Прощание с Гераклом

Достигнув земли мизийцев, аргонавты решили отдохнуть и пополнить припасы. Кроме того, надо было заменить весло, сломанное мощноруким Гераклом. Оставшись без дела, он сетовал на свою неловкость и рвался на берег, чтобы сделать весло себе по руке и крепче, чем старое.

Мизийцы приняли мореходов благосклонно. Они принесли им вина в деревянных, обитых полосками меди бочонках, привели круторогих баранов. Герои выкопали яму для костра, обложили ее дерном, собрали сухих сучьев и стали готовить трапезу.

Геракл же, оставив друзей пировать, удалился вместе с Гиласом, несшим секиру и обломок весла. Прошла ночь и день, и еще одна ночь, а они не возвращались.

– Может быть, на него напали звери? – проговорил Орфей.

– Звери Гераклу не страшны. Он их разметает, как щенков! – сказал друг Геракла Теламон.

– А если он упал в темноте со скалы? – возразил певец. – Тогда ему не справиться со львом.

– Надо искать! – заключил Ясон. – Ты, Тифий, оставайся на корабле. А мы все двинемся, рассыпавшись в цепь, в десяти шагах друг от друга.

Сказано – сделано! Прошли герои не более парасанга, как раздался крик:

– Он был здесь!

Орфей натолкнулся на обломок весла. Все сбежались, полагая, что где-то недалеко и Геракл с Гиласом[276]. Вскоре отыскали и пень со свежими следами секиры… Из этой сосны Геракл намеревался сделать весло. Вот и срубленный ствол. Бродили по лесу герои до темноты, а затем вернулись на судно.

Утром Тифий посоветовал поднять якорь и отплыть, пока дует попутный ветер. Ясон, кивнув головой, сделал знак, что согласен с кормчим. Но едва герои взошли на корабль и ветер надул парус, как Теламон начал бить себя в грудь.

– Что же вы послушны, как овцы! – вопил он, обращаясь к героям. – Словно бы вы оставили в Мизии какого-нибудь негодного раба, а не Геракла, достойнейшего из нас. Не потому ли Ясон поспешил отплыть поскорее, его не дождавшись? Соперник ему ни к чему.

Вспыхнул Ясон и, сжав кулаки, бросился к Теламону. И скоро бы на корабле разгорелся бой и палуба обагрилась кровью. Но вдруг с левого борта из гудящего моря поднялась голова, покрытая зеленой тиной, и Тифий увидел обращенное к нему старческое лицо и лоб в ракушках, как в бородавках.

– Главк! – крикнул Тифий. – Морской старец Главк!

Все ринулись к левому борту, так что корабль накренился.

– Оставьте тревогу! – прохрипел Главк. – Сердца свои успокойте. Знайте, что жив сын Алкмены и Зевса. Он удалился, рыдая, что не увидит Колхиду и не сможет помочь в добыче руна золотого. И не похитил его благосклонный бог, желавший избавить от опасностей моря. Роком ему суждено для безбожного Эврисфея в Аргосе полных двенадцать трудов, напрягаясь, исполнить[277]. Вы же плывите своею дорогой и благоволение Зевса пусть вас не покинет.

С этими словами он, нырнув, погрузился в шумящие волны. Долго на борту царило молчание, Теламон нарушил его первым:

– Не сердись, Эсонид, если я, неразумный, обидел тебя дерзким словом. Виной тому была грусть по любимому другу. Давай же слова, что рождают вражду, отдадим встречному ветру. Пусть он их развеет!

Обнял Ясон Теламона и прижал его к груди. Место Геракла на скамье занял Пелей, сын Эака. Орфей дал команду гребцам.

Где бы ты ни был, Геракл, какие бы злые напасти Судьбы тебе ни послали, ведай, мы сердцем с тобою.

Груз ли придется поднять непомерный, знай: наши плечи Рядом с твоими, и руки тяжесть тебе облегчают.

Тот обломок весла, что ты бросил в лесу, удаляясь,

В жирную землю воткнем, и поднимется древо Геракла,

Пышные ветви раскинув, чтобы тенью его насладиться

Могли бы другие герои – те, что повторят наш путь многотрудный.