезде за 1700–1708 гг. фактически заплатили с каждого двора по 16 руб. 12 коп. В 1719 г. в кашинской вотчине П. Бутурлина итоговые затраты двора на казну достигали 15 руб., а в его воротынской и перемышль-ской вотчинах — 12 руб. в год. А ведь у помещичьих крестьян, платящих в казну подать 74 коп. с души мужского пола, были немалые повинности в пользу своего феодала-владетеля. Помещичий оброк был часто равен не 40 коп., а выше. Основная масса крестьян (около 62 %) помимо оброка выполняла на помещика и барщинные работы. Там же, где был Денежный оброк, крестьяне поставляли помещику еще и столовые припасы. Самым тяжелым бременем для крестьян была помещичья барщина, особенно в период летних работ.

Вполне логично, что бремя эксплуатации крестьяне часто не выдерживали и пускались в бега. И, конечно, бежали на юг: туда, где была воля, туда, где было больше земли, туда, где было теплее. Только за 1719–1727 гг. было зафиксировано при проверке ревизии 198,8 тыс. душ беглых крестьян. Однако уже к концу правления Петра I система сыска была столь сильна, что довольно часто беглого возвращали владельцу. Кроме того, целая серия указов ужесточила наказание за утайку беглого крестьянина (от штрафа, конфискации имущества до ссылки на галеры). В 1700–1710 гг. было издано 6 указов о беглых, в 1711–1720 гг. — 10, а в 1720–1725 гг. — 30 указов.

Города и купечество. По данным И.К. Кирилова, в России было 336 городов. В 125-ти из них были деревянные, а изредка и каменные крепости. Свыше 30 городов имели земляные укрепления и валы, остальные либо вообще не имели укреплений, либо утратили их в результате пожаров. Часть городов представляла собой сугубо военные крепости. Торгово-промысловое население было лишь в 189 городах России. В начале XV11I в. население городов было небольшим, да и сами города, как правило, были невелики. По итогам первой ревизии с восполнением всех сокрытий податное городское население (торгово-промысловая его часть) насчитывало всего 295 793 человек мужского пола (включая сюда Левобережную Украину). Таким образом, посад составлял лишь около 3–4 % населения страны. В среднем на один город приходилось чуть более 1,5 тыс. душ мужского пола. Более двух тысяч душ мужского пола имело в России лишь три десятка городов.

Русские города были, как правило, без плотной застройки. Точнее, такая застройка занимала лишь центр города. В остальной части это были довольно просторные поселения с многочисленными садами, огородами. В малых городах были и пашни и выгоны для скота.

Распределение посадского населения по регионам (в рамках границ будущих екатерининских губерний) было следующим. В Центрально-промышленном регионе (7 губерний) насчитывалось 80 151 душ мужского пола (3,5 % всего населения региона). Наибольшая численность посадского населения приходилась на Московскую (5,3 %), Ярославскую (4,25 %), Калужскую (4 %) и Тверскую (3,9 %) губернии. Меньше всего посадских было во Владимирской (1,9 %) и Нижегородской (2,3 %) губерниях. Вместе с тем именно в этом регионе еще с XVII в. большое развитие получили торгово-промысловые села.

Примерно тот же удельный вес городское податное население имело и в Центрально-земледельческом регионе (54 572 человек мужского пола, или 3,5 %). На первом месте здесь стоят Тульская (6,4 %), Воронежская (4,58 %) и Орловская губернии (4,1 %). Меньше всего численность посадского населения была в Курской (2 %) и Рязанской губерниях (2,2 %). Северо-запад России (будущие Петербургская, Псковская, Новгородская и Олонецкая губернии) имел наибольший процент посадского населения — 5 (в Олонецкой даже 6,6 %). Однако в последнем случае повышение доли городского податного населения объясняется общей слабой заселенностью края. То же характерно и для Нижнего Поволжья, где посадское население достигло 9,2 % (а в пустынной Саратовской губернии — даже 66 %!). Особенно высок в силу тех же причин был удельный вес городского податного населения в Восточной Сибири (Томская губерния — 14 %, а Иркутская — 20 %). Вековые порядки городского самоуправления местечек во многом объясняют высокий удельный вес податного населения на Левобережной Украине (7 %).

Хотя в целом доля городского населения в России оставалась очень небольшой, фактическая населенность городов была существенно большей из-за сезонного притока в город торгово-промыслового крестьянства. Формально не принадлежа к городскому населению, многие тысячи крестьян значительную часть года жили и работали в городах.

К сожалению, нет данных о неподатной, привилегированной части населения городов России. Ее долю можно определить лишь очень приближенно. По наиболее полным данным доля неподатного населения всей страны (по первой ревизии) достигала 6,1 %, или 444 тыс. человек мужского пола (Н.И. Павленко дает цифру 5,5 тыс. душ мужского пола). В городах, конечно, жила только. часть его. Например, по данным 1728 г. неподатная часть населения г. Твери составляла 31,1 %, а в 1701 г. в Москве податное население посада составляло около 42 % (6903 дворов), неподатное население — 53,7 %. Разумеется, в большинстве городов России неподатное население было очень небольшим. Но в южных городах России его доля резко возрастала за счет военного люда.

Как уже говорилось, в конце XVII в. посадская структура Управления подверглась существенным переменам. Земские старосты, таможенные и кабацкие головы сменились бурмистрами и земскими избами. Но в 1708–1710 гг. земские выборные бурмистры стали подчиняться губернаторам, а сбор налогов перешел к губернским канцеляриям. «Храмина российского купечества» была «рассыпана». Примерно через 8 лет снова грянули перемены. Были созданы городские магистраты. Выборы в них проходили под наблюдением местных губернаторов, итоги утверждали в столице, в Главном магистрате. Бурмистры и ратманы выбирались пожизненно, а за заслуги могли быть пожалованы в шляхетство (т. е. в дворянство).

Магистраты вели статистический учет населения, распределяли налоги и повинности, размещали войска на постой, следили за деятельностью предприятий города, руководили избранием городских старост и старшин, устраивали ярмарки и т. п. В магистратах велись и решались уголовные дела, различного рода тяжбы; они контролировали процедуры взвешивания и измерения габаритов товаров и т. д. На магистраты была возложена функция контроля въезда и выезда из города, паспортный контроль и т. п. В 1727 г. магистраты вновь превратили в ратуши.

По регламенту Главного магистрата 1721 г. все население делилось на неподатное и податное. К первым относились дворяне, духовенство, военные, иностранцы и наиболее искусные ремесленники, получившие статус мастера (с момента организации цехов). Остальное население города, платящее государству подать в 1 руб. 20 коп., делилось на «регулярное» и «подлое». К регулярному, состоящему из двух гильдий, относились наиболее состоятельные люди. К первой гильдии были причислены наиболее крупные купцы (гости), ростовщики, а также серебряники, золотари, иконники, живописцы, аптекари, доктора и т. д. Во вторую гильдию входили мелочные торговцы и ремесленники. С 20-х годов в особую организацию — цехи — выделились ремесленники. Остальной люд города — «кормящиеся черною работою», лишенные права участвовать в посадском самоуправлении.

Купцы и ремесленники судились в своих городских магистратах, однако купцы-промышленники, владельцы мануфактур подлежали суду в Берг-коллегии и в Мануфактур-коллегии. Больше того, они освобождались от казенных и от городских служб.

Положение торгово-ремесленной части города в эпоху Петра I было необычайно тяжелым. На посад, как и на крестьянство, были взвалены большие налоги и повинности. С начала века наряду со старыми налогами (стрелецкие деньги, ямские деньги, полоняничные деньги и т. п.) были возложены и новые (драгунские деньги, корабельные, рекрутские и т. п.). Кроме постоянных, хотя и менее многочисленных налогов, горожан донимали разного рода «запросные сборы». Новые платежи изобретали специальные «прибылыцики». Например, знаменитые петровские взимания за ношение старой русской одежды, за ношение бород — с купцов по 100 руб., а с дворян по 60, с простых горожан по 30 руб. Вместе с тем были упорядочены торговые сборы. Пестрота их сменилась единой «рублевой пошлиной» (5 % с цены сделки). Тяжким бременем на посадской общине лежали различного рода мобилизации на работы и службы в казенных и городских структурах.

Многолетний тяжелейший налоговый пресс и груз повинностей привели к тому, что в начале века население городов, как и крестьянство, стало изрядно убывать. Лишь к концу правления царя-преобразователя уровень городского населения стал постепенно восстанавливаться.

Дворянство. По неполным и не вполне точным данным, в конце XVII в. дворян-землевладельцев было свыше 15 тыс. человек. В их собственности было, по явно заниженным сведениям, 360–380 тыс. дворов. У духовенства в конце XVII в. было 126–146 тыс. дворов.

Уже к концу XVII в. резко выделяется очень небольшое число крупнейших землевладельцев и собственников крепостных душ. По 500 дворов и более имели всего 69 человек (0,46 %), а владельцев 1–2 тыс. дворов было всего 13 человек (0,09 %). Самых же крупных магнатов, имевших более 2 тыс. дворов, было всего 5 человек (из них князь М.Я. Черкасский имел более 9 тыс. дворов). В число двух десятков крупнейших душе владельцев входили представители старинных княжеских кланов: П.А. Голицын, П.М. Долгорукий, Ю.Ю. Одоевский, Я.Н. Одоевский, А.П. Прозоровский, П.И. Прозоровский, А.И. Репнин, Н.П. Репнин, И.Т. Троекуров и др. К ним примыкали менее родовитые, но близкие Царю Петру родичи (Нарышкины — свыше 7 тыс. дворов, Лопухины — свыше 3 тыс. дворов и т. д.). В 1696–1698 гг. дворян, владевших 100 и более дворами, было 535 человек (3,5 %). У них было 45 % всех дворов (170 тыс.). Оценивая населенность двора в 6 душ мужского пола, мы получили общее число крепостных у этой группы дворян — 1 млн. 20 тыс. (что, видимо, близко к истине).

К сожалению, данные о владении крепостными крестьянами не могут быть дополнены сведениями о землевладении, поскольку специфичность российского общества состояла, в частности, в том, что очень многие владения были совместными или частично совместными для двух — трех — четырех и более помещиков.

Тем не менее, основная особенность в развитии дворянского земле- и душевладения за первую четверть века видна довольно четко. Прежде всего, размеры крупнейшего душевладения остались почти неизменными. Эта группа дворянства в 1719–1727 гг. насчитывала 617 человек, и, видимо, увеличение ее произошло за счет

ближайшего окружения царя. У них к началу 20-х годов было 788 тыс. душ мужского пола, что в переводе на дворы, считая на двор по 4 души мужского пола, составит примерно 197 тыс. дворов. В среднем на владельца придется по 319 дворов (или 1277 душ мужского пола). При очень незначительном увеличении этой группы характер распределения крепостных душ не изменился (как, вероятно, не изменилось и землевладение).

Разумеется, рост дворянского душевладения и землевладения шел за счет государственного и дворцового крестьянства. За 28 лет (1682–1710) было роздано 273 дворцовых волости, в которых находилось 43,9 тыс. дворов. Петр I в начале века щедро одаривал своих приближенных отнюдь не знатного происхождения (А.Д. Меншиков до 1710 г. получил 2157 дворов, Б.П. Шереметев — 2408, адмирал Ф.А. Головин — 110, Я.В. Брюс — 634 двора и т. д.). Проводя широкие дипломатические маневры, Петр I одаривал и знатных иммигрантов (грузинский царь Арчил Вахтангович получил 3,3 тыс. дворов, молдавский господарь Дм. Кантемир — 700, сыновья князя М.Я. Черкасского — 7 тыс. дворов, получили русских крестьян грузинские князья Дадиановы, Багратиони, Манвеловы и др.). К концу правления Петра I его фаворит, светлейший князь А.Д. Меншиков, приобрел всеми правдами и неправдами около 100 тыс. душ мужского пола. Есть мнения ученых, что только из дворцового фонда Петр I раздал около 175 тыс. душ мужского пола. За 1719–1727 гг. есть данные и о среднем слое дворян-землевладельцев, имевших от 100 до 500 душ мужского пола. Их было 5019 человек (7,9 %). В то же время помещиков, имевших не более 100 душ мужского пола, в начале 20-х годов насчитывалось 58 835 человек, или 91,3 % всех землевладельцев в Европейской России. Среди них подавляющая масса помещиков — 38 310 человек, или 59,5 % — имела не более 20 душ мужского пола. Им принадлежало в общей сложности 304 874 души мужского пола (9,5 % всех крепостных помещичьих крестьян)

Здесь мы сталкиваемся с главной особенностью в развитии класса дворян — резким увеличением его численности (хотя определять точные цифры роста рискованно). К 1719–1727 гг. общее число землевладельцев в России достигло цифры 64471 (с конца XVII в. увеличение в 2–4 раза). Вполне понятно, что интенсивная колонизация и земельные приобретения России в первой четверти XVIII в. лежат в основе столь стремительного увеличения дворянства. Ряды петровского дворянства, видимо, в немалом числе пополнили ратные люди. Наконец, еще один солидный источник роста мелких душевладельцев состоял в процессе дробления поместий.

Во всяком случае, изданный 23 марта 1714 г. указ о единонаследии был продиктован реальными процессами в среде господствующего класса. Петр I стремился прекратить стихию измельчания поместий введением правила передачи поместья только одному из сыновей (а если в семье лишь одна дочь, то ей), с тем чтобы остальные шли на государственную, гражданскую или военную службу. Однако дворяне дружно игнорировали нововведение, и уже в 1739 г. оно было отменено. Зато положение указа об окончательном уравнении статуса поместья со статусом вотчины было решительно поддержано. Несмотря на то, что в этой части указ практически осуществлен был лишь в 30-е годы XVIII в., он имел громадное значение в укреплении материального и социального статуса широких кругов дворянства и прежде всего того мелкого и мельчайшего дворянства, которое получало в раздачу вновь осваиваемые земли юга и Среднего Поволжья.

Уравнивание статуса поместья и вотчины имело немалое экономическое значение, стимулируя развитие вотчинного господского хозяйства. Ведь в XVII в. в большой части поместий, особенно мелких, не было господских усадеб, т. е. не было собственно господского хозяйства. С указом 1714 г. появился стимул для роста числа таких хозяйств. В первой четверти XVIII в. появляются первые хозяйственные инструкции владельцев поместий для своих управителей-приказчиков.

Среди важнейших событий в жизни российского дворянства петровской эпохи было принятие 24 января 1722 г. «Табели о рангах» — государственного закона, создавшего своеобразную иерархию служебных разрядов и систему продвижения государственных чиновников, военных и лиц, состоящих при царском дворе. Все должности были поделены на две категории: военные и штатские. В каждой из категорий было 14 рангов, или классов, строго соотносящихся между собой, каждая штатская должность имела определенный военный эквивалент. Первый ранг во всех категориях был высшим (генерал-фельдмаршал, генералиссимус, адмирал, генерал-адмирал, генерал от инфантерии, от артиллерии, от кавалерии, а также действительный статский советник и канцлер). Последний, 14, класс составляли соответственно должности корнета, прапорщика и коллежского регистратора. Отныне принцип приоритета знатности и родовитости при занятии должности навсегда уступил место принципу выслуги и полной последовательности прохождения всех рангов.

Петр I вводит ряд мер, заставляющих дворян соответствовать тем рангам, которые они в силу обязательной службы должны были занимать. С 1714 г. все дворянские дети должны были обучаться цифири и геометрии. Хотя большинство дворян должны были начинать воинскую службу с солдатского «фундамента», перед ними была открыта дорога в Морскую, Артиллерийскую и Военную академии. Служба в привилегированных полках (Преображенском, Семеновском и др.) тоже служила своего рода образовательным этапом в карьере. Функции контроля за дворянской службой и обучением выполняли дворянские смотры (например, смотры 1721–1722 гг.) и герольдмейстерская служба.

С «Табелью о рангах» чиновничий класс резко обособился от низшей бюрократии. При Петре I чиновник уже с 14-го класса получал личное, а с 8-го — потомственное дворянство. Для военных чинов потомственное дворянство обреталось уже с 12-го класса.

Чиновники всех рангов так же, как и дворяне-землевладельцы, входили в разряд неподатных групп населения. Эта группа составляла, включая женщин в количестве, равном числу мужчин, примерно 7–8 % населения России. А ведь основная часть ее являлась своего рода несущими конструкциями всей структуры самоорганизации общества, выполняла все государственные функции (административное и хозяйственное управление, судебно-правовое регулирование, финансы, внутренняя и внешняя безопасность, религиозно-культовые функции и т. д.) — Столь незначительная численность этого слоя ярко отражает крайнюю упрощенность самой системы самоорганизации российского общества. Такая упрощенность была прямым следствием слабого развития производительных сил, низкого объема получаемого обществом совокупного прибавочного продукта. В канун реформы 1861 г. на долю этих групп общества приходилось уже около 12 % населения страны.

И не случайно, что в силу этой упрощенности из функций самоорганизации общества в начале XVIII в. и в более ранние эпохи резче всего проявляли себя военная, карательно-охранительная и религиозная. А государственные рычаги, несущие функции управления, уходили в толщу многочисленных структур общинного самоуправления. Это, видимо, составляло важнейшую особенность российской государственности.

Констатация примитивности структур самоорганизации российского общества еще резче подчеркивает колоссальную эффективность петровских преобразований, приведших к резкому подъему важнейших отраслей промышленности, наращиванию военной силы государства и созданию пространственно-географических условий своего экономического развития. Немалую роль в этом наряду с народом-тружеником, с крестьянством, сыграло и российское дворянство.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.