Окончание войны

Пока турецкий флот находился «взаперти» близ Константинополя, русские, используя затишье, чинили свои суда, проводили мелкие операции, но решительных действий уже не предпринимали.

А. Орлов снова засобирался в Петербург.

С начала отдаления от Двора Григория, относящегося к 1771 г., перед государыней обозначилась еще одна проблема. Хотя влияние Орловых в гвардейских полках было уже совсем не то, что десять лет назад, Екатерина боится Алексея и, несмотря на завоеванную им при Чесме славу и жалобы на нездоровье, оставила его и Федора в Европе, опасаясь возможного повторения событий 1762 г., о чем говорит ее приказ прибалтийскому губернатору Броуну не пропускать Алексея, если тот окажется в Риге без ее позволения.

Но в конце 1773 г. такое позволение было получено и все братья, кроме Ивана, неоднократно встречались, что видно из письма Владимира Ивану в Москву: «…двух больших, кроме утра, дома никогда не бывает и обедают нечасто дома. Холостяка мешает. Может быть и у Алехана есть искра любовная, только еще не верно, а подозревать очень можно. Все вечера он бывает не дома и большую часть проводит их в одном доме… Послал тебе сегодня аглицкую коляску с островским извощиком… Дулцинся Федорова (возлюбленная Федора. — Л.П.) ускакала… а я брат как наседка на яйцах, редко очень который вечер дома не бываю. Средние братья когда и заглянут, то и спешат уехать». Алехан доволен своим конским заводом, навещает подмосковную Хатунь. По просьбе Владимира Иван отпускает в Петербург Фоку Мещеринова.

На заседании Совета 7 октября 1773 г., где А. Орлов снова появляется вместе с императрицей, он просит в подкрепление еще одну эскадру для замены изношенных судов, докладывает, что имевшиеся у него планы по разорению Салоников и Смирны в целях пресечения поставок в Турцию пришлось оставить из-за болезни и покинуть флот. О себе граф сказал, что государыня желает и впредь видеть его главнокомандующим на юге и что он как истинный сын Отечества не уклоняется от дел, но сомневается в успехе из-за «частых болезненных припадков».

Собираясь в Средиземноморье оканчивать дела, готовить флот к отправке в родные воды, Алексей не предполагал, что обстоятельства задержат его там еще на целый год. Он готовил уже дома свои к скорому возвращению, что видно из распоряжения Екатерины от 15 мая 1774 г. на имя санкт-петербургского генерал-полицмейстера Н. И. Чичагова:

«Николай Иванович! Графа Алексея Григорьевича Орлова здешний и московский домы через сие увольняю от постоя и полицейской должности».

К сему приписка: «Получен 16 мая 1774 г., чрез адъютанта графа Алексея Григорьевича, почему того же числа исполнено» [49, 166].

Слова «увольняю от постоя» вызваны тем обстоятельством, что до конца XVIII века все городские домовладельцы были обязаны отводить в своих домах помещения для «постоя» расквартированных в городе военных. Это вызывало неудобства и недовольство как у владельцев, так и у служивых. В результате было решено построить в городах казармы на деньги, взимаемые с горожан, сумма которых зависела от размеров домовладений. Как только хозяин платил первый взнос, его дом освобождался, о чем гласила надпись: «свободен от постоя». До сих пор сохранились, например, хамовнические казармы, построенные на средства москвичей.

В рескрипте от 6 мая Екатерина «рекомендует» Алехану «неприметным образом как для публики, так и для неприятеля» подготовить флот, чтобы при наступлении зимы «возможно вам было начать ваше с ним возвращение к нашим водам, если дел состояние сие дозволять будет».

Весточки от братьев все более влекут на родину к занятиям любимыми делами, к лошадям… Владимир сообщает: «Твоего домостроителя архитектора я призывал, и он обещает нынешний же год под крышу подвести; дом подле тебя велено продавать, только нынче оценен в 11 000 и несколько сот… О местах (в Хатуни. — Л.П.) я к тебе уже писал, а Гриц может быть позабудет, так я тебе скажу, что для меня Хатунь несравненно лучше Гатчины, места все сухие и веселые, поля скатистые, рощ много, леса дровяного тьма, строенного [строевого] также, воды ключевые хорошие и во множестве». «Старик в Хатуни пропасть зайцев натравил на свою свору».

21 октября 1773 г. Грейг вышел из Кронштадта к берегам Италии с двумя кораблями, двумя фрегатами и шестью транспортными судами. И хотя этой флотилии уже не суждено было принять участие в военных действиях, ее прибытие оказало несомненное влияние на итог переговоров, и 10 июля 1774 года был заключен выгодный для России мир. Но Алехану не суждено было вернуться на родину даже на праздники, для него нашлось еще одно весьма ответственное и щекотливое дело в Италии.

Празднование Кучук-Кайнарджийского мира, заключенного с турками, проходило на фоне семейной жизни Екатерины с Г. Потемкиным в подмосковном Царицыне. Начатый весной 1774 г. бурный роман к этому моменту начал давать трещины. Здесь императрица пробыла до конца сентября 1775 г. После утренних дел устраивались театральные представления, изумлявшие окрестных мужиков и баб, ничего подобного до сих пор не видевших; Екатерина посещала церковь Богоматери «Живоносный источник», ездила по Каширской дороге, осматривая живописные окрестности.

С наступлением первых холодов двор перебрался в Москву. Сразу после празднования дня своего тезоименитства Екатерина устраивает праздники в честь главных орденов России. 26 ноября отмечали как день ордена Святого Георгия Победоносца, главными кавалерами которого были П. Румянцев-Задунайский и А. Орлов-Чесменский. В Тронной зале Кремля состоялся обед на 75 кувертов. А 30 ноября чествовали кавалеров ордена Святого апостола Андрея Первозванного.