Глава 6 Смерть Иоанна-священника

Глава 6

Смерть Иоанна-священника

Непосредственным результатом победы кераитов было укрепление союза против Темучина. Вожди кочевых племен склонны были заключать союз с набирающим силу племенем; это обеспечивало им защиту и обогащение.

Разъяренный монгол обратился с красноречивым упреком к Ван-хану:

«О хан, мой отец, когда тебя преследовали враги, разве я не направил тебе в помощь четырех своих багатуров? Ты добрался до меня на слепом коне, в изорванной одежде, питаясь мясом одной-единственной овцы. Разве я не дал тебе много овец и лошадей?

В прошлом твои люди брали себе военные трофеи, по праву принадлежавшие мне. Потом твои враги отняли их у тебя. Мои багатуры возвратили их тебе. Затем у Черной реки мы клялись, что не будем слушать тех, кто говорит о нас плохо, чтобы нас рассорить, но встретимся и обсудим проблему. Я не говорил, что моя награда за заслуги мала, и не требовал большего.

Если сломается колесо запряженной быками повозки, быки не смогут двигаться дальше. Разве я не колесо твоей кибитки? Чем я тебя прогневал? Почему ты нападаешь на меня теперь?»

В этом монологе можно уловить отголосок презрения. И упрекает он этого человека прежде всего за его нерешительность, отсутствие своей точки зрения: Иоанн-священник «сел на слепую лошадь».

Темучин приступил к осуществлению самого нужного со всей своей непоколебимой решимостью. Курьеры были отправлены к соседним племенам, и вскоре как ханы подвластных ему территорий, так и их соседи уже сидели в юрте вождя монголов, согласно этикету поджав ноги, по обе стороны его ковра из шкуры белой лошади. Их длинные кафтаны были подпоясаны украшенными орнаментом кушаками, их морщинистые бронзовые лица проглядывали из-за дыма от очага. Это был совет ханов.

Каждый выступал в свой черед. Это были представители рода Борджигин – сероглазых людей. Многим из них довелось познать горечь поражения в борьбе с Темучином. Некоторые из них готовы были уступить сильным кераитам и подчиниться Иоанну-священнику и его сыну. Более смелые выступали за войну с ними и передачу скипетра власти Темучину. Последних на совете оказалось большинство.

Принимая скипетр, Темучин заявил, что все племена должны подчиняться его приказам, и ему должно быть предоставлено право наказывать тех, кто, по его мнению, того заслуживает. «Я с самого начала вам говорил, что у земель между тремя реками должен быть свой хозяин. А вы этого не понимали. Теперь, когда вы испугались, что Ван-хан займется вами, вы выбрали лидером меня. Я вам отдавал пленных, женщин, юрты и скот. Теперь я сохраню для вас земли и обычаи наших предков».

В ту зиму Гоби была разделена на два враждебных лагеря – люди к востоку от озера Байкал противостояли западной конфедерации. На этот раз Темучин первым появился на равнине еще до того, как снег сошел с долин. Со своими новыми союзниками он без предупреждения приблизился к лагерю Ван-хана.

Хроники дают забавное толкование уловки, на которую пошли кочевники. Темучин направил своего человека в стан врага, чтобы тот пожаловался на плохое отношение к нему в стойбище монголов. Он также должен был сообщить кераитам, что монгольская орда все еще очень далеко от их лагеря. Не слишком доверяя этому, кераиты послали несколько всадников на ближайшую высотку. Захватив с собой перебежчика, они должны были сами удостовериться в справедливости его слов. Монгольский воин-«перебежчик», проявляя осмотрительность, неподалеку от лагеря кераитов заметил фрагмент родового знамени Темучина на другой стороне того холма, по которому они поднимались. Он понимал, что на лошадях его стражи могут ускакать беспрепятственно, если заметят монгольский стяг. Поэтому он слез с коня и стал его осматривать. Когда его спросили, что он делает, он ответил: «Камень застрял в одном копыте». К тому времени, как сообразительный монгол «освободил» копыто коня от мнимого камня, подоспел передовой отряд Темучина и взял этих кераитов в плен. Лагерь Ван-хана был атакован, и начался ожесточенный бой.

К ночи кераиты были разбиты, Ван-хан и его сыновья были ранены и бежали. Темучин прискакал в захваченный лагерь и отдал своим людям имущество кераитов: седла, покрытые цветным шелком и мягкой красной кожей, тонкие и искусно выкованные сабли, тарелки и кубки из серебра. Все это было ему не нужно. Шатер Ван-хана, покрытый золоченой тканью, он отдал в полную собственность двум пастухам, предупредившим его о наступлении кераитов в ту первую ночь близ Гупты.

Ворвавшись далее в центр становища кераитов, монголы окружили их и пообещали оставить в живых, если те сдадутся. «Мужи, сражающиеся так, как вы, защищая своего господина, – герои. Присоединяйтесь ко мне и служите мне».

Оставшиеся в живых кераиты встали под знамя Темучина, и он вошел в их город в пустыне Каракорум (Черные Пески).

Его двоюродный брат, Джамуга-хитрец, впоследствии был схвачен и приведен к нему.

– Какой участи ты заслуживаешь? – спросил Темучин.

– Той же, что я уготовил бы для тебя, если бы ты мне попался! – отвечал не колеблясь Джамуга-сечен. – Медленную смерть.

Он имел в виду мучительную смерть – медленное «расчленение по-китайски», которое начинается в первый день с отрезания мизинцев и продолжается до отрезания всех конечностей. Безусловно, потомкам рода Борджигин мужества было не занимать. Темучин, однако, следовал обычаю людей своего племени, который запрещал проливать кровь вождя высокого рода. И он велел предать Джамугу казни через повешение на шелковой тетиве или удушение тяжелым войлоком.

Иоанн-священник, который не по своей воле вступил в войну, безнадежно пытался спастись бегством за пределами своей земли, но был убит двумя воинами одного из тюркских племен. Его череп, как повествуют хроники, был покрыт серебром и остался в юрте вождя этого племени, став предметом поклонения. Его сын был убит в сходной ситуации.

Наверное, можно было бы ожидать, что вождь кочевников удовлетворится плодами такой победы. А последствия завоеваний кочевников всегда были одинаковы: накопление награбленных богатств, праздность или неугомонность, вслед за этим ссоры и дележ необустроенной кочевой империи.

Темучин показал, что он не таков. У него теперь была основа для создания империи у кераитов, которые обрабатывали землю и строили города, дома в которых были, правда, из высушенной илистой земли и соломы, но все же это было постоянное место жительства. Изо всех сил стараясь поддерживать спокойствие и мир в стане кераитов, он, не откладывая ни на минуту, направил свои орды на новые завоевания.

«Ценность предпринятого действия, – говорил он своим сыновьям, – в том, чтобы завершить его до конца».

В течение трех лет после битвы, сделавшей его хозяином Гоби, он посылал своих закаленных в боях всадников далеко в долины западных тюркских племен, найманов и уйгуров, с их более высокой культурой. Прежде они враждовали с Иоанном-священником и, видимо, объединились, чтобы оказать сопротивление Темучину. Однако он не дал им времени осознать, с кем они имеют дело. Его всадники скакали от череды белых гор на севере вниз вдоль Великой стены, через древние города Бишбалык и Хотен.

Марко Поло так говорил о Темучине:

«Когда он покорял какую-либо провинцию, то не причинял вреда людям и не трогал их имущество, но просто оставлял часть своих людей наместниками в том краю, в то время как остальных вел на завоевание другой провинции. А когда те, кого он покорил, узнавали, как заботливо и надежно он защищает их от всех прочих и что он не сделал им ничего плохого, и видели, какой он благородный аристократ, – они присоединялись к нему со всей искренностью души и становились его преданными сторонниками. И когда он таким образом собрал такую массу людей, которая, казалось, могла заполонить всю землю, он стал думать о завоевании значительной части мира».

Участь его давних врагов вряд ли была такой, как описано здесь. Как только силы кераитов были разгромлены, монголы стали преследовать всех мужчин ханской семьи и предавать их смерти. Побежденные были распределены между заслужившими поощрение монголами: самых привлекательных женщин они взяли себе в жены, других пленников сделали своими рабами. Брошенных детей взяли в свои семьи монгольские матери, а пастбища и скот побежденного племени перешли к новым владельцам.

До этого момента жизнь Темучина складывалась в зависимости от действий его врагов. Невзгоды закалили его тело и придали ему мудрость матерого волка, которая как будто заставляла его интуитивно действовать в верном направлении. Теперь он был достаточно силен для того, чтобы завоевывать земли, исходя из своих собственных расчетов. И после первых побед над теми, кто ему угрожал с оружием в руках, он проявил себя как снисходительный властитель.

Он вступал на новые земли, проходя через древние караванные пути и города Центральной Азии, и огромное любопытство пробуждалось в нем. Он отмечал среди пленников людей в свободной одежде, которые держались с достоинством. Он узнал, что они были учеными – астрологами, которые знали о звездах, и врачами, которые умели пользоваться целебными растениями, такими, как, например, ревень, и лечить женские болезни.

Некий служивший побежденному вождю уйгур, не расстававшийся с маленькой золотой вещицей необычного вида, был приведен к Темучину.

– Почему ты все время носишь это с собой? – спросил его монгол.

– Я обязался хранить ее до самой смерти того, кто мне ее доверил.

– Ты верно служишь своему хану, – согласился Темучин, – но он мертв, а его земля и все, чем он владел, теперь мое. Скажи мне, для чего нужен этот символ?

– Когда мой господин хочет взять дань серебром или зерном, он дает поручение одному из своих подданных. Возникает необходимость заверить его повеление печатью, которая удостоверяет, что указ на самом деле исходит от хана.

Темучин тут же велел сделать для него печать, и она была изготовлена из зеленого нефрита. Он помиловал пленного уйгура, дал ему должность в суде и велел обучать ханских детей письму уйгуров – разновидности сирийской письменности, принесенной к ним, по всей вероятности, несторианскими священниками еще задолго до того, как она вышла из употребления. Но самой большой награды удостоились его соратники – те из них, кто оказал помощь хану в трудные времена. Каждый из них получил титул map-хан (приближенный к хану) и занял более высокое положение, чем другие. Они имели право беспрепятственно входить в ханский шатер в любое время. Они могли первыми выбирать свою долю добычи, взятой в бою, и были освобождены от ханских «десятин» оброка.

Более того, они фактически были вне подозрений. Девять раз подряд им могли прощаться проступки, за которые предавали смерти. Им предоставлялись любые земли, на их выбор, и эти привилегии передавались по наследству их детям до девятого поколения.

В понимании кочевников, не было ничего более желанного, чем завязать дружбу с одним из тар-ханов. Их воодушевляли победа, трехлетний разгул в новых землях, а на данный момент их пока сдерживало благоговение перед монгольским ханом.

Но вокруг личности завоевателя собрались самые необузданные натуры во всей Азии, тюрко-монгольские воины от моря до Тянь-Шаня, где Гучлук правил кара-киданями (или кара-китаями – «черными китайцами»). На время была забыта межплеменная вражда. Буддисты и шаманисты, сатанисты, магометане и несторианские христиане по-братски садились вместе в ожидании новых событий.

Могло произойти все, что угодно. А случилось то, что монгольский хан перешагнул через рамки ограничений, в которых оставались его предки. Он созвал курултай, совет ханов, чтобы выбрать единого правителя всех народов Северной Азии. Императора.

Он объяснил им, что они должны выбрать одного из их числа, чтобы отдать ему власть над всеми другими. Вполне естественно, что после событий последних трех лет выбор на курултае пал на Темучина. Более того, совет постановил, что он должен взять подобающее имя. Вперед вышел обладающий даром предсказания человек и объявил, что его новое имя должно быть Чингис Ха-Хан, Величайший из правителей, Повелитель всех людей.

Совету этот титул понравился, и по единогласному решению ханов Темучин принял новое имя.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.