Русь лесная

Русь лесная

В XIII веке климатический оптимум стал заканчиваться. Сперва в Азии прохладный и засушливый климат пришел на смену теплому и влажному (подобные изменения в свое время погубили римскую империю). Кочевые орды должны были погибнуть (что с ними не раз уже бывало и будет) или родить вождя. И они родили гениального изобретателя организационного оружия – Чингисхана, который умел становиться сильнее за счет силы врага.

Где-то далеко на востоке рушились под монгольским тараном великие империи, а наши вольные князья, наши города и пригороды еще свободно вставляли друг другу пистоны.

Уже были раздавлены в прямом и переносном смысле дружины четырех русских князей на Калке (монголы пировали, положив помост прямо на пленных), а степень взаимосодействия русских княжеств с каждым годом только падала. Это настолько парадоксально с точки зрения концепции «вызов-ответ», что начинаешь уже подумывать от некоем факторе X, сверхъестественной силе, которая желала, чтобы недостаточно организованная Русь Речная поскорее отдала концы. Уже монголы концентрируют силы на Волге и Дону, а русские князья тратят время, как щенята в беспечной возне. И это неправда, что князья не имели информации о концентрации монголов у своего восточного порога, толпы булгарских беженцев наводнили Владимир и Рязань.

После Боголюбского не один русский князь не рисковал заниматься объединением страны – здоровье дороже. Пространственная протяженность и неудобные транспортные коммуникации давали свободным князьям и вольным городам всегда отговориться от столь хлопотного мероприятия, как созыв единого войска. А если подумать – оно и к лучшему – воинство, сбитое из дружин разных князей, погибло бы, как при Калке. Ведь дружины создавались не ради «положить живот свой за други своя», а ради игрищ рюриковичей меж собой. Любое же войско монголов на уровне фрактальной геометрии отображало общемонгольскую организацию.

Русь Речная была обречена – именно благодаря своим «свободам». Железнобокие, однако маневренные татаро-монголы одну за другим перемалывали отборные русские дружины, с помощью передовой осадной техники (китайское ноу-хау) легко брали русские города, где и каменную-то стену встретить было невозможно.

Кстати, парадокс русской дезорганизации показал себя анекдотическим образом даже во время Батыева погрома. Князья, как заведенные, продолжают усобицы. Например, князь новгородский и киевский Ярослав Владимирович (брат убитого великого князя Юрия) совершает поход на Смоленск. Несмотря на аннигиляцию важнейших центров городской культуры, за 3-4 года после нашествия элита успела подзабыть погром. Но татаро-монголы вернулись, как обещали, вновь преподали урок при помощи Неврюевой рати (1252) и опустили занавес над первой Русью.

А что, кстати, если никаких монголов не было, если бы Чингисхана грохнули еще в куначестве? Перешли бы мы к Возрождению, стали бы россыпью небольших культурно-развитых княжеств и городов-государств на манер средневековой Италии и Германии? Сомнительно. Продолжались бы тенденции домонгольского периода – выдавливание Руси из системы международных торговых путей в просторную, однако изолированную от ойкумены лесную глушь, так что до Италий и Германий было бы далеко. И разве шведы и немцы замерли бы, как вкопанные, на Чудском озере и реке Сестре?

Пример русско-литовского государства вполне показал и доказал, что быть одной лишь периферией Европы означает культурную и языковую ассимиляцию (русско-литовское государство фактически исчезло в результате уний с Польшей и католичеством 1569 и 1596 года). Да и самим полякам находилось место на карте Европе только в роли форпоста Западного мира, если точнее цепного пса, злобно лающего на восточного медведя. Как только роль форпоста оказывалась ненужной, цепного пса сдавали живодерам.

И если бы даже существовала Россия в "польском стиле", то ее границы бы вряд ли уходили намного дальше Волхова на севере, верхней Волги на востоке и Оки на юге. И сроку бы ей было только до начала индустриальных и национальных революции на Западе. До Волги и Северной Двины распространились бы великая Пруссия с великой Швецией. (Распространилась бы не для активного заселения, а для истребления "воинственных аборигенов" и эксплуатации наиболее прибыльных ресурсов.) А за Волгой и Северной Двиной простиралась бы великая Британия. Вернее, сейчас это была какая-нибудь Канада номер два с населением в десять раз меньшим, чем у нас. Англичане ведь так и перли на Северную Двину и на Обь после создания в середине XVI века «Общества купцов-искателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений неведомых и доселе морским путем не посещаемых». (Англосаксонские купцы-искатели собирались не жить там, а грабить. У них и освоение-заселение куда более более благоприятных в климатическом плане территорий в Северной Америке было отложено на 250 лет - фактически до начала строительства железных дорог.)

Окончательно вернувшиеся монголы установили на 240 лет по-настоящему мафиозную власть, которая разительно отличалась от их власти в цивилизованном Китае или культурном Иране. На Руси это было сочетание безответственности (монголы напрямую не управляли) и грабежа. Русь стала ярчайшим примером системы-донора.

Грабеж без правил осуществлялся в виде грабительских походов – их были десятки, загляните только в собрание русских летописей (ПСРЛ). Захваченная добыча, включая пленных, перепродавалась через главных рыночников того времени – итальянцев – в крымском улусе. Добавьте, если монголы сжигали поле или увозили хлеб, это означало для деревни голодную смерть, и прятки в лесной чаще несли высокую смертность для слабых членов крестьянских семей.

Грабеж по правилам осуществлялся в виде взимания дани. 5-7 тысяч серебряных рублей только с московского княжества – заметьте, дань собиралась серебром, хотя своё серебро на Руси не производилось. Значит, финансовая элита того времени – бессермены и итальянцы – имели хороший навар. К тому же добавьте вымогание поминок-подарков, а также выдаивание других поборов для монгольских начальников.

Недаром в эпоху постиндустриального бандитского капитализма 1990-х появилось столько работ, восхваляющих иго – рыбак рыбака видит издалека. Изголодавшийся по ярким впечатлениям народ в 90-е жадно потянулся к сенсации, наплевав на страдания своих предков и унизительную второсортную роль, которую ему выдавали по панмонгольским теориям. Но истинная сенсация заключается в другом, популярные издания на эту тему замалчивают масштабы бедствий, понесенных народом в течение 240 лет монгольской власти, практически нигде нельзя было найти сведений, что некоторые походы времен ига не уступали по разрушительности нашествию Батыя, как например Дюденева рать 1293 года. Только в 13 веке после Батыя Переяславль-Залесский разрушался еще 4 раза (1252, 1281, 1282, 1293), Муром, Суздаль и Переяславль-Рязанский – три раза, Владимир – два раза и три раза были полностью опустошены его окрестности. Больше похоже не на благодетельное управление, а на антипартизанские операции вермахта.

Татаро-монгольская власть выключила собственно Русь из мировых торговых коммуникаций, из мирового разделения труда. Хотя сама Орда в нем активно участвовала. Да, награбленные у Руси ресурсы, включая людские, продавались и перепродавались (и где-то далеко на западе спонсировали Возрождение), но торговыми операциями в Орде занимались почти исключительно мусульманские купцы-бессермены и итальянские купцы-фряги. Балтийско-черноморский путь, который собственно создал Русь, теперь Русь разрушал. То, что сбывала обедневшая Русь через Новгород, обогащало лишь узкую прослойку новгородских компрадоров и ганзейскую корпорацию, которая полностью контролировала торговлю на Балтике.

Позднее средневековье и Возрождение – этот период был в Европе временем перехода к новому времени, тут в одном флаконе и развитие технологий, и накопление торговых капиталов, и усложнение социальных институтов. У нас это было временем исчезновения всех сложных ремесел и прекращения каменного строительства, а также возврата к архаичному подсечному или переложному земледелию – только в лесу густом имелась возможность укрыться от ордынских рэкетиров. Это было время малопродуктивного хозяйствования на неплодородном суглинке между Окой и верховьями Волги, с минимальным выходом прибавочного продукта, время бедности. Какое уж тут накопление капитала, лишь бы с голоду не сдохнуть. Имя этому государству – Русь Лесная.

Лицом его были двух-трехдворные деревеньки с крестьянами-своеземцами и отсталым земледелием, при котором (для поддержания плодородия почв) требовалось постоянное движение вглубь леса – все дальше и дальше от обжитых пространств и торговых путей. Только земельная экспансия и выжигание леса могли дать при редких рабочих руках и бедных почвах достаточный урожай. Существовали и ополья, густо заселенные территории с достаточно интенсивным сельским хозяйством на границе леса и степи – но именно на них князья собирали подати для монголов и именно сюда приходился карающий удар монгольский конницы в случае материальной неудовлетворенности ханов и эмиров.

Когда Гумилев и прочие фоменки с каспаровыми говорят о благодетельном влиянии ига, то приводят в качестве позитива «перепись» и «почтовую систему». Извините, но перепись, учет и контроль мы найдем на любой бойне, а ямская повинность, действующая в интересах одних монгольских чиновников, лишь увеличивала эффективность агрессивной внешней среды (чем и была Орда).

Устойчивость для Руси Лесной означала стабильность выплаты дани монголо-татарам – в это заключался целевая функция для княжеско-боярской верхушки этого государства. Нарушение выплаты дани и неоказание прочих знаков уважения означало для князей мучительную смерть в Орде или разорение податного населения в результате набега.

Власть в Руси Лесной явно находилась на перепутье и не могла до конца определиться, то ли она пособник завоевателя, то ли находится в системе взаимных обязанностей с народом.

Вся система Руси Лесной носит характер переходности, колебательности, с нечеткими границами власти, суверенности, обжитых территорий.

Татаро-монгольское иго было неблагодетельным для Руси, и тут я в духе Лао-Цзы добавлю, что именно поэтому оно стало благодетельным.

Постоянное давление внешней среды – Золотой Орды – усиливало внутренние связи русского пространства и вело к новому типу устойчивости.

В рамках концепции вызова-ответа (challenge-response), созданной А.Тойнби, это давление создаст новый тип русского государства с новым уровнем организации и общественного сознания. Однако от Руси Лесной вечным атавизмом осталось включение в международное разделение труда на чужих условиях, относительная изоляция от мировой торговли и пребывание национальное ядра в зоне малопродуктивного сельского хозяйства, дорогого строительства, а также производства и транспорта, сильно зависящих от сезонных колебаний.