Глава девятнадцатая Битва за объединение
Глава девятнадцатая
Битва за объединение
Между 2181 и 1782 годами до н. э., Ментухетеп I снова объединяет разорванный Египет, и начинается Среднее Царство
В течение полутора веков Египтом не правил фараон, достойный сохранения его имени.
Авраам прибыл в страну примерно во время правления Девятой или Десятой династии – двух царских семейств, эпоха которых, скорее всего, не имела четкого рубежа. По Мането Девятая династия была основана фараоном по имени Ахтой, который правил всем Египтом из Гераклеополя далеко на юге. Ахтой, сообщает он нам, был самым жестоким правителем, какого когда-либо видел Египет; он «делал больно всему населению Египта».1
Этот царь, появляющийся в описаниях как Ахтой I, на самом деле был правителем провинции с центром в Гераклеополе; вероятнее всего, корни его жестокости происходят из его вооруженной попытки захватить весь Египет. Почти сразу после смерти Ахтоя (Мането говорит, что он сошел с ума и был сожран крокодилом, что представлялось знаком священной мести), другой «фараон» появился еще дальше к югу. Его звали Интеф, и он объявил себя правителем всего Египта с центром в Фивах.
Мането говорит, что за Девятой династией Ахтоя последовала Десятая, а затем очень быстро – Одиннадцатая. В действительности же случилось так, что Девятая и Десятая, а также Одиннадцатая династии правили почти одновременно. «Править» в данном случае – слишком приличное слово; непокорные военачальники сражались друг с другом за право установить номинальный контроль над Египтом, а остальные правители провинций продолжали поступать, как им заблагорассудится. Хвастливая запись Анхтифи, одного из таких правителей-номархов (территории, управлявшиеся номархами, были известны как номы) показывает полное равнодушие к царским претензиям в Гераклеополе и Фивах.
«[Я] надзиратель над жрецами, надзиратель над пустынными землями, надзиратель над купцами, великий повелитель номов. Я начало и вершина мужчины… Я подавил страхи моих предшественников… Весь Верхний Египет умирал от голода, люди ели своих детей, но я никому не позволил умереть от голода в своем номе… Я не позволил никому испытать желание уйти из этого нома в другой, я ни с кем не сравнимый герой».2
По крайней мере, в своих собственных глазах Анхтифи был равен любому фараону.
Аккуратное построение Мането наследственных династий определяется его намерением уложить хаос в рамки системы династических наследований. Даже спустя пятнадцать сотен лет после этих событий Мането не может до конца признать, что авторитет Гора на земле исчез полностью. В этом он не одинок. Сохранившиеся надписи того периода показывают, что египетские писцы или игнорируют реальность распада их царств (другой древний царский список делает вид, что Девятой и Десятой династий никогда не существовало, и отчасти перескакивает через Одиннадцатую),3 или пытаются играть терминами. Египет впал в анархию? Нет, просто временно возвратилась старая вражда Севера и Юга. В этом противостоянии не было ничего нового, и в прошлом именно фараон всегда поднимался на объединение страны в единое целое.
Итак, мы имеем Интефа I, фиванского претендента, объявившего себя «Царем Верхнего и Нижнего Египта» в надписи, сделанной им самим.4 Это явное преувеличение, потому что он совершенно точно не был царем Нижнего Египта – и наверняка не контролировал весь Верхний Египет. Тем не менее он претендовал на традиционную власть фараонов. Солдаты Интефа не единожды сражались с войсками владык Гераклеополя, повторяя старые сражения между севером и югом. Тем временем в конфликт вступили другие соперничающие номархи, а западные семиты вторглись в Дельту – и великое прошлое Египта отступило еще дальше. «Войска бьются с войсками, – говорит запись того периода. – Египет сражается на кладбище, разрушая гробницы в мстительном стремлении разрушать».5
Затем, на полпути от Одиннадцатой династии, на трон Фив садится Ментухетеп I.
Ментухетеп, который был назван в честь фиванского бога войны, провел первые двадцать лет своего правления, пробиваясь с боями на север в Нижний Египет. В отличие от Нармера и Хасехемуи до него, на своем пути ему приходилось вести кампанию не только против солдат северного царства, но также против прочих номархов. Одна из его первых крупных побед была одержана в битве с правителем Абидоса; жестокость завоевания видна из одного массового захоронения, содержащего шестьдесят солдат, и все они были убиты в одном бою.6
Постепенно солдаты правителя Десятой династии отступали. Когда Ментухетеп дошел до Гераклеополя, царь Десятой династии, который правил там, умер. Претенденты на наследование предоставили оборону самой себе, и Ментухетеп с легкостью вошел в город.
Теперь он владел и Фивами, и Гераклеополем, но Египет был далеко еще не объединен. Номархи не склонны были отдавать власть, которой обладали так долго; сражения с провинциями продолжались много лет. Портреты египетских царских чиновников этого времени изображают их чаще с оружием, чем с папирусом или другими конторскими принадлежностями, предполагая, что административная деятельность той эпохи была неразрывно связана с военной.7
К тридцать девятому году своего правления Ментухетеп наконец-то смог изменить написание своего имени. Неудивительно, что его новое имя под покровительством Гора звучало как «Объединитель двух земель». В действительности его сорокалетняя борьба за власть не имела ничего общего с враждой Севера и Юга, но традиционный образ гражданской войны давал ему гораздо лучшую возможность предстать великим фараоном, который снова спас Египет.
Его усилия оказались успешными. Вскоре его имя начинает появляться в надписях рядом с именем самого Нармера. Его восхваляют, называя вторым Нармером, равным легендарному царю, который первым собрал воедино Верхний и Нижний Египет.
Правление Ментухетепа стало концом Первого Переходного периода и началом Среднего Царства – следующего периода усиления Египта. По данным Мането, этот фараон правил сорок лет.
Хотя надписи гробницы указывают как минимум пять различных женщин, бывших его женами, ни одна из задписей, датированных временем его правления, не упоминает сына.8 Следующие два царя не имели ни с ним, ни друг с другом кровного родства, а третий вообще был не царского рода: Аменемхет I служил у Ментухетепа III визирем. Похоже, что идея священности царской линии, если и чтилась в теории, то ушла из практики.
Аменемхет I – первый царь Двенадцатой династии. Южанин по рождению (согласно надписям его мать была из Элефантины, отдаленной местности в Верхнем Египте), Аменемхет сразу же поставил себя в ряд великих объединителей, основав для себя совершенно новую столицу – точно так же, как сделал Нармер, чтобы отпраздновать сохранение страны. Он назвал этот новый город в двадцати милях южнее Мемфиса «Владетелем двух земель» (Ити-Тауи).9 Город должен был служить ему точкой балансирования между севером и югом. Мемфис, все еще остававшийся центром поклонения египетскому пантеону и родным домом для самых священных египетских храмов, не был больше местом, которое считал своим домом фараон.
Аменемхет также поручил писцам написать «пророчество» о нем; этот документ начал циркулировать в Египте почти с самого начала его правления. Это «Пророчество Неферти», отсылающее ко времени правления Снефру пятьюстами годами ранее, начинается с обеспокоенности царя Снефру по поводу вероятности падения Египта при вторжении дикарей с востока – явный пример тревоги, перенесенной на гораздо более ранние времена, так как эта возможность, вероятнее всего, просто не могла прийти в голову Снефру. К счастью, сага Снефру имеет счастливое предсказание:
Царь с юга придет…
Он Белую корону возьмет,
И Красную корону наденет…
Склонятся азиаты пред мечом его,
Мятежники – пред гневом, предатели – перед могуществом…
[Он] выстроит Стену Правителя, она
Оградит от азиатов Египет на взлете.10
Затем Аменемхет продолжил выполнять пророчество. С помощью сына Сенусерта он организовал поход против «обитателей пустыни», которые просачивались в Дельту.11 Он также построил в восточной части Дельты укрепление, чтобы оградиться от других захватчиков и назвал его, что неудивительно, Стеной Правителя.
К концу своего правления Аменемхет стал достаточно могущественным, чтобы построить себе пирамиду возле нового города Ити-Тауи. Это была лишь маленькая пирамида – но она символизировала возврат старого порядка. Аменемхет, должно быть, ощущал себя таким же, его великие предшественники – Нармер, Хуфу и Хафре. Могущество фараона снова оказалось на подъеме.
А затем Аменемхета убили. Сенусерт I вскоре после этого события записал рассказ об убийстве своего отца от его имени.
«Я проснулся, чтобы сражаться, – говорит мертвый Аменемхет, – и увидел, что это нападает стража. Если бы я быстро схватил в руки оружие, я бы заставил негодяев бежать… Но ночью невозможно сражаться, и никто не может биться в одиночку… я был повержен, когда был без тебя, мой сын».12
Некоторые дополнительные детали содержатся в написанном немного позднее рассказе «Легенда о Синухе». По этому рассказу Сенусерт участвовал в кампании на юге, в «земле ливийцев», в пустыне западнее Нила, там, где жители пустыни без конца тревожили границы Египта. Услышав новость об убийстве отца, Сенусерт оставил армию и полетел, как сокол, назад, на север, в Ити-Тауи, проделав долгий и трудный путь. Когда наследник был уже близко, придворный Синухе сбежал из дворца в азиатские земли, так как был уверен, что его заподозрят в участии в преступлении.
Убежать в Ханаан для любого египтянина было актом по-настоящему безумной отваги. Синухе совершил трудное путешествие: ему пришлось проскользнуть мимо форта Стены Правителя («Я залег в кустах из страха, что стражники с форта… могут увидеть меня») и в течение тридцати дней пересекать пески пустыни. Наконец он достиг Ханаана, который он называет «Яа», и обнаружил там землю, текущую молоком и медом. «Там были фиги – восхищается он, – и вино; вина было больше, чем воды, обильна та земля медом, сочится маслом».
Много позже Синухе вернется в родную землю, где будет прощен Сенусертом, который занял место своего отца и сделал Египет и сильнее, и богаче. Однако какое бы хорошее мнение ни сложил слушатель о земле ханаанской, Синухе подчеркивает, что до того, как он снова влился в привычное египетское общество, ему пришлось за годы, проведенные среди чужаков, приспособиться к другой цивилизации; это был долгий процесс, коснувшийся даже бритья, так как жизнь изгнанника среди восточных семитов заставляла его оставаться бородатым.
Сам Сенусерт, отомстив за смерть своего отца казнью стражников, начал свое правление, которое оказалось успешным. За несколько лет до смерти он сделал своего сына соправителем – эта практика стала стандартной для фараонов Двенадцатой династии. Соправительство делало замену одного фараона на другого более легкой и мирной. Оно также было своего рода уступкой традиции; совместное правление соответствовало старой идее возрождения царя после смерти в своем сыне. Но к этому времени фараон был уже куда меньше богом, нежели человеком. Изменение это отражается в статуях царей Двенадцатой династии, которые являются портретами реальных людей и совсем не похожи на неподвижные божественные лица правителей Четвертой династии.
Преемственность сохранялась; Египет пребывал в относительном мире, снова был объединен и почти походил на процветавшее ранее государство. За сыном Сенусерта последовал его внук, Сенусерт III, который запомнился своим огромным ростом (судя по всему, более шести с половиной футов) и своими узнаваемыми статуями, которые изображают его с морщинистым лицом, широко поставленными глазами, с тяжелыми веками и ушами, отставленными от черепа достаточно далеко, чтобы удерживать ими волосы. Он возвел больше фортов в Нубии, чем любой другой фараон – согласно его собственным записям, не менее тринадцати. Эти крепости были огромными, как средневековые замки, с башнями, валами и рвами. Одна из самых крупных – крепость в Бухене, возле Второго порога – имела стены из глиняного кирпича шириной тринадцать футов, пять высоких башен и массивные центральные ворота с двойными дверями и опускающимся через защитный ров мостом. Внутри крепости было достаточно места для целого города, улиц и храма.13
Египтяне, которые жили в Бухене, не спали вне крепостных стен, где их могли найти нубийцы. Во время жестоких кампаний Сенусерта египтяне убивали нубийских мужчин, увозили женщин и детей на север как рабов, поджигали факелами поля и разрушали стены. Нубийцы же слишком ненавидели египтян, чтобы жить с ними бок о бок.
Столь жестокие методы египтян на время позволили им подавить всякое сопротивление в беспокойных провинциях. Ко времени, когда Сенусерт III передал Египет своему сыну, на всех землях царства царил мир. Египтяне снова начали торговлю кедром с Библом. Синайские шахты работали на полную мощность, а разливы Нила были самыми высокими за последние годы. Среднее Царство было на подъеме, хотя на троне находился скорее человек, чем бог.
Среднее Царство
Сравнительная хронология к главе 19
Данный текст является ознакомительным фрагментом.