Шаманский культ древних индоевропейцев?

Как в свое время считал Окладников, параллельно степному пути, по которому постоянно мигрировали кочевники, существовал во 2–3-м тысячелетиях до н. э. второй лесной «коридор», по которому проходило взаимовлияние культур, традиций; миграции народов. Этот лесной «коридор» связывал берега Оби и Томи, сибирскую тайгу, Приуралье и европейскую часть России. На протяжении этого огромного пространства в лесах археологи находят отдельные бронзовые предметы, явно доставленные из степных металлургических центров. Это мечи и кинжалы, литые бронзовые втульчатые топоры-кельты, типично скифские котлы.

По свидетельству Окладникова, археологи не одно десятилетие внимательно вглядывались в многочисленные, но характерные бронзовые изделия из тайги, а также, например, и изображения, обнаруженные на скалах Саган-Зас в районе Байкала. И вот что они выяснили. Бронзовые топоры-кельты, найденные в тайге, имеют не карасукский облик, что, в общем-то, можно было бы ожидать, имея в виду военную миграцию из Китая. Они ближе всего к найденным на Урале и в Поволжье и, видимо, связаны с лесными культурами бронзового века. Можно вспомнить в этой связи о тех же фатьяновцах, так неожиданно появившихся в междуречье Оки и Волги. Однако все многочисленные лесные культуры получили по первым находкам наименование сейминских, а позже сейминско-турбинских, которые названы так по раскопанному археологами могильнику у деревни Турбиной на Урале. Такие же связи с лесными районами Западной Сибири и лесной полосы Восточной Европы прослеживаются в петроглифах Байкала.

Это как раз и доказывает, по мысли А. П. Окладникова, что в лесах Евразии существовал второй «коридор» взаимодействия родственных народностей и племен. А. П. Окладников считает: «Без учета такого взаимодействия не понять столь важное явление в духовной жизни лесных племен, как шаманизм. Не случайно же и в бронзовом литье, и на петроглифах-писаницах именно в этом направлении, вдоль пути «сейминских бронз», обнаруживаются образы шаманов и шаманских духов в характерном облачении, с рогами на головных уборах. Писаницы с шаманами встречаются на скалах Байкала, в низовьях Ангары, на реке Томи и в Приуралье. Такие же образы видны и в керамике: рогатые человечки с поднятыми вверх руками, адоранты. В бронзовом литье литые маски, личины». Об этом пишет археолог в своей книге «Открытие Сибири». Как тут не вспомнить кельтские котлы, на которых изображены подобного рода фигуры, чьи головы венчают рогатые шлемы. Окладников высказывает по этому поводу весьма здравую мысль: «Как ни далек от нас бронзовый век, но и тогда мир был тесен для людей и идей. Иначе как бы могли появиться на скалах Ангары и Лены фигуры ряженых танцоров с длинными хвостами и воздетыми к небу в молитве руками, точь-в-точь такие, как на петроглифах далекой Скандинавии, Швеции и Норвегии!» Кроме этого на скалах Ангары и Лены обнаружены караваны лодок, весьма живо напоминающие нам композиции с лодками в Скандинавии и Норвегии. Окладников называет клады, обнаруженные в тайге, многочисленные жертвенники и подобного рода изображения «ритуальным музеем лесных племен».

Таким образом, можно предположить, что действие древних кочевых племен европеоидов не ограничивалось степным поясом Евразии. Эти племена в разное время проникали в лесные массивы на всем огромном протяжении Евразии. Быть может, эти кочевники принесли в леса шаманизм? Быть может, именно им мы обязаны сохранившимся и по сей день у жителей Западной и Восточной Сибири, монголов, бурят, финно-угров, саамов, тюрков, тибетцев, китайцев, японцев, корейцев культам вызывания духов предков?

Вероятно, сибирский шаманизм арии принесли в Индию и Иран. Быть может, с шаманскими ритуалами связаны такие персонажи индийского эпоса, как Гандхарвы. Эти полубоги, связанные с солнцем, хранят напиток бессмертия – божественную сому; они вступают в интимные отношения с «женщинами вод» и небесными танцовщицами – апсарами. Апсары, согласно «Ваю-пуране», родились из воображения Брахмы. Они являются хранителями вод и отождествляются с русскими русалками. Апсары, согласно мифологеме индусов, могут менять свой облик как угодно. Их несколько тысяч, и иногда их можно увидеть кружащимися в воздухе в виде прекрасных девушек, несказанной красы, украшенных цветами. После того, как самый первый Гандхарва, «блеском подобный солнцу» – живое воплощение солнечного света – вступил в брак с первой красавицей, «хозяйкой вод», прекрасной Апсарас у них родились близнецы – первопредки людей Яма и Ями, а также Ману. От них и пошел род людей. По крайней мере, такой сюжет мы находим в «Ригведе». С тех пор число гандхарвов и апсар увеличилось значительно. Их великолепный призрачный город реет в вышине бескрайнего неба. И счастлив тот из людей, кто увидит этот город. Небожители заберут его в свою обитель. Позднее, видимо, этот сюжет утратил свою радостно-возвышенную окраску. Сейчас считается в Индии, что тот, кто увидит город гандхарвов, покинет свое бренное тело до срока.

Что касается гандхарвов и небесных танцовщиц апсар, то они очень похожи на мужские духи инкубов и женские духи суккубов, которые, согласно средневековым представлениям, соблазняли мирно спавших граждан по ночам…

Исследователи отождествляли гандхарвов с греческими кентаврами, а апсар – с кентаврессами. Вряд ли это можно считать убедительным. Скорее всего, эти духи солнца и вод изначально выглядели как драконы; вероятно, их даже можно назвать драконами любви, приносящими людям любовь на своих крыльях. Они же, судя по всему, являются покровителями искусств, экстаза и шаманских провидений. Ныне индусы воспринимают гандхарвов и апсар как вредоносных духов. Отнюдь не всегда было так, об этом свидетельствует распространенное у индоариев отношение к ним как к светозарным и водным божествам, которым поклонялись и приносили жертвы. Оседлав этих змеевидных духов, можно было совершать астральные путешествия. Так, согласно «Махабхарате», «божественные риши» – мудрецы – совершали путешествие в лунные четверти к великой горе Меру, «в северную обитель блаженного народа». Это весьма похоже на полеты «наших» европейских ведьм на Шабаш на Лысой горе, вы не находите? При этом ведьмы используют в качестве коня-птицы (тот же образ дракона) помело, кочергу или что-то в этом роде.

К священной горе Меру, оседлав волшебную птицу Гаруду, летал муни Галава, мудрец Нарада и йогин Шука. Хорошо известно, что определенные черты шаманизма можно найти и у божественного Шивы. С распущенными волосами он подобно главному шаману танцует в Небе и наводит ужас на всех, кто его видит. Шива отождествляется многими исследователями с греческим Дионисом. Очевидно, истоки происхождения этих божеств были близки. Иногда Шиву называют Рудрой, что может указывать на его связь с подземным миром. Хозяином небес воспринимается Вишну, а творцом всего сущего – Брахма. Таким образом, три главных божества индуизма делят между собой три мира: горний, земной и подземный. Отголоски такого мировоззрения мы встречаем сегодня у многих народов севера. Шаман, влекомый духами, поднимается вверх для осмотра горизонта, затем он спускается вниз, под землю, потом он провидит дела земные. Шаман поет особые песни и ударяет в бубен (прообразом которого был конь). Таким образом, он скликает духов, которые готовятся поднять его ввысь, подобно мифическим драконам. Потом духи-драконы уносят его в подземелье, а затем с их помощью он возвращается на землю.

Сходные представления исследователи отмечают и у саами, живущих на севере Скандинавии. Душа шамана, как олень, несется по земле, затем, как птица, она парит в воздухе, потом, как рыба, уходит в глубину мировых вод. В этом во всем прослеживается и довольно ясная параллель с драконом. В нем как бы слиты воедино образы птицы, рыбы-змеи и оленя или коня. Дракон – идеальное средство передвижения. Да и сама душа шамана, представ в виде дракона, может воспарять и опускаться куда угодно. Быть может, эти представления уходят корнями в глубокую древность, когда душа представлялась индоевропейцам в виде змеевидного дракона? Нелишне напомнить, что индусы близнецов-ашвинов представляли часто в виде двух птиц или птиц-коней, что само по себе очень близко к образу дракона.

С другой стороны, у нивхов на Сахалине и Приамурье по сей день прослеживается резко негативное отношение к близнецам. В недалеком прошлом мать близнецов хоронили в медвежьей клетке, считая, что она согрешила с медведем, а о самих близнецах говорили как о «зверях». Быть может, это пережитки давнего негативного отношения к культу близнецов, распространенному у индоевропейцев Сибири?

Однако культурное заимствование, несомненно, было. По всей видимости, ритуальным вознесением и опусканием в подземный мир занимались жрецы культа, впоследствии у сопредельных народов ставшие шаманами.

Шаманские представления мы можем увидеть и в сюжетах многих русских народных сказок. Так, в сказке «Вещий сон» рассказывается об одном самобытном колдуне-юноше Иване, купеческом сыне, который увидел вещий сон и отказался его рассказать своему начальнику – молодому царевичу. За что царевич впал в гнев и посадил своего слугу в тюрьму, а сам поехал свататься к Елене Прекрасной. Слуга тем не менее из тюрьмы вышел и чудесным образом обрел себе одиннадцать помощников, внешне ничем не отличимых от него самого. Таким образом их стало двенадцать. Далее двенадцать молодцов раздобыли ковер-самолет и шапку-невидимку. И прибыли к царевне Елене Прекрасной как раз вовремя, когда та готовилась испытать молодого царевича. Она загадала ему три загадки, на которые простой смертный бы не ответил. Но царевичу помогают двенадцать молодцов-близнецов, которые к тому же еще и невидимы и могут перемещаться по свету со сверхзвуковой скоростью. Слуга все загадки отгадал за своего царевича и спас своего господина от смерти неминучей, при этом ему невидимым пришлось посетить вместе с царевной Морского царя – дедушку Елены Прекрасной. Однако царица поняла, что царевичу кто-то помогает. Не своим умом он отгадал ее загадки. Она взяла свою волшебную книгу и отправилась ночью к двенадцати слугам. И распознал, кто именно из двенадцати близнецов есть истинный провидец, и слуга. Она остригла ему висок и приказала слугам по утру схватить виноватого и казнить. Но мудрый слуга перехитрил царевну. Он остриг виски у всех одиннадцати своих помощников. И двенадцать молодцов опять стали неотличимы друг от друга. Поняла царевна Елена Прекрасная, что проиграла, и в сердцах забросила свою книгу в огонь. Слуга же господина своего покаялся перед царевичем, почему он не хотел ему сон вещий рассказывать в самом начале – он все знал, что будет наперед…

В этой сказке мы видим сразу множество параллельных линий: Царевна, внучка Морского царя, вероятно, по генетической линии унаследовавшая его неукротимый нрав. Слуга, выступает как спаситель царевича. Он похож на шамана-жреца, предсказывающего будущее и в этом будущем самолично участвующего. Слуга легко поднимается выше облаков, спускается к Морскому царю и наперво знает, что будет на земле. В образе слуги мы можем угадать духа света, двенадцатиголового дракона. При этом дракон этот весьма мирный. Никто, кроме царицы, не покушается на его голову. Он отделывается легко, потеряв лишь прядь отстриженных волос.

Связь образа дракона с близнецовым культом прослеживается и в древнейшем хеттском мифе о царице Каниша. Она рожает сразу тридцать сыновей-близнецов и, напуганная этим необычным событием, помещает каждого в кувшин и бросает в воду. Горшки с близнецами по реке сплавляются к морю и попадают во власть Морского царя. Он воспитывает их, и они, возмужав, выходят из морских вод в виде витязей прекрасных и отправляются искать свою мать. Меж тем у царицы Каниша родились тридцать прекрасных дочерей. Она хоть и испугалась вторично, но пожалела малюток-дочерей и не стала их сплавлять по реке в горшках. Она воспитала их принцессами. Вот их-то и находят тридцать витязей, которые женятся на них. И лишь один брат предостерегает братьев и сестер от инцеста, догадавшись об их близком родстве. В этом хеттском мифе мы видим все тот же мотив о близнецах, связанных с водной стихией, об их кровосмесительной связи с родными сестрами, которая, впрочем, не произошла.

В этой связи не лишне вспомнить Пушкина. В его поэме «Руслан и Людмила» есть такие строки:

Там о заре прихлынут волны

На брег песчаный и пустой,

И тридцать витязей прекрасных

Чредой из вод выходят ясных,

И с ними дядька их морской.

Будто Пушкин был наслышан о хеттском мифе, что маловероятно, хеттами заинтересовались лишь после открытия чешского ученого Берджиха Грозного в 1916 году.

У Пушкина есть еще строки такого же примерно содержания в «Сказке о царе Салтане…»:

Где-то вздуется бурливо

Окиян, поднимет вой,

Хлынет на берег пустой,

Расплеснется в шумном беге,

И очутятся на бреге,

В чешуе, как жар горя,

Тридцать три богатыря,

Все красавцы молодые,

Великаны удалые,

Все равны, как на подбор,

С ними дядька Черномор.

Ну что скажешь? «Ай да Пушкин! ай да сукин сын!» (Из письма А. С. Пушкина (1799–1837) к своему другу поэту Петру Вяземскому (около 7 ноября 1825 г.) – настоящий поэт-провидец, равносильный шаману.