«Герой» русских летописей

«Герой» русских летописей

Русские же летописи о Мамае начинают писать с 6869 г. по С. М. Будем для простоты дела пользоваться Никоновской летописью, поскольку это практически свод сведений изо всех ей предшествовавших.

Итак: «Въ лето 6869… Того же лета князь Ординскiй темникъ Мамай воздвиже ненависть на царя своего, и бысть силенъ зело; и воста на царя своего на Темирь Хозю, Хидырева сына, и замятя всемъ царствомъ его Волжскимъ, и прiатъ себе царя именемъ Авдула, и бысть брань и замятня велiа во Орде… И тогда князь Мамай во мнозе силе преиде за реку Волгу на горнюю страну, и Орда вся съ нимъ, и царь бе съ нимъ именемъ Авдула…Того же лета князь Мамай брань сотвори со Омуратомъ царемъ и со всеми князи Сарайскыми, и многихъ князей Ордынскихъ старыхъ изби»^{145}.

На следующий год летописец опять сообщает, что «въ лето 6870 Мамаю князю бысть бой велiй со Амуратомъ царемъ о Волзе. Того же лета Амуратъ царь изгономъ прiиде на Мамая князя, и многихъ у него Татаръ побилъ»^{146}.

На следующий год Мамай от имени Абдуллаха дает ярлык на великое княжение Дмитрию Московскому, а Мурат — Дмитрию Суздальскому. Начинаются внутрирусские разборки, но Мамай в них не поминается до 1370 г., когда «князь Мамай Ординскый у себя въ Орде посадилъ царя другаго Маматъ Салтана»^{147}.

Потом, по свидетельству летописцев, Мамай начал играть ярлыком на великое княжение. Сначала отдал его Твери, потом передал опять Москве. По-серьезному говоря, продал: «Князь велики Дмитрей Ивановичь Московскiй прiиде во Орду Мамаеву къ царю Мамаеву, и учти добре князи Мама, и царя, и царици, и князи…»^{148}. В 6881 г. от С.М. он делает набег на Рязань. Дмитрий в это время стоит на Оке, но на помощь рязанцам не спешит. Так что кому помогает, бог весть. Потому что та же летопись сообщает, что «князю Великому Дмитрею Ивановичу Московскому бысть розмирiе съ Татары и съ Мамаемъ»^{149}. А эта запись стоит под 6882 г. Значит, годом раньше «размирия» не было?

В следующем году в Суздале убили татарского посла Сарайку. Чьего посла, опять не говорится. То, что следом «прiидоша татарове изъ Мамаевы Орды и взяша Кашинъ (в других летописях — Киш, что реальнее, поскольку Кашин — тверская земля, а дальше говорится, что в Запьянье убили некого боярина Парфена Федоровича)», ничего не доказывает. Наоборот, если убили посла из Мамаевых, чего же Орда на Нижний хотя бы не пошла? Пограбили где-то на окраине. Это больше похоже на обычный набег, никак не связанный с убийством посла. Хотя, конечно, на следующий год Мамай опять передает ярлык на великое княжение Михаилу Тверскому. Но вспомним: у него с Дмитрием Московским еще с прошлого года мира нет, так что ничего удивительного. Вот когда Дмитрий Московский не признал ярлыка и сколотил коалицию против Твери, на следующий год тут же следуют крупные набеги Мамаевых татар на Нижний и Новосиль. Ответ вполне адекватный, не то что на смерть Сарайки.

В 6884 г. Дмитрий «ходил ратью за Оку реку, стерегася рати татарскiа отъ Мамая»^{150}. В общем, в этот период Мамай упоминается почти постоянно.

Но… русские летописи совершенно не локализуют его землю. Понятно только, что она на этом, правом берегу Волги, и все. Ни о каком Крыме, как Мамаевой земле, наши летописцы не повествуют. Орда и Орда. Больше того, Митяй, когда отправляется в Константинополь, «прiидоша во Орду, въ место Половецкое и въ пределы татарскыя»^{151}. Именно там его удерживал некоторое время Мамай. Но скоро отпустил, и даже провожатых дал до моря. Все это явно на Дону, и уезжает Митяй с Азака (Азова), а не из Крыма.