IV. Монголо-татары в половецких степях (лето 1238 — осень 1240 г.)

Пребывание монголо-татар в половецких степях (лето 1238 — осень 1240 г.) является одним из наименее изученных периодов нашествия. В исторической литературе бытует мнение, что этот период нашествия — это время отступления завоевателей в степи для отдыха, «пополнения поредевших полков» и «восстановления конского состава» после зимнего тяжелого похода в Северо-Восточную Русь. Все время пребывания монголо-татар в половецких степях представляется как пауза, перерыв в нашествии, заполненный «собиранием сил» и отдельными, не объединенными общим планом походами «вспомогательных отрядов» завоевателей на окраины русских земель, только как время «подготовки» большого похода на Запад. Источники, в первую очередь восточные (сведения русских летописцев о пребывании монголо-татар в половецких степях очень скудны и неопределенны; события 1238 г. вообще выпали из поля зрения летописцев), дают совершенно иную картину: весь период пребывания Батыя в половецких степях, с лета 1238 до осени 1240 г., заполнен непрерывными войнами с половцами, аланами и черкесами, многочисленными походами на порубежные русские города, кровопролитными подавлениями народных восстаний.

Военные действия в Дешт-и-Кыпчак начались осенью 1238 г. вскоре после отступления монголо-татар в половецкие степи. Большое монгольское войско направилось в землю черкесов, за Кубань. «В год собаки, соответствующий 635 (1238 г.), — сообщает Рашид-ад-Дин, — осенью, Менгу-каан и Кадан пошли походом на черкесов и зимой убили государя тамошнего по имени Тукара»[275]. Почти одновременно началась война с половцами, которых монголо-татары ранее оттеснили за Дон. После записи об осеннем походе на черкесов и «страну Мерим», Рашид-ад-Дин сообщает: «Берке отправился в поход на кыпчаков и взял Арджумака, Куранба-са и Канерина, военачальников Беркута»[276]. Война с половцами была затяжной и кровопролитной, огромное количество половцев было перебито. Плано Карпини, проезжавший в 40-х годах XIII в. по Дешт-и-Кыпчак, писал: «В Комании мы нашли многочисленные головы и кости мертвых людей, лежащие на земле подобно навозу». О том же писал Рубрук, который не видел в опустевшей «Комании» ничего, «кроме огромного количества могил команов»[277].

Войны в половецких степях и на Северном Кавказе потребовали от ослабленных походом на Северо-Восточную Русь монголо-татарских войск больших усилий, и русский летописец смог записать под 1238 г., что на Руси «того же лет было мирно».

В 1239 г. монголо-татары активизировали военные действия в отношении русских княжеств. Их походы обрушивались на земли, окружавшие половецкие степи, и проводились с целью расширения покоренной территории и ликвидации возможных очагов сопротивления на границах Дешт-и-Кыпчака.

Зимой большое войско под командованием Гуюк-хана, Менгу-хана, Кадана и Бури двинулось на север, в область Мордвы и Мурома. Во время этого похода монголо-татары подавили восстание мордовских племен, взяли и разрушили Муром, опустошили земли по Нижней Клязьме и дошли до Нижнего Новгорода. Лаврентьевская летопись сообщает под этим годом, что «на зиму Татарове взяша Мордовьскую землю и Муром пожгоша, и по Клязме воеваша, и град св. Богородица Гороховець пожгоша, а сами идоша в станы своя». По свидетельству тверского летописца, монголо-татары выходили в 1239 г. на Волгу и взяли «Городецъ Радиловь на Волзе»[278]. В том же году другой монголо-татарский отряд опустошил Рязанское княжество: «Приходиша Батыеви Татарове въ Рязань и поплениша ю всю»[279].

В степях между Северным Донцом и Днепром продолжалась война войск хана Берке с половцами. Весной 1239 г. один из татарских отрядов, продвинувшихся к Днепру, разгромил город Переяславль, сильную крепость на рубежах Южной Руси, 3 марта 1239 г. после недолгой осады был «взять град Переяславль копьемъ, изби весь»[280].

Захват весной 1239 г. Переяславля, сильной крепости на левобережье Днепра, был одним из этапов подготовки большого похода на запад: Батый «поче посылати на град Роуськые». Следующий поход имел целью разгром Чернигова и городов по Нижней Десне и Сейму, так как Чернигово-Северская земля оставалась еще не завоеванной, угрожая правому флангу готовящегося к походу на запад монголо-татарского войска.

Чернигов был хорошо укреплен. Три оборонительные линии защищали город от врагов: на высоком берегу Десны расположился детинец, прикрытый с востока рекой Стрижень (приток Десны); вокруг детинца шел «окольный град», или «острог», окруженный «малым валом»; и, наконец, третья линия укреплений защищала обширное предгорье. Географическое положение близ рубежей русской земли и активное участие в междоусобных войнах создали на Руси мнение о Чернигове, как о городе, «славном мужеством граждан» и «богатом воями».

Монголо-татары появились в пределах Черниговского княжества осенью 1239 г. Псковская I летопись и «Летопись Авраамки» сообщают точную дату падения Чернигова — 18 октября 1239 г. Вероятно, во главе вторгшихся в Черниговское княжество монгольских войск стоял Менгу-хан (как полагает В. В. Мавродин), так как военные действия на западной окраине половецких степей вели вплоть до 1240 г. войска Менгу-хана. Гуюк-хана, Кадана и Бури (Рашид-ад-Дин). Монголо-татары вторглись в черниговские земли с юго-востока и «обьступиша град в силе тяжце». Попытка князя Станислава Глебовича прийти на помощь осажденному городу не удалась: под стенами Чернигова «побеженъ быс Мъстиславъ и множество от вой его избъенымъ быс». Начался ожесточенный бой на стенах города. Защитники Чернигова «со града метаху на Татарь камение съ стенъ за полтора перестрела, а камение якоже можаху четыре человеки силнии подъяти». После яростного боя на стенах, во время которого победа была «долго сомнительная» (Н. М. Карамзин), враги ворвались в город. «Взяша Татарове Черниговъ, — сообщает летописец, — град пожегше и люди избиша, и монастыре пограбиша»[281]. Следы пожара в слоях времени татарского погрома обнаружены археологами во многих местах Чернигова. В XIV–XV вв. на ряде участков древнего города жизнь вообще прекратилась. По интересным наблюдениям Б. А. Рыбакова, город долго не мог оправиться после татарского погрома и восстановился в прежних до-монгольских границах только в XVIII в.

От Чернигова монголо-татары двинулись на восток по Десне и далее — по Сейму. Это направление прослеживается по записи Лаврентьевской летописи, которая сообщает, что татары после погрома Чернигова взятого в плен «епископа Перфурья пустиша в Глухове, а сами идоша в станы свои». К северу от Чернигова татары, вероятно, не поднимались; во всяком случае, в Любече, находившемся всего в 50 км северо-западнее Чернигова, следов татарского погрома археологами не обнаружено. Зато восточнее Чернигова, по Десне и Сейму монголо-татарами были разрушены многочисленные города, построенные для защиты от кочевников (Путивль, Глухов, Вырь, Рыльск и др.), и опустошены сельские местности. Затем монгольская рать повернула на юг, к верховьям Северного Донца[282].

Последним монголо-татарским походом 1239 г. было завоевание зимой 1239 г. Крыма. Сюда, в степи северного Крыма и далее, «к берегу моря», бежали разбитые монголо-татарами в причерноморских степях половцы. Преследуя их, в Крым проникли монгольские войска. Никаких подробностей завоевания монголо-татарами Крыма источники не сообщают. Известно только, что к концу декабря 1239 г. татарская конница дошла до Сурожа[283].

Таким образом, в течение 1239 г. монголо-татарами были побеждены остатки непокоренных половецких племен, совершены большие походы в мордовские и муромские земли, завоевано почти все Левобережье Днепра и Крым. Татарские владения вплотную подошли к границам Южной Руси.

^{Монголо-татары в половецких степях. Лето 1238 — осень 1240 г.}

О военных действиях в начале и середине 1240 г. известно немного. В начале 1240 г. (или в конце 1239 г.)[284] зимой монгольская рать под предводительством Менгу-хана подступала к Киеву: «Менькоу-канови же, пришедшоу сглядать град Кыева, ставшоу же емоу на оной стране Днепра во градъка Песочного, видивъ град, оудивися красоте его и величествоу его, присла послы свои к Михаилоу и ко гражаномъ, хотя е прельстити, и не послоушаша его»[285]. Этот поход Менгу-хана можно оценить как рекогносцировочный: сил для осады укрепленного Киева у Менгу-хана не было и он ограничился разведкой и коротким броском на правый берег Днепра для преследования отступавшего киевского князя Михаила Всеволодовича. Захватив «полон», Менгу-хан повернул обратно.

Весной 1240 г. значительное войско из «туменов» Гуюк-хана и Менгу-хана было двинуто на юг, по каспийскому побережью, к Дербенту. Рашид-ад-дин сообщает, что «весной, назначив войско для похода, они (Гуюк и Менгу. — В. К.) поручили его Букдаю и послали его к Тимур-Кохалка («Железные ворота») с тем, чтобы он занял его»[286].

Это продвижение на юг, на Кавказ, не было случайным. Силы улуса Джучи, частично освободившиеся после похода на Северо-Восточную Русь, были использованы для завершения общемонгольского предприятия — завоевания Кавказа. Монголы непрерывно наступали на Кавказ с юга. В 1236 г. монгольские войска опустошили Грузию и Армению; в 1238 г. покорили земли между Курой и Араксом, а в 1239 г. овладели Карсом и городом Ани, бывшей столицей Армении. Войска улуса Джучи принимали участие в общем монгольском наступлении на Кавказ ударами с севера. Народы Северного Кавказа оказывали упорное сопротивление завоевателям.

К осени 1240 г. подготовка большого похода на запад была закончена. Монголы завоевали области, оставшиеся непокоренными после похода 1237/38 г., подавили народные восстания в мордовских землях и Волжской Булгарии, заняли Крым и Северный Кавказ, разрушили русские укрепленные города на левобережье Днепра (Переяславль, Чернигов) и вплотную подошли к Киеву.

Прежде чем переходить к событиям завоевания монголо-татарами Южной Руси, остановимся еще на одном факте. По свидетельствам восточных источников, осенью 1240 г. великим монгольским ханом были отозваны из половецких степей Гуюк-хан и Менгу-хан. Рашид-ад-дин сообщает, что «Гуюк-хан и Менгу-хан… осенью года мыши (1240) согласно повелению каана Угедея возвратились из Дешт-и-Кыпчак» и «в год быка, соответствующий 638 (1241), расположились в своих ордах»[287]. О возвращении в Монголию перед походом на запад «царевичей с старшими эмирами» сообщает и «История Вассафа»[288]. В официальной китайской истории Юань-ши (перевод арх. Палладия) тоже имеется упоминание о том, что после похода на Северо-Восточную Русь «часть войск уходила в Монголию» и описывается пир у Батыя в честь уходивших «царевичей» и полководцев[289].

Если верить этим свидетельствам восточных источников, в Монголию накануне похода на запад отзывались значительные силы: Гуюк-хан и Менгу-хан командовали центральномонгольскими войсками, выделенными великим монгольским ханом в помощь Батыю в 1236 г. В дальнейшем походе Батыя на запад участвовали, кроме его братьев, всего три царевича-чингизида (Кадан, Бури, Бучек). Нашествие, таким образом, в какой-то степени утратило характер общемонгольского предприятия (каким был поход на Северо-Восточную Русь): в нем участвовали в основном силы улуса Джучи и вновь покоренных народов, т. е. значительно меньшие, чем в походе Батыя на Владимиро-Суздальскую Русь. Как показали дальнейшие события, этих сил, к тому же значительно ослабленных героическим сопротивлением русского народа, оказалось недостаточно для разгрома феодальных государств Центральной Европы.