«Никто не тронет меня безнаказанно» (Светские ордена европы)

«Никто не тронет меня безнаказанно»

(Светские ордена европы)

…Недавно, бродя по старым улочкам Стокгольма, мы наткнулись на витрину, которая буквально приковала к себе мою пятилетнюю Сашку. За стеклом красовался огромный деревянный замок с затейливыми башенками и подъемными мостами. Его населяли храбрые рыцари и прекрасные принцессы, крылатые феи и белоснежные единороги. Они застыли в причудливых позах, словно исполняя немую сцену из какого-то увлекательного спектакля – подобного тому, что подарило нам позднее Средневековье. В качестве подмостков выступала тогда вся Европа. А действующими лицами и исполнителями были рыцари «новой волны», похожие на своих праотцев из монашеских Орденов, как яркая буффонада на суровую реальность жизни. Еще незабвенный Святой Бернар, идейный отец тамплиеров, с едкой иронией писал о мирском рыцарстве:

«Вы рядите своих лошадей в шелка и окутываете свои кольчуги каким-то тряпьем. Вы разрисовываете свои копья, щиты и седла, инкрустируете свои удила и стремена золотом, серебром и драгоценными камнями. Вы пышно наряжаетесь для смерти и мчитесь к своей погибели бесстыдно и с дерзкой заносчивостью. Эти лохмотья – доспехи ли это рыцаря или женские наряды? Или вы думаете, что оружие ваших врагов остановится пред златом, пощадит драгоценные камни, не разорвет шелк? К тому же нам часто доказывали, что в битве необходимы три условия: чтобы рыцарь был проворным в самозащите, быстрым в седле, стремительным в атаке. Но вы, напротив, причесываетесь, как женщины, что мешает видеть; вы опутываете свои ноги длинными и широкими рубахами и прячете свои изящные и нежные руки в просторные и расширяющиеся рукава. И вырядившись таким образом, вы сражаетесь за самые пустые вещи, такие как безрассудный гнев, жажда славы или вожделение к мирским благам…»

Нечто подобное пишет Хёйзинга: «Каким бы ни было рыцарство во времена Крестовых походов, сегодня все уже согласны с тем, что в XIV или в XV веке оно представляло собой не более чем весьма наигранную попытку оживить то, что давно уже умерло, некий вид вполне сознательного и не слишком искреннего возрождения идей, утративших всякую реальную ценность»…

Впрочем, несмотря на свою театральность, рожденные при монарших дворах светские рыцарские союзы были вполне способны потягаться с самими своими создателями. В их руках были замки и крепости, богатство и власть. Первенцем исследователи считают Братское рыцарское общество во имя Святого Георгия. Его основал в 1320-х годах Карл I Роберт Анжуйский, король Венгрии. Братство по всем признакам напоминало светский Орден – но такого названия не носило. Понятие la orden ввел Альфонс XI, породивший кастильский Орден Ленты. В это время рыцарские придворные корпорации растут по всему континенту как грибы. Иметь собственный Орден стало считаться хорошим тоном в королевских домах Европы. Самые могущественные государи вставали во главе рыцарских корпораций, щедро одаривая их не только привилегиями, но и знаками отличия. Именно поэтому ученые считают светские Ордена высшей формой ливрейной организации (от латинского liberare – раздавать).

Основным знаком отличия был цвет – выбранный господином, он повторялся в костюмах его свиты. Плащи и повязки, вымпелы и штандарты – все должно быть выполнено в единой гамме, указывающей на принадлежность данного союза. Те же цвета использовались при украшении помещений во время торжеств – так что рыцарские сборища до боли напоминали современные вечеринки со строго прописанным дресс-кодом.

Но амбициозным главам Орденов казалось недостаточным пометить своих доблестных рыцарей цветом. Над их убранством явно трудились лучшие костюмеры Средневековья. Они покрывали одежду кавалеров многократно повторяющимися знаками, создавали вычурные подвески и цепи, звенья которых воспроизводили девиз господина. Таков был знак Ордена Плодов Дрока, основанного Святым Людовиком по случаю его бракосочетания с Маргаритой Прованской – прямо после венчания состоялся обряд посвящения первых рыцарей. Пьер Льюи пишет, что рыцарская цепь являла собой «ветви или плоды дрока, раскрашенные эмалью согласно натуральному цвету, переплетенные с золотыми цветами лилии, которые были заключены в ромб так, что рисунок был ажурным…» На цепи висел крест, похожий на лилию, с девизом «Exaltas humiles» («Ты возносишь смиренных»). Этот благородный цветок считался эмблемой французских королей с 496 года, когда, согласно легенде, король франков Хлодвиг получил ее в дар от ангела.

Словно в пику утонченным французам, их вечные соперники-британцы выбрали для своих геральдических экзерсисов непритязательный сорняк, каких полным-полно растет по всему побережью. Впрочем, много лет назад именно чертополох – любимое лакомство грустного ослика Иа – сослужил им добрую службу. Как-то раз к шотландскому берегу подошла ладья датов – могучих и жестоких викингов, много лет грабивших мирные кельтские поселения. Деревенские жители, отправив гонца к местному воеводе, укрылись в лесу. На закате кельтская дружина вошла в обезлюдевшую деревеньку. Вдалеке на берегу пылали костры – там расположились на ночлег морские разбойники. Утомленные долгим переходом воины тоже уснули, уверенные, что враг нападет только утром…

Но коварство датов не знало предела. Они только прикинулись, что спят, и под покровом ночи подкрались к домам. Чтобы шаги их были беззвучны, они шли босиком. И вдруг один воин вскрикнул от боли – в пятку вонзились острые колючки – в темноте притаился кустик чертополоха. Услышав дикий вопль, кельты тут же проснулись – и прогнали врага. Благодарные сельчане зажарили в честь своих избавителей целого быка – а в Шотландии с той поры чертополох считается талисманом, приносящим удачу. Видимо, за это волшебное свойство древний король Ахий выбрал спасительный сорняк в качестве символа своего рыцарского Ордена. Дело было в еще 809 году – именно поэтому в его официальном названии значатся два слова – «наидревнейший и наиблагороднейший». Орден Чертополоха и по сей день является высшим Орденом Шотландии – а на гербе Великобритании с 1702 года красуется изображение этого скромного растения. Несмотря на то что девиз «Nemo me impune lacessit „(«Никто не тронет меня безнаказанно“) знает каждый британец – он начертан на ребре монеты в один фунт стерлингов, – это необычайно закрытый Орден. Лишь семнадцать человек, один из которых – Ее Величество Королева Елизавета II – надевают по особо торжественным случаям золотую цепь с вплетенными в нее листьями чертополоха.

Другой Орден, учрежденный в 1362 году Амадеем VII, графом Савойским, так и назывался – Орден Цепи. И, право, было за что! Его рыцарей украшала затейливейшая шейная цепь, состоящая из «савойских узлов», перемежающихся розами, с таинственной надписью «F. E. R. T.». Дешифровщики «от истории» много лет бьются над смыслом этих четырех букв. Самая распространенная версия – «Fortitudo Eius Rhodum Tulit» («Его мужество спасает Родос») – в память о победе при Родосе Амадея VI, отца основателя Ордена. Есть и другие варианты – «Foedere Et Religione Tenemur» («Приверженный закону и религии») или «Fortitudo Eius Republicam Tenet» («Его сила защищает государство»). Но оригинальнее всех оказался Папа Пий IX. Возмущенный «несправедливым растаскиванием» имущества церкви, он много раз направлял протесты итальянским монархам – и, в конце концов, трактовал девиз Ордена Цепи как «Frappez, Entrez, Rompez Tout!» («Ударил, вошел, все сломал!»)

Кстати, звенья самой цепи переплетаются весьма своеобразно. Роза – неувядающий символ девства Марии; ну а «савойский узел» иначе называют «узлом любви». Именно такое плетение, созданное из собственных волос, дарили возлюбленным местные дамы. Получил подарок и герцог, недолго думая превративший скромный знак любви в символ собственного могущества. Та к и появился золотой знак Ордена – три причудливо сплетенных «савойских узла», которые крепились к цепи.

Не менее оригинальную подвеску выбрал для своих рыцарей Людовик Орлеанский, брат Карла VI. В их перевязи прятался золоченый дикобраз, призванный обращать свои иглы против Бургундии. Геральдический девиз «Cominus et eminus» («Близко и издалека») напоминал о странной способности, которую приписывали животному – не только пронзать врагов острыми иглами, но и метать их на расстоянии, подобно стрелам. Разумеется, союз «ершистых» рыцарей носил название Ордена Дикобраза.

Еще один «зоологический» Орден – Слона – являет собой белую эмалевую фигурку с синей попоной, на которую водружены боевая башня и мавр с копьем. Сверху – крест из пяти бриллиантов, снизу – инициалы правящего монарха. Возникший еще во времена Крестовых походов под впечатлением о встрече с ушастым исполином, он до сих пор считается высшим из датских рыцарских Орденов. А сам слон – средоточие благородства, мудрости и силы – признан официальной эмблемой Дании. «Magnanimi Pretium» – «Награда великодушного» – может быть вручена лишь датчанам, оказавшим особые услуги королевской семье, а также главам иностранных держав. Со времен Второй мировой войны только четыре лица, не входивших в эту категорию, стали обладателями усыпанного алмазами альбиноса: сэр Уинстон Черчилль, фельдмаршал виконт Монтгомери Аламейнский, генералы Дуайт Эйзенхауэр и Шарль де Голль.

Впрочем, слон – он и в Дании слон, пусть даже и королевский. Судя по дошедшим до нас сведениям, создатели средневековых Орденов отличались куда более изощренной фантазией. Среди них – герцог Жан де Бурбон, основавший 1 января 1415 года в Париже Братство Железных Оков. Восемь знатных рыцарей и восемь оруженосцев поклялись каждое воскресенье носить орденский знак – позолоченные железные оковы на левой ноге. Даже подсвечник перед иконой Божьей Матери был сделан в виде цепей узника. Денно и нощно должна была гореть свеча в часовне – до тех пор, пока не найдутся шестнадцать человек, которые примут вызов членов братства биться «не на жизнь, а на смерть».

Обет этот представляется весьма странным; впрочем, ему далеко до того, который принимали благородные кавалеры и дамы из Ордена Воздыхателей и Воздыхательниц, созданного в начале XIV века в Пуату. Летом им предписывалось жечь камины и сидеть подле них, кутаясь в меховые одежды, а зимою не носить ничего, кроме обычного платья: ни шляп, ни перчаток, ни муфт, ни платков. В морозы они устилали землю зеленой листвой и оплетали дымоходы ветвями. Укрываться по ночам дозволено было лишь тонкой тканью. Впрочем, у членов этой диковинной секты были иные способы согреться – если один из них приходил в гости к другому, устав требовал от хозяина незамедлительно предоставить в распоряжение гостя дом и жену – а самому отправляться к нему с ответным визитом. Нарушивший законы гостеприимства рыцарь покрывал себя величайшим позором. Несмотря на столь горячие нравы, многие, как свидетельствует шевалье де ла Ту р Ландри, умирали от простуд: «Немало подозреваю, что сии Воздыхатели и Воздыхательницы, умиравшие подобным образом и в подобных любовных забавах, были мучениками любви»…

Совсем иное отношение к противоположному полу демонстрировали члены Рыцарского братства Белой дамы на зеленом поле, которое учредил Маршал Бусико, сын бургундского герцога Иоанна Бесстрашного. Один из самых известных рыцарей своего времени, он участвовал в нескольких Крестовых походах (на его счету – взятие Адрианополя и Бейрута) и, будучи пленен при Азенкуре, умер в Лондоне. До сих пор тайна, почему этот бравый вояка решил, временно переквалифицировавшись в Дон Кихота, основать Орден для защиты незамужних дам и девиц. От каких именно «ветряных мельниц» их следовало защищать, история умалчивает, но куртуазные забавы, канцоны во славу Прекрасной Дамы, подвиги во имя благородной любви стали для рыцарей бело-зеленого братства едва ли не делом жизни.

Образцы высокой нравственности являли миру и рыцари Ордена Страстей Господних, созданного, подобно великим Орденам прошлого, для борьбы с иноверцами. Из их четырех обетов два – бедности и послушания – нам хорошо знакомы. Что же касаемо целомудрия, упоминание о нем вряд ли нашло бы массовый отклик в сердцах граждан позднего Средневековья. Его деликатно заменили на требование супружеской верности, что вполне сочеталось с четвертым обетом, прежде нам незнакомым, – summa perfectio, личное совершенствование.

Для достижения идеала любые средства были хороши: так первым в Орден был принят поляк, который в течение девяти лет ел и пил только стоя. О создателе Ордена Филиппе де Мезьере говорят всякое. Кто-то считает его чернокнижником и магом – а кто-то идеалистом и почти революционером. Впрочем, как обладатель второй древнейшей профессии (хроникер XIV века вполне сродни современному репортеру) он, судя по всему, был личностью разносторонней. Во всяком случае, в свой Орден Филипп намеревался, как это случалось во времена Крестовых походов, принимать и «тех, кто молится», и «тех, кто сражается», и «тех, кто пашет». Брошенное им зерно прорастет несколько веков спустя, когда под покровительством Наполеона Бонапарта появится единственная в своем роде награда для всех сословий – «Орден Почетного Легиона». А пока воины, священники, крестьяне и ремесленники «едины и нерушимы» вставали против турок…

…Но, пожалуй, никто не питал ненависти к османам так сильно, как Миколош Обилич, сербский рыцарь.

С идеей убить султана Мурада он отходил ко сну вечером и поднимался утром. Как-то раз, собрав вокруг себя двенадцать рыцарей, он создал Орден и нарек его именем Дракона Святого Георгия. Праведным гневом пылали новоиспеченные братья. Им суждено было пронзить извивающееся чудовище. А чтобы защититься от его ядовитых укусов, придумали щит – солнце с двенадцатью лучами, да начертали на шлемах силуэт дракона…

Предания о Миколоше Обиличе много веков переходили из уст в уста. И сейчас каждый серб поведает вам, что творилось при слиянии Лабы с Ситницей, в дни, когда здесь кипели жаркие баталии… Вот памятник султану Мураду – маленькая мечеть, в которой, по преданию, хранится его сердце. Неподалеку – три камня, лежащие на расстоянии 25 метров друг от друга. Здесь рухнул как подкошенный верный Миколошев конь, и рыцарь, опершись на копье, как на шест, ушел от преследователей тремя гигантскими прыжками… Маленький пригорок усеян надгробиями: это могилы турок, павших от руки героя… Но главный подвиг Миколоша был впереди. 15 июня 1389 года, в день, когда разразилось сражение на Косовом поле, проник он в расположение османов, прикинувшись дезертиром. И, пробравшись в палатку султана, вонзил ему в сердце карающий кинжал… Свершилось – Святой Георгий поразил дракона! Увы, отведенная ему роль оказалась ролью террориста-смертника – Миколош был схвачен и казнен сыном Мурада Баязидом I.

Вместе с ним мученическую смерть приняли остальные рыцари. Только один из двенадцати выжил – Штефан Лазаревик, наследник сербского принца Лазаря, который пал на Косовом поле. И, разумеется, когда венгерский правитель Сигизмунд (по совместительству – глава Священной Римской империи) в 1408 году воссоздал Орден Дракона, Штефан примкнул к нему одним из первых… До самой кончины носил он на шее знак – дракон, свернувшийся в кольцо, открыл пасть и развернул крыльями. Его хвост обвит вокруг шеи, а между ними – алый крест на серебряном поле… Штефана и похоронили в подвеске – чтобы предстал перед Господом в полном рыцарском обличье.

Между прочим, «дракон» по-румынски «Дракул». И прозвище, которое носил кровожадный трансильванский граф Влад III Цепеш, перешло к нему от отца, вступившего в элитарный Орден. Влад II относился к рыцарским обязанностям столь серьезно, что отдал приказание отчеканить силуэт дракона даже на монетах. Нанесение на них изображения считалось делом сакральным, и при дворе поговаривали о том, что рыцари тайно поклоняются дракону-дьяволу… Удивительным образом эти слухи долетели до наших дней – Орденом Дракона назвали свою организацию молдавские сатанисты, творившие черные дела в Приднестровье…

…Если Филипп де Мезьере и Миколош Обилич полагали, что все беды – от турок, то французский король Иоанн II Добрый «врагом номер один» считал англичан. Его «Орден Рыцарей Богоматери благородного Дома» (из-за вышитой на плаще черной восьмиконечной звезды его еще называли Орденом Звезды) был учрежден для того, чтобы всеми силами бороться с недругами из Туманного Альбиона. Даже в том случае, если противник окажется в десять раз сильнее, рыцари не имели права удаляться от поля боя более чем на четыре арпана (мера площади примерно в полгектара). Если же враг продолжал преследование, у кавалеров ордена Звезды было два выхода – умереть или сдаться в плен. Доблестные рыцари остались верны своей клятве. Около сотни из них сложили головы в битве при Пуатье, отказавшись спасаться бегством под смертельным огнем английских лучников. До конца остался в строю и сам Иоанн II, несколько лет спустя умерший в английском плену…

Но какими бы причудливыми ни были обеты, одно правило оставалось незыблемым: рыцарь имеет право состоять лишь в одном Ордене. Французский монарх Людовик XI был даже вынужден обвинить герцога Карла Смелого в государственной измене за то, что тот согласился быть почётным членом английского Ордена Подвязки. Но одному герою стать кавалером сразу трех Орденов все-таки удалось. Правда, произошло это по воле Александра Дюма – а звали этого рыцаря граф де ла Фер. В одной из частей знаменитой трилогии он повергает в изумление самого кардинала Мазарини тем, что появляется перед ним, будучи «одет в черное платье, скромно вышитое серебром. Он носил знаки Подвязки, Золотого Руна и Святого Духа – трех высших Орденов; соединенные вместе, они бывали только у королей или у артистов на сцене…»

Любите ли вы благородного Атоса так, как люблю его я? Если да, то уверена, что вы согласитесь – его награды заслуживают отдельного рассказа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.