§ 7. «Кельтский ренессанс?»

Можно ли говорить о таком явлении, как «Кельтский ренессанс»?

К середине III в. н. э. значительная часть населения империи склонна была видеть корень всех бед в отступлении от старых обычаев. Кризис способствовал возврату к старым традициям[734]. Термин «кельтский ренессанс» был предложен немецким исследователем А. Альфельди. Его поддержал английский историк Р. Макмаллен. Была выдвинута теория о том, что в период существования «Галльской империи» кельтская культура, стряхнув оковы римского владычества, воспряла духом и стала жить собственной жизнью, развиваться так, как должна была бы без вмешательства римской культуры[735]. Создание «Галльской империи» способствовало изоляции региона от Рима. Избавление от постоянного давления и диктата позволило кельтским мотивам ярко проявиться в разных ремеслах и направлениях культуры. Тем не менее, не стоит думать, что кельтская культура возникла из небытия. А. Гренье на археологическом материале убедительно доказывает, что кельтская культура не погибла совсем, а сохранялась среди сельского, менее романизированного, чем знать населения[736]. Наиболее ярко кельтские традиции проявлялись в обычаях, религии, языке и искусстве[737].

Кельты издавна славились своими работами по металлу и камню. В ювелирных украшениях, оружейном деле, орнаментах, гончарном ремесле и скульптуре из камня кельты подчас заимствовали из скифских и греческих образцов, умело приспосабливая их к собственному искусству. В процессе романизации Галлии кельтская культура испытывала влияние, а порой и давление римской культуры, постепенно растворяясь и отходя на задний план. Однако даже к III в. гончарное ремесло имело яркие черты кельтского искусства, особенно в распространенном типе terra sigIIIata[738]. Была усовершенствована устаревшая техника создания черных или темно-серых глиняных изделий. Изменения произошли и в самом рисунке орнамента и в технике его нанесения. Наиболее часто стал встречаться характерный кельтский орнамент или отдельные декоративные элементы, характерные для кельтского искусства доримской эпохи[739]. В конце II в. н. э. для гончарной продукции типа terra sigIIIata характерны классическим образцы орнамента. Однако ко 2-й пол. III в. ситуация меняется. Вновь становятся популярным геометрические или символические фигуры (звезды или кресты) в орнаменте, подчас проявляются особенности техники доримского периода, характерные для определенного района Галлии или определенного кельтского племени. Например, форма изделия, направления полос орнамента, спиралей, использование филенок, типы символических фигур, шевронов[740].

Проявление старых кельтских традиций можно проследить и в скульптуре 2-й половины III в.[741], основные черты которой тесно связаны с иконографией монет. Кельтская скульптура отличается от классической скульптуры Греции и Рима. Для ее основных черт характерно доминирование изгибов, кругов и треугольников. Особое значение придается линиям и декору с преобладанием кругов и закруглений, а также контрастам и распределению светотени при установке скульптуры[742]. Пристальное внимание уделяется лицу человека, поэтому часто встречаются портреты. Отличительные черты кельтской скульптуры — лицо полное и не выражающее эмоций, подчас излишне жесткое, длинные волосы, завивающиеся в колечки или полукольца. Примером могут служить монеты Постума, отчеканенные во временных монетных мастерских. Первый галльский император изображался с характерными галльскими чертами: полное лицо, явно выраженный неримский профиль, борода и длинные волосы. Очень часто встречаются изображения животных или голов животных в так называемой геральдической позиции[743]. Безусловно, кельтская скульптура испытывала на себе влияние других культур: Рима, Греции и даже Востока, но тенденции этих культур проявлялись, по большей части, в Галлии в создании абстрактных изображений[744]. Например, местные духи.

Примечательно, что гончарное ремесло и скульптура развивались параллельно, испытывая на себе различные влияния[745]. При этом направление их развития зависело от региона. Южная Галлия и особенно Аквитания продолжали испытывать на себе сильное влияние античности. Большая часть скульптур кельтов брала за образец классические стандарты. Тем не менее, в III в. именно в Аквитании «кельтский стиль» становится популярным[746]. Создание «Галльской империи» и изоляция от Рима лишь усилили интерес галлов к своим старым традициям. Черты кельтской традиции в скульптуре можно проследить во всех регионах Галлии, Швейцарии, Бельгии, а их большее или меньшее проявление зависит от самого региона и от типа работы, так и от мастера[747]. Однако есть определенные характеристики: плоская поверхность, узкая и длинная и, по большей части, только фронтальное изображение.

Не менее ярко традиции кельтского искусства и техники проявились в металлургическом производстве, которое является наиболее излюбленным для самих кельтов и наиболее подходящим для проявления «кельтского гения»[748]. Они создавали украшения — торквесы, браслеты, кольца и броши (fibulae) и украшали их традиционным орнаментом[749]. Для своих лошадей они создавали сбрую, в которую включались тщательно сделанные хомутики, стяжки, пластины и диски (phalerae) с орнаментом в виде геометрических фигур, спиралей и кругов[750]. Оружие этого периода, инкрустированное или полностью выполненное из золота, серебра или бронзы, имеет также традиционный орнамент: спирали, абстрактные и геометрические фигуры, изображения животных[751]. Во II в. н. э. в долине р. Роны даже перевязи для меча сохраняли кельтские традиции[752]. Кельтская техника и традиция сохранялась и в IV в. и явилась стимулом и образцом для германской культуры[753]. Интересно, что кельтские fibulae и phalerae с характерным орнаментом из человеческих голов с V в. до н. э. и по III в. н. э. находят от Италии до Дании и от Южной России до Германии[754].

Монетное дело как нельзя лучше показывает как проявления кельтской традиции, так и любые влияния других культур. Кельтские монеты изначально чеканились под сильным влиянием греческих образцов и порой копировали их достаточно точно. Постепенно в иконографии монет стали проявляться характерные черты кельтского искусства. Особо популярными были изображения лошадей и дельфинов, которые, безусловно, были восприняты из греческих монет; голов или ног животных по кругу монеты; абстрактных непонятных фигур, зачастую обозначавших волны или воду, геометрических фигур, колец листьев, раковин, моллюсков или спиралей. Так, подчас, лица людей имели треугольную форму, но наиболее часто изображались лица, окаймленные бородой и длинными волосами. Римские образцы довольно быстро смешались с галльскими, так что порой трудно отделить один от другого. Иконография монет галльских императоров, отчеканенных на нерегулярных дворах, зачастую имеет ярко выраженные черты традиционного кельтского искусства[755]. В изображениях на монетах официальных монетных дворов прослеживается римское влияние, но все-таки с чертами кельтской традиции.

Многие современные исследователи указывают на стремление галлов вернуться, что называется, к «истокам». Эта тенденция проявилась во многих областях деятельности, а также в широком использовании в этот период кельтского (галльского) языка[756], причем это нашло отражение и в своде законов: «Fideicomissa quocumque fermone relinqui possunt, non solum Latina vel Graeca sed etiam punica vel Gallicana vel alterius cuiuscumque gentis» (Dig., XXXII. 11 (Ulpian))[757].

Интересно использование сочетания римских и кельтских собственных имен, что особенно заметно в tria nomina[758]. Также происходила замена римских названий городов на старые кельтские[759].

Отдельные аспекты социально-экономического развития Белгики, Лугдунской и Нарбоннской Галлий, Германии, Швейцарии и Британии можно проследить, опираясь на изучение мозаики. Это направление становится популярным именно во 2-й половине III в. Особенность мозаичного искусства этого периода: развитие локального стиля[760]. На территории Галлии имелись мастерские и мастера-специалисты, известные в регионе[761].

Мозаика указанного периода отличается также разнообразной цветовой гаммой и индивидуальностью. Изображенные фигуры либо реальные лица, либо — изображения божеств (к примеру, Марса и Аполлона)[762]. Мозаичные работы проводились, по большей части, на виллах и датируются приблизительно 240–250 гг. и 220–280 гг. В середине III в. продолжают развиваться и функционировать мозаичные мастерские, к примеру, близ Отена[763]. Изображения подчас имеют философский, аллегорический смысл.

Второй половиной III в. датируется значительное число мозаик из Британии (Дорчестер, Колчестер, Глосчестер, Веруламий, Латимер, а также на территориях Дорсета, Сассекса, о. Уайт)[764]. Тем не менее, это еще не была профессиональная работа, а мастера мозаичных работ, в большинстве случаев, были любителями, хотя порой и высокого класса.

Продолжал быть популярным и рельеф. Концом 60-х гг. III в. датируется произведенный мастерами Отена карниз и фриз в Алезии[765]. Техника, в которой выполнены работы в Алезии, характеризуется современными исследователями как механическое подражание[766]. Однако это не является характеристикой всего искусства этого периода. Известен рельеф с изображением Богини-Матери, гермафродита и трехглавой лани[767]. Подчас тема кельтского искусства сочетается с некоторыми стилистическими особенностями Востока[768]. Ряд произведений вообще трудно датировать, если опираться только на их стилистику. Некоторые современные исследователи видят в этом выражение религиозного кризиса, развивающегося во второй половине третьего столетия[769].

Практически во всех направлениях искусства 2-й пол. III в. — мозаика, рельеф, работы по металлу, включая бронзу и драгоценные металлы, везде ярко прослеживаются традиционные кельтские мотивы[770]. В большинстве случаев это касается форм, художественных приемов, орнаментов. Фибула из Малэна ярко иллюстрирует возрождение кельтских традиций в искусстве. Также это касается отдельных характеристик гончарной продукции: орнамент, характеристика лепки, форма гончарных изделий; ювелирных украшений — особенности обработки и огранки драгоценных камней, орнаменты и художественные приемы, стиль самих украшений[771].

Кельтская культура, кельтские традиции были заложены и сохранялись среди населения, особенно сельского. Недаром весь пантеон римских богов довольно быстро был воспринят галлами. Причина кроется в схожих чертах божеств, которые подметил еще Юлий Цезарь. Однако ряд кельтских богов и богинь сохранили свое имя и черты, например, богиня Эпона[772]. Однако, хотя кельтские языческие храмы процветали, вера в кельтских богов была уже, по большей части, всего лишь символом. Атрибуты старой веры встречаются в скульптуре, но сами алтари посвящены другим богам[773].

Говорить о возрождении кельтской культуры в чистом виде, не совсем оправданно. Южная Галлия в своем восприятии Римской культуры резко отличалась от западной и Северо-западной Галлии, менее романизированной и поэтому сохранявшей старые традиции. Культура южной Галлии отличается от культуры западной и Северо-западной Галлии. Кроме того, многие галлы уже давно осознавали себя римлянами. Это касается, прежде всего, аристократии, особенно, Аквитании. В период существования «Галльской империи» Аквитания придерживалась нейтралитета, а южные области в меньшей, чем остальные, степени подчинялись галльским «императорам». С другой стороны, достаточно трудно определить характерные черты «кельтского ренессанса», поскольку взаимное влияние происходило на Рейне и в результате вторжений германских племен. Кроме того, сам автор термина поясняет, что для того, «чтобы понять кельтский ренессанс необходимо осознать, что кельтские регионы Британии, Франции, Испании и дунайских земель долгое время составляли единое целое с регионами другой культуры в результате объединения их под властью Рима»[774]. Много сохранилось черт традиционной культуры, но романизация оказала достаточно сильное влияние. Кроме того, именно Рим способствовал возрождению торговых путей, а соответственно, и путей культурного взаимообмена между Западом и Востоком[775]. Именно в этом котле культур и традиций продолжала существовать кельтская культура, которая не могла не впитывать их влияния. Таким образом, культура Галлии имеет много общих черт с культурами рейнского и дунайского регионов[776]. Поэтому галльская культура во всех ее проявлениях имеет ярко выраженные черты римского влияния.

С другой стороны, галльские императоры не делали акцент на кельтской культуре или старых традициях. Постум не пытался скрыть nomen Latinius. На его милевых камнях встречается римское milia passuum, а не кельтское leuga[777].

Скорее всего, правильнее говорить о новом этапе развития романизированной кельтской культуры. «Кельтское возрождение» нельзя полностью рассматривать как результат кризиса III в. и разрушения имперской традиции в экономической, политической и культурной областях[778]. Если принять точку зрения ряда исследователей, то разрушение устоявшихся экономических и политических связей центра с провинциями произошло еще в конце II в. Именно этим и можно объяснить так называемое «кельтское возрождение», термин, который не совсем соответствует действительному положению дел. Галлия, Испания и обе Германии с началом кризиса попросту вынуждены были перестраивать внутренние и внешние политические, социально-экономические и культурные взаимоотношения. Безусловно, изображения Постума на его монетах имеет характерные кельтские черты. И Тетрик имел подобные же изображения, подчеркивая галльское происхождение. Однако это лишь черты.

Для «кельтского возрождения» может быть три объяснения. Во-первых, контакты с родственными и схожими по своей культуре регионами, расположенными еще дальше от Рима и поэтому менее романизированными. Во-вторых, экономический упадок. И, наконец, создание «Галльской империи», которая ограничила контакты с Римом и римской культурой. При этом все три причины неразрывно связанны друг с другом.

При этом нельзя говорить и о «национализме» в отношении «Галльской империи»[779]. Речь может идти только о таком явлении, которое названо в зарубежной литературе «регионализмом»[780]. Дело в том, что, как уже было сказано выше, о полном «кельтском возрождении» говорить нельзя. Римское влияние уже основательно проникло во все политические, экономические и социальные направления жизнедеятельности этого региона и заняло ведущую позицию. В создании «Галльской империи» больше превалирует политический импульс, чем экономический, который и должен был бы явиться базой для «кельтского возрождения». Оживление кельтской культуры и традиций, безусловно, было, но это «возрождение» в значительной степени было внешнее. Ведь основа кельтской духовности лежала в религиозной организации друидов, которая была разрушена намного раньше. «Кельтское возрождение» проявило один важный факт, который может быть констатирован как итог развития: кельтская культура, стремившаяся избавиться от римских наслоений, уже не могла этого сделать, поскольку ее «возрождение» началось слишком поздно, и грекоримская цивилизация уже победила. Принципиальный возврат к старой кельтской культуре был уже невозможен.

И, тем не менее, политика галльских императоров и, особенно, Постума по оздоровлению и оживлению экономического развития регионов, можно признать успешной. Расцвет ремесленного производства, муниципальное строительство и, конечно, строительство в столице «Галльской империи» Августе Треверов ярко демонстрируют успехи первого галльского императора. Финансовые мероприятия способствовали снижению инфляции, а идеология — возрождению веры в благополучие и мир регионов, входящих в состав «Галльской империи».