Одинокие деревья
Одинокие деревья
Оправдана ли английская система воспитания? Идет ли она в конечном счете на пользу психологии и характеру детей? На сей счет могут быть разные мнения. Но вряд ли вызовет споры вывод о том, что система эта не проходит бесследно для самих родителей. Подавлять естественные проявления чувств к собственным детям, сдерживать душевные порывы уздой самоконтроля – все это неизбежно влечет за собой различные последствия, наиболее очевидным и безвредным из которых является страсть к домашним животным.
В родительском сердце кто-то должен занять место отчужденных детей. Чувства эмоциональной привязанности должны получить какую-то отдушину. Ведь если нежность к собственному ребенку не принято открыто выражать даже наедине с ним, то самое бурное и необузданное проявление любви к собаке даже на людях не считается зазорным. Но может ли пристрастие к домашним животным служить равноценной заменой?
Думается, что сознательное охлаждение родительских чувств, преднамеренное ужесточение сердец к собственным детям сказывается в конечном счете и на других формах личных отношений в семье, включая отношения между мужем и женой. Возводя в культ частную жизнь, независимость и самостоятельность человека, англичане обрекают себя на замкнутость и, стало быть, на одиночество.
Крепостные стены для защиты от непрошеных вторжений не только опоясывают домашний очаг, но и разделяют его обитателей. Если японская семья замкнута для посторонних, то английская семья замкнута еще и внутри – каждый из ее членов куда больше сохраняет неприкосновенность своей частной жизни. Словом, душа англичанина – это его крепость в не меньшей степени, чем его дом. Муж и жена там меньше вмешиваются в дела друг друга, чем это обычно свойственно супружеским парам в других странах. Внутрисемейную атмосферу отличает сдержанность, как своего рода самооборона от излишней фамильярности. Но если открытые проявления симпатий подавляются, то так же подавляются и знаки раздражения, обиды, гнева. Там, где супружеская пара в другой стране предпочла бы добрую ссору, которая разрядила бы атмосферу подобно грозе, англичане постараются как бы не замечать, игнорировать причину размолвки.
К разным классам общества сказанное выше относится, конечно, в неодинаковой степени. В трудовых семьях – особенно на севере, в Ливерпуле или Манчестере, – люди больше раскрыты друг другу, чаще дают волю своим душевным порывам. И уж вовсе исключением служат шахтерские поселки, будь то в Йоркшире или Южном Уэльсе, – их обитатели из поколения в поколение и трудятся, и живут бок о бок, ощущая себя одной большой семьей.
И все-таки, когда попадаешь в многонациональные рабочие предместья, всякий раз бросается в глаза, что английская беднота более замкнута и более одинока в своем труде и невзгодах, чем соседствующие с ней общины ирландцев, негров или пакистанцев.
Для англичан обычно существует два ярлыка: их принято считать либо по-дет ски сентиментальными, либо бесчувственно невозмутимыми. Истина лежит, пожалуй, ближе к первому из этих стереотипов. Англичане болезненно чувствительны к обиде, но эту черту они глубоко прячут от окружающих. Неудивительно, что главными человеческими достоинствами в супружеской жизни три четверти опрошенных англичан назвали понимание, тактичность, предупредительность, а главной помехой для нее свыше половины опрошенных сочли плохой характер.
Эти данные, основанные на результатах авторитетного социологического исследования, приводит автор книги «Английский характер» Джеффри Горер. При всей относительности любых анкетных опросов, результаты их во многом показательны. Горер, в частности, обобщил мнения тысяч опрошенных о том, какие качества они ценят в своих супругах выше всего. Отвечая на вопрос о мужьях, 33 % английских жен назвали понимание, 28 % – заботливость, 24 % – юмор, 23 % – честность, 21 % – верность, 19 % – щедрость, 17 % – любовь, 14 % – терпимость. По мнению английских мужей, жена прежде всего должна быть хорошей хозяйкой (29 %), затем непосредственно следуют такие качества, как уживчивый характер (26 %), понимание (23 %), любовь (22 %), верность (21 %), внешность (21 %), умение готовить (20 %), ум (18 %).
С другой стороны, английские мужья больше всего осуждают в своих женах такие черты, как сварливость (29 %), глупость (24 %), сплетничество (21 %), мотовство (17 %), эгоизм (16 %). Жены же считают наиболее нетерпимыми недостатками мужей эгоизм (56 %), недостаток ума (20 %), инертность, нежелание помогать жене по дому (18 %), неопрятность (17 %), нечестность (16 %).
Приведенные цифры дают пищу для размышлений. Они, во-первых, позволяют судить о слагаемых хорошего характера в представлении англичан. Во-вторых, они выявляют главенство этических критериев над эмоциональными: отметим, что ни любовь, ни верность не оказались на первых местах ни в одном из списков.
В представлении японцев семья – это как бы гавань, откуда человек отправляется в самостоятельное плавание и куда он вновь возвращается во время жизненных бурь. Англичане же не рассчитывают на поддержку со стороны близких родственников в случае каких-либо трудностей, но, с другой стороны, не испытывают по отношению к ним чувства долга или ответственности. Это, впрочем, скорее английская, чем британская, черта, менее присущая многосемейным ирландцам, а также шотландцам с их кланами. Семейные связи, понятие родственного долга ослаблены в Англии правом первородства. Все имущество (а в аристократических семьях – и титул) издавна переходит по наследству одному лишь старшему сыну. Его остальные братья и сестры в принципе не получают ничего и должны устраивать свою жизнь самостоятельно.
Примечательно, что в японской семье, где также существует право первородства, дело обстоит совершенно иначе. Отчий дом, а на селе семейный надел играют там роль некоего страхового фонда, к которому при необходимости вправе обращаться все родственники. Целиком наследуя отцовское имущество, старший сын одновременно принимает на себя роль и ответственность главы семьи, причем по отношению не только к престарелым родителям, но и к младшим братьям. Если кто-то из них остался без работы, он может рассчитывать, что его, жену и детей всегда приютят в родительском доме.
В Англии же сама идея о том, чтобы несколько поколений жили под одной крышей, представляется совершенно несовместимой с канонами частной жизни. Английские бабушки могут очень любить своих внуков; они с удовольствием будут угощать их по субботам и воскресеньям; они охотно возьмут их к себе на пару недель во время отпуска родителей. Но они никогда не согласятся быть для них постоянными бесплатными няньками, слишком ценя свою независимость.
Англичанам присущ практический подход к морально-этическим проблемам. Другими словами, им свойственно вкладывать сугубо практический смысл и в такие вопросы, которые у других народов рассматриваются только в духовном плане. Школа, религия, правосудие – все эти силы делают в Британии упор на поведение человека, а не на его побуждения, все они направлены прежде всего на утверждение определенных этических норм. Примечательно, что именно на нравственную сторону религии делает упор английская церковь. Она считает, что утверждение моральных норм – более действенный путь к совершенствованию человека, чем такие средства воздействия на личность, как, например, исповедь у католиков. Не будет преувеличением сказать, что Англия является христианской страной главным образом в этическом смысле, где роль религии во многом подобна той, какую играет конфуцианство в Китае или Японии.
Стражем общепринятой этики служит в Британии и правосудие. Оно исходит в своих оценках только из поступков, а не из побуждений. Если адвокат будет строить защиту обвиняемого на объяснении мотивов или обстоятельств, которые толкнули его на подобный шаг, он вряд ли выиграет дело в Лондоне, где куда надежнее исходить из какого-то сугубо технического пункта закона. Наслышанные о терпимости англичан, многие иностранцы ошибочно трактуют ее как способность одного человека понять побуждения и тем самым оправдать действия другого. На деле же англичане понимают под терпимостью невмешательство в чужую частную жизнь, предполагая, в свою очередь, что каждый должен так же уважать частную жизнь окружающих.
Общественная жизнь в Великобритании зиждется на любительстве. В ее основе лежит традиционное представление, что всякий человек, помимо основных дел или занятий, обязан отдавать часть своего времени и сил какой-то деятельности, лежащей вне его личных, грубо говоря, своекорыстных интересов. Самая распространенная черта общественной деятельности в Англии – это комитеты, которые создаются по самым различным поводам из людей самого разного положения. Редкий англичанин не является членом комитета содействия чему-то, а еще чаще – против изменения чего-то. Умение излагать и отстаивать свои взгляды, публично уверенно чувствовать себя перед большой и даже недружественно настроенной аудиторией присуще представителям всех классов британского общества.
Чем больше доводилось мне бывать на профсоюзных собраниях в рабочих коллективах – в том числе небольших, провинциальных, – тем чаще приходила мысль, что любой здешний цеховой староста вполне мог бы председательствовать в палате общин.
На заседаниях захолустного уличного комитета, где обитатели трущоб совещаются, как им сообща противостоять выселению, споры ведутся в рамках безукоризненной, прямо-таки парламентской процедуры. Несмотря на обилие традиционных ритуалов, которые прежде всего бросаются в глаза иностранцу, англичанин не считает общественную деятельность чем-то изолированным от повседневной будничной жизни. И правящая элита умело использует это врожденное представление в своекорыстных целях, создает у людей иллюзию сопричастности к процессу принятия решений, к управлению делами общества и государства.
Если в личном плане англичане, в противоположность японцам, возводят в культ независимость и самостоятельность человека, освобождая его от бремени родственного долга, то в общественном плане англичане, точно так же, как и японцы, дорожат чувством причастности. Наряду с общественным началом их натуре свойственно желание принадлежать к небольшой, избранной группе людей с аналогичными интересами, взглядами или стремлениями. Эта жажда причастности, которую, на первый взгляд, вроде бы трудно совместить с индивидуализмом, видимо, во многом порождена разобщенностью семьи. Это – форма бегства от одиночества, на которое волей-неволей обрекает англичан их культ частной жизни. Если семья перестает быть центром притяжения, остается полагаться на круг людей, которых объединяют то ли общий интерес к коллекционированию марок, то ли общие воспоминания о школе, то ли общее стремление не допустить строительства химического завода на берегу живописного озера.
Независимость, граничащая с отчужденностью, – вот основа человеческих взаимоотношений в Британии. Не только друзья и родственники, но даже родители и дети не чувствуют себя связанными долгом или ответственностью друг перед другом. Такое отсутствие моральных обязанностей являет собой полную противоположность японскому образу жизни с его понятием долга признательности и долга чести, с его неразрывными путами общинных связей. Дело тут не в пережитках феодальной патриархальщины. И в Соединенных Штатах человек постоянно испытывает на себе различные формы морального нажима со стороны родственников, соседей, сослуживцев и подчас вынужден подчинять им свое поведение. В Англии же личные склонности и даже личные странности людей не вызывают противодействия со стороны окружающих. Невмешательство, которое, конечно, строго обоюдно, – вот краеугольный камень английской этики.
Однако такая раскрепощенность от родственного долга, от бремени моральных обязательств имеет, разумеется, свою оборотную сторону. Это – палка о двух концах, одна из главных причин той отчужденности, на которую человек бывает столь часто обречен в Англии. Из-за того что детей принято поселять отдельно, родителям приходится доживать свой век в одиночестве, а порой – и в забвении. Эти одинокие старики, беспомощные в случае болезни и беззащитные перед лицом инфляции, старики, щепетильная гордость которых заставляет их скрывать от детей свою нужду и лишения, представляют собой одну из самых мучительных социальных проблем современной Британии. Проблема эта, разумеется, присуща и другим странам. Но здесь она особенно остра именно из-за предубеждения, что дети не несут ответственности за судьбу престарелых родителей и что с ними достаточно встречаться лишь раз-другой в год, на Рождество или Пасху.
Может быть, к этому в итоге привел метод воспитания детей? Когда у человека с малолетства развивают чувство самостоятельности, когда ему внушают, что он не должен рассчитывать на других, он учится полагаться на самого себя. Одних такая система воспитания действительно закаляет, помогает им потом сносить любые невзгоды. Другим же она подчас калечит жизнь. Люди тут нередко жалуются, что испытывают неловкость и натянутость в отношениях с собственными детьми. Поскольку никто не поощряет их к искренности, к душевному контакту, они не смогли воспитать этих качеств и в следующем поколении.
Англичане любят повторять изречение Черчилля: «Если одинокое дерево выживает, оно вырастает крепким». Но все ли такие деревья выживают? Почему столь неизменным успехом пользуется у читателей газетная рубрика «Одинокие сердца». Откуда в Лондоне столько бюро знакомств, клубов для неженатых, брачных контор с их газетными объявлениями и компьютерами? Словом, откуда столько разнообразных и, судя по их числу, бесполезных средств борьбы с одиночеством?
Американцев, попадающих в Англию, поражает, что это страна мужчин. (Подобным же образом англичане, посещающие Америку, поражаются тому, что это страна женщин.) Это страна, послушная привычкам, удобствам и капризам мужчин, а не женщин. Здесь, как и в мире птиц, в ярком оперении щеголяет самец. Мужчины в этой стране наряжаются, женщины же лишь одеваются. Чтобы судить о процветании семьи, здесь скорее посмотрят на мужа, чем на жену.
В Англии уклад жизни прежде всего имеет в виду удобства мужчины, что в равной степени относится и к бедным, и к богатым, ко всем слоям общества. В Америке уклад жизни прежде всего имеет в виду удобства женщины.
Английские мужчины проводят больше времени с мужчинами как в делах, так и в увлечениях, которым они посвящают свой досуг, чем это свойственно американцам. Американка ожидает, требует и получает больше внимания со стороны мужчины, чем англичанка. Сыну в английской семье с малолетства отдается предпочтение перед дочерью. Его воспитанию уделяется больше энергии и сил, на него затрачивается больше средств. В результате английские мужчины с детства привыкают считать себя обладателями особых прав и привилегий по сравнению с женщинами. Атмосфера английской семьи предполагает, что девочки смотрят на мальчиков снизу вверх, и большинство англичанок уже никогда не избавляются потом от этой привычки.
Прайс Кольер (США). Англия и англичане – с американской точки зрения. 1912
Уважение к частной собственности побуждает мужчин в Лондоне с уважением относиться к чужим женам. Здесь, конечно, имеют место супружеские измены. Но в целом и чаще всего к замужним женщинам в Лондоне проявляется куда более осмотрительное отношение, чем где-либо еще. Флиртовать с ними попросту не принято. Это не спортивно, это противоречит правилам, это попросту не крикет. А играть по правилам – основной принцип поведения в Лондоне.
Уолтер Генри Нэлсон (США). Лондонцы. 1975
Британцы, наверное, самый одинокий народ в мире. Многие из них живут в одиночестве физически. Другие даже у себя дома или в школе одиноки эмоционально и духовно. Это страна, где разрыв между поколениями не только признается, но и одобряется, где человеку некому открыть душу, кроме как занятому доктору или автору колонки «Одинокие сердца» в местной газете.
Энтони Глин (Англия). Кровь британца. 1970
Вся система английского мышления, вся система образования вращается вокруг центрального принципа одиночества. Чуть ли не с шестилетнего возраста англичанин становится одиноким – вместе с другими, это верно, но одиноким, отдаленным от своей семьи в школе или колледже на все время, кроме каникул. И когда он возвращается домой через пятнадцать или двадцать лет с дипломом Оксфорда или Кембриджа, он, естественно, хочет вновь уехать как можно скорее, чтобы жить своей собственной жизнью. Иными словами, чтобы продолжать быть одному.
Паоло Тревес (Италия). Англия – таинственный остров. 1948
Англичане честны, у них есть нравы, семейная жизнь, союз родства и дружбы… Позавидуем им! Их слово, приязнь, знакомство надежны: действие, может быть, их общего духа торговли, которая приучает людей уважать и хранить доверенность со всеми оттенками. Но строгая честность не мешает им быть тонкими эгоистами. Таковы они в своей торговле, политике и частных отношениях между собой. Все продумано, все разочтено, и последнее следствие есть… личная выгода.
Н. М. Карамзин (Россия). Письма русского путешественника. 1790
Данный текст является ознакомительным фрагментом.