Эпилог

Эпилог

…Ни одно действие офицера нельзя оценивать, исходя из информации, которой он не располагал в тот момент, когда выполнял свой долг…

22 июня 1941 г. навсегда останется одной из самых черных дат в истории России. И вопрос «почему все случилось именно так?» наверняка будет подниматься вновь и вновь.

В этой книге мы попытались дать хотя бы часть ответа на него. Рассказать о том, какими встретили войну танковые войска Красной Армии.

Сейчас, спустя семьдесят минувших лет, даже школьник может знать о войне больше, чем знали командиры в сорок первом: в нашем распоряжении документы, составленные «по горячим следам» советскими офицерами, военные архивы поверженного противника, толстые тома разбора и обобщения дорогой ценой доставшегося боевого опыта сорок первого. Мы знаем, где были допущены ошибки, что можно было сделать лучше, а чего не надо было делать вовсе. Однако надо отчетливо понимать: мы знаем больше не оттого, что умнее и талантливее тех, кто не жалел жизни в «роковом июне», а лишь оттого, что нам повезло родиться позже, в уютном настоящем, у компьютеров с Интернетом. И это наше сегодняшнее настоящее куплено ценой огромной крови. А у наших дедов и прадедов не было возможности «заглянуть в конец учебника», чтобы подсмотреть там правильный ответ на задачу, ценою ошибки при решении которой станут множество отданных жизней.

Они сделали очень многое. Невероятно много, если вспомнить о том, что к началу тридцатых в стране не было ни мало-мальски серьезных танковых войск, ни танковой промышленности. И все же этого оказалось недостаточно. Не хватало всего, и в первую очередь умения. Умения конструкторов рассчитать для нового тяжелого танка коробку передач. Умения рабочего сделать бронебойный снаряд нового образца. Умения комбата организовать разведку и наладить взаимодействие с пехотой. А главное — не хватило умения драться на равных с лучшей на тот момент армией мира. Этого тогда не умел еще никто — ни французы, ни англичане, ни мы.

И там, где не хватало умения, в ход шло мужество.

«Личный состав не имел должной подготовки в отношении осуществления маневра на поле боя и ведения огня, но этот персонал был укомплектован элементами, преданными советскому режиму. Необходимо обратить внимание на большевистскую систему укомплектования специальных родов оружия (танки, авиацию и т. д.) только проверенными, надежными и преданными коммунистическому режиму людьми… Советские танки никогда не сдавались, их можно было захватить только после вывода из строя личного состава»[322].

Тогда, летом 1941-го, танкисты РККА сделали все, что было в их силах, не постояв за ценой. Даже пресловутых «двадцати четырех тысяч танков» оказалось недостаточно для того, чтобы успешно парировать смертоносный удар стальных рапир вермахта — танковых групп — у границ и «не отдать и вершка» своей земли. Неутешительные итоги 1941 г., выраженные в потерях танков, будут выглядеть так: безвозвратно потеряно 931 KB, 48 Т-35, 369 Т-28, 1843 Т-34, 7006 танков БТ, 7635 Т-26, 2658 «плавунцов» и Т-60, 26 «матильд» и «валентайнов»[323]. Вермахт не делал скидок на сложности советской стороны и не собирался благородно «не замечать» допущенных Красной Армией ошибок. Руководству СССР оставалось только одно — не жалея никаких усилий, раскручивать титанический маховик производства танков, вполне отчетливо сознавая их достаточно скромные достоинства и весьма заметные недостатки. Неустанно производить больше, больше и еще больше танков. Просто потому, что много посредственных танков на поле боя гораздо лучше, чем самое совершенное, талантливо задуманное и старательно спроектированное «пустое место» — техническая новинка, с развертыванием производства которой промышленность не справилась и не имеет шансов справиться в ближайшем будущем. Не спасет положения и неплохая, но сложная в производстве и потому производимая малой серией машина, которой из-за ее малочисленности сплошь и рядом просто не окажется «в нужном месте в нужное время». Или, того хуже, она попадет в умелые руки A. A. Гречко, тогда еще не генерал-полковника, и пойдет в атаку по болоту аки посуху…

Танки нужны были «здесь и сейчас». Хотя бы для того, чтобы ценой тысяч тонн оставшейся на полях сражений закопченной броневой стали экономить жизни солдат. Именно так — подбитый и даже сгоревший танк отнюдь не означает погибший в нем экипаж. Например, в августовских боях 1938 г. у озера Хасан на 49 потерянных советских танков пришлось 44 убитых танкиста. В ходе Финской кампании 20-я танковая бригада потеряла в боях (т. е. без учета потерь по техническим причинам) 298 танков, при этом безвозвратные потери в людях составили 169 убитыми и 57 пропавших без вести. Сражавшаяся там же 13-я бригада потеряла 242 танка, 234 человека убитыми и 23 пропавшими без вести. 1-я танковая дивизия за период с 26 июня по 1 августа 1941 г. потеряла 63 БТ-7 (из них 33 безвозвратно), 2 БТ-5 и 1 Т-28, а потери танковых полков убитыми составили всего 14 человек.[324] 21-я танковая дивизия потеряла за период с начала войны по 1 августа 1941 г. 114 танков и 161 чел. личного состава[325].

Понятно, что быть богатым, но здоровым лучше, чем быть бедным, но больным — самым лучшим вариантом было бы иметь много-много хороших танков, управляемых отличниками боевой и политической подготовки, идущих в бой под командованием блестяще образованных, многоопытных, дерзких, инициативных, талантливых отцов-командиров, орлиным взором определяющих самое слабое место противника и обрушивающих на него грозную стальную лавину неотразимого танкового удара… Однако, как, надеемся, читатели уже поняли из приведенных в этой книге документов, для Советского Союза сорок первого года такое положение вещей оставалось недосягаемой мечтой. Причем мы настойчиво хотели бы повторить, что сложившееся к лету 1941 года незавидное положение Красной Армии не было результатом целенаправленных действий некого индивидуального или коллективно-многоликого «злого гения» нашей истории, за бочку буржуинского варенья и корзину печенья осознанно ввергшего страну в пучину беспримерных бедствий.

Осенью 1941-го, когда, казалось, надежда уже потеряна, Красная Армия остановила немецкий натиск у самых ворот Москвы. Зимой 1941-го от стен Москвы, Ростова и Тихвина пока еще немногочисленные советские танки поведут за собой пехоту, пусть еще негладко, неумело, не так удачно, как хотелось бы — но вперед, на запад. Отбирать наши пяди и крохи. А в мае 1945-го на улицах Берлина советские танки весомо и наглядно поставят окончательную точку в растянувшемся на четыре кровавых года споре о том, кто же лучше и правильнее подготовился к войне.

Но это уже совсем другая история…

Андрей Уланов

Дмитрий Шеин

2009–2011

Рига — Москва