Поражение

Поражение

В «Истории СССР», на которую я сослался, о целине написано, хотя и казенным языком, немало восторженных страниц. Не удивительно: в те годы первым секретарем Коммунистической партии Казахстана был Леонид Ильич Брежнев, которому позже (когда он стал Генсеком КПСС) написали его книгу «Целина».

Тот размах и хрущевский напор, та стремительность, с которой проводилось наступление на целину, были предвестником грядущего провала. (Ситуация напоминает решительное наступление в 1920 году армии под командованием М.Н. Тухачевского на Варшаву. Командарм призывал: за поверженной панской Польшей открывается путь к мировой революции! Однако вскоре последовало страшное поражение наших войск.)

В чем же дело? Чем объясняется печальный финал так громко начатой и неплохо подготовленной кампании?

Причин, конечно же, несколько.

…Приблизительно в сентябре 1956 года «Голос Америки» сообщил, что в Московском геологоразведочном институте происходят студенческие беспорядки, вплоть до баррикадирования дверей и отпора милиции. Пришлось вмешиваться члену Политбюро Екатерине Фурцевой.

Меня такое сообщение озадачило. В этом вузе, где я тогда учился, подобных беспорядков не было и в помине. Студенты первых курсов, вернувшись с целинных земель, на комсомольском собрании резко критиковали то, как там организована работа. Мол, вместо основательного освоения идут авральные работы, без соблюдения техники безопасности, лишь бы быстрее распахать и засеять как можно больше гектаров. А во время уборки слишком много зерна пропадает при обработке, перевозке, хранении урожая.

Я на том собрании не был, но слышал, что споры были горячие, а начальство возмущалось строптивостью комсомольцев, посмевших оспорить указания и организационные мероприятия ЦК. Для разрешения конфликта и разъяснения политики партии через пару дней прибыла Е. Фурцева. Критику признали отчасти верной, инцидент был исчерпан.

Насколько мне известно, этот случай был единичным. Не исключено, что будущих геологов возмутило то, что вместо учебной и производственной практики (тоже — не экскурсионные прогулки) они вынуждены были заниматься сельским хозяйством. Но в целом для молодежи целинная эпопея была овеяна романтикой, хотя трудиться приходилось в нелегких условиях и порой до изнеможения.

Некогда популярный журналист-аграрник (в перестройку обернувшийся ярым антисоветчиком и демагогом — не без личной выгоды) в 1970 году писал: «Целина была счастьем моего поколения… В первые два года на восток уехало больше семисот тысяч человек».

А вот как вспоминал о тех годах учившийся в МГУ С.Г. Кара-Мурза:

«Особое место в моей студенческой жизни (и, думаю, многих) занимает целина. Первый раз студентов послали туда в 1956 г. Я ездил два следующих года. Большое дело сделали те, кто это придумал. Нас бpocили в особую точку советской жизни, где можно было увидеть и понять очень многое. Если, конечно, было желание».

Пожалуй, далеко не все с ним согласятся. Ведь не каждый способен испытывать трудовой энтузиазм (это значит — ощущения свой силы и единства с товарищами, чувство удовлетворение от своей работы на пользу обществу, а не только ради заработка, патриотизм). Однако дело-то не только в преодолении трудностей. Не менее важно, чтобы твой труд не пропал зря. А в природных условиях Сибири такая опасность была изначально.

По словам Сергея Кара-Мурзы, в 1958 году в Северном Казахстане ударили ранние морозы. «Урожай был хороший, любо-дорого. Но только началась уборка — мороз и снег. Надо валки обмолачивать, а они под снегом… Дети утром в школу идут на лыжах, такой снег глубокий. У нас ни у кого нет теплой одежды, все обмотались полотенцами вместо кашне. Спим в недостроенных мазанках, без печек, без одеял, вода в цистерне замерзает…

Как назло, тогда начались какие-то осложнения с Китаем… Китайцев отозвали в Москву, для бригады это была большая потеря. А главное, не прислали солдат и армейских грузовиков. Собралось партсобрание… Директор и агрономы орут, секретарь обкома оправдывается и даже угрожает. Студентов привезли до

1 октября — кому хлеб из-под снега вытаскивать? Мы — телеграмму в деканат, нам разрешили остаться, кто хочет, добровольно. В Москву почти никто не уехал, но жизнь стала тяжелая… Питались мы из походных кухонь, но теперь уже было не до борщей, рук сильно не хватало. Просто варили картошку. Смотрю, почти никто уже не чистит ее — польют маслом и едят прямо с кожурой. Значит, всерьез устали».

Так начиналось — с молодежным задором, героическими усилиями, замечательными победами. Но, как известно, победы над природой опасней поражения. Они оборачиваются большой бедой.

После того как в 1964 году был смещен со всех занимаемых им высоких постов «Наш дорогой Никита Сергеевич» (так назывался один из восхвалявших его фильмов), пришла пора подвести итоги наступления на целину. Оказалось, что у нас не только восточнее Урала, но и в европейской части страны снизилась урожайность зерновых, несмотря на огромные распаханные территории. Мы стали закупать зерно в странах, где эти площади были в несколько раз меньше.

О том, как обстояли дела в Кулундинской степи, Ю. Черниченко писал в «Литературной газете» в 1970 году:

«К пятому урожаю в нашей степи от первых эшелонов остались считанные семьи. Даже Вася Леонов, тракторист, получивший звание героя, и тот бросил дом, дизель и подался куда-то на шахты». Причина была проста: на целине ему теперь нечего было делать: «потянулись черные бури, снег стал, как зола, пошли неурожаи… хлопцы-целинники, содравшие плугами защитный дёрн, увидели вскоре черное небо и поразъехались… Что целинник не задерживается — не новость… Но есть известия — стронулся коренной сибиряк, вот в это и верить бы не хотелось… Емельян Иванович Емельяненко, директор из первых целинников… сказал: „Черт его знает, одну эрозию вроде бы погасили, лесополосы зеленеют, а вторая, кадровая, все разгорается. Пыльные бури, видно, через срок сказываются, как война…“ Главное же — и теперь, после одоления эрозии, не достигнута стабильная прибыльность… Нужен уверенный урожай, а не лихорадочная кривая сборов».

Дело, конечно, не столько в прибыльности и даже не в эрозии как таковой. Чрезмерно широко велось наступление на целину, да еще ускоренными темпами. Некоторое время люди могут вытерпеть трудности и невзгоды. И вспаханная целина при благоприятных погодных условиях дает обильный урожай. Однако любое наступление — в труде и в бою — рано или поздно выдыхается. И если не было продумано и осуществлено закрепление на достигнутых рубежах, то после череды побед неизбежно следует полное поражение.

В 1989 году публицист Сергей Баймухаметов в статье «Поле битвы» убедительно показал, какие последствия вызвало тотальное наступление на целину. По его словам, «было распахано сорок два миллиона гектаров целинных и залежных земель. По площади это поменьше Франции и побольше Бельгии, Голландии, Дании, Великобритании и Португалии вместе взятых. Но ведь это только пашня, то есть только та земля, по которой прошел плуг. А последствия распашки сказываются на всем комплексе, на всей прилегающей территории…

К середине шестидесятых годов распахано было все, что можно распахать… Семьдесят семь процентов всех сельскохозяйственных угодий у нас занимает пашня! Почти всесоюзный рекорд варварства. Хуже нас только на многострадальной Украине, где по всей республике (!) распахано восемьдесят процентов угодий!

Вот откуда брались и берутся и наши, казахстанские, и украинские миллиарды пудов хлеба. Не за счет урожая — за счет пашни… При этом надо учесть, что такая структура почти ничего не оставляет на луга и пастбища, то есть на живую землю. А поголовье скотины держать приказано, молоко и мясо давать обязан, и жить тоже вроде бы надо…

Кто в те годы… думал, что подобная система земледелия в конечном счете преступна, ибо приучает всех, от крестьянина до первого секретаря обкома, хватать, брать, использовать, грабить землю?»

Неужели никто тогда не понимал, что необходимо проводить так называемую интенсификацию сельского хозяйства? Что надо увеличивать урожайность, а не распахивать все больше и больше территорий?

Многие это, конечно, понимали. Об этом говорили на совещаниях, к этому ученые призывали хозяйственников, которые тоже все хорошо сознавали и принимали соответствующие обязательства. Но что делать хозяйственнику, если от него требуют не снижать темпов, увеличивать поставки зерна?

К тому времени партийное руководство в центре и на местах диктовало свои требования жестко, мало прислушиваясь к возражениям местных работников. Надо же, чтобы огромные затраты на освоение целины окупались. Тем более что одновременно осуществлялись еще более дорогостоящие программы космических полетов и ракетно-ядерного вооружения Советской Армии, материальных доходов от которых ждать было нечего.

Чтобы перейти к интенсивному ведению хозяйства, требовалась передышка хотя бы на 2–3 года, некоторое отступление, структурная перестройка. Но кто мог позволить себе уменьшить плановые показатели? Кто посмел бы возражать против продолжения курса партии на увеличение сельскохозяйственной продукции, прежде всего зерна? Кто решился бы посягнуть на авторитет Первого секретаря ЦК КПСС и одновременно Председателя Совета министров СССР, к тому же трижды Героя Социалистического Труда Н.С. Хрущева?!

Вот и приходилось «на местах» изыскивать все дозволенные, а теперь уже и недозволенные средства для того, чтобы рапортовать об успешном осуществлении решений партии и правительства. «С 1966 года, — пишет С. Баймухаметов, — началась у нас в области тайная распашка приречных, приозерных, при-лесных территорий… Мы спокойно смотрим, как после озер начали высыхать наши березовые колки, рощи березовые: чистые, звонкие, светлые наши рощи, каких больше нигде нет. И как же им не высыхать, если их год за годом опахивают под самую кромку, под ствол, а внутрь, куда не забраться трактором, запускают совхозные стада, и лес нещадно вытаптывается, поскольку скота много, а лугов и пастбищ нет, все распахали».

По его подсчетам, всего «подпольных земель, где были у нас посеяны зерновые, набралось триста пятьдесят тысяч гектаров!» И это — только в одной области.

Есть все основания говорить о значительно более масштабном экологическом бедствии, чем только чрезмерная распашка целинных и залежных земель, вызвавшая через несколько лет истощение плодородного гумусового слоя, иссушение почв, ветровую и водную эрозию, снижение уровня грунтовых вод.

Пострадала значительно более обширная территория. Распространилось опустынивание, ибо стали ухудшаться климатические условия. Ведь в результате ослабления почвенного покрова, осушения озер, снижения уровня грунтовых вод земная поверхность сильней нагревается и активней отражает солнечные лучи. Формируются зоны повышенного атмосферного давления, сухой нагретый воздух поднимается вверх, препятствуя выпадению дождя. А редкие сильные ливни лишь усугубляют эрозию.

Как множество раз бывало на Земле при господстве человека, недолгие победы над природой оборачиваются сокрушительными поражениями.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.