1239 г.
1239 г.
Все же партия короля Наваррского, составлявшая большинство, не желая терять времени, направилась в Марсель, чтобы оттуда переправиться в Азию. Каково же было изумление крестоносцев, когда в Лионе их нагнал папский легат, который от имени Григория IX запретил им следовать дальше, отменяя поход в Палестину! Не успели они оправиться от изумления, как прибыли нарочные Фридриха II с тем же требованием – приостановить начавшийся поход!..
Эта странная коллизия имела весьма простое объяснение: непрочное перемирие между папой и императором было нарушено, старая вражда вспыхнула с новой силой, и каждая из сторон хотела использовать собравшиеся военные силы для своих целей – где уж тут было думать о каком-то Крестовом походе!..
Однако король-трубадур и его окружение не пожелали быть разменной монетой в чужой игре. Пренебрегая двойным запретом, они погрузились на корабли и отплыли в Сирию, сокрушаясь лишь о том, что происшедшая распря сильно сократила численность их войска.
Между тем вражда между папой и императором разгоралась с новой силой. Все началось спором из-за обладания Сардинией, к которому тотчас присоединились все прежние страсти, проклятия и попреки, грозившие то мщением небес, то ужасами войны. Григорий снова отлучил Фридриха от Церкви, и во всех храмах Европы звучало папское послание, в котором император провозглашался нечестивцем, соумышленником еретиков и мусульман, утеснителем Веры и человечества. Фридрих отвечал тем же, обличая в своих прокламациях корыстолюбие, лживость, завистливость и лицемерие пап. В своей ярости Григорий дошел до того, что стал проповедовать Крестовый поход против Фридриха, заявляя, будто много достойнее поднять оружие против еретика и врага Святого престола, нежели для защиты Иерусалима от неверных; в качестве же премии тому, кто осилил бы Фридриха, папа обещал императорскую корону...
После переругивания и взаимных проклятий возобновились боевые действия. Император разбил союзников папы и осадил Рим. Вскоре злоба и ненависть, вспыхнувшая между двумя людьми, передалась всему народу, и Италия на долгие годы вновь погрузилась в пучину гражданской войны.
Среди этих нараставших кошмаров уже не были слышны вопли и мольбы франков палестинских. С прекращением десятилетнего перемирия, заключенного Фридрихом, дамасский султан занял Иерусалим, разрушил слабые укрепления христиан и вернул все к исходному положению. А Птолемаида вместо ожидаемых несметных ратей увидела в своих стенах лишь жалкие разрозненные отряды. Многие из крестоносцев, пообещав отправиться в Константинополь или в Палестину, не сделали ни того, ни другого, предпочтя принять участие в войне между папой и императором; иные, пустившиеся в Сирию сухим путем, почти поголовно погибли в горах и пустынях Малой Азии; и только французские князья и бароны, возглавляемые королем Наваррским, благополучно добрались до цели, но силы, доставленные ими, были ничтожны. Правда, им повезло: неожиданная смерть султана Каирского, Мелик-Камеля, привела к династическим разборкам мусульманских властителей, которые вследствие этого ослабили натиск на христиан. Но бароны, как обычно, занятые выяснением взаимоотношений и соперничеством, не сумели воспользоваться этим благоприятным обстоятельством: каждый следовал своему плану, объявлял и вел войну от своего имени и действовал, повинуясь личному честолюбию и ради личной выгоды. Так, герцог Бретанский совершил удачный рейд в область Дамаска и вернулся, нагруженный богатой добычей; это тотчас вызвало зависть других князей, которые без всякой подготовки и предварительной разведки вторглись в район Газы, где были окружены и почти полностью истреблены врагом. Предводитель этой злосчастной экспедиции, герцог Бургундский, спасся бегством и возвратился в Птолемаиду почти в полном одиночестве, чтобы оплакать бесславную гибель своих соратников и воинов.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.