Крестоносцы и сарацины

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Крестоносцы и сарацины

К концу XII века христианство и ислам, разделив между собой добрую половину известного тогда мира, противостояли друг другу на протяжении многих тысяч километров. Граница между ними была нестабильна, она почти непрерывно сдвигалась, и если в течение столетий до того наступал ислам, то к XII веку положение изменилось в пользу христианства. Напор арабов, подкрепленный затем сельджукской экспансией, постепенно выдохся.

Стройная система ислама, освящающая силу государства и право государя, вытеснила большинство анимистических и языческих верований Востока. Но одолеть христианство ислам оказался бессилен. Мусульманские завоеватели вторгались в Грузию и Армению, захватывали Испанию и Португалию, но покоренные народы не переходили в новую веру. И потому ислам неизбежно отступал, как только слабела мощь его армий.

Но справедливо и обратное. Византии и крестоносцам удавалось силой оружия утвердиться в странах ислама. Но христианские миссионеры не смогли заставить арабов или тюрок перейти в христианство. Власть христианского воина на Ближнем Востоке была недолговечной.

Вилла Циза – памятник арабо-норманнского стиля. Строительство виллы было начато в XII веке арабскими мастерами для короля Сицилии Вильгельма I

Самой восточной точкой границы между мусульманским и христианским мирами было Закавказье. Там в войнах, с трудом утверждая свою самостоятельность, противостояла сельджукам небольшая Грузия.

Западнее уверенно держалась, то заключая тактические союзы с мусульманскими государствами Малой Азии, то опираясь на помощь Византии и крестоносцев, Киликийская Армения – центр армянской государственности Средневековья.

Далее граница проходила по рубежам Византийской империи. Эта граница передвигалась в зависимости от активности Византии и силы ее противников.

Южнее существовали, понемногу теряя свои позиции, государства крестоносцев, образованные в конце XI века, – это узкая полоса земель на восточном побережье Средиземного моря, тянувшаяся почти до Египта.

Рубеж, проходящий по Средиземному морю, условен. Острова на нем в тот период находятся в руках христиан. Но Сицилийское королевство, созданное норманнами, – пример пограничья со смешанной культурой, населенного христианами и мусульманами.

Храм Гроба Господня, Иерусалим

Мечеть Купол Скалы, Иерусалим

Снова в тесное соприкосновение ислам и христианство вступали на юго-западе Европы, где южная часть Пиренейского полуострова все еще находилась в руках мусульман. Там за многие столетия жизни бок о бок также создается своеобразный пограничный мир.

Ислам в Испании в конце концов погибнет: коренное население полуострова – испанцы и португальцы остаются христианами, и вытеснение пришельцев с Пиренейского полуострова – вопрос времени. Когда Колумб в конце XV века отправится открывать Америку, лишь чудесные дворцы останутся памятью об эмирах Севильи и Гранады.

Исторические законы неодолимы. Вторжение на территорию, принадлежащую иному этносу, объединенному не только языком и общим происхождением, но и укоренившимися религиозными верованиями, как правило, завершается изгнанием пришельцев. Изгнание может произойти очень нескоро: монгольское иго продолжится на Руси четверть тысячелетия, в течение веков будут находиться под властью турок Болгария и Сербия. Но в конце концов покоренные освободятся.

Этого закона, разумеется, не знали крестоносцы, когда шли освобождать от «неверных» Гроб Господень. Под ударами железных отрядов отступили арабские армии. Мечети были переделаны в церкви, в замках поселились тамплиеры и иоанниты, иерусалимский трон стал предметом свар между европейскими баронами. Но пройдет еще несколько десятилетий, и христианским воинам придется оставить Иерусалим и Яффу. Рабы тщательно вымоют розовой водой недавнюю христианскую церковь, и, переступив через сброшенный с купола крест, в нее войдет муфтий и призовет к молитве мусульман.

Но одно дело – исторические законы. Они неощутимы в повседневности. Да и какое дело грузинскому крестьянину до того, что сельджуки через сто лет уйдут, если сегодня они убили его жену?

Люди на границе миров жили сиюминутно и сиюминутно погибали.

Символами противостояния ислама и христианства на Ближнем Востоке были султан Салах ад-Дин (Саладин европейских хроник) и крестоносцы. Центром борьбы – Иерусалим и святыни христианства. Апогеем борьбы стало время Третьего крестового похода, то есть 1189–1192 годы. Но тогдашние события имели предысторию.

Салах ад-Дин был лишь одним из мусульманских государей Ближнего Востока, самым умным и талантливым, но никак не самым сильным. В войне с крестоносцами он все время ощущал крайнюю нехватку войск и средств, ему приходилось отступать, потому что его забывали, ему отказывали в помощи, а то и ударяли в спину единоверцы. Но с точки зрения европейцев именно он был олицетворением всесилия «неверных». Европейцам и тогда, и много лет спустя видны были лишь первые бастионы мусульманской обороны. Что творилось за ними – осталось тайной.

Во многих книгах о Крестовых походах Салах ад-Дин выведен как истинный рыцарь, благородный и мудрый государь, исключение среди «неверных». Однако он был сыном своего времени, порой благородным, когда это было выгодно ему, порой жестоким и суровым. Иначе не выживешь. Он не дожил до глубокой старости, но умер своей смертью, оплакиваемый всем мусульманским миром и даже своими врагами. Если в вождях крестоносцев время от времени просыпались разбойничьи инстинкты феодальных владык, то Салах ад-Дин руководствовался в своих действиях интересами государства и религии.

Салах ад-Дин

Занги ибн ак-Сункура

Салах ад-Дин родился в 1138 году. Назвали его Юсуфом. Отец его Айюб, курд из племени хазбани, находился на службе у сельджукского правителя Мосула и Халеба Занги ибн Ак-Сункура.

Воинственные курды играли значительную роль в сельджукских армиях. В семье Юсуфа самым знаменитым был старший брат отца Ширкух, полководец сына Занги – атабека Hyp ад-Дина. Hyp ад-Дин отнял у крестоносцев Эдессу – центр графства Эдесского, находившегося в Сирии. Именно против Hyp ад-Дина был направлен неудачный Второй крестовый поход в середине XII века.

Резные изделия из слоновой кости, украшающие мебель.

Фрагмент, изображающий охоту на ястребов. XI–XII вв.

В 1154 году Hyp ад-Дин захватил Дамаск, после чего в планы его экспансии вошел Египет, где правил фатимидский халиф. Hyp ад-Дин воспользовался неурядицей в Египте, где схватились два претендента на пост везира – реального правителя государства. Побежденный в этой борьбе Шавер бежал в Дамаск и попросил помощи. Разумеется, заботы побежденного везира менее всего беспокоили Hyp ад-Дина, ему важно было укрепиться в Египте. В Египет была послана армия под командованием Ширкуха, а с ним отправился и молодой Юсуф[11].

Ширкух вернул Шаверу место везира, но тот скоро понял, что войско Hyp ад-Дина пришло для того, чтобы оставаться в Египте. Тогда он обратился за помощью к иерусалимскому королю Амальрику (Амори I). Совместно с Шавером крестоносцы победили Ширкуха и заставили его отступить. Однако Ширкух через некоторое время вернулся с подкреплением и в 1167 году взял Александрию. Снова завязались бои, в которых Ширкуху и Юсуфу приходилось нелегко. Неизвестно, чем бы кончилась война, если бы не корысть крестоносцев. За свою помощь они получали от египетского везира ежегодно десять тысяч золотых. Но поняв, насколько слаб фатимидский Египет, они решили захватить его и взять все деньги сразу. В 1168 году они ударили в тыл своему союзнику и начали грабить Египет. Это были враги похуже единоверцев. Перепуганный фатимидский халиф послал гонцов к Hyp ад-Дину с просьбой освободить его от христианских «друзей». Он придумал патетический ход, который свидетельствовал лишь о его бессилии. В письмо были вложены пряди волос жен халифа, и было приписано: «Женщины, чьи волосы я посылаю тебе, заклинают тебя охранить их от обид, которые ждут их со стороны франков».

В 1169 году Ширкух изгнал крестоносцев. Затем он решил избавиться от везира, который был продажен и труслив. Везира казнили, и Ширкух сам стал везиром, продолжая служить Hyp ад-Дину. В том же году Ширкух умер. Ему наследовал молодой Салах ад-Дин.

Фатимиды, атакающие крепость крестоносцев. Начало XII в.

Он решительно принялся за наведение порядка в фатимидском халифате, а так как сам признавал лишь халифа багдадского, то фатимидского халифа убил. В течение трех лет Салах ад-Дин занимался египетскими делами, искореняя исмаилитскую ересь. Он опирался на сельджукские и курдские войска, которыми постепенно заменил египетскую армию, состоявшую из берберов, суданцев и армянской гвардии.

В 1174 году умер Hyp ад-Дин, и тогда Салах ад-Дин вступил в борьбу за наследство своего покровителя. Он вторгся в Сирию, разогнал соперников и захватил Дамаск. Через год багдадский халиф пожаловал Салах ад-Дину титул султана. Владения нового султана представляли собой барьер между государствами крестоносцев на побережье и мусульманскими государствами внутренних областей Ближнего и Среднего Востока. Салах ад-Дин не скрывал своего намерения сбросить христиан в море. Он готовился к войне с крестоносцами исподволь, укрепляя свою державу, и отдельные удары, которые его командиры наносили владениям латинян, были чувствительны, но не смертельны. Было ясно, что решающие бои впереди.

К концу XI века Европа стала настолько густо населена (по сравнению с предыдущими веками), что в ней образовались значительные излишки населения. Это были и разоренные крестьяне, у которых не было ни клочка земли, и солдаты и рыцари, не нашедшие себе добычи, это были, наконец, многочисленные отпрыски знатных семей, которым не нашлось удела. Масса неустроенных людей была мобильна, и требовался лишь толчок, чтобы сдвинуть ее с места.

К концу XI века Европа была уже настолько богата (по сравнению с предыдущими эпохами), что венецианские и генуэзские купцы, германские ростовщики и жаждавшие торговой монополии на Ближнем Востоке ломбардские банкиры смогли финансировать, а папство, стремившееся к власти над миром, могло воодушевить и дать толчок грандиозному общеевропейскому предприятию – Первому крестовому походу.

Причины Крестовых походов многослойны, как луковица. Снаружи – слой всем понятный: религиозный фанатизм. Глубже – проблемы демографические. В центре – невидимая глазу борьба за истоки Великого шелкового пути. Кнехт или даже знатный рыцарь был движим религией или надеждой разбогатеть. О демографии или торговых монополиях он и не подозревал.

Сотни тысяч человек, в первую очередь бедняки, погибли на бесконечном пути через Европу и Малую Азию, прежде чем жалкие остатки армии крестоносцев добрались до заветного Иерусалима. Правда, те двенадцать тысяч солдат и рыцарей, что подошли к его стенам, были наиболее сильной и подготовленной к боям частью крестоносного воинства.

15 июля 1099 года случилось чудо: Иерусалим с его многочисленным гарнизоном, сидевшим за крепкими стенами, пал, взятый обезумевшими в религиозном экстазе крестоносцами. После этого началась страшная резня – убивали всех мусульман. По свидетельству современников, кони крестоносцев ступали по колено в крови. Заодно перебили всех евреев.

Так родилось Иерусалимское королевство.

На первых порах христианские владения на Ближнем Востоке были малы и слабы. Лишь бесконечные раздоры в мусульманском мире, неспособность эмиров и султанов, разделивших наследство сельджукской империи, объединиться дали возможность рыцарям, тем немногим, кто пережил переход через Малую Азию, штурм Антиохии и битву за Иерусалим, остаться в завоеванных областях. У первого иерусалимского короля вся армия насчитывала триста рыцарей и две тысячи пехотинцев.

Падение государств крестоносцев – а их первоначально было три: на севере, в удаленных от моря долинах, лежало графство Эдесское, южнее, на побережье, – княжество Антиохийское, еще южнее – королевство Иерусалимское, – казалось лишь вопросом времени. Но уже после окончания Первого крестового похода в те края потянулись безземельные рыцари, искатели приключений, пилигримы – всякий народ, что отрядами, а то и поодиночке вливался в мир, управлявшийся графами и баронами, которым не нашлось достойного места в Европе.

Осада Иерусалима крестоносцами в 1099 г. Миниатюра. XIII в.

Приток населения и поддержка итальянских торговых республик, обладавших сильным флотом, дали возможность государствам крестоносцев постепенно окрепнуть и расширить владения. Завоевания их шли большей частью в береговой полосе. В начале XII века один за другим им сдавались крупные портовые города – ключи к азиатской торговле: Яффа, Кесария, могучая Акка, богатейший Триполи, который крестоносцы осаждали семь лет, Сайда, Бейрут и Тир. Таким образом, в период своего расцвета латинские государства владели побережьем от Малой Азии до Египта и некоторыми важными областями в глубине страны. В начале XII века на этих землях было основано еще одно государство крестоносцев – графство Трипольское.

Все эти области были густо населены, богаты, их порты были важнейшими перевалочными базами на Великом торговом пути, а также ремесленными центрами. Поэтому рыцарские государства Ближнего Востока превратились в серьезный фактор азиатской политики.

Что же они собой представляли?

Несмотря на то что крестоносное завоевание сопровождалось истреблением «неверных», значительная часть населения там осталась. В латинских государствах смешалось много народов: иудеи, финикийцы, греки, армяне жили рядом с потомками тех, кто приходил сюда с мечом, – арабов и тюрок. Крестоносцы, захватив контроль над важнейшими торговыми путями, соединявшими мусульманский мир с Европой, были заинтересованы в том, чтобы прибыли от этого потока товаров шли не багдадскому халифу и сельджукским эмирам, а христианскому воинству и итальянским купцам.

Резня во время штурма Иерусалима в 1099 году. Миниатюра. XIII в.

Владения крестоносцев на Ближнем Востоке были самыми настоящими феодальными государствами, сочетавшими в себе европейские и азиатские порядки. Большинство крестьян в них были коренными жителями, но некоторый процент там составляли и европейские колонисты. Это была беднота – солдаты, частью увечные, нищие пилигримы, которые пришли сюда уже после первого похода, полагая, что жизнь в Палестине все же лучше, чем в Европе.

На первых порах европейские бедняки получали землю свободно: истребление и продажа мусульман в рабство «освободили» целые деревни. После взятия Акки венецианские купцы меняли там трех рабов на одного коня. Рабским трудом широко пользовались христианские монастыри, как грибы выросшие в латинских княжествах, они скупали рабов и заселяли ими свои земли.

Местные крестьяне (они именовались вилланами) были прикреплены к земле, которую жаловал сеньор. С этой землей их можно было продавать и покупать. Они отдавали сеньору от трети до половины урожая.

Древняя крепость Акки, Израиль

Разумеется, со временем отношения завоевателей и завоеванных упорядочились, церковный собор уже в 1120 году запретил истязать рабов и определил за это суровые наказания. Нельзя доводить подданных до крайности, государству нужны мир и доходы. И все же в латинских государствах покоя никогда не было. Редкий год проходил без восстания. То крестьяне захватят Наблус и перебьют франков, то, как пишет хронист Фульхерий, «сарацинские земледельцы не хотят платить податей», то вспыхнет восстание в Триполи и погибнет сам граф Понтий Триполийский.

Власть крестоносцев ослабевала за стенами крепостей. Дороги не были безопасны не только для одиноких путников, но и для небольших рыцарских отрядов. Паломники, направлявшиеся в Иерусалим, обязательно собирались в большие караваны и двигались туда под охраной рыцарей. Так добрался до Иерусалима первый известный нам русский пилигрим, монах Даниил, оставивший записки о Иерусалимском королевстве начала XII века. Он пишет, что многие святые места недоступны тем, кто идет туда в малом числе, потому что всегда можно ждать сарацинской засады. Самому Даниилу повезло: он присоединился к отряду короля Иерусалимского, который выступил в очередной безрезультатный поход на Дамаск, и потому Даниил миновал опасные места «без страха и без пакости».

Структура латинских государств была подобна пирамиде. Вершину пирамиды занимал король Иерусалимский. Он не имел реальной власти над тремя другими государствами – Триполийским, Антиохийским и Эдесским, но формально они признавали его главенство. Все государства были разделены на баронии; они в свою очередь делились на рыцарские лены, каждый из которых включал одну или несколько деревень. Бывало, что одной деревней владели сразу несколько рыцарей. Когда же положение франков ухудшилось и мусульмане начали вытеснять их из поместий, король и князья, чтобы как-то прокормить рыцарей, стали раздавать им доходные должности – сборщиков рыночных налогов, таможенных пошлин и т. д. Рыцари были обязаны сражаться за своего князя, и эта обязанность была достаточно трудной: крестоносные государства почти все время воевали. Рыцарь был должен по первому зову выступить на коне и в полном вооружении.

Иерусалимский католический патриарх владел четвертью Иерусалима и контролировал дела монастырей, раскинувшихся в плодородных долинах. Но к концу XII века патриарх потерял власть, так как военной силы не имел. Ею обладали духовно-рыцарские ордены. В 1185 году их было три – иоанниты, тамплиеры и тевтонские рыцари. Об этих орденах следует рассказать немного подробнее.

Еще в 1048 году богобоязненные купцы из итальянского города Амальфи построили в Иерусалиме странноприимный дом для паломников – госпиталь. Слово «госпиталь» первоначально обозначало скорее дом для отдыха, чем больницу. Там собирались немощные и уставшие паломники, монахи их кормили и лечили. Итальянские монахи, что обслуживали госпиталь, называли свой орден именем святого Иоанна. Госпитальеры, или иоанниты, постепенно расширяли свои госпитали – дело было богоугодное. Движимые благородными чувствами, к ним присоединялись монахи не только из Италии, но и из других стран. Главный госпиталь этих монахов стоял между церковью Святого Гроба и рынком, прямо в центре Иерусалима.

Мало-помалу, пользуясь щедрыми дарами благодарных паломников и европейских вельмож, которые желали прославить себя благотворительностью, монахи начали основывать госпитали и в тех европейских портах, откуда двигался в Палестину поток паломников.

Карта Иерусалима, которой пользовались в XII веке крестоносцы

В неспокойные времена конца XI века, когда на Ближний Восток отправились отряды крестоносцев, орден имел основания опасаться за свое имущество, и, естественно, братья были вооружены. Некоторые источники утверждают, что во время штурма Иерусалима крестоносцами отряд монахов-иоаннитов ударил в тыл защитникам города. Возможно, поэтому первый король Иерусалима поручил им охрану паломников. Он присвоил монахам-воителям форму – черную мантию с белым «мальтийским» крестом, концы которого раздвоены, как хвост ласточки. В последующие годы орден начал принимать в свои ряды рыцарей, принявших монашеский обет воздержания, целомудрия и послушания. Именно они стали с годами играть в ордене главную роль. К середине XII века орден превратился в сильную военную организацию.

Мальтийский крест на стене монастыря

Филеримос, о. Родос. XV в.

Большинство иоаннитов были выходцами из Италии. В начале XII века по их примеру подобный орден создали французские рыцари. Их орден, который именовался орденом Храма, никаких госпиталей не строил. Это был военный орден. Храмовники, или тамплиеры (храм по-французски «тампль»), в 1119 году приобрели себе здание, помещавшееся между дворцом иерусалимского короля и церковью Святого Гроба, рядом с первым госпиталем иоаннитов. По преданию, раньше на этом месте находился храм царя Соломона. Отсюда и название ордена.

К концу XII века родился еще один орден – Немецкий, или Тевтонский. В него принимали немецких рыцарей.

Рыцари ордена госпитальеров

Рыцари ордена тамплиеров

Рыцари тевтонского ордена

Уставы орденов были строги. По уставу храмовников, например, два рыцаря должны были есть из одной миски. Бедность считалась источником духовной силы ордена. Рыцарям нельзя было петь веселые песни, смотреть на выступления жонглеров, охотиться с соколами и играть в кости.

Духовно-рыцарские ордены стали могучими организациями с четко разработанной иерархией и крепкой дисциплиной. Они обладали такими средствами (полученными от покровителей и взятыми в качестве добычи), что могли строить в Сирии и Палестине неприступные замки. И чем сильнее становились ордены, тем активнее стремились к власти. Их магистры сидели на военных советах рядом с князьями. Поддержка орденов в междоусобной борьбе латинских государств стала настолько ценной, что монахов-рыцарей опасались задеть даже иерусалимские короли.

Защита паломников и благотворительные дела все более отходили на второй план. Усиление ордена затмевало прочие цели.

Монастырь Ордена Христа заложен тамплиерами в XII в., Португалия

Папы дали орденам полную независимость как от иерусалимских патриархов, так и от светских властей Палестины. Никто, кроме папы, не имел право судить их рыцарей или претендовать на добычу ордена.

Ордены получали немалые пожертвования в Европе и приумножали свои владения. Уже с XII века им принадлежали земли во Франции, замки в Испании. Искупая грех убийства Томаса Бекета, Генрих II Плантагенет внес в кассу ордена храмовников сорок две тысячи марок. Казнохранилища храмовников и госпитальеров считались самыми надежными в мире: европейская знать держала там свои сокровища. В замке парижских тамплиеров король Франции Филипп Август поместил государственную казну.

Одной из статей дохода храмовников была добыча от нападений на торговые караваны мусульман. А поскольку эти набеги совершались на «неверных», любой грех был простителен. Например, в 1154 году тамплиеры захватили в плен сына египетского везира, который спасался от врагов. Затем они снеслись с этими врагами и продали им пленника за шестьдесят тысяч золотых. Поскольку обогащение стало главной целью ордена, а никакого внешнего контроля над его действиями не существовало, рыцари-монахи шли на все более грязные преступления.

Ордены вели активную предпринимательскую деятельность. Уже к концу XII века каждый из них обзавелся собственными кораблями. Формально для того, чтобы перевозить паломников. В действительности на них перевозили все, что могло принести прибыль. Так, однажды тамплиеры везли на нескольких судах зерно в Святую землю – там был неурожай и стране грозил голод. Но в пути они узнали, что цены на зерно в Сицилии выше, чем в Палестине. Суда тут же изменили курс, и зерно так и не добралось до крестоносцев.

Масштабы денежных операций орденов по тем временам были фантастические. Когда Ричарду Львиное Сердце понадобились деньги, он продал тамплиерам остров Кипр, и они заплатили ему задаток в сорок тысяч безантов серебром (раб стоил один безант).

Ордены держали гарнизоны в приграничных крепостях и порой вступали в союзы с мусульманскими соседями и даже с исмаилитами.

К пришельцам с Запада на мусульманском Востоке относились, разумеется, с ненавистью. Государства крестоносцев были опухолью на теле Ближнего Востока. Но особенно глубока была ненависть, которую испытывали там все, от эмира до последнего крестьянина, к тамплиерам. Законы войны не распространялись на них. Если светский рыцарь, попав в плен, ждал, пока его выменяют или выкупят, храмовнику почти наверняка грозила смерть. И это понятно: храмовники не знали пощады к мусульманам.

Порой судьба жестоко карала тамплиеров за безудержную жадность. Так случилось в 1153 году, во время одной из последних наступательных операций Иерусалимского королевства – осады Аскалона. Город хорошо снабжался, ему помогал египетский флот, и двухмесячная осада изнурила осаждавших. И все же наконец им удалось проломить стену.

Первыми в брешь ринулись тамплиеры. Большая часть их проникла в Аскалон, прочие остановились в проломе стены и обратили мечи против своих же товарищей, чтобы не пустить их в город и не делиться добычей.

На узких улицах Аскалона тамплиеры разделились на партии и поспешили в самые богатые дома, во дворец эмира, в мечети. Тем временем защитники опомнились. Они поняли, что в городе бесчинствует сравнительно небольшой отряд тамплиеров, которые так поглощены грабежом, что забыли об осторожности. И тогда они накинулись на храмовников.

Когда наконец основным силам крестоносцев удалось опрокинуть заслон тамплиеров, оказалось, что они опоздали. Перебив тамплиеров, защитники Аскалона заняли позиции за спешно воздвигнутыми баррикадами и отбили штурм.

Ордены были конкурентами в борьбе за власть, деньги, монополию на святость. Порой они не только враждовали, но даже сражались. Известно, что по настоянию римского папы как раз перед началом Третьего крестового похода между госпитальерами и храмовниками был заключен мир. Значит, до этого была война.

Осада Аскалона в 1153 г. Иллюстрация из «Хроники крестовых походов» Себастьяна Мамеро. 1474 г.

Со временем, потеряв позиции на Ближнем Востоке, ордены оказались в лучшем положении, чем князья и рыцари, которые были никому не нужны. Ордены к этому времени накопили такие богатства, что смогли перенести действия в Европу.

Тевтонский орден занимался расширением своих владений в Прибалтике, покоряя славянские и балтийские земли. Он был сокрушен лишь в 1410 году, в битве при Грюнвальде.

Ш.-Ф. Ларивьер. Лучники. Битва за Аскалон. XIX в.

Судьба тамплиеров оказалась печальной. Орден все более превращался в опасную для властей тайную организацию. Его богатства вызвали у французского короля Филиппа IV, который был по уши в долгах у ордена, желание с ним разделаться. Было сфабриковано обвинение в ереси, в начале XIV века орден был закрыт римским папой, и во Франции прошли суды над рыцарями и командорами ордена. Под пытками рыцари сознавались во всем – и что дружили с дьяволом, и что готовили заговор против французского короля. Рыцарей сожгли на кострах, имения ордена и его сокровища перешли в казну.

В.Л. Боровиковский. Портрет Павла I в костюме гроссмейстера Мальтийского ордена. 1800 г.

Благополучнее других сложилась судьба у госпитальеров. Они были умереннее в своей гордыне, чем храмовники. К тому же после изгнания со Святой земли они захватили принадлежавший Византии остров Родос и построили там мощные замки. Островом они владели до 1522 года и только после долгой войны с турками вынуждены были его оставить. На пятидесяти кораблях иоанниты отплыли в Италию, а затем выторговали у папы остров Мальту. Под названием Мальтийского орден дожил до наших дней. Во время Наполеоновских войн он даже переместился в Россию, где его гроссмейстером стал император Павел.

*?*?*

Правили латинскими государствами потомки тех рыцарей, что завоевали Иерусалим. Это были самые настоящие королевские дома, созданные по образу и подобию европейских. Однако с точки зрения феодальной Европы они были неполноценны, ибо, как правило, происходили от боковых, обедневших ветвей знатных фамилий и крупных владений в Европе не имели. Получался явный парадокс: король Иерусалимский, казалось бы, первый среди королей, так как он был хозяином Гроба Господня, по рангу считался ниже многих герцогов. И если византийские императоры из политических соображений отдавали иерусалимским королям в жены своих племянниц (на племянницах Мануила были женаты короли Балдуин III и Амори), то ни Фридрих Барбаросса, ни Генрих II Плантагенет к близкому родству с иерусалимской знатью не стремились.

Компания эта была удручающая. Даже расположенные к делам иерусалимским христианские историки добрых слов о королях и баронах тех государств сказать не могут.

Смерть иерусалимского короля Амори. Коронация Балдуина IV.

Миниатюра из «Истории» Вильгельма Тирского. Ок. 1460 г.

В 1174 году умер иерусалимский король Амори. От него остались двое детей: сын Балдуин, который занял престол под именем Балдуина IV, и дочь Сибилла, ставшая желанной добычей для женихов. Матери своей они почти не знали, и не потому, что она умерла – Агнесса Эдесская была жива и здорова. Она вышла замуж за Амори, когда тот еще не был королем. Супруги мирно прожили несколько лет, родились двое детей, и тут со смертью брата Амори должен был унаследовать престол. Но соперники Амори вспомнили, что Агнесса приходится ему четвероюродной сестрой. По наущению врагов Амори патриарх Иерусалимский объявил их брак недействительным. Перед Амори встала проблема: престол или жена. Он выбрал престол, выторговав при этом право считать своих детей законными. Так что Агнесса была изгнана из королевского дворца, а Сибилла и Балдуин остались в нем. Агнесса потом утешилась: она снова вышла замуж.

Вильгельм Тирский осматривает руки Балдуина.

Миниатюра из «Истории» Вильгельма Тирского

Сибилла росла девочкой своенравной, вспыльчивой и злой. Брат ее, будущий король, был увальнем, добродушным, ленивым и неумным. Сибилла осталась во дворце отца, а мальчика передали на воспитание графу Раймунду Триполийскому. Раймунд был наиболее осмотрительным и разумным из всей латинской знати и пользовался громадным авторитетом. Отец его был в 1150 году убит ассасинами в Триполи, и рос он при регентстве матери. В 1165 году Раймунд попал в плен к сирийскому атабеку Hyp ад-Дину, провел восемь месяцев в тюрьме, но был выкуплен королем Амори. Раймунд был представителем антивизантийского крыла крестоносцев. Для этого, помимо причин политических, была и причина личная: византийский император Мануил сватался к его дочери Мелизанде, но послы обнаружили у нее нервную болезнь, и император отказался от этого брака, взяв в жены вместо Мелизанды Марию Антиохийскую. Поэтому византийские корабли обходили Триполи стороной, а на счету Раймунда было несколько жестоких набегов на греческие города побережья Малой Азии.

Раймунд был известен своей осторожностью и даже, как утверждали его враги, трусостью. В запутанном и нездоровом мире ближневосточной политики он был опытен, изощрен и непотопляем.

Однажды, когда Балдуину было девять лет, Раймунд обратил внимание на то, что, играя с другими детьми, Балдуин почему-то не реагирует на щипки и удары, вроде бы болезненные. Раймунд подозвал его, взял иглу и уколол Балдуина в руку. Тот даже глазом не моргнул. Раймунд сразу понял, что произошло: мальчика настигла проказа.

Проказа была бичом Ближнего Востока. Уже не один рыцарь становился ее жертвой. Но Балдуин был первым принцем, которого поразила болезнь, почитавшаяся божьей карой. Раймунд обратился к сарацинским врачам: лекари франков были невежественны. Но и сарацины помочь не смогли. Понемногу пятна проказы расползлись по всему телу.

Балдуину исполнилось тринадцать лет, когда умер его отец, и Раймунд Триполийский, сломив сопротивление знати, не желавшей видеть на троне прокаженного, посадил Балдуина на иерусалимский престол, оставшись его главным советником. Раймунд был назойлив, не давал королю и шагу ступить без указаний, полагая, что тот все еще мальчик, которого можно наказывать. И неудивительно, что грузный, психически неустойчивый, всегда напудренный и нарумяненный, чтобы скрыть пятна и язвы проказы, юноша, от которого исходил такой тяжелый запах, что не спасали все благовония Востока, возненавидел своего советника. Дела часто отзывали графа из Иерусалима, и тогда магистр ордена тамплиеров и иные недруги Раймунда без устали нашептывали королю, что он должен избавиться от тяжкой опеки.

Наконец, придравшись к пустяку, Балдуин вспылил и приказал своему воспитателю удалиться из столицы. Тот не мог поверить своим ушам. Но король был тверд.

Сестра прокаженного короля, Сибилла, была выдана замуж за маркграфа Вильгельма Монферратского, который умер в 1177 году, оставив ее беременной. Таким образом, она снова стала выгодной невестой, и рыцари, видевшие, что Балдуин долго не протянет и умрет бездетным, понимали, что муж Сибиллы получит шанс занять иерусалимский трон.

Умирать Балдуин не собирался. Когда тебе лишь семнадцать лет, трудно думать о смерти, и заполучить в качестве шурина опасного соперника он не желал. Не желало этого и его окружение, с опаской глядевшее на графа Раймунда Триполийского и других хищников, среди которых более всех страшил герцог Генрих Бургундский, только что прибывший в Иерусалим с отрядом крестоносцев и обративший внимание на молодую мать. Роман Генриха с Сибиллой разгорался, и двор охватила паника. Король и его советники принялись искать рыцаря, который был бы не настолько знатен, чтобы претендовать на престол.

В шестидесятых годах в Святой земле появился знатный аквитанец барон де Лузиньян с двумя сыновьями – Жоффруа и Гвидо. Первый из них, женатый, сразу прославился своими подвигами. Второй, холостой, был неумен, несмел, зато был хорош собой и не имел в Иерусалиме никакой поддержки. Патриарху и магистру тамплиеров он показался идеальным женихом для Сибиллы.

Сибилла ударилась в амбицию, отказываясь выходить замуж за такое ничтожество. Но, очевидно, у короля и его советников нашлись достаточно веские аргументы, и потому в 1178 году Сибилла стала женой Гвидо Лузиньяна.

На первых порах Лузиньян пришелся в Иерусалиме ко двору. Звезд он с неба не хватал, но в заговоры не вмешивался и был предан королю. Сибилла же не скрывала презрения к новому мужу.

Эти годы совпали с началом наступления Салах ад-Дина. Методично и настойчиво султан теснил крестоносцев, отвоевывая у них замки и города. Войска его появлялись и на побережье, подходили даже к стенам Акки и Триполи. Семидесятые годы – постоянная цепь поражений христианского воинства.

Прокаженный король в этой обстановке проявил себя настоящим монархом. Он вновь и вновь собирал рыцарские отряды и бросался из одного предела своего государства в другой, стараясь отогнать сарацин. С каждым днем это было все труднее: к двадцати годам Балдуин уже с трудом взбирался на коня. Он потерял почти все пальцы, и лицо его было страшно изуродовано.

Стены древней крепости Акки, Израиль

В 1179 году один из полководцев Салах ад-Дина, Фарук-шах, разбил армию Балдуина у замка Бельфорт, в следующем году египтяне захватили остров Фуад. К тому же на Святую землю два года подряд обрушивался неурожай, а зерно тамплиеры выгодно продали в Сицилии. Король понимал, что Салах ад-Дин не успокоится, пока не разгромит крестоносцев. В Иерусалиме был введен чрезвычайный налог для борьбы с «неверными», в Европу отправились патриарх Ираклий и другие епископы, чтобы агитировать за новый Крестовый поход.

Состояние короля Балдуина было плачевным. В начале восьмидесятых годов он потерял зрение и уже не мог участвовать в походах. Он догнивал в своем дворце, но еще правил государством.

Балдуин решил передать престол племяннику, сыну Сибиллы Балдуину, которому тогда было три года, и назначить регентом при нем Гвидо Лузиньяна.

И тут королю показалось, что представился случай одним ударом покончить с Салах ад-Дином.

Франсуа Эдуар Пико. Гвидо де Лузиньян. XIX в.

Небольшая армия Салах ад-Дина вторглась в Галилею и опустошила самые плодородные и экономически важные районы королевства. Было созвано всеобщее ополчение рыцарей и орденов. Оно состояло из тысячи трехсот рыцарей и двадцати тысяч пехотинцев. Так как сам Балдуин командовать им не мог, он поставил во главе армии Гвидо Лузиньяна, рассчитывая убить двух зайцев: во-первых, избавиться от нападений Салах ад-Дина, во-вторых, укрепить авторитет будущего регента.

Гвидо Лузиньян умудрился упустить победу, причем виноват в том был он один. Армия крестоносцев остановилась в виду лагеря мусульман, возле Скифополя. Напрасно рыцари требовали немедленно ударить по врагу. Лузиньян оттягивал начало сражения до тех пор, пока не стало поздно. Салах ад-Дин успел отступить.

Король Балдуин пришел в ярость. Он проклинал день, когда доверил командование этому ничтожеству. Он лишил Лузиньяна регентства, приказал отобрать у него Аскалон и Яффу. Наконец он объявил брак Гвидо с Сибиллой недействительным и потребовал от патриарха Ираклия, чтобы тот назначил суд над Лузиньяном как над предателем крестоносного дела.

Смерть Балдуина IV. Коронация Гвидо де Лузиньяна.

Миниатюра из «Истории» Вильгельма Тирского

Лузиньяну пришлось бежать из Иерусалима, потому что суд мог кончиться печально: король требовал смертного приговора. Гвидо заперся в Аскалоне, а король, несмотря на невероятные страдания, сам отправился во главе отряда рыцарей к Аскалону, чтобы схватить Лузиньяна.

Это была странная кавалькада. По пыльной пустынной дороге между холмов скакал отряд рыцарей. Во главе его на большом коне мчался очень грузный человек в белом плаще, с лицом, скрытым за белой чадрой. Он казался злым духом, вырвавшимся на волю.

Но Гвидо успел укрепиться в Аскалоне.

Король, оставив рыцарей в отдалении, один подъехал к городским воротам и трижды ударил в них рукоятью меча.

Город молчал.

Хриплым, срывающимся на шепот голосом король вызвал непокорного вассала на суд. Гвидо стоял на башне и смеялся.

Вернувшись в Иерусалим, король созвал баронов и потребовал судить Гвидо в его отсутствие. Но и патриарх, и магистры орденов высказались за сдержанность. Не время было бросать силы против Аскалона, когда с востока подступали армии Салах ад-Дина. Принято было другое решение: призвать Раймунда Триполийского и отдать ему на воспитание маленького племянника короля.

Гвидо, засевший в Аскалоне, занимался разбоем, нападая на купеческие караваны и арабские поселения на границе с Египтом.

На некоторое время в иерусалимском государстве наступило затишье. К тому же и Салах ад-Дин ослабил натиск: он был вынужден тратить силы на борьбу с единоверцами, которым не по душе было его возвышение. К общему удовлетворению, в 1185 году с Салах ад-Дином было заключено двухлетнее перемирие.

И тут на сцену выходит еще одно действующее лицо иерусалимской трагедии. Мерзавец номер один на Ближнем Востоке.

*?*?*

В 1149 году правитель княжества Антиохийского был убит в бою с войсками Hyp ад-Дина. Мусульманская армия осадила Антиохию, и оборону города возглавили тамошний патриарх Аймерих и вдова князя – Констанца.

После этого в течение нескольких лет Констанца оставалась одинокой, объясняя это тем, что поклялась патриарху отстоять свою и княжества независимость от докучливых претендентов на власть. Однако прошло года три, и в княжестве стали поговаривать о том, что Райнольд (Рено) Шатильонский, красивый и бравый рыцарь, приехавший в Антиохию ради подвигов и уже отличившийся в нескольких стычках, а также успевший поссориться с местной знатью, зачастил во дворец княгини.

Как Рено обольстил Констанцу – неизвестно. Но она нарушила клятву. Брак был совершен тайно, чтобы старый патриарх Аймерих не мог ему помешать. Когда же о браке было объявлено, это вызвало неодобрение в Иерусалиме. Несмотря на молодость, Рено Шатильонский успел себя дурно проявить и в столице.

Истязание патриарха Аймери Рено Шатильонским у стен Антиохии.

Миниатюра из «Истории» Вильгельма Тирского

С патриархом Антиохийским новый князь испортил отношения с первого же дня. Несмотря на то что патриарх пользовался в латинских государствах большим уважением, Рено начал обращаться с ним презрительно и нагло. И когда патриарх попытался призвать его к порядку, Рено не придумал ничего лучшего, как приказать схватить старика, раздеть, обмазать медом и выставить в жаркий день на площади на растерзание слепням и осам. Возмущение антиохийских баронов было столь велико, да и сам король Иерусалима был столь разгневан, что Рено, бросивший после пытки старика в темницу, вынужден был его отпустить. Тот проклял Рено и навсегда покинул Антиохию. Остаток своих дней Аймерих прожил в Иерусалиме. Истязание патриарха произошло в 1153 году, вскоре после свадьбы. Последующие годы жизни Рено в Антиохии – длинный список бесчинств.

В 1156 году Рено, подкупленный агентами византийского императора Мануила, неожиданно напал на армянское Киликийское царство – единственного верного союзника крестоносцев. Но Рено никогда не интересовался политикой, он был прирожденным бандитом. Он жестоко разорил приморские города Армении, захватил много рабов и успел убраться с добычей прежде, чем его настигли войска армянского царя Тороса. После этого он послал в Византию за обещанной наградой, но император велел передать Рено, что захваченная им добыча – достаточная награда за набег. Рено умел мстить. Получив ответ императора, он собрал флот, посадил на него своих головорезов – у него был небольшой, но крепкий отряд – и кинулся на остров Кипр, тогда еще мирную провинцию Византии. Опустошив его восточный берег, забрав рабов и добычу, он сообщил императору, что теперь они в расчете.

Любимой резиденцией Рено был неприступный замок Крак де Шевалье. Туда он уходил после набегов, там пировал со своими рыцарями, оттуда вылетал, прослыша, что неподалеку проходит караван или к берегу несет штормом корабль.

Замок Крак де Шевалье. XI в., Сирия

Мирные соглашения на Ближнем Востоке далеко не всегда соблюдались. Нарушали их и тамплиеры, и сам иерусалимский король, и его бароны. Не святыми были и мусульманские эмиры. И все же, дабы этот край не превратился в скопище скорпионов, определенный порядок международных отношений неизбежно должен был установиться. Мир – это движение караванов и торговых судов, возделанные поля и горящие горны в ремесленных мастерских. Поэтому Салах ад-Дин и король Иерусалимский порой заключали перемирия. На бандитов типа Рено все поглядывали с опаской. Для них законов не существовало.

Поэтому, когда в 1160 году, во время одного из набегов, Рено попал в засаду и был взят мусульманами в плен, не только в Дамаске, но и в Иерусалиме вздохнули с облегчением.

Шестнадцать лет он провел в тюрьме в городе Гамбе. И никто – даже жена Констанца – не захотел его выкупить или обменять. А ведь когда через пять лет в плен к сарацинам попал юный сын Констанцы Боэмунд, выкупить его помог патриарх Аймерих.

Только в 1176 году Рено вышел из темницы. Был он уже немолод, ненавидел всех – от Салах ад-Дина до христианских рыцарей, которые бросили его на произвол судьбы. Он был одержим мечтой о мести и страстью к деньгам.

В Антиохию Рено не вернулся. Поселившись в замке Крак де Шевалье, он отдал силы истреблению мусульман. В 1181 году, нарушив перемирие, он совершил рейд в глубь территории Сирии. Из-за этого пострадали другие: Салах ад-Дин возглавил карательную экспедицию на Бейрут. В следующем году Рено кинулся в другую авантюру. Он напал на город Айлу на Красном море, захватил его и начал строить там флот, чтобы пограбить берега Аравии. Правда, флот его погиб в первом же бою, Айла была потеряна, и Рено вернулся в замок без добычи.

В 1184 году Раймунд Триполийский, который был тогда регентом, осаждал Крак де Шевалье, чтобы наказать Рено. Но замок выстоял.

Сказочная добыча попала Рено в руки в 1187 году. Неподалеку от его замка проходил огромный торговый караван, который задержался в Иерусалиме и теперь двигался к Дамаску. Караван вез множество товаров из Аравии и Египта, но главное – в нем ехала любимая сестра султана Салах ад-Дина. Рено ограбил караван и перебил купцов и охрану. Это было не только нарушением перемирия, столь нужного Иерусалимскому королевству, это было еще и нарушением законов чести.

Салах ад-Дин тут же написал гневное письмо иерусалимскому королю. Но попало оно не к Балдуину.

Прокаженный король умер в 1183 году. В последние месяцы это был живой труп, равнодушно смотревший, как вокруг него кипит борьба за престол.

Победила партия Сибиллы, пятилетний сын которой воспитывался у Раймунда Триполийского. Раймунд был назначен его опекуном до совершеннолетия. Но мальчик был слабеньким, и Раймунд не смог его сберечь: через три года он умер.

Все это время Сибилла, которая понимала, что Раймунд Триполийский ее к власти не допустит, плела интриги против опекуна. Пока был жив ее сын, свалить Раймунда она не могла. Зато со смертью маленького Балдуина граф Триполийский потерял законные основания править Иерусалимом. И вот тогда Сибилла вспомнила о своем изгнанном муже. Вспомнили о нем и все те, кому насолил Раймунд Триполийский. В том числе магистры духовнорыцарских отрядов. Гвидо Лузиньян казался безопасен – он был таким ничтожеством, что его можно было посадить на престол.

В 1186 году Гвидо был возвращен из ссылки в Аскалоне и сделался иерусалимским королем.

Так что гневный протест Салах ад-Дина по поводу вероломного нарушения перемирия графом Рено Шатильонским попал к Гвидо Лузиньяну.

Гвидо понимал, что Салах ад-Дин совершенно прав, требуя компенсации за грабеж и наказания бессовестного Рено. Но положение Гвидо было шатким. В любой момент бароны могли согнать его с трона. А ведь король Иерусалимский был предводителем христианского воинства, Салах ад-Дин же – исчадием ада, государем нехристей. И наказать благородного христианского рыцаря ради мусульманина было бы непростительной ошибкой в тот момент, когда послы Иерусалима обивали пороги царствующих домов Европы, умоляя о помощи против «неверных».

К тому же положение самого Салах ад-Дина было непрочно: против него поднялись сельджукские правители. Многие в Иерусалиме полагали, что наступил удобный момент покончить с султаном.

Салах ад-Дин. Гравюра

Маневрируя между кликами при дворе, Гвидо тянул с ответом, отказывался выплатить компенсацию, искал компромиссные варианты, и продолжалось это до тех пор, пока терпение Салах ад-Дина не лопнуло. Надо учитывать, что Салах ад-Дина подталкивали собственные «ястребы», которые требовали скорее сбросить в море христиан, не желая понять, что война с ними потребует отчаянных усилий.

Так что Рено сыграл на руку сторонникам войны в обоих лагерях.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.