2. Скифия VI–III вв. до н. э

Этногеография Скифии. Сообщение Геродота о том, что все киммерийское население якобы покинуло степи Причерноморья и скифы заняли пустую страну, является явным преувеличением. Часть киммерийцев, безусловно, осталась на месте и была ассимилирована скифами. Об этом убедительно свидетельствует преемственность ряда форм материальной культуры, а также две легенды о происхождении скифов, в которых можно уловить местные традиционные элементы, восходящие к бронзовому веку.

Согласно одной из этих легенд, скифы считали своим праотцом «первого человека» Таргитая, родителями которого были Зевс (очевидно, верховное скифское божество — Папай) и дочь реки Борисфена (Днепра). От Таргитая родилось три сына: Липоксай, Арпоксай и Колоксай, что в переводе с иранского могло означать соответственно «Гора-царь», «Вода-царь» и «Солнце-царь», т. е. владетели трех основных сфер — земли, воды и неба. При них на землю упали золотые дары: плуг, ярмо, секира и чаша. Когда к золоту подходили старшие братья, оно загоралось, не даваясь в руки; овладеть священными дарами удалось только младшему брату Колоксаю. Поняв значение этого чуда, старшие братья передали младшему царство. От Колоксая пошел род скифских царей; в наибольшем из их владений хранилось священное золото, с которым были связаны ежегодные празднества.

Во втором, греческом, варианте легенды прародителями скифов были Геракл и полудева-полузмея, обитавшая в лесистой местности Гилее — в плавнях Нижнего Днепра. Из трех сыновей от этого брака главным был признан младший сын Скиф, который выдержал назначенные Гераклом испытания — подпоясался поясом отца и натянул его лук.

В обоих случаях происхождение скифов по материнской линии связано с Поднепровьем. В первой легенде особо почетное место занимают обожествленные орудия земледелия: плуг, ярмо и секира. С местной земледельческой средой связана и священная чаша — особый ритуальный сосуд.

Сопоставление легенд и исторических сведений приводит к выводу, что скифское население территории Украины сложилось из кочевых скифов, вторгнувшихся с востока, из-за Дона, и аборигенов. Близость языка и культуры тех и других способствовала естественному процессу их слияния.

Хотя решающую победу над киммерийцами скифы одержали еще в период, предшествовавший их переднеазиатским походам, при возвращении в Причерноморье им пришлось снова выдержать тяжелую борьбу за окончательное утверждение своего господства. Сохранившийся в эпической форме рассказ, переданный Геродотом, повествует о том, что противником скифов выступило молодое поколение народа, населявшего Боспор Киммерийский (Керченский полуостров). В свое время обитатели этого полуострова были покорены скифами и считались их рабами. Восстановив свои силы во время длительного отсутствия основной части скифов, этот народ (очевидно, потомки киммерийцев) сделал попытку вернуть утраченную независимость. Был выкопан ров «от Таврических гор до озера Меотиды» (Азовского моря), произошла жестокая битва, в которой скифам удалось снова победить этот народ. Исследователи полагают, что на электровом налучии из кургана Солоха как раз и изображена сцена этой битвы престарелых, вернувшихся из похода скифов с молодыми противниками, потомками рабов.

Сцена боя старых конных скифов с молодыми воинами. Изображение на налучии. Курган Солоха. Запорожская область. IV в. до н. э.

Этот рассказ, а также упоминание Диодора о том, что скифы в своем продвижении на запад до Дуная покорили многие обитавшие здесь племена, ограничивают сообщения античных авторов о событиях, связанных с образованием Скифии к северу от Черного моря.

Античные писатели, и прежде всего Геродот, оставили описание земель и состава населения Скифии. Современники считали Скифию страной с четкими географическими границами. В пределах этой территории имела силу власть скифов. Скифской называлась земля, назывались текущие по ней реки, обитавшие в пределах их территории племена, независимо от того, были они действительно скифскими или только оказались в подчинении скифов.

Вдоль морского побережья Скифия занимала пространство от Танаиса (Дона) до Истра (Дуная), и примерно такую же протяженность (600–700 км) имела в глубь страны на север. Главной рекой Скифии являлся Борисфен (Днепр). К западу от него через земли Скифии протекали Гипанис (Южный Буг) и Тирас (Днестр). Истр служил границей, отделявшей Скифию от Фракии. Через скифскую территорию текли пять левобережных притоков Истра: Пората, Тиарант, Арар, Напарис и Ордесс, из которых на современной карте отчетливо опознаются реки Прут и Серет.

Трудней всего оказалось сопоставить реки к востоку от Борисфена. Местоположение таких рек, как Пантикап, Гипакирис и Геррос, точно не определено. Река Танаис, служившая восточной границей, отделявшей скифскую землю от земли савроматов, несомненно Дон; Сиргис, приток Танаиса, отождествляют с Северским Донцом. Не имея четкого представления об истоках и течениях рек, Геродот считал, что все они берут начало из больших озер и текут с севера на юг.

Геродот дает следующую общую картину расселения племен в Скифии и за ее пределами. В низовьях Буга, непосредственно к северу от Ольвии, обитали каллипиды («прекрасноконные»), которых называли также эллино-скифами. К северу от них, вдоль Буга, в месте наибольшего сближения его с Днестром, жили алазоны. Еще дальше на север территорию между Днепром и Днестром заселяли скифы-пахари; границей их земли с землей алазонов был один из левобережных притоков Буга, который назывался Эксампей, в переводе— «Святые пути». Вода в этом притоке была горькой и непригодной для питья. На современной карте его отождествляют с р. Синюхой. Каллипиды, алазоны и скифы-пахари занимались земледелием, причем скифы-пахари выращивали хлеб на продажу: вывозили его в греческие колонии, преимущественно в Ольвию.

Из описания западных и северо-западных земель Скифии становится ясным, что в пределах ее территории жили племена Правобережной Лесостепи, потомки племен чернолесской культуры — скифы-пахари. Алазонов, вероятнее всего, можно сопоставить с группой фракийских племен, живших в Поднестровье — на современной территории Молдавской ССР. В пользу данного предположения говорит и то, что на этой широте не было другого народа с оседлой земледельческой культурой. Что касается каллипидов, то этот земледельческий народ со смешанной эллино-скифской культурой хорошо локализуется в Нижнем Побужье, к северу от Ольвии.

Степь к западу и востоку от Днепра являлась территорией господства кочевников. Среди них Геродот называет скифов-кочевников и царских скифов. Последние занимали район левобережных степей до Азовского моря и Дона, а также степной Крым. Скифам-кочевникам принадлежала более западная часть степей. Выделить археологические признаки, позволяющие отличить культуру царских скифов от скифов-кочевников, не представляется возможным.

К востоку от Днепра Геродот называет еще один народ — скифов-земледельцев, само название которых отражает их образ жизни и занятий. Существовало предположение, что скифы-земледельцы жили в прибрежной части степного течения Днепра, на правом и левом его берегах. Однако широкие и тщательные археологические исследования, проведенные на этой территории, не выявили никаких следов земледельческого населения VI–V вв. до н. э. Поэтому условно скифами-земледельцами можно считать оседлые племена Лесостепного Левобережья, связанные культурой, происхождением и этнической принадлежностью со степными кочевыми скифами.

Таким образом, в пределы Скифии кроме ираноязычных племен, к числу которых относятся царские скифы, скифы-кочевники и скифы-земледельцы, можно включить также группу смешанного эллино-скифского населения в окрестностях Ольвии, часть фракийских (вероятнее всего — гетских) племен между Днестром и Дунаем и часть предполагаемых праславянских племен Лесостепного Правобережья.

Скифия была окружена многими народами, культурная и этническая принадлежность которых в основных чертах уже выяснена. К югу от Дуная жили фракийские племена. На р. Марош в Трансильвании западными соседями Скифии были агафирсы. Согласно приводимой Геродотом легенде, агафирсы родственны скифам, а археологически — они близки фракийцам. Границы северо-западной окраины Скифии доходили до территории лужицких племен, основной массив которых находился в нынешней Польше, племен высоцкой культуры, существование которых прекращается не позже конца VI в. до н. э. На севере скифы-пахари граничили с неврами, населявшими бассейн Припяти и земли современной Южной Белоруссии, где жили племена милоградской культуры, которых одни исследователи считают праславянами, а другие, что более вероятно, — древними балтами. Северными соседями скифов в Левобережном Полесье были меланхлены (черноризцы), которых сопоставляют с племенами юхновской культуры, сосредоточенными в бассейнах рек Десны и Сейма. Меланхлены были близки к скифам по образу жизни и обычаям. К северу за обширным пустынным пространством обитали андрофаги (людоеды), считавшиеся особенно дикими племенами. Их культура и памятники еще не выявлены.

В степях за Доном, к востоку от Скифии, жили родственные скифам иранские племена савроматов, занимавшихся кочевым скотоводством. Тамань и Прикубанье населяли синдо-меотские племена, входившие в состав кавказских народов. В Горном Крыму жили тавры (носители кизил-кобинской культуры). Они были известны как пираты и отличались дикостью.

Скифы и причерноморские греки сообщали о важном торговом пути, который шел из Скифии на северо-восток. Путь этот, по которому ходили скифские купцы, начинался за Доном и простирался через савроматскую степь на 15 дней от Азовского моря. За владениями савроматов начинались земли будинов, древнего местного кочевого народа, покрытые сплошным лесом. В стране будинов обитали гелоны, которые считались выходцами из греческих причерноморских городов. Рассказывали, что у гелонов, занимавшихся земледелием и садоводством, был огромный деревянный город Гелон со святилищами и храмами богов. Предполагается, что будины и гелоны расселялись в Среднем Подонье, но они еще не отождествлены прочно с какой-нибудь древней культурой. Далее к северо-востоку находились земли охотников — фиссагетов и иирков, и каких-то других скифов, происходивших от царских, а в предгорьях Урала жили аргиппеи (плешивые). О еще более отдаленных северных народах информаторы могли сообщить лишь сказочные сведения: речь шла о людях с козлиными ногами, о людях, спавших по 6 месяцев. Где-то за Уралом жили исседоны, за ними аримаспы (одноглазые) и стерегущие золото грифы. В науке существуют и другие представления об этногеографии Скифии. Они рассмотрены в книге Б. А. Рыбакова «Геродотова Скифия». В ней автор дает иную аргументацию этой проблемы и устанавливает другие координаты речных бассейнов. Так, будины и гелоны, по его мнению, размещались к востоку от Днепра в пределах Левобережной Лесостепи и севернее, в бассейнах Десны и Сейма. Город Гелон Геродота отождествляется им (так же, как М. И. Артамоновым, Б. Н. Граковым, Б. А. Шрамко и др.) с огромным Бельским городищем на Ворскле.

Поход Дария I Гистаспа в Скифию. Самым знаменательным событием в ранней истории Скифии явилось вторжение в ее пределы персидского царя Дария I Гистаспа в 513 г. до н. э. Поводом к этому грандиозному походу, как утверждали, послужило якобы стремление Дария наказать скифов за их предшествующие вторжения в Азию и за поражение, нанесенное ими мидийцам. В действительности же, осуществляя широкую завоевательную политику против греков, Дарий имел намерение покорить и скифов, сделать их своими данниками и гем самым устранить опасность их новых посягательств на страны Переднего Востока.

С огромным войском Дарий вступил в Скифию из Фракии, построив мосты через Боспор Фракийский и Истр. Перед лицом нависшей опасности скифы обратились за помощью к соседним народам, но только савроматы, будины и гелоны согласились их поддержать. Другие отказались помочь, мотивируя тем, что поход персов направлен не против них. В действительности же они были заинтересованы в ослаблении скифов — своего могущественного и агрессивного соседа.

Не имея достаточных сил, чтобы вступить с персами в открытый бой, скифы применили тактику отступления и заманивания противника в глубь страны. На своем пути они засыпали колодцы и источники, уничтожали траву. Свое имущество и большую часть скота скифы отправили вместе с семьями на север, в земледельческие районы Лесостепной Скифии.

Главным противником персов в этой войне выступили царские скифы. Они разделили свои силы на три отряда соответственно племенной организации. Основные силы скифов возглавлял царь Иданфирс; второй отряд под началом царя Скопасиса включал союзные силы савроматов; третий отряд, возглавляемый Таксакисом, соединился с гелонами и будинами. Двигаясь вслед за арьергардом скифов, войско Дария переправилось за Дон и достигло Волги (могучей Оар). (По мнению Б. А. Рыбакова, персы во главе с царем Дарием до Волги не дошли, а достигли только малой речки Оар, впадающей в Азовское море, известной по Птолемею).

Далее скифы двинулись на север и запад, через земли народов, отказавших им в помощи, чтобы втянуть их в войну. Истощив силы в бесплодных преследованиях, Дарий I послал к Иданфирсу гонца с предложением прекратить отступление и начать битву или, признав себя более слабым, покориться и стать его данником. На это царь Иданфирс ответил: «…Знай, перс, каков я: и прежде никогда не бежал я из страха ни от кого из людей, и теперь не бегу от тебя; ныне я не сделал ничего нового сравнительно с тем, что обыкновенно делают в мирное время, а почему я не тороплюсь сражаться с тобой, я и это тебе объясню: у нас нет ни городов, ни засеянной земли, из-за которой мы поспешили бы драться с вами из боязни, чтобы они не были взяты и опустошены. Если бы нужно было во что бы то ни стало ускорить бой, то у нас есть могилы предков: вот попробуйте разыскать их и разорить — тогда узнаете, станем ли мы сражаться с вами из-за гробниц или не станем; раньше мы не сразимся, если нам не заблагорассудится. Это относительно сражения; владыками же своими я признаю только Зевса, моего предка, и Гестию, царицу скифов. А тебе вместо даров земли и воды я пошлю такие дары, какие приличествует тебе получить; наконец, за то, что ты назвал себя моим владыкой, ты мне поплатишься».

Военное снаряжение и убранство конных скифских воинов. Реконструкция М. В. Горелика по материалам раскопок из кургана № 2 вблизи с. Аксютинцы; кургана № 2 вблизи с. Волковцы на р. Суде; скифской стелы из Краснодара

Скифы прислали Дарию символические оскорбительные «дары»: птицу, мышь, лягушку и пять стрел. Эти дары означали следующее: «Если вы, персы, не улетите в небеса, превратившись в птиц, или не скроетесь в земле, подобно мышам, или не прыгнете в озера, превратившись в лягушек, то не вернетесь назад, будучи поражены этими стрелами».

Вынужденный признать свою неудачу в войне, Дарий I поспешил покинуть Скифию. Скифский поход не принес славы могущественному Ахемениду. Для скифов же успешное окончание кампании имело огромное значение: оно укрепило их политический авторитет и принесло славу «непобедимых». За 60–70 лет, прошедших со времени похода, сказания о нем приобрели характер народного героического эпоса. В таком же плане они и были описаны Геродотом.

Скифия VI–IV вв. до н. э. В VI–V вв. до н. э. границей между Скифией и Фракией служил Дунай. Скифам приходилось считаться с могуществом западных соседей, создавших сильное политическое объединение. Известно, что скифский царь Ариапейт (начало V в. до н. э.) был женат на дочери фракийского царя Тирея. Таким образом, добрососедские отношения скифов и фракийцев скреплялись узами династических браков. После смерти Ариапейта отношения между скифами и фракийцами усложнились. Царь Скил, изменивший обычаям своей страны, был изгнан из Скифии, и, спасаясь от преследования своего брата Октамасада, бежал во Фракию. В то же время у скифов нашел приют брат фракийского царя Ситалка. Эти обстоятельства едва не привели к войне. Однако в этом случае конфликт был улажен взаимной выдачей враждебных родственников. Отсюда следует, что обе стороны принимали активное участие в политических интригах и династических распрях своих соседей, стремясь использовать их в собственных интересах.

В конце V — начале IV в. до н. э. на невольничьем рынке в Афинах появилось большое количество рабов — гетов и трибалов из числа фракийских народов. Причиной этому был усилившийся нажим скифов во Фракию.

В IV в. до н. э. во главе Скифии стал царь Атей, объединивший под своей властью все скифские племена. Борьба с фракийцами на западе составила основное содержание его долголетнего правления. Известно, что скифы, во главе с Атеем, в союзе с македонским царем Филиппом II (отцом Александра Македонского), нанесли поражение царству одрисов и расширили свои владения за Дунай. Позднее отношения между Атеем и Филиппом Македонским резко ухудшились и стали враждебными. В конце концов победу одержал Филипп Македонский, который в генеральной битве в 339 г. до н. э. разбил войско скифов. В этой битве погиб 90-летний царь Атей. Македонцы взяли в плен 20 тыс. женщин и детей и 20 тыс. племенных кобылиц.

Около 331 г. до н. э. наместник Александра Македонского во Фракии Зопирион совершил поход в Скифию и осадил Ольвию, однако на обратном пути 30-тысячное войско Зопириона было уничтожено скифами. В свою очередь, Лисимаху, ставшему после смерти Александра Македонского правителем Фракии, удалось разбить скифов и захватить большую добычу. Таким образом, борьба на западной границе не прекращалась на протяжении всего IV в. до н. э.

Поражение, нанесенное Филиппом Македонским, послужило началом конца могущества скифов, открыв целую эпоху последующих неудач и поражений. После этой битвы область к западу от Днестра практически уже не контролировалась скифами и оказалась во власти гетских племен.

В IV в. до н. э. экспансия скифов простиралась не только на запад. Постоянным объектом нападения стали лесостепные племена, в том числе входившие в состав Скифии. Для личной защиты и защиты своего имущества от опустошительных кочевнических набегов население этой территории вынуждено было создать оборонительную систему из больших городищ, где могли укрыться люди вместе со скотом. Натиск скифов на север особенно усилился в IV в. до н. э. В этот период наблюдается запустение целого ряда городищ Правобережной Лесостепи. Одновременно с этим здесь появляются скифские степные погребения в катакомбах, свидетельствующие о проникновении сюда кочевого скифского населения. Вдоль левого берега Днепра скифы проникали далеко на север, вплоть до широты Киева. Расширением экспансии скифов объясняется возникновение ряда новых городищ на Ворскле, Северском Донце и в других местах.

Известно, что скифы совершали походы в страну синдов, в Прикубанье. На какое-то время им удалось подчинить себе племена меотов. Но, несмотря на большое культурное влияние, власть их над этими народами не была долговременной и прочной.

Отношения скифов с античными городами Северного Причерноморья в VI–V вв. до н. э. носили преимущественно мирный характер и регулировались договорами. Скифы были заинтересованы в постоянных торговых связях с греческими колониями и метрополией. Однако в конце скифского периода отношения эти резко ухудшились. В III в. до н. э. царь Сайтофарн требовал с Ольвии непосильную дань для себя и своих военачальников, угрожая в противном случае захватить и разрушить город. Позднее скифы заставили Ольвию признать свою зависимость от них.

Боспорское царство, несмотря на свое могущество, также вынуждено было выплачивать скифам регулярную дань. В одной из новелл Лукиана Самосатского (II в. н. э.) рассказывается о скифском посольстве на Боспор по поводу трехмесячной задержки в уплате дани. Неуплата дани могла привести к войне. Об одной из таких войн при Перисаде сообщает в своей речи Демосфен (IV в. до н. э.).

Таким образом, скифское объединение до конца сохраняло свой завоевательный характер, основанный на прямом военном подчинении окружающего населения. В IV в. до н. э. гнет и военное давление скифов на подвластные племена и античные города становится особенно суровым и разорительным.

Конец господству скифов в Северном Причерноморье положили в III в. до н. э. пришедшие из-за Дона племена сарматов. Ослабленная войнами и внутренними противоречиями Скифия как мощное государственное образование распалось. Скифы были вытеснены в Крым и Добруджу (Румыния), они сохранили за собой также небольшую территорию на Нижнем Днепре. На этих землях скифы продолжали держаться еще в течение нескольких столетий.

Скифский воин в полном боевом снаряжении. Реконструкция М. В. Горелика по материалам раскопок из кургана вблизи с. Новорозановка Николаевской области

Быт и обычаи скифов. Кочевой образ жизни и военная организация общества наложили неизгладимый отпечаток на все стороны жизни и идеологию скифов. «Каждый из них — конный стрелок», — эта короткая и выразительная характеристика Геродота выражает истинную сущность образа жизни скифов. Оружие составляло непременную принадлежность каждого мужчины, а нередко и женщины. Оружие присутствует на всех изображениях скифов, даже в сценах быта и труда. Неизменным спутником кочевника, начиная с детства, служил конь. Экипировка скифских воинов была сложна, разнообразна и находилась в прямой зависимости от возраста, имущественного и социального положения.

У скифов выше всего ценилась воинская доблесть и мужество в бою, преданность своему народу и друзьям. По числу убитых врагов скиф получал свою долю военной добычи и почетную чашу вина. Дружба у скифов скреплялась особым обрядом побратимства. Суть его заключалась в том, что в сосуд, в котором находилось вино и кровь двух людей, дающих обет, погружалось оружие: меч, стрелы, секира и дротик, после чего оба они одновременно пили из чаши. Скрепленная таким образом дружба считалась крепче и неразрывнее любых уз родства.

Значение войны в жизни общества и почитание воинской доблести привело к возникновению культа бога войны, символом которого служил старинный железный меч. С этим же культом у скифов было связано существование ряда суровых обычаев, направленных на воспитание беспощадности к противникам и их устрашение (пили кровь первого убитого врага, снимали скальпы и проч.).

Представление о бессмертии души и существовании потустороннего мира, распространенное у скифов, как и у других народов древности, породило сложный погребальный ритуал, хорошо известный по описанию Геродота и по многочисленным раскопкам курганов.

Тело умершего знатного скифа бальзамировали так, чтобы оно могло сохраниться на установленный обычаем срок проводов, продолжавшийся в течение сорока дней. Покойника, одетого в роскошные одежды, клали на колесницу и возили по многочисленной родне покойного, где умершему воздавались соответствующие почести и выражалась скорбь по поводу его кончины. Особой пышностью отличались похороны скифских царей. В этом случае траурный кортеж был особенно многолюдным. Тело умершего обвозили по всем подвластным ему племенам, которые присоединялись к погребальной процессии. В знак скорби скифы обрезали волосы, наносили себе увечья.

Затем все направлялись в землю Герр, которая находилась на отдаленной окраине Скифии. Здесь протекала р. Герр и обитал один из подвластных народов, носивших то же название — герры. В этой земле и находилось кладбище скифских царей, воинов и знати в VI–V вв. до н. э. Погребения совершались в обширных и глубоких ямах с сооруженным в них деревянным склепом. Вместе с умершим клали его оружие, парадное убранство, снаряжение верховых лошадей, сосуды с напутственной пищей, обязательно деревянное блюдо с мясом, амфоры с вином. Погребение воина сопровождалось жертвоприношением младшей жены или наложницы. Часто вместе с умершим клали убитых рабов, приниженное социальное положение которых подчеркивалось их местом в ногах владыки, в скорченном виде без вещей.

В могилу высшей скифской знати клали много оружия, ценных украшений личного убора, сосудов из драгоценных металлов. Вместе с умершим хоронили его слуг и верховых лошадей, количество которых достигало десятков, а то и сотен голов (курганы у станицы Келермесской и Ульского аула на Кубани). По сообщениям Геродота, лица, которых хоронили вместе со скифскими царями, были не рабами, а свободными скифами, служившими владыкам при жизни. Могилу закрывали бревенчатым накатом и насыпали над нею курган, стремясь сделать его как можно выше. Во время сооружения насыпи у могилы справлялись тризны.

Снаряжение скифского царя. Реконструкция М. В. Горелика по материалам раскопок из кургана Толстая Могила. Днепропетровская область. IV в. до н. э.

Пышность и богатство погребальной обстановки, размеры гробницы, высота кургана находились в прямом соответствии с имущественным и социальным положением умершего. Чем знатнее он был, тем выше сооружали насыпь кургана. Следует отметить, что скифские курганы с самого раннего времени выступают как памятники сословных групп. Чаще всего в них хоронили воинов-мужчин, значительно реже — женщин и совсем редко — детей. Рядовых женщин, наложниц, детей, рабов хоронили в простых грунтовых могильниках без курганных насыпей.

Уздечные уборы. Реконструкция Б. Н. Мозолевского по материалам раскопок из кургана Хомина Могила. Днепропетровская область. IV–III вв. до н. э.

Через год после погребения царя на его могиле справляли новый обряд кровавой тризны. В жертву умершему приносили пятьдесят юных воинов, тела которых сажали на убитых лошадей и расставляли вокруг кургана в виде всадников-охранителей.

К IV в. до н. э. погребальный ритуал у степных скифов изменился. Они отказались от обычая хоронить умерших на особой, специально для этого предназначенной земле и стали сооружать курганы в местах своего постоянного пребывания, в степи (особенно это относится к Поднепровью). На высоких водораздельных участках плато возникли курганные некрополи, которые, как правило, состояли из нескольких больших насыпей и многих курганов среднего и небольшого размера. Такие могильники принадлежали определенным родовым группам, кочевья которых пролегали через эти земли.

Изменилось и устройство гробниц. Вместо грунтовых ям скифы стали сооружать подземные помещения — катакомбы, которые состояли из глубокой (более 12 м) входной ямы и боковой погребальной камеры, вход в которую закрывали каменным или деревянным заслоном, часто разобранными колесницами. Подземелье гробницы могло иметь протяженность до 10 м и больше. В больших курганах насыпь сооружали из пластов нарезанного дерна или из илистых вальков и обкладывали по основанию камнями.

Скифские курганы IV в. до н. э. выступают как усыпальницы членов отдельных семей, где в последовательном порядке хоронили главу дома, одну из его жен, детей и пр.

Погребальные памятники свидетельствуют о возросшем социальном и имущественном неравенстве внутри родовых групп. Исключительным богатством выделяются погребения представителей высших слоев родоплеменной аристократии — скифских царей, знати. В Степном Поднепровье находятся такие знаменитые своим богатством курганы скифских царей, как Солоха, Чертомлык, Александрополь, на Керченском полуострове — один из богатейших скифских царских курганов Куль-Оба. За последние десятилетия стали известны погребения знатных скифов в Мелитопольском кургане, курганах Тайманова Могила вблизи с. Балки под Запорожьем, Толстая Могила в окрестности г. Орджоникидзе Днепропетровской области.

Гегелина (Нечаева) Могила — один из самых больших курганов Степной Скифии. Нынешняя высота 17 м. Днепропетровская область

В этих и других курганах знатных скифов найдены роскошные головные уборы, золотые диадемы, гривны (шейные обручи), ожерелья, браслеты, сотни и тысячи золотых бляшек, которыми была обшита парадная одежда; железное, богато отделанное золотом оружие и снаряжение верховых лошадей; разная утварь: бронзовая и деревянная посуда, большие бронзовые котлы для приготовления пищи, амфоры для вина и оливкового масла, а также высоко ценившиеся скифами чаши из серебра, электра и золота, служившие своего рода мерилом богатства и знатности умершего. Золотые уборы, оружие и сбруя, драгоценная посуда обычно украшались высокохудожественными изображениями, выполненными выдающимися греческими мастерами Ольвии и Пантикапея.

К числу бесценных произведений искусства скифских гробниц относят золотой гребень из кургана Солоха с изображением битвы скифов; серебряную чертомлыкскую амфору, на фризе которой изображены скифы, укрощающие лошадей; электровый кубок из Куль-Обы, где в высоком рельефе изображены жанровые сцены из военного быта скифов. К этой замечательной серии в 1969 г. прибавилась серебряная чаша с изображениями скифов из Таймановой Могилы, а в 1971 г. — найденная в Толстой Могиле знаменитая пектораль (нагрудное украшение) с изображением сцен из кочевого быта скифов.

Резко отличаются от богатых погребений царей и знати могилы простых скифов. Положенное с ними имущество обычно состоит из оружия: лука, колчана со стрелами, копья и меча. В могилах были амфоры и греческие чернолаковые канфары. В погребениях простых скифянок находят обычно небольшое количество украшений: ожерелья из настовых бус, бронзовые сережки, перстни, браслеты, отдельные недорогие золотые украшения, бронзовые зеркала и другие предметы бытового обихода.

В могилах знатных и простых скифов нередко находят остатки повозок, на которых умерших доставляли к месту захоронения.

Хозяйство кочевых скифов. Скотоводство составляло основную отрасль хозяйства кочевых скифов. Скот являлся одновременно средством производства, орудием труда и продуктом (результатом) труда; он же был основным средством к существованию и давал прибавочный продукт. Главная забота кочевников сводилась к сохранению и увеличению поголовья и улучшению организации пастбищного хозяйства.

Скифы. Реконструкция М. В. Горелика по материалам раскопок из кургана Толстая Могила. Днепропетровская область. IV в. до н. э.

Основу кочевого хозяйства в степях составляло коневодство. В состав стада входили также крупный рогатый скот, овцы, небольшое количество коз. Свиней, непригодных для перекочевок, скифы (как и другие кочевые народы) не разводили. Крупный рогатый скот был низкорослый, комолый или короткорогий. Скифские лошади также были небольшими, однако отличались резвостью и выносливостью. «Их вначале трудно разогнать, — пишет Арриан (II в. н. э.), — так что можно отнестись к ним с полным презрением, если увидишь, как их сравнивают с конем фессалийским, сицилийским или пелопонесским, но зато они переносят любые трудности; и тогда можно видеть, как тот борзый, рослый и горячий конь выбивается из сил, а эта малорослая и шелудивая лошаденка сначала перегоняет его и затем оставляет далеко позади себя».

Скифы кочевали большими группами, соответствующими определенным подразделениям родоплеменной структуры. Зимники их находились в южной приморской полосе степей. Скот круглый год содержался на подножном корму. В самое трудное время зимовки лошади своими копытами разбивали снег и лед, добывая сохранившуюся траву для себя и для других животных. С наступлением весны скифы оставляли зимники, чтобы за лето там восстановился травостой. Пастьба велась в направлении с юга на север, что лучше всего обеспечивало нормальный годовой цикл хозяйства. На одном месте скифы оставались столько времени, сколько хватало травы для стад, а затем переходили на новые пастбища.

Поскольку земля, пастбища, угодья находились в общинной собственности, вероятнее всего, каждая родоплеменная группа имела твердо определенные маршруты своих ежегодных перекочевок. Очевидно, в ходе летних перекочевок скифы из степей проникали в глубь Лесостепи. Лукиан сообщает о том, что скифам постоянно приходилось выдерживать нападения и вступать в схватки «из-за пастбищ и добычи». Выпасом стад занимались мужчины.

Жилищами у скифов служили войлочные помещения на повозках с четырьмя или шестью колесами. Глиняные модели таких кочевнических жилищ сарматского времени найдены при раскопках на Керченском полуострове. Остатки деревянных повозок нередко встречаются при раскопках скифских курганов. Кибитки, защищавшие от ветра, дождя и снега, предназначались для женщин и маленьких детей; в них также хранилось имущество. Жизнь мужчин с детства была связана с верховой лошадью.

Одежда и экипировка скифов были хорошо приспособлены к условиям кочевой жизни. В их быту большое место занимали различные изделия из кожи, шкур, войлока, шерсти. Из этих материалов изготовлялись кошмы, бурдюки, одежда, обувь и множество других вещей домашнего обихода. Изготовлением их занимались в основном женщины.

Головной убор скифской царицы. Реконструкция Б. Н. Мозолевского по материалам раскопок из кургана Толстая Могила. Днепропетровская область. IV в. до н. э.

В курганах скифского времени на Алтае, в условиях вечной мерзлоты, сохранились вещи из кожи, войлока, шерстяных тканей, изготовленные с большим мастерством и художественно оформленные аппликациями, вышивками и пр. Рукоделие имело общее распространение в кочевой среде. Очень удобной была одежда скифов — короткие, туго перетянутые поясом кожаные (мехом внутрь) кафтаны, плотно облегающие кожаные штаны или широкие шерстяные шаровары, мягкие, перевязанные у щиколотки полусапожки («скифики»), остроконечные башлыки, хорошо защищавшие голову. Одежда украшалась вышивкой, а парадная одежда богатых скифов расшивалась множеством золотых украшений.

Бой скифов. Изображение на гребне. Курган Солоха. Запорожская область. IV в. до н. э.

В могилах скифянок (даже цариц, например в курганах Чертомлык, Куль-Оба, Александрополь) встречаются веретена — орудия женского труда. У богатых женщин веретена были греческие с костяным набором художественной работы. У простых скифянок — деревянные с глиняным или свинцовым пряслицем-грузиком. Столь же незаменимыми женскими орудиями являлись шилья, проколки, иглы. У знатных скифянок (Мелитопольский курган и Тайманова Могила) оказался целый рабочий «несессер» — около ста шильев.

Посуда, использовавшаяся в кочевом быту скифов, была преимущественно деревянной и металлической: бронзовые котлы для приготовления мясной пищи, бронзовые миски, деревянные подносы и чаши, причем многие из последних были украшены золотыми оковками с изображениями в зверином стиле. Местной глиняной посуды было немного, в основном были простые горшки грубой лепки.

Скифы в большом количестве приобретали греческое оливковое масло и вино в амфорах, а также сосуды для вина: канфары, килики, скифосы и пр. Богатые скифы охотно покупали также бронзовую посуду греческого производства.

Нет сомнения в том, что в кочевьях скифов существовали оружейные, литейные, кузнечные, ювелирные и другие мастерские. Изделия их широко представлены в разнообразном составе предметов скифской материальной культуры. Однако, большинство отраслей ремесла носило характер домашнего производства, обслуживавшего нужды только своей общины. Оно не приобрело значения товарного ремесла, специализировавшегося на изготовлении продукции для обмена.

Сцена из скифской жизни. Фриз чертомлыкской вазы. Днепропетровская область. IV в. до н. э.

Обособление ремесла еще находилось в начальной стадии и больше всего коснулось самой важной его отрасли — изготовления железа. Одним из центров такого рода производства было Каменское городище на Днепре, возникшее в V в. до н. э. Раскопки городища показали, что многие его жители занимались изготовлением железа из руды в сыродутных горнах, а также кузнечными и бронзолитейными работами. Изготовляемое здесь оружие, принадлежности конской узды, орудия труда и прочее находили сбыт у кочевников.

Металлургические мастерские были неразрывно связаны с жилым домом и хозяйством ремесленников; они не представляли особых специализированных предприятий. Обитатели Каменского городища были лично свободными и вели самостоятельное хозяйство, торговлю, владели оружием. Они являлись полноправными членами скифской общины, их оседлая жизнь и занятия ремеслом были обусловлены непосредственными потребностями общества в изделиях ремесла. Каменское городище представляло собой центр ремесла и торговли — нечто вроде зарождающегося города.

Важно отметить, что жители Каменского городища занимались не только привычным для них скотоводством, но также и земледелием, о чем свидетельствуют находки таких орудий, как железных серпов, мотыг, каменных зернотерок, а также отпечатки зерен проса и пшеницы на стенах лепной глиняной посуды местного изготовления. Каменское городище свидетельствует о начале процесса постепенного перехода части стенного скифского населения к оседлости, что в свою очередь является показателем глубоких внутренних изменений в скифской среде.

Сцены из военного быта скифов: 1 — скифы беседуют; 2 — скиф натягивает лук: 3 — скиф перевязывает ногу товарищу; 4 — скифская «стоматология». Курган Куль-Оба близ Керчи. IV в. до н. э.

Земледельческие племена Скифии. Основным земледельческим населением Скифии были племена, которые обитали в лесостепной полосе Среднего Поднепровья. В их составе выделяются два крупных этнокультурных массива. К первому из них относятся племена, которые жили к западу от Днепра, между Днепром и Днестром (скифы-пахари Геродота), и связанное с ними по культурным и этническим признакам племенное образование, населявшее среднее течение Ворсклы. Те и другие происходили от чернолесских племен начала железного века и, вероятнее всего, были праславянами.

Ко второму массиву можно причислить племена, жившие в Левобережной Лесостепи, на Нижнем Сейме, в среднем и верхнем течении рек Сулы, Пела, Северского Донца (вероятно, скифы-земледельцы). В отличие от населения Правобережья эти племена были народом пришлым, появившимся в Левобережье в начале VI в. до н. э. и принесшим с собой полный развитый комплекс раннескифской культуры. Они, вероятнее всего, принадлежали к той же ветви ираноязычного населения, что и кочевые скифы, представляя собой земледельческий народ скифской культуры и этноса.

По уровню своего социального развития, способу ведения хозяйства, уровню развития ремесла и торговли земледельческие племена правобережной и левобережной частей Лесостепи были близки между собой. Однако исторические судьбы и процессы развития у племен Правобережной и Левобережной Лесостепи оказались различными.

Утварь. Курган Тайманова Могила. Запорожская область. IV в. до н. э.

Племена Правобережной Лесостепи. Господство скифов в Северном Причерноморье оказывало глубокое воздействие на экономику, социальный уклад, материальную культуру, идеологические представления и на многие другие стороны жизни населения Правобережной Лесостепи. Особенно сильно это влияние степных соседей отразилось на обитателях приднепровской и южной части этих земель, граничивших со Степью (северная часть нынешней Кировоградщины, Черкасчина, Киевщина). Далее на север и северо-запад скифское влияние заметно уменьшается, местные доскифские черты сохраняются здесь отчетливее. В соответствии с этим в скифское время на Правобережье могут быть выделены территории отдельных племен, различавшихся между собой определенными этнографическими признаками, особенностями быта и обычаев. К числу таких культурно-племенных подразделений относятся: киево-черкасский регион, объединяющий тясминскую, Каневскую и киевскую группы памятников; восточно-подольский регион — в среднем течении Южного Буга на Винничине; западноподольский регион, который соответствует территории современных Тернопольской, Черновицкой и Хмельницкой областей; Волынский регион, охватывающий южную часть Полесья — современные Ровенскую, Житомирскую и северную часть Хмельницкой областей.

Наиболее обжитым, густо заселенным и развитым в экономическом и культурном отношении был приднепровский, киево-черкасский регион. В период с конца VII — начала VI в. до н. э. местное население здесь постепенно лишалось старых доскифских черт чернолесской культуры и приобретало различные элементы скифской культуры.

На смену погребальному обряду с преобладанием урновых трупосожжений в бескурганных могильниках приходит новый обряд трупоположения в грунтовых ямах с сооружением деревянных гробниц под насыпью кургана, по скифскому обычаю. В погребениях все чаще встречаются вещи скифского типа. Сначала их было немного — наконечники стрел, пастовые бусины, железные ножи; со временем появились панцири, копья, мечи, колчаны со стрелами, луки, уздечки.

В середине VI в. до н. э. местное население пользовалось уже полным набором скифского вооружения и конского снаряжения. Общими для всех племен Скифии становятся основные типы орудий труда (железные топоры, тесла, серпы, мотыги и т. д.), украшения, предметы туалета, металлическая посуда, вещи культового обихода. В художественном оформлении предметов из металла и кости широко распространяется общий для всех скифских племен звериный стиль.

Резко возросло имущественное и социальное неравенство. Мужские захоронения уже имеют предметы вооружения и сбрую верхового коня. Появляются курганы с захоронениями знатных воинов в сопровождении полного комплекта скифского воинского снаряжения, золотых украшений, предметов культа. В ряде случаев вместе с умершим клали насильственно умерщвленных женщин и слуг, появляются жертвоприношения коней.

Все это говорит об установлении тесных контактов земледельческого населения со степным скифским миром, об интенсивно протекающей перестройке родовой организации в направлении военизации жизненного уклада, как это было у степных скифов. Складывалось воинское сословие, включавшее все взрослое мужское свободнорожденное население. Усиливалась власть и увеличивалось богатство родовых и племенных вождей, которые одновременно становились военачальниками.

Местное население усвоило скифский, общеевразийский обычай сжигать деревянные склепы вместе с находящимися в них погребениями. Когда дерево склепа разгоралось, его тушили, забрасывая огонь землей. Этот момент служил началом сооружения курганной насыпи.

Керамика племен Правобережной Лесостепи конца VII — начала VI в. до н. э. отличалась большим разнообразием форм, тщательностью отделки, богатством орнаментации. Традиционную форму сохранили высокие кухонные горшки, украшенные налепным валиком под венчиком и на поясе. Поверхность столовой посуды покрывалась черным лощением. В большом ходу были биконические корчаги, миски, кубки с округлым корпусом, черпаки с высокими ручками. По лощеной ровной поверхности посуды наносился резной геометрический орнамент сложной композиции, который покрывался белой пастой. Разнообразию форм и богатству орнаментальной отделки керамики, очевидно, благоприятствовали оживленные связи с земледельческими фракийскими племенами Днестро-Дунайского бассейна, прослеживающиеся еще со времен позднего чернолесья. Однако этот подъем гончарного ремесла не был продолжительным. В результате укрепления связей со степным скифским миром, где керамическое производство не принадлежало к числу ведущих, а также вследствие широкого распространения импортной греческой керамики, начиная с середины VI в. до н. э. происходит упрощение и обеднение форм употреблявшейся в быту местной лепной посуды. В ходе этого процесса исчезали доскифские традиции и распространялись стандартизированные формы простых кухонных горшков и столовых мисок, которыми пользовались все земледельческие (отчасти и кочевые) племена скифской культуры.

VI–V вв. до н. э. в истории племен Правобережной Лесостепи ознаменовались большим экономическим и культурным подъемом. В это время возникли большие укрепленные поселения. Внедрение железных орудий труда способствовало развитию земледелия и различных видов ремесла. Это подтверждается находками при раскопках значительного количества зерновых ям и различных орудий, связанных с земледелием и переработкой земледельческих продуктов. Значительно расширились торговые связи с греческими городами Северного Причерноморья, прежде всего с Ольвией. На поселениях и в курганах южной части Правобережной Лесостепи (по Тясмину, Роси, Южному Бугу) найдено особенно большое количество предметов античного импорта, поступавшего как из греческой метрополии, так и из ремесленных мастерских северопричерноморских центров. Все это подтверждает свидетельство Геродота о том, что скифы-пахари имели торговые отношения с греками.

Таким образом, вхождение местных земледельческих племен в состав политического объединения Скифии, несмотря на определенные тяготы, связанные с уплатой дани, открывало перед господствующей верхушкой определенные выгоды и перспективы. Они состояли прежде всего в значительном расширении культурных и торговых связей, стимулировавших развитие земледелия и представлявших возможности дополнительного обогащения.

Какими бы ни были формы политических взаимоотношений между степными племенами Скифии и населением лесостепной полосы, они не устраняли постоянной угрозы военных нападений степняков, во время которых кочевники угоняли скот, грабили имущество, брали пленных, обращая их в рабов. Поэтому жители южной, пограничной со Степью, приднепровской зоны вынуждены были окружать свои поселения мощными укреплениями. В систему укреплений включали также большую свободную площадь, служившую загоном для скота, овраги с родниками и речки, необходимые как источники воды на случай осады.

Сосредоточение таких поселений-городищ (Пастырское, Шарповское, Буда-Макеевское, Мотронинское) находится на Тясмине и его притоках. Далее на север на берегу Днепра, возле Канева, расположены Трахтемировское, Григоровское, Большое Каневское городища; под Киевом — Хотовское и Ходосовское. Расположение их над долиной Днепра свидетельствует о том, что угроза нападения шла не только с юга, но и с востока — со стороны левобережной равнины, также служившей ареной кочевий степных скифов. Группа городищ возникла и в Восточной Подолии. Среди них наиболее известным является Немировское городище в окрестностях Винницы. Население этой территории изготовляло высококачественную глиняную столовую посуду, украшенную пластическим орнаментом.

В позднечернолесское и раннескифское время происходило расселение земледельческих племен из Побужья и Поднепровья к Днестру. Во время этого переселения на запад пришельцы частично вытеснили, частично ассимилировали местные племена, положив начало существованию западноподольского региона скифской культуры.

Количество вещей скифского обихода в памятниках западноподольской группы (особенно относящихся к V–IV вв. до н. э.) сравнительно невелико; мало и предметов, художественно оформленных в духе скифского звериного стиля. В погребальном обряде сохраняются черты доскифского периода (погребения в скорченном положении, обряд трупосожжения). В материальной культуре населения этого региона прослеживается контакт с фракийскими племенами Карпато-Дунайского бассейна.

Миграция значительных групп населения из Среднеднепровской Лесостепи в район Верхнего Поднестровья, начавшаяся еще в чернолесское время, привела к исчезновению здесь населения высоцкой и лужицкой культур.

На основе племен чернолесской культуры на территории Волыни сложилась локальная племенная группа, особенно интересная тем, что она в наименьшей степени оказалась затронутой скифским влиянием. Тут продолжали существовать неукрепленные родовые поселки. Стойко сохранялся древний обряд трупосожжения с урновыми захоронениями в бескурганных могильниках. В формах посуды продолжали существовать слабо измененные доскифские образцы. Предметов скифского обихода найдено очень немного. Население этой территории оказалось в стороне также от торговых связей с греческими колониями. Определенная отсталость экономики подтверждается тем, что тут в течение раннего скифского времени продолжают употребляться кремневые серпы, давно уже вытесненные на всей остальной территории Скифии. Социальная и имущественная дифференциация у населения скифского времени на Волыни выражена очень слабо.

Племена, обитавшие на Волыни, поддерживали контакты с населением милоградской культуры Припятского Полесья. Встречаются смешанные поселения и погребения обеих этих групп населения в пределах одной территории. Очевидно, между ними сохранялись мирные добрососедские отношения.

Племена же Среднего Поднепровья попали в водоворот бурных событий, происходивших в Степной Скифии, и все более втягивались в орбиту скифского мира. Местные особенности доскифского времени постепенно сглаживаются. В жизни, быту, торговых связях, характере социальных отношений и отправлениях культа преобладающими становятся черты, свойственные кочевникам. В составе инвентаря утрачивается грань между степными скифами и земледельческим населением правобережной группы. Вполне вероятно, что столь сильное культурное, социальное и экономическое воздействие и тесные политические связи могли привести к ассимиляции какой-то группы населения южной части среднеднепровской лесостепной зоны Правобережья степными скифскими племенами.

Выше уже отмечалось, что в IV в. до н. э. политика кочевых скифов по отношению к окружающим племенам и народам, в том числе и подвластным, стала особенно суровой. Появление на южной окраине Лесостепи, в бассейне Тясмина, курганов с погребениями в катакомбах степного типа свидетельствует о проникновении сюда скифского населения. Одновременно пришли в упадок, а в ряде случаев и вовсе прекратили существование многие из больших скифских городищ на Правобережье (Пастырское, Шарповское, Трахтемировское, Немировское и пр.). Вместо опустевших возникает несколько новых укреплений (например, Плискачевское городище), но жизнь в них теплится слабо и скоро совсем обрывается. Очевидно, политическое объединение с кочевыми скифами, под их властью превратилось в непосильное бремя, подорвавшее нормальную хозяйственную жизнь и приведшее к упадку и запустению края, особенно в его южной части. Несмотря на это, в IV в. до н. э. здесь хоронят отдельных лиц в сопровождении оружия, украшений, оседланных коней, рабов и пр. Однако в отношении большинства погребений трудно даже сказать, принадлежали они степным скифам или же представителям местной (лесостепной) знати, тесно связавшим себя со знатью кочевых скифов, господствовавших в стране.

Глубокие изменения в жизни населения Правобережной Лесостепи наступили с падением могущества степных скифов в III в. до н. э. Начиная с этого времени из обихода исчезли все основные элементы скифской культуры (оружие, украшения, конская узда, звериный стиль и пр.); это свидетельствует о том, что при всей распространенности эти элементы не стали органичными, а продолжали быть воспринятыми под влиянием, идущим извне. В некоторой степени возродились старые доскифские традиции. Восстановился старый обряд погребения с трупосожжением в бескурганных могильниках. В лепной керамике вновь появились некоторые старые доскифские формы.

Сарматы, сменившие скифов в степях, не создали здесь мощного политического объединения, и лесостепные племена надолго обособились от степного мира.

Население Правобережной Лесостепи установило контакт с кельтскими племенами Средней Европы и гето-дакийскими племенами фракийского мира. Одновременно продолжалась традиционная связь с античными центрами Северного Причерноморья позднеэллинистического и римского времени. Все это, вместе с исчезновением скифского комплекса, внесло в черты материальной культуры местного населения новую струю, существенно изменив их по сравнению со скифским временем.

Сарматские племена, по-видимому, не оказывали столь сильного давления на земледельческое население, как скифы. Потребность поддерживать и сооружать укрепленные городища почти отпала. Возобновилась жизнь в неукрепленных поселениях, которые возникали главным образом на возвышенных и естественно защищенных участках плато. Все это знаменовало собой переход к новому, послескифскому этапу развития местного населения, связанного с так называемой зарубинецкой культурой.

Племена Левобережной Лесостепи. К началу VI в. до н. э. территория Левобережной Лесостепи была уже заселена скотоводческо-земледельческими племенами, принесшими сюда скифскую культуру во всей полноте и многогранности ее архаического комплекса. В отличие от Правобережья здесь не прослеживается постепенно нарастающий процесс проникновения скифского культурного элемента в местную среду.

Население Левобережной Лесостепи концентрировалось несколькими группами по течению основных рек. Одна из них занимала нижнее течение Сейма, другая — бассейн Сулы и Пела, третья заселила лесостепное течение Северского Донца. Очевидно, в таком размещении отразилось естественное их деление на племена. Каждое из этих территориальных племенных подразделений имело определенные особенности материальной культуры, составлявшие их этнографические признаки; это, однако, не нарушает представления об этнокультурной общности населения основной левобережной части Скифии.

В названных районах появились городища и неукрепленные поселения, а также курганные могильники с погребениями по скифскому обряду трупоположения в больших грунтовых ямах с деревянными склепами, куда вместе с умершим клали скифское оружие, конское снаряжение, украшения, бытовую утварь и другие предметы, во многих случаях с преобладанием орнамента в зверином стиле. Погребальный ритуал отличается стойкостью и единообразием, что свидетельствует об определенности обрядов, связанных с анимистическим культом.

Культура племен Посульско-Донецкого Левобережья отличается от культуры правобережных племен источниками своего происхождения, постоянством погребального ритуала, обилием вещей раннескифского обихода, особенностями планировки и устройства городищ, приемами домостроительства, а также своеобразием местной лепной посуды. Местные мастера придерживались простоты форм в изделиях, очень близких к формам, присущим гончарам кочевой Скифии.

Центром сосредоточения племенной группировки в бассейне Сулы было городище у с. Басовка в окрестностях г. Ромны. Главной особенностью посульской группы является наличие тут большого количества курганных некрополей, содержащих в основном захоронения воинов-дружинников VI–V вв. до н. э. Курганы представителей племенной знати и вождей (Старшая Могила, курган у хут. Шумейко) достигали двадцатиметровой высоты и содержали захоронения знатнейших воинов («царей») с обилием оружия и конских уздечек.

Особенно густо был заселен бассейн Северского Донца (в пределах нынешней Харьковской области). Тут обнаружено 19 городищ и более 50 неукрепленных поселений. Последние в большинстве своем были расположены вблизи городищ. Во время военной опасности жители этих поселений, по-видимому, находили убежище за рвами и стенами городищ. Укрепленное городище, расположенные возле него поселения и курганные могильники составляли родовые патриархальные общины. Исследования на городищах и поселениях Северского Донца воссоздают картину высокоразвитого земледелия и пастушеского скотоводства, а также разнообразия ремесел и домашних промыслов.

Очевидно, скотоводческо-земледельческие племена скифской культуры, населявшие Левобережье, были народом воинственным. Это подтверждается не только большим количеством оружия и снаряжения верховых лошадей в погребениях, но также и теми отношениями, которые сложились у этих племен с северо-восточными соседями. Граничившие с ними по Десне и Среднему Сейму носители юхновской культуры с VI в. до н. э. вынуждены были создать оборонительную линию укрепленных поселений, против которых стояла, находившаяся на Нижнем Сейме, линия скифских городищ. Очевидно, отношения между этими двумя народами с начала и до конца скифского периода оставались довольно напряженными.

Весьма сложными оказались также отношения между посульско-донецкими племенами скифской культуры и ворсклинской группой племен, что переселилась с правого берега Днепра в бассейн среднего течения Ворсклы за два века до этого. При продвижении на север эта группа оказалась в окружении многочисленного и воинственного инородного населения. Все это привело к тому, что в конце VII — начале VI в. до н. э. тут исчезли неукрепленные поселения и возник ряд городищ. Самое большое из них — Вельское городище — было основано на месте одного из существовавших ранее поселений при впадении в Ворсклу р. Сухая Грунь. Протяженность внешних валов Бельского городища достигала 30 км. В его оборонительную систему входили три укрепленных валами участка, являющихся как бы самостоятельными городищами, соединенными между собой внешним валом Большого Бельского городища. Это так называемые Западное, Восточное и Северное, или Куземинское, городища. На обширной, окруженной большим валом площади, имеются остатки заселенных участков. Во время военной опасности сюда, очевидно, загонялись стада.

По всей вероятности, между выходцами из Правобережья на Ворскле и посульско-донецкими племенами рано установился союзнический контакт. Имеются основания полагать, что в сооружении укреплений Большого Бельского городища принимали участие как ворсклинские, так и посульско-донецкие племена, причем в дальнейшем здесь продолжали жить и те и другие, сохраняя, однако, территориальное размежевание. На Западном городище обитало население с культурой правобережно-ворсклинского, а на Восточном — с культурой посульско-донецкого типа. Это интереснейшее явление, ставшее известным в результате исследований последнего десятилетия, привлекает к себе пристальное внимание современной науки.

Так или иначе, население ворсклинской группировки, оказавшееся в окружении инородных племен, не было уничтожено. Оно продолжало существовать на протяжении всего скифского периода. Однако с течением времени специфические, близкие к правобережным, черты его материальной культуры постепенно утрачивались, сливаясь с чертами культуры остальных групп населения Левобережья. К концу V в. до н. э. этот процесс ассимиляции уже завершился.

Говоря о племенах скифского времени Левобережной Лесостепи, следует отметить еще одну существенную их особенность. В IV в. до н. э., в пору наивысшей агрессии кочевых скифов, этот народ, его культура и хозяйственная жизнь не пришли в упадок, как это произошло на Правобережье. Наоборот, в IV в. до н. э. здесь наблюдается рост и расцвет хозяйственной и культурной деятельности. Культурные слои IV в. до н. э. большинства городищ и поселений отличаются наличием большого количества остатков жилых и хозяйственных построек, вещевых находок. К этому периоду относится много предметов античного (преимущественно боспорского) происхождения, что свидетельствует об оживленных меновых отношениях.

По-видимому, население этой территории в меньшей степени, чем его западные соседи, подвергалось опустошительным набегам степняков. Этому могло способствовать их этническое родство, влияющее на регулирование взаимоотношений. Во всяком случае, подъем всех областей экономики — земледелия, ремесел, торговли пастушеского хозяйства — у племен Левобережья шел параллельно с развитием жизни в Степной Скифии.

Хозяйство племен Лесостепной Скифии. Племена, населявшие Лесостепь, были близки между собой типами хозяйства, уровнем развития производительных сил. Все достижения земледелия (орудия труда, набор культурных злаков, способы хранения и переработки сельскохозяйственных продуктов) были общими для народов одной географической зоны, одного уровня культуры.

Господствующим было пашенное земледелие. Это нашло отражение в названии одной из ведущих групп земледельческого населения Скифии (скифы-пахари), в легенде об упавшем с неба золотом плуге и ярме.

Сохранилось несколько деревянных плугов скифского времени. Они представляют собой кривогрядильные рала, подобные современным им в Западной Европе. Рала эти не имели металлических наконечников и чересел для отвала земляного пласта. Для взрыхления земли использовались роговые мотыги и мотыги с железными наконечниками в виде тесла. Собирали урожай железными серпами. Мололи зерно ручными зернотерками. В числе возделываемых культур были пшеница (твердая и мягкая), просо, ячмень, рожь, горох, чечевица, нут, чуфа, вика, лук, чеснок. Есть данные о существовании в Скифии садоводства.

Обильные остеологические материалы, полученные при раскопках, свидетельствуют о весьма существенной роли скотоводства. Преобладающее место в стаде занимал крупный и мелкий рогатый скот. В большом количестве разводили лошадей, мясо которых также употреблялось в пищу, и свиней.

Охота и рыбная ловля были вспомогательными промыслами. На городищах, как правило, встречаются в небольшом количестве кости лося, благородного оленя, косули, кабана, медведя, волка, лисы, бобра, зайца и других диких животных.

Жилищами служили деревянные постройки. У населения Правобережья весьма распространенными были жилища с углубленным основанием (полуземлянки), стены которых состояли из брусьев или из жердей, сплетенных прутьями и обмазанных глиной. У племен Левобережья преобладали наземные столбовые жилища с глинобитными полами и куполообразными очагами, сделанными из глины на каркасе из прутьев.

Уровень обработки металлов был не ниже, чем у степных кочевников. Железо получали из бурого железняка, озерной и болотной железной руды. Руду обогащали посредством обжига и промывки. В качестве флюса в горн добавляли известняк. Топливом служил древесный уголь.

Твердость железных изделий достигалась путем цементации с помощью науглероживания их поверхности. Другим способом являлось науглероживание железа до состояния стали. Скифские кузнецы хорошо владели технологией сварки, наваривая стальные лезвия. Умение изготовлять сталь и правильно использовать ее свойства являлось чрезвычайно важным достижением.

Бронза шла на изготовление большого количества наконечников стрел. Из нее же отливали принадлежности конской узды, котлы, украшения, предметы культа и пр. Местные мастера владели такими приемами, как литье в постоянных формах, литье по восковой модели, сложное литье в больших формах с разъемом их составных частей. Они владели также сваркой, ковкой, клепкой и покрытием изделий из бронзы другими металлами. Литейщики хорошо разбирались в» свойствах различных сплавов, используя тот или иной состав в зависимости от назначения изделия.

Значительного развития достигли кожевенное производство, прядение, ткачество, обработка дерева, кости и пр. Шкуры животных кроме механической очистки и размягчения обрабатывались при помощи высококачественных растительных дубителей. Изготовлялись разные сорта кожи.

Среди тканей были известны изделия из конопли, льна и шерсти с полотняным и более сложными — репсовым и саржевым — переплетениями. Ткани окрашивали в синий, красный, желтый, лиловый и другие цвета. Красители использовались местные, преимущественно растительного происхождения.

Орудиями плотника и столяра были проушные топоры, тесла, долота, стамески, ножи. Имеются данные об употреблении небольших пил с мелкими зубьями, сверл и буравов. Бревна раскалывали на доски и брусья при помощи клиньев. Доски часто идеально выстругивались.

Высокого уровня развития достигло гончарство. Посуду лепили вручную, с помощью обычных приемов накладывания лент. В качестве отощающих примесей в глину добавляли песок и толченую керамику. Обжигали готовые изделия чаще всего на костре открытым способом при температуре 800–850°. Мастера умело использовали особенности местных глин и, применяя примеси, добивались необходимого состава теста. Гончары отдельных племен владели целым комплексом навыков и традиций в изготовлении посуды определенных типов и форм. Особым мастерством отличались умельцы раннескифского времени на Правобережье. Они изготовляли красивую и разнообразную посуду, которую окрашивали в черный цвет и заглаживали лощилами.

На основе изучения хозяйства племен Лесостепной Скифии можно прийти к заключению, что они в то время находились в числе наиболее развитых народов Восточной Европы.

Торговля у племен Скифии. На ранних этапах своего развития, в VII–VI вв. до н. э., племена Скифии вступили в оживленные меновые отношения между собой, а также со многими другими соседними народами. Развитию внутренней торговли способствовало наличие больших территориально обособленных групп, кочевых и земледельческих племен, нуждающихся во взаимном обмене продуктами своего производства. Обмен этот облегчался тем, что земледелие и скотоводство на этом этапе их развития уже давали значительное количество продукции сверх того, что необходимо было для удовлетворения собственных потребностей. Особенно много излишков имела разбогатевшая верхушка скифского общества. Взаимная заинтересованность в меновых связях в значительной степени содействовала укреплению внутренней консолидации и сложению общих экономических интересов у разных племен Скифии. Развитие обмена обусловило распространение одинаковых форм материальной культуры; хозяйственные усовершенствования и нововведения становились общим достоянием.

Шейный золотой обруч (гривна). Курган Толстая Могила. Днепропетровская область. IV в. до н. э.

Огромное значение имели и торговые связи с населением Кавказа, через который проходил путь киммерийцев и скифов в Переднюю Азию. К числу предметов кавказского производства, имевших спрос в Северном Причерноморье, принадлежат украшения конской узды, металлическая посуда и пр.

Важными были и установившиеся в VII в. до н. э. торговые связи с греческим миром. В курганах и на поселениях в различных частях Скифии (в Степи, Крыму, на Тамани, в Лесостепи) найдены греческие сосуды (целые и обломки) родосско-милетского происхождения, импортированные еще в доколониальный период. Основание греческих колоний на северном побережье Черного моря способствовало дальнейшему расширению таких связей. Во второй половине VI–V в. до н. э. главная роль в товарном обмене с местным населением принадлежала милетской колонии — Ольвии. Позднее, с конца V, и особенно в IV в. до н. э., торговая инициатива перешла к греческим городам Боспора.

Из Скифии вывозились скот, хлеб, мед, воск, рыба, кожа, а также «огромное количество безусловно отличных рабов» (Полибий), захваченных в походах. Главным невольничьим рынком в Северном Причерноморье был Танаис — город, расположенный в устье Дона.

В Скифию ввозились вино и оливковое масло в амфорах, ткани, различные изделия греческого ремесла, в частности посуда, предметы туалета, украшения и пр. В мастерских греческих колоний, особенно в Ольвии и на Боспоре, предприимчивые мастера изготавливали предметы скифского обихода, предназначенные для сбыта в местной среде. Они отливали из бронзы посуду, в том числе котлы, зеркала, принадлежности уздечек и пр. Широкое распространение получило изготовление различных украшений и ювелирных изделий: золотых бляшек на одежду, ожерелий, браслетов, колец, золотых и серебряных чаш, а также деталей отделки из золота для оружия.

Скифы поддерживали меновую торговлю с ахеменидским Ираном. В одном из Семибратних (синдо-меотских) курганов на Тамани найден прекрасный серебряный ритон (сосуд для вина в виде рога) древнеиранской работы. На протяжении всего скифского времени развивались торговые связи с фракийскими племенами Карпато-Дунайского бассейна, особенно усилившиеся в IV–III вв. до и. э.

О торговом пути из Скифии на восток, вплоть до Уральских гор и далее в страну исседонов, и на север, по которому ходили скифские купцы, сообщалось выше. Существование его подтверждается и археологическими находками, свидетельствующими о торговых связях скифов с племенами Прикамья, савроматами Поволжья и Приуралья. Вещи скифского типа, полученные в результате обмена, встречаются у племен скифской периферии: у синдо-меотов Прикубанья, тавров Горного Крыма, фракийских народов, населения милоградской и юхновской культур Полесья. Из стран Малой Азии в Скифию поступало большое количество бус из финикийского стекла и пасты. Из Прибалтики ввозился янтарь. Торговля у скифов оставалась меновой. Эквивалентом обмена, как и у многих других древних народов, очевидно, служил скот.

Золотые ножны меча. Курган Толстая Могила. Днепропетровская область. IV в. до н. э.

Развитие обмена породило стремление к увеличению его объема как путем расширения хозяйственной деятельности, так и насильственным присвоением чужого имущества в результате походов и получения дани. Все это не могло не содействовать накоплению богатства в руках отдельных лиц и углублению, таким образом, социально-имущественной дифференциации. Подобное положение вещей отметили современники скифов. Вот что пишет Страбон: «Надо сказать, что наш образ жизни почти у всех произвел перемену к худшему, внося роскошь, пристрастие к удовольствиям и для удовлетворения этих страстей множество безнравственных средств к обогащению. Такая испорченность нравов в значительной степени проникла к варварам, между прочим, и к номадам. Последние со времени знакомства с морем сразу сделались хуже: стали разбойничать, убивать иностранцев и, вступая в сношения со многими народами, перенимать у них роскошь и торгашество».

Широкое проникновение в Скифию изделий греческого ремесла обусловило упадок отдельных видов местных ремесел, таких, как гончарное, косторезное, бронзолитейное и ювелирное.

Общественный строй Скифии. В Скифии господствующее положение занимали царские скифы. Они составляли основную силу во время скифских походов в Переднюю Азию и при сдерживании полчищ персидского царя Дария I. На ранних этапах своей истории царские скифы представляли собой, по-видимому, союз племен, включавший три подразделения, каждое из которых имело собственную территорию и находилось под властью своего царя. Такое деление племен отражено в рассказе о трех соединениях скифского войска во время войны с Дарием I. Причем предводитель самого большого и наиболее мощного воинского соединения скифов Иданфирс считался старшим.

В IV в. до н. э. власть над всеми скифскими племенами сосредоточилась в руках одного царя — Атея. Концентрация власти была важным шагом на пути превращения союза племен в единую народность, объединенную под единым управлением.

Царские скифы считали себя «лучшими и самыми многочисленными»; современники называют их также «свободными скифами», или собственно скифами. По отношению к этой господствующей группе остальные племена были зависимыми, «подвластными», «рабами». В основе этой зависимости, безусловно, лежали отношения данничества, опиравшиеся на военное принуждение. Неуплата дани являлась прямым поводом к войне со всеми ее последствиями — разграблением имущества, пленом, рабством и пр. Но. даже выполнение даннических обязательств не гарантировало от набегов. В таких случаях действовали отдельные отряды по собственной инициативе, а не по «общему решению». Прекрасная иллюстрация подобного положения содержится в рассказе Лукиана. В ответ на жалобы боспорцев об участившихся набегах скифские послы отвечали, что эти отряды «не высылаются по общему решению, а каждый из них занимается грабежом на свой страх, ради прибыли», и что в этом случае обороняющаяся сторона сама может наказать их, если сумеет.

Форма зависимости подвластных народов от царских скифов, по-видимому, была различной. В одних случаях она могла быть более мягкой, такой, к примеру, как во взаимоотношениях со скифами-кочевниками и скифами-земледельцами, в других — более жесткой, как со скифами-пахарями и фракийскими племенами. Прямое влияние на характер взаимоотношений могла иметь степень этнического родства, когда близкие по этносу и культуре народы находились в более привилегированном положении, нежели этнически чуждые.

В сообщениях Клеарха Солийского (IV в. до н. э.) имеются свидетельства об особой жестокости по отношению к покоренным народам, в частности к подвластным фракийцам. «Предавшись же роскоши и притом весьма сильно… они (скифы. — Ред.) дошли до такой степени жестокости и высокомерия, что у всех людей, с которыми вступали в сношения, стали отрезать концы носов… Женщины же их татуировали тела женщин фракийцев, живших вокруг них к западу и северу… Над всеми же они господствовали так надменно, что рабское служение у них, ни для кого не бесслезное, перенесло и в следующие поколения выражение «от скифов», показывая этим каким оно было».

Золотая оковка горита (футляра для лука). Мелитопольский курган. Запорожская область. IV в. до н. э.

Уже на заре своей истории скифское общество выступало как весьма сложное образование. Внешней формой общественных отношений оставалась родоплеменная структура, однако основы ее уже были подорваны и видоизменены ростом частной собственности, имущественного неравенства, выделением богатой аристократической верхушки, сильной власти царя и окружающей его дружины.

Основу скифского общества составляла малая индивидуальная семья, собственностью которой был. скот и домашнее имущество. Но семьи были разными. В руках богачей сосредоточивались огромные стада, в то время как другая часть населения находилась в бедственном положении, не имея даже того минимума скота, который мог бы обеспечить ведение самостоятельного кочевого хозяйства.

Мерилом богатства у скифов с весьма раннего времени являлись также золотые украшения, предметы оружия и узды, золотые чаши и утварь. Источники, например, сообщают, что одно из знатных лиц в Прикубанье владело десятью золотыми чашами, восемью-десятью четырехместными повозками, множеством табунов лошадей, стад крупного рогатого скота и отар овец. Скифской знати противостояла масса рядового населения, большинство которого имело по одной повозке, запряженной парой волов, и поэтому называлось «восьминогим». Но были еще более бедные. Об одном из них рассказал греческий поэт Пиндар (V в. до н. э.): «Среди кочевников-скифов блуждает Стратой, не имеющий дома, перевозимого на повозке». «Не имеющий там повозки считается бесчестным (неуважаемым)», — добавляет к этому комментатор. Псевдо-Гиппократ (V в. до н. э.) упоминает о скифских богачах, которые считались «самыми благородными и пользующимися наибольшим могуществом» людьми в Скифии. У него же сказано и о существовании скифской безлошадной бедноты, принадлежащей к числу людей «самого низкого происхождения».

Скифские курганы дают представление о многогранной жизни и сложной социальной структуре скифского общества. Среди них — погребения скифских царей, представителей военно-родовой аристократической верхушки, знатных и богатых скифов, зажиточных людей, представителей рядового населения, бедноты и рабов. Такое социальное и имущественное деление несло в себе зависимость одной части населения Скифии от другой, с сохранением, однако, внешних форм родовых отношений. Замечательной иллюстрацией такому утверждению является серебряная с позолотой чаша из Таймановой Могилы, на которой изображены скифские вельможи и раболепно прислуживающие рядовые скифы. Пожалуй, это единственное произведение, которое так выразительно передает социальное неравенство, существовавшее в скифском обществе.

Скифы вели счет родства по мужской линии. Старшие сыновья получали долю имущества еще при жизни главы дома. Наследником отцовского хозяйства становился младший из сыновей.

Женщины занимали подчиненное положение. Их жизнь была посвящена домашним занятиям и обслуживанию семьи. У скифов существовало многоженство, и старшая жена занимала более привилегированное положение. Об этом можно судить при рассмотрении состава лиц, погребенных в скифских курганах. В униженном положении находились наложницы.

Золотая и серебряная посуда. Курган Тайманова Могила. Запорожская область. IV в. до н. э.

Скифы. Курган Тайманова Могила. Запорожская область. IV в. до н. э. Прорисовка Г. С. Ковпаненко

В среде скифянок поощрялись военные упражнения и владение оружием. В курганах Степной и Лесостепной Скифии найдено немало погребений женщин (преимущественно молодых), при которых помимо женских принадлежностей (украшений, зеркал, пряслиц от веретен) встречаются также и предметы вооружения, такие, как колчаны со стрелами, копья и камни от пращей. Этот факт в определенной степени изменяет сложившееся представление о бесправии и замкнутом образе жизни скифских женщин, о чем пишут античные авторы.

Людей, захваченных в плен, скифы превращали в рабов и продавали грекам. Однако часть оставалась в услужении скифов. Рабство в скифской среде было весьма обычным. Рабы использовались на различных работах по уходу за скотом и особенно в хозяйстве, в быту, в качестве личных слуг. Рабство было очень суровым. В скифских курганах, причем не только в могилах знати, но и в могилах представителей средних и рядовых слоев общества, часто встречаются захоронения людей, положенных в ногах господ, за стенками могил, без вещей, нередко в скорченном положении. Вся обстановка погребального ритуала таких лиц свидетельствует о полном их рабском бесправии и униженности как при жизни, так и после смерти. В условиях натурального хозяйства кочевников рабство у скифов, хотя оставалось патриархальным, домашним, охватывало большое число людей, но не составляло основы производства.

Самим скифам, которые попадали в плен, угрожали смерть или рабство. Спасением от такой участи мог служить выкуп. Паролем, означавшим отправку посольства с целью переговора о выкупе, являлось слово «зирин», что означало «золото». Естественно, что оказаться спасенными в таком положении могли преимущественно скифские богачи и знать, а не рядовые скифы.

Золотое украшение щита — «келермесская пантера». Курган вблизи станицы Келермесской на Кубани. VI в. до н. э.

Для поддержания своего господствующего положения скифы должны были иметь большое, хорошо вооруженное и дисциплинированное войско. Естественной формой такой военной организации было всенародное ополчение, созданное на основе деления по родам и племенам, стимулирующее сохранение военных традиций, коллективной чести и выработанных нравственных норм. Так, родоплеменная структура, утратив в значительной степени свои первоначальные социальные и производственные функции, продолжала стойко сохраняться в форме военной организации общества. Другим фактором, который способствовал сохранению родовых устоев, являлась общинная собственность на землю.

Во главе страны стояли цари (сначала — три, потом — один) и родовые старейшины, которые являлись также начальниками воинских подразделений. Власть царей была наследственной, сильной и деспотичной. Существовало представление о божественном происхождении царского рода. Цари исполняли судебные, а частично и жреческие функции. Неповиновение приказу царя каралось смертью. Тягчайшим преступлением считалось покушение на жизнь царя путем колдовства. Ближайшим окружением царя являлась его личная дружина, отобранная из числа лучших воинов, независимо от родового деления.

В то же время власть царя в какой-то степени ограничивалась институтами родового строя. Высшим законодательным органом было народное собрание — «совет скифов», имевший право смещать царей и назначать новых из числа членов царского рода. Характерно, что в рассказах Геродота все важнейшие решения принимались не от имени царя, а от «всех скифов».

Со временем власть царя и его ближайшего окружения усилилась, а значение органов родового строя ослабело. Известно, что царь Атей самостоятельно и единолично решал вопросы престолонаследия. Так, он обещал Филиппу Македонскому за оказание военной помощи в войне с Истрией сделать его своим «сыном», «преемником», т. е. царем Скифии. В данном случае это был лишь дипломатический маневр. От своего обещания Атей отказался, как только отпала в этом необходимость, однако сама возможность такого факта указывает на то, как окрепло единовластие скифских царей, расширилось их право решать кардинальные вопросы скифского общества.

Атей понимал, что могущество скифов в значительной степени зависит от сохранения демократических традиций военно-родовой организации, которая к тому времени была уже подорвана обострением социальных противоречий, и делал все возможное, чтобы сохранить их. Эта политическая тенденция нашла отражение в письменных источниках и изобразительном искусстве того времени.

Плутарх (около 46 — около 120 г. н. э.) наделяет Атея героическими чертами варварской простоты и военной доблести. В своих сочинениях он рассказывает, что Атей, чистя коня, спросил у присутствующих при этом македонских послов, делает ли это царь Филипп. Выслушав чудесную игру взятого в плен флейтиста, он сказал, что с большим удовольствием слушает ржание коня. В письме к Филиппу Атей писал: «Ты имеешь власть над македонцами, умеющими воевать с людьми, а я — над скифами, которые могут бороться и с голодом, и с жаждой». Идейная направленность этих противопоставлений едва ли требует объяснения.

Не случайно на монетах, которые выпускал Атей для поддержания своего политического престижа, он изображен в виде простого воина, на коне, с луком в руках, без каких-либо украшений и атрибутов царской власти. Очевидно, эти же идеи отражены в сценах из жизни скифов на чертомлыкской вазе и на золотой пекторали из Толстой Могилы. В первом случае художник изобразил ловлю, укрощение и седловку лошадей. На пекторали изображено стойбище кочевников. Сцены мирного повседневного труда. Юноши доят овец и сливают молоко. Два взрослых скифа, отложив в сторону гориты, шьют одежду из овчины. Люди окружены овцами, козами, лошадьми, коровами с молодняком. Чудесный растительный орнамент служит фоном для этих сцен. Все изображение проникнуто лиризмом, любовью к людям, природе и животным, к привольной кочевой жизни.

Кочевой быт и патриархальные обычаи не могли задержать развития процесса разложения общества, которое сохраняло только внешние формы родоплеменных связей. Именно этот процесс стал одной из причин упадка скифского могущества и распада Скифии.

Вопрос о существовании государства у скифов и времени его возникновения остается дискуссионным. Наиболее вероятным следует считать мнение, что скифское общество в своем развитии достигло раннеклассовых отношений и государственности, основанной на эксплуатации рабов, обедневших сородичей и, самое главное, даннической зависимости покоренных племен. В этом отношении общественный строй скифов мог быть близким к государственному устройству многих других кочевых народов древнего мира и средневековья.

Золотое украшение щита — «костромской олень». Курган вблизи станицы Костромской на Кубани. VI в. до н. э.

Бронзовая бляха с изображением свернувшегося хищника. Курган Кулаковского в Крыму. V в. до н. э.

Социальный строй земледельческих племен Скифии по внешним признакам мало чем отличался от социального строя степных кочевников. У земледельческих племен также существовала военная организация с ополчением из всего вооруженного свободного мужского населения. Власть вождя и родовой аристократии усилилась. Основу войска составляла тяжеловооруженная конница. Существовало патриархальное рабство, формы и проявления которого были такими же, как и у степных скифов.

Однако имущественные и социальные различия у земледельческих племен проявлялись менее резко, чем у степных кочевников. При оседлом ведении хозяйства количество скота в частном владении было ограниченным. Обрабатываемая земля находилась в собственности родовой общины и периодически перераспределялась между отдельными семьями. Этот порядок землепользования мог способствовать сохранению экономического значения больших патриархальных семей и сдерживал рост частной собственности. В таких условиях родоплеменной уклад сохранял не только внешнюю форму, но и реальную экономическую сущность, оставаясь главной формой общественных отношений.

Земледельческие племена находились в даннической зависимости от степных скифов, что, несомненно, ложилось на них тяжким бременем. Стремясь максимально обезопасить себя и сохранить определенную независимость, они вынуждены были создавать и поддерживать систему укрепленных поселений.

Яркую характеристику взаимоотношений земледельческого населения, обитавшего в Крыму, со степными скифами дает Страбон. «Номады, — пишет он, — занимаются больше войной, чем разбоем, и войны ведут из-за дани: предоставив землю во владение привыкшим заниматься земледелием, они довольствуются получением установленной умеренной дани… в случае же неуплаты… начинают с ними войну… А не платят им те, кто уверен в своих силах так, что может или легко отразить нападающих или воспрепятствовать вторжению… Земледельцы же, хотя и слывут в отношении воинственности людьми более мирными и более цивилизованными, но, будучи корыстолюбивы и соприкасаясь с морем, не воздерживаются от разбоев и тому подобных средств обогащения».

Этот рассказ античного автора, очевидно, полностью соответствует отношениям, которые существовали между кочевыми скифами и земледельческим населением Лесостепи.

Несмотря на зависимое положение, земледельческие племена Скифии не утратили самоуправления и сохраняли самостоятельность во внутренней хозяйственной жизни. Они владели оружием, имели своих вождей, знать и старейшин, жили по своим законам.

Военно-родовая верхушка поддерживала союзнические отношения с господствующими слоями скифского общества для того, чтобы получать определенные выгоды от совместного участия в военных походах, а также от торговых контактов, осуществляемых при их посредничестве с кочевым населением степей, с греческими колониями Северного Причерноморья, фракийцами, савроматами и др.

Религия. В своих религиозных представлениях скифы достигли достаточно высокой степени обожествления сил и явлений природы в антропоморфных образах. Пантеон скифских божеств был схожим с пантеонами большинства древних народов. Главной богиней скифского пантеона была Табити, так же как и греческая Гестия, — богиня домашнего очага. В ней, как полагают ученые, воплощалось представление о семейном и родовом единстве. Клятва «божествами царского очага» считалась величайшей клятвой скифов. Главным мужским божеством был бог Папай, отождествляемый с Зевсом. Согласно этногенической легенде, он являлся родоначальником скифов. Супругой Папая названа богиня земли Апи — прародительница скифов.

Бог солнца Гойтосир отождествлялся с греческим Аполлоном, богиня Аргимпаса — с Афродитой. Бог Фагимасад, отождествляемый с Посейдоном, был олицетворением водной стихии и покровителем коневодства. Среди скифских божеств почетное место занимал греческий Геракл, близкий по этногенетической легенде к первому человеку Таргитаю. Антропоморфные изображения Папая, Апи, Аргимпасы, Таргитая имеются на золотых бляхах и бронзовых навершиях скифов. В других образах можно видеть символы бога солнца Гойтосира (изображения орла, оленя, лошади, солнечного знака). Каких-либо специальных храмов у скифов не существовало; в жертву богам приносили скот, чаще всего лошадей.

Особое место в религии скифов занимал бог войны, названный у Геродота по-гречески Арес; по-скифски в письменных античных источниках он не назван. Воплощением его (кумиром) служил старинный железный меч. Только в честь этого божества сооружались специальные святилища в виде высоких возвышений из хвороста с площадкой по верху, на которой устанавливался меч. В жертву богу войны приносили не только скот, но и людей — каждого сотого из числа военнопленных. В честь бога войны ежегодно проводились празднества, на которых особо отличившиеся в боях воины награждались почетной чашей вина. На таких празднествах исполнялись ритуальные танцы и устраивались состязания (борьба, стрельба из лука), сцены из которых изображены на некоторых золотых бляшках.

У скифов существовали священные места. Одно из них связано с Гилеей (Полесьем) в низовьях Днепра, по преданию, местом обитания змееногой прародительницы скифов. Другое святилище находилось в местности Эксампей (Святые пути), где протекал впадающий в Гиппанис (Южный Буг) горький источник, носивший то же название. В этой местности стоял огромный бронзовый котел, вмещавший 600 амфор, с толщиною стенок в шесть пальцев. По преданию, он был отлит из множества наконечников стрел, собранных по одному от каждого скифа по приказу царя Арианта, пожелавшего узнать численность своего народа. Функции жрецов выполняли цари и представители родоплеменной аристократии.

Целый ряд обрядов и магических действий был связан с земледелием и культом плодородия. Ежегодные большие празднества устраивались в честь «священных даров»: плуга, ярма, секиры и чаши, якобы упавших с неба. Это был праздник, связанный с пробуждением природы, когда, как полагали, совершился брак бога Папая и богини Апи (земли). Праздник носил общескифский характер и был близок как кочевым, так и земледельческим народам Скифии.

Изображение сирены на пластинке из кости. Курган Тайманова Могила. Запорожская область. IV в. до н. э. Прорисовка Г. С. Ковпаненко

У оседлого населения Лесостепи особое значение получили земледельческие культы. При раскопках ряда городищ найдены жертвенники со следами огня. Жертвенники, открытые на городищах Черкасчины (Пастырском, Мотронинском), представляли собой цилиндрическое по форме возвышение из глины диаметром около 1 м, верх которого имел мискообразное углубление с семью концентрическими кругами. Поверхность жертвенников была обожжена; вокруг найдено много углей, горелые колосья пшеницы, кости животных. На городище в бассейне Северского Донца открыт жертвенник, представляющий собой глиняную «тарелку» диаметром 1,5 м, высотой 25 см, к которому вела дорожка из камней. На жертвеннике сохранился толстый слой обгорелой соломы, а рядом лежала куча пепла, в которой найдены «лепешечки» из глины с примесью злаков и модели зерен хлебных злаков и бобовых растений, вылепленных из глины с примесью муки. Идея плодородия была воплощена также в сделанных из глины примитивных фигурках различных домашних животных.

В идеологии скифов значительное место занимал анимизм — культ предков и почитание умерших, связанный с верой в бессмертие души и существование потустороннего мира. Иногда на скифских курганах устанавливались своеобразные скульптуры — стелы, являющиеся древними памятниками монументального искусства. Это, как правило, грубо обработанные гранитные или известняковые плиты, на которых невысоким рельефом высечен скифский воин. На лице обозначены глаза, нос, рот, усы и борода. На шее обычно изображена гривна. Из других деталей экипировки чаще всего бывает выделен пояс, к которому слева подвешен горит с луком, а спереди короткий меч-акинак. Руки согнуты в локтях. В левой руке (реже — в правой) изображен ритон, поднятый к подбородку. На некоторых стелах набор скифских атрибутов бывает более полным. Иногда голова воина покрыта шлемом, а корпус — панцирем. Справа у пояса — боевой топор и второй длинный меч. Встречаются стелы, на которых изображены подвешенные к поясу длинный нож, оселок, нагайка и чаша. По всей вероятности, эти каменные стелы поставленные в честь предков, воплощали образ божественного прародителя скифов — основоположника господствовавшей группы царских скифов и родоначальника скифских царей.

Сцена из скифской мифологии: борьба скифов с чудовищем. Костяная пластинка. Курган Тайманова Могила. Запорожская область. IV в. до н. э. Прорисовка Г. С. Ковпаненко

Большинство предметов бытового обихода из металла, кости, а также, очевидно, из дерева, тканей, войлока и кожи у кочевых и земледельческих племен Скифии художественно оформлялись с определенным своеобразием. Мотивы такого оформления были заимствованы из зооморфного мира и находили свое воплощение в изображениях фигурок или каких-то частей животных, птиц или рыб. Этот вид изящного прикладного искусства получил название скифского звериного стиля.

Среди образов раннескифского искусства излюбленными были изображения оленя, барана, пантеры, лося, горного козла. Достаточно часто использовались мотивы головок коня, орла, грифобарана, когти птиц и пр. Животные изображались, как правило, в спокойном состоянии. Подчеркнутые черты свирепости и силы встречаются преимущественно в образах, заимствованных из искусства древневосточного мира (львы, грифоны, фантастические чудовища).

В конце VI и особенно в V в. до н. э. под влиянием греческого искусства изображения животных в скифском стиле становятся более декоративными, орнаментальными, утрачивают первоначальную суть звериного образа. В оформление сюжета включаются такие элементы, как розетки, пальметты, симметрично загнутые волюты. Нередко в контур одного образа вписывается элемент другого.

В IV в. до н. э. наблюдается упадок местных мотивов, вырождение их в малопонятную схему, в которой уже трудно становится угадать первоначальное значение образа. В то же время получают распространение реалистические греческие сюжеты — сцены борьбы и терзания зверей и изображения разных животных.

Изображения в зверином стиле не только отвечали эстетическим вкусам скифского населения, но и воплощали определенную магическую символику. Они играли роль амулетов-оберегов, призванных защищать их собственников от враждебных сил и привлекать покровительство и помощь доброжелательных божеств.

Соседи скифов. В состав Скифии на территории УССР не входили племена, обитавшие в Горном Крыму, в Закарпатье, в южной части Полесья — в бассейне Припяти на Правобережье и Десны на левом берегу Днепра.

Современники скифов — тавры, жители Горного Крыма и побережья Черного моря, были одним из наиболее диких и отсталых в культурном отношении народов той эпохи. Они жили небольшими замкнутыми общинами в неукрепленных поселениях. Убежищами во время военной опасности им служили специальные укрепления, сооруженные на неприступных скалах Таврии. Одни из немногих народов того времени, они использовали для жилья пещеры и другие естественные укрытия.

Вплоть до начала железного века тавры пользовались каменными орудиями — кремневыми вкладышами для серпов, каменными шлифованными топорами. В VI в. до н. э. у них появились скифские наконечники стрел, копья, некоторые другие виды оружия, а также предметы снаряжения верховой лошади. Однако количество вещей скифского типа в употреблении у тавров было небольшим.

В предгорных районах и в долинах рек тавры занимались земледелием и скотоводством с преимущественным разведением мелкого рогатого скота. Немаловажную роль играли рыболовство и охота. Хозяйство и быт тавров имели весьма замкнутый характер. Несмотря на непосредственное соседство Херсонеса и близость Боспора, на их поселениях и в могилах почти не встречаются предметы античного импорта. Несколько увеличился импорт античной посуды лишь в поздний период. У тавров устойчиво сохранялся родовой строй.

Чтобы воспрепятствовать установлению контактов с греками и другими иноземцами, они приносили в жертву всех потерпевших кораблекрушение и захваченных в плен. Эти жертвоприношения совершались в честь главного божества тавров — великой богини Девы, которую древние писатели отождествляли то с Артемидой, владычицей зверей, то с Ифигенией, дочерью Агамемнона.

Отличительными чертами культуры тавров, получившей название кизил-кобинской, являются: ее своеобразная керамика, набор украшений и специфический погребальный обряд. Тавры хоронили умерших в каменных ящиках, пристроенных один к другому и расположенных цепочкой на возвышениях. Сверху они обычно засыпались землей, образуя параллельные гряды. Эти дольменообразные сооружения служили коллективными усыпальницами для членов отдельных семей и использовались в течение продолжительного времени. Отдельные гробницы содержат останки нескольких десятков умерших. Цепочка из каменных ящиков представляла собой кладбище родовой группы.

Полагают, что тавры проникли в Крым через Тамань и Керченский полуостров из горных районов западного побережья Кавказа в конце бронзового века.

В период раннего железного века территорию Закарпатья довольно плотно заселяло население, памятниками которого являются многочисленные курганы так называемой куштановицкой культуры. Погребения совершались по обряду трупосожжения. Прах ссыпали в урну или же в неглубокую ямку. Погребения сопровождались незначительным количеством инвентаря (украшения, ножи, иногда — предметы вооружения) и множеством горшков с напутственной пищей. Над погребением высился небольшой курган из земли и камней.

Анализируя вещественный состав находок из куштановицких курганов, особенно глиняную посуду, представленную биконическими корчагами, мисками, черпаками, горшками с валиковым налепом и прочим, ученые пришли к выводу, что это население образовалось в результате слияния двух различных этнических групп. Первоначальную основу его составляли обитавшие здесь ранее фракийские племена, затем к ним присоединилась значительная часть населения, переселившегося сюда из областей Украинской Лесостепи, с территории Западной Подолии. В результате местные традиции сохранились только в обряде кремации и некоторых типах керамики. Привнесенные с востока элементы коренным образом преобразовали культуру фракийского гальштата и приблизили ее к культуре Лесостепного Правобережья.

Невры, основная территория которых находилась к западу от Днепра, в Белоруссии, небольшими группами проникали на юг от Припяти, вплоть до верховий Южного Буга и р. Стугны. Здесь они жили мирно, зачастую вперемежку с племенами скифов-пахарей и подверглись их сильному культурному влиянию, так что их местную группу стало принято выделять в качестве подгорцевской. Селились они небольшими неукрепленными поселениями на низких берегах рек и озер. Как и у других народов этой зоны, основу их хозяйства составляли земледелие и скотоводство. Открыты остатки бронзолитейных мастерских, в которых изготовляли своеобразные ажурные украшения, не имевшие ничего общего со скифскими. Аналогии им находят на севере и северо-востоке, в кругу культур балтского и финно-угорского мира. Своеобразными чертами отличается керамика, в основе которой преобладают горшки с круглым дном и венчиком, украшенным под краем наколами или ямками.

В целом культура подгорцевского населения может быть охарактеризована как южная ветвь милоградской культуры, попавшей под сильное влияние скифской. У милоградских племен на территории Белоруссии господствовал обряд погребения с трупосожжением в бескурганных могильниках, что также характерно для подгорцевского населения в границах современной Украины. Однако в отдельных случаях встречаются погребения с трупоположением в курганах, в чем сказалось влияние культуры южных соседей. Очевидно, эта часть племен довольно рано установила дружественные отношения со своими южными соседями, попала в сферу их влияния и, в конце концов, была ассимилирована племенами зарубинецкой культуры, с распространением которых на север и северо-восток исследователи связывают продвижение древнеславянского населения.

Аналогичный процесс произошел на южной границе Левобережного Полесья, где земледельческие скифские племена поддерживали контакты с населением юхновской культуры, обитавшим на Десне и в Курском Посеймье. Они назывались меланхленами, т. е. черноризцами. Потомки бондарихинских племен — юхновские племена, вытесненные скифами далеко на север, защитили свою территорию от скифского мира системой укрепленных городищ на Десне, расположенных на высоких мысах плато над долиной реки. Они окружались валами и окапывались рвами, особенно с напольной стороны. Большинство городищ существовало в течение долгого времени, вплоть до конца скифского периода. В хозяйстве юхновских племен наряду с земледелием и скотоводством видное место занимали рыболовство и охота. Керамика юхновской культуры сохраняла традиции бондарихинской культуры. Преобладали высокие слабопрофилированные горшки с плоским дном, украшенные на шейке и срезе венчика горизонтальным рядом отпечатков, сделанных концом щепки или палочки.

Среди украшений встречаются ажурные подвески, несколько напоминающие украшения подгорцевского населения. Изготовлялись они на месте, о чем свидетельствуют находки форм для их отливки. Своеобразными местными формами являются глиняные «рогатые кирпичи» для очагов, большие грузила для рыбацких сетей и глиняные побрякушки. Большинство предметов вооружения, конское снаряжение и некоторые виды украшений были позаимствованы у скифов.

На территории, занятой юхновскими племенами, наряду с городищами существовали открытые неукрепленные поселения. Жилища там были наземные, столбовые, стены — плетневые, обмазанные с обеих сторон глиной. На юхновских памятниках Курского Посеймья найдено небольшое количество античной керамики, в том числе и обломки ранних чернофигурных сосудов VI в. до н. э. Однако в целом торговые контакты с античным миром у населения юхновской культуры выражены слабо.

Памятники юхновской культуры прослеживаются до конца скифского периода. В последние века до нашей эры — в начале нового летоисчисления эта культура постепенно исчезает, уступая место зарубинецкой, которая сохраняет некоторые юхновские черты. Подобное явление наиболее соответствует процессу постепенного сближения и ассимиляции местного населения в результате контактов с пришлыми племенами.

Сарматы (савроматы), являющиеся восточными соседями Скифии, рассмотрены в параграфе 4 данной главы.