РЕВНОСТЬ И ОБИДА

РЕВНОСТЬ И ОБИДА

Но почему же после таких очевидных дипломатических успехов так скоротечно закончилась министерская карьера Шепилова?

По мнению его внука писателя и журналиста Дмитрия Косырева, Никиту Сергеевича одолевала ревность — в мире говорили о внешней политике Шепилова, а ведь могла быть только внешняя политика Хрущева.

Первым поводом для недовольства стало выступление Шепилова на международной конференции по Суэцкому каналу, которая проходила в Лондоне во второй половине августа 1956 года. Дмитрий Трофимович возглавлял советскую делегацию. Свою речь он поручил готовить двум командам — мидовской и своей, из «Правды». Правдисты написали ему красивое выступление, но за основу он все-таки взял мидовский вариант.

Шепилов вспоминал, как в Лондоне к нему в советское посольство приехал Государственный секретарь США Джон Фостер Даллес. Известный своей неуступчивостью американец сказал:

— Я приехал к вам потому, что в вашем весьма лаконичном заявлении по прибытии в Лондон я нашел одно слово, которое дает надежду, что мы с вами можем попытаться найти общую почву для разумного подхода к решению суэцкой проблемы. Это было бы весьма затруднительно с господином Вышинским, который, само собой разумеется, заслуживал высокого уважения. Мне трудно представить себе человека, который мог бы доплыть до конца, слушая блистательные речи господина Вышинского…

В Москве Шепилову было приказано назвать политику Запада «открытым грабежом и разбоем». Он указание игнорировал. Вернувшись, 5 сентября отчитывался о поездке на заседании президиума ЦК. Объяснил свою позицию так:

— У нас наладились отношения с американцами, ссориться нет нужды.

Хрущев возмутился:

— Ах вот как? Ты хочешь сам определять политику?

В постановлении президиума записали, что «ЦК КПСС одобряет линию поведения и практическую работу делегации Советского Союза на Лондонской конференции». Но Хрущев сказал, что министр не выполнил указание ЦК, то есть проявил невоспитанность как член партии, и этот проступок имеет принципиальное значение.

Формально Шепилов ушел из МИД в ЦК партии с повышением. В феврале 1957 года на пленуме ЦК его вновь сделали секретарем ЦК по идеологии. В реальности же Хрущев затаил на него обиду. Между ними началось охлаждение. Тем более что Шепилов, явно не понимая, как быстро меняется характер Никиты Сергеевича, продолжал спорить с Хрущевым.

Когда Хрущев задумал коренным образом поменять систему управления экономикой и вместо министерств ввел систему региональных совнархозов, Шепилов пришел к нему со схемой, на которой были показаны сложные связи Горьковского автомобильного завода с другими предприятиями, от которых завод получает запасные части и материалы. Шепилов объяснял первому секретарю, что при новой схеме предприятия не смогут эффективно работать.

— Ну знаете, — насмешливо говорил потом Хрущев, — такая паутина получилась, и Шепилов, как муха, попал в эту паутину и дальше двигаться не может. Я говорил ему: вы рассуждаете неправильно. Когда реорганизуем управление промышленностью, будет расти разумная кооперация, а все глупые, ненужные связи отпадут.

Шепилов как экономист был прав, но это станет ясно уже после того, как его вышибут из ЦК.

Испортились и личные отношения. Они больше не встречались семьями. Хрущев даже не пригласил Шепилова на свадьбу сына, хотя позвал всех остальных партийных руководителей высшего ранга.

Ворошилов встретил Шепилова и спросил:

— Идешь на свадьбу?

Тот ответил:

— Нет, меня не позвали.

— Да? — Ворошилов как бы обрадовался и гордо добавил: — А я иду.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.