26. Подъесаул Уланов и лама Ульянов

26. Подъесаул Уланов и лама Ульянов

Министр двора Его Императорского Величества барон Фредерикс был явно раздражен. Только в последнюю минуту ему сообщили, что программа визитов к государю на 14 января 1904 г. должна быть изменена, поскольку Генеральный штаб армии просил Николая II срочно принять для «конфиденциальной аудиенции» двух донских казаков, отправляющихся с секретной миссией в Тибет. Государь согласился, и барону Фредериксу не оставалось ничего иного, как передать организаторам царской охоты в заповедном фазаннике в Ропше, что Его Величество не сможет приехать сегодня и переносит охоту на несколько дней, о чем будет сообщено дополнительно.

Недовольно поморщившись, Фредерикс бросил своему адъютанту: — Надеюсь, вы сказали гостям Его Величества, что им необходимо прибыть на аудиенцию в парадной форме?

— Сказал, — с запинкой ответил адъютант, — но они предпочитают гражданскую, чтобы не привлекать к себе особого внимания. Тем более, что они… калмыки.

Секретная аудиенция состоялась. В своем дневнике в этот день царь записал: «14-го января 1904 года… Встали пораньше. Утром много читал; два раза обежал сад с детьми. После докладов принял десять сенаторов. Облекся в прусский мундир и пошел с Алике и Мишей к завтраку с германским посольством по случаю дня рождения Вильгельма. В 3 часа принял двух донских калмыков — офицера Уланова и ламу Ульянова, которые отправляются в Тибет…»[81].

Изменить свои планы государя заставила угроза конфликта с Англией из-за тибетского вопроса.

Россия уже давно проводила активную внешнюю политику на Дальнем Востоке. Это касалось и Тибета, над которым нависла опасность английского вторжения. У России в этот период стали налаживаться связи с тибетскими властями. Увеличился поток российских паломников в эту страну. Из Лхасы в Петербург в 1901 году прибыла делегация во главе с одним из приближенных далай-ламы.

Издававшаяся в то время в Шанхае немецкая газета «Дер ост азиатише ллойд» писала: «Со времени утверждения русского владычества в Средней Азии тысячи ламаистских паломников, стекающихся в Лхасу, своими рассказами о могуществе России распространяли обаяние русского имени в Азии и таким образом невольно или сознательно способствовали расширению русского влияния»[82].

Отношения с Тибетом сдерживались отдаленностью от России и главным образом отсутствием хорошо обследованных путей доступа в эту страну. Поэтому царское правительство уделяло большое внимание изучению районов, прилегающих к Тибету, и самой территории страны. Это было важно не только для того, чтобы поддерживать регулярную связь с ней, но и четко представлять степень вероятности использования имеющихся путей для переброски английских войск в Синьцзян, к границам Средней Азии.

В эти районы было организовано несколько экспедиций, действовавших под эгидой Императорского русского географического общества, в том числе четыре — под руководством Пржевальского, а также экспедиции под началом Роборовского, Козлова.

Помимо экспедиций использовались и другие пути получения разведывательной информации о положении в Тибете. Издававшаяся в то время в Петербурге газета «Новое время» писала, что в 1898–1899 годах в Лхасе, путешествуя в одежде ламы, побывал, в частности, известный специалист в области тибетской медицины доктор Бадмаев[83], при этом делался намек на то, что он выполнял там секретное задание.

В 1902 году было принято решение направить в Тибет специальную разведывательную группу под видом буддийских монахов, которую должен был возглавить подъесаул Н.Э.Уланов, калмык по национальности, хорошо владевший тибетским языком и знавший буддийские обычаи и обряды. До этого Уланов состоял офицером одного из казачьих полков Войска Донского. В 1901 году привлекался к работе в качестве переводчика с находившейся тогда в Петербурге тибетской правительственной делегацией.

В 1902 году он был прикомандирован к Главному управлению казачьих войск и зачислен в качестве вольнослушателя в Академию Генерального штаба.

Подготовка к операции продолжалась два года. Особое внимание Уланов уделял изучению топографии, связи и коммуникаций, астрономии и других дисциплин, которые могли ему пригодиться во время предстоящего похода.

Направление разведывательной группы в Тибет вызывалось весьма важными государственными причинами. Англия по отношению к Тибету проводила тогда агрессивную политику. В 1888–1889 годах она осуществила несколько военных экспедиций, а в 1904 году, используя благоприятную обстановку (русско-японская война), начала открытую вооруженную интервенцию. Тибетцы оказывали упорное сопротивление. Однако силы были неравны, и англичане заняли Лхасу.

Далай-лама вынужден был бежать из страны в Монголию и обосновался там в одном из крупных буддийских монастырей. Он установил связь с правительством России, одновременно поддерживая контакты и с китайскими властями, в формальной зависимости у которых находился Тибет.

Русская дипломатия прилагала большие усилия, чтобы воспрепятствовать установлению полного контроля Англии над Тибетом. Позиция Петербурга заключалась в том, что Тибет, находясь под верховной властью Китая, должен сохранить известную самостоятельность. Такое решение вопроса отвечало национальным интересам России.

Однако после отъезда далай-ламы события в Тибете разворачивались в неблагоприятном для России направлении. Позже, в сентябре 1904 года, Англия подписала с тибетскими чиновниками, не имевшими на это полномочий, договор, согласно которому Китай почти полностью утрачивал свою власть в Тибете.

В то же время борьба против англичан не утихала. Они маневрировали, непредсказуемо вели себя и тибетские высшие сановники. Ситуация выглядела в высшей степени запутанной. Не знал и далай-лама, что ему делать.

В этой обстановке правительство России приняло решение ускорить отправку разведывательной группы в Тибет и детально разобраться в происходящем.

Большое внимание подготовке экспедиции уделял военный министр генерал-адъютант Куропаткин. Для зашифровки операции было решено уволить Уланова в отставку с тем, чтобы не возникало ненужных домыслов в различных военных канцеляриях. Периодически о ходе работы докладывали царю.

В январе 1904 года на имя царя была направлена следующая записка:

«3-го сего января Вашему Императорскому Величеству благоугодно было соизволить на командирование весьма секретно в Тибет для сбора сведений об этой стране прикомандированного к Главному управлению казачьих войск Первого Донского казачьего Генералиссимуса князя Италийского, графа Суворова Рымникского полка подъесаула Уланова, сроком приблизительно на один год в сопровождении штатного гелюна[84] Потаповской станицы Войска Донского Дамбе Ульянова и переводчика урядника той же станицы Лиджи Шарапова.

Для сохранения в тайне сего командирования полагалось бы по бывшим примерам уволить подъесаула Уланова в отставку под рубрикой «по домашним обстоятельствам» с условием обратного приема на военную службу по окончании командировки и с зачетом проведенного в ней времени за действительную службу с сохранением всех прав.

Вызываемый сей командировкой расход в сумме 13 840 рублей полагалось бы отнести на суммы запасного кредита Канцелярии Военного Министерства.

Кроме того, подъесаулу Уланову полагалось бы отпустить для вооружения его, спутников его, а равно для подарков 5 винтовок казачьего образца и 8 трехлинейных револьверов с надлежащим количеством патронов.

Испрашивается: благоугодно ли будет Вашему Императорскому Величеству соизволить на изложенное?

Генерал-адъютант Куропаткин»[85].

Высочайшее соизволение было получено. Это обстоятельство указывает на ту большую важность, которую придавали в правительстве предстоящей разведывательной операции. Об этом свидетельствует и еще один документ, подписанный военным министром.

«Завтра, 14 января, Государь Император примет в 3 часа дня совершенно тайным образом в Зимнем дворце отправляющихся в Тибет подъесаула Уланова и ламу Ульянова. Означенным лицам об изложенном уже сообщено.

Прошу поставить об этом в известность Экспедицию церемониальных дел с указанием на частный характер приема и просить принять меры, чтобы сведения об этом приеме не попали в газеты… Генерал-адъютант Куропаткин. 13 января 1904 года»[86].

Из Петербурга группа выехала в январе 1904 года и до сентября находилась в Средней Азии, где велась подготовка к походу. Важное место отводилось оформлению документов, по которым путешественники должны были следовать в Тибет. По имеющимся в делах отрывочным данным, члены группы выдавали себя за жителей китайской провинции Синьцзян и соответственно должны были иметь на руках документы, которыми в то время располагали коренные жители. Большую помощь в подготовке к экспедиции оказывало российское представительство в городе Кульдже, в Синьцзяне, куда группа прибыла в октябре. Здесь же в ее состав были включены еще четыре человека. Это были опытные проводники и караванщики из числа местных жителей.

От Кульджи группа сначала двигалась по дорогам, ведущим в глубь китайской территории. Она имела небольшой караван, примерно из десятка верблюдов. Члены группы были одеты как буддийские монахи и по внешним признакам ничем не отличались от обычных паломников, направляющихся к святым местам.

Но в пути случилось непредвиденное. Сразу заболели два человека: сам руководитель разведгруппы Уланов и урядник Шарапов. Болезнь была какая-то необычная, никто о ней в этих местах не слыхал, и лечить местные лекари ее не могли. Вся надежда была на здоровый организм казаков. Шарапов начал постепенно поправляться, здоровье Уланова не улучшалось. Через несколько дней он умер, и группа осталась без начальника.

Оставив группу и караван на месте, Ульянов, как заместитель руководителя, выехал в Кульджу, где сообщил в русском представительстве о случившемся и получил санкцию на продолжение пути. Далее группа следовала под его руководством, что имело свои преимущества: Ульянов был буддийским религиозным служителем в казачьих войсках, хорошо разбирался во всех тонкостях буддийской религии и мог естественно и правдоподобно играть роль знатного паломника. Но ему недоставало опыта и военной подготовки Уланова, блестяще закончившего военное училище и Академию Генерального штаба.

К концу декабря группа добралась до цайдамских калмыков, живущих в Чеменских горах, на северо-востоке Тибетского нагорья.

Двигаться дальше было нельзя, горные перевалы были завалены снегом, начались морозы и метели. У калмыков группа зимовала до 20 марта, а затем снова двинулась в путь. При переходе тибетской границы произошла встреча с воинственным кочевым племенем тангутов. Если русские экспедиции они встречали враждебно, постоянно беспокоили дерзкими набегами, то «паломников» приняли с большим почтением. В своем отчете Ульянов писал: «Меня сочли за гегена, и благодаря этому на нас не было никаких набегов, а, напротив, во время проезда через их чумы навстречу мне выходили мужчины и женщины с детьми для поклонения, и я принимал их и благословлял, и снова продолжали свой путь»[87].

Группа прибыла в Лхасу в двадцатых числах мая. «Паломников» встретили с большим почтением, приняв Ульянова за Великого Хубильгена или гегена (высшего представителя буддийского духовенства). На поклон к нему стали приходить как местные жители, так и иностранные паломники. Однако от приема верующих Ульянов стал уклоняться и все первые дни посвятил поклонению местным хубильгенам, гегенам и другим святым.

Подозрение, которое возникло в первое время, сменилось полным доверием к ним со стороны окружающих. Скоро местные ламы убедились, что встретили в лице Ульянова большого знатока учения Будды. Ульянов еще во время подготовки к походу в Тибет написал трактат на тибетском языке по одному из спорных вопросов учения Будды, по которому не было согласия у буддийских авторитетов. С обсуждением этого трактата он выступал перед местными хубильгенами во время визитов к ним, чем полностью снял всякие подозрения в отношении своей миссии в Тибете. К нему стали относиться как к большому знатоку учения Будды и крупному буддийскому религиозному деятелю.

Однако, несмотря на это, английская агентура из числа непальцев первое время держала группу под плотным наблюдением, но и они через некоторое время убедились, что имеют дело с религиозным авторитетом, и прекратили слежку.

Совершив первые необходимые поклонения святым, Ульянов направился на прием к Голдану Тива-Рамбуче, который правил страной в отсутствие далай-ламы. С информационной точки зрения этот визит был исключительно важным, так как давал возможность из первых рук получить информацию об обстановке в стране.

На приеме Рамбуче рассказал, что после происшедших антианглийских выступлений населения англичане ушли из Лхасы, но он опасается, что они вновь могут вернуться. По его словам, британцы отлично понимают, что народ не сможет оказать им серьезного сопротивления и что их больше сдерживает вероятная негативная реакция других стран. Рамбуче также высказал мнение о том, что отношение населения и лам к далай-ламе не изменилось, тибетцы продолжают считать его своим духовным вождем. Он указал, что с нетерпением ждет возвращения далай-ламы, но ситуация в самом Тибете пока еще остается опасной из-за английской военной угрозы.

Группа пробыла в Лхасе три месяца. За это время Ульянов еще не однажды встречался с Рамбуче и другими высшими сановниками двора, детально изучил ситуацию не только в столице, но и в других районах страны путем бесед с прибывающими оттуда паломниками и караванщиками.

Ульянов и члены группы большое внимание уделяли также изучению жизни и быта населения. Была попытка серьезно заняться изучением тибетской медицины, для чего представился подходящий случай, хотя и весьма огорчительный. Недели через две-три после прибытия в Лхасу урядник Шарапов ночью непонятным образом выпал из окна третьего этажа здания, где они проживали. Его в тяжелом состоянии принесли в дом и послали за местным лекарем. Врач установил несколько переломов костей ног, таза и повреждение позвоночника. Казалось, надежд на то, что Шарапов сможет двигаться, не было никаких. Однако лекарь сказал, что за два месяца поставит его на ноги. И действительно, через определенное время казак начал поправляться. Через два месяца он полностью выздоровел и был в состоянии путешествовать. Попытка же Ульянова узнать секреты тибетской медицины не увенчалась успехом. Никаких секретов лекарь ему не открыл, сказав, что они в соответствии с местными обычаями передаются по наследству одному из детей.

Завершив все дела, 15 августа группа отправилась в обратный путь. Задерживаться дольше было нельзя, так как в пути могла застать зима и возвращение могло затянуться на несколько месяцев.

В Петербург группа возвратилась 17 марта 1906 г. Доставленная информация получила высокую оценку и сыграла серьезную роль в разработке политики России по тибетскому вопросу. Во время путешествия Ульянов вел путевой журнал, куда заносились сведения о событиях, наблюдения и другая информация. Для того чтобы его не могли прочитать посторонние лица, он вел журнал на калмыцком языке.

Информация Ульянова о ситуации в Тибете вызвала особый интерес в Министерстве иностранных дел и в Военном министерстве. В это время русская дипломатия вела тонкую работу, имевшую цель остановить английскую экспансию в Тибет и создать условия для укрепления своих позиций в Китае.

В проводившихся в то время дипломатических ходах не последнее место отводилось вопросу о времени возвращения далай-ламы в Тибет. Контакт с ним поддерживался постоянно. Часто в Петербург приезжал его представитель Д.Л. Хамбо Доржиев.

В марте 1906 года после возвращения разведгруппы было принято решение о целесообразности выезда далай-ламы в Тибет или, по крайней мере, в один из монастырей в прилегающих к Тибету китайских районах. Эта информация была доведена до далай-ламы. Поскольку путешествие было длинным и небезопасным, он попросил усилить его конвой, который состоял из казаков-бурят. Согласие было дано. Однако вопрос был настолько деликатным со всех точек зрения, что просьба о конвое неоднократно обсуждалась министром иностранных дел и военным министром с самим царем. Было опасение, что китайские власти воспримут наличие большого конвоя как недоверие к ним и могут заподозрить в наличии каких-то особых планов решения тибетского вопроса.

В результате переговоров с далай-ламой удалось договориться о том, что конвой останется в обычном составе и будет его сопровождать только до границы с Тибетом.

Одновременно далай-лама поставил вопрос о направлении в Лхасу двух научных экспедиций, которые в случае необходимости могли бы укрыть его и помочь перебраться в безопасное место. Кроме того, он предлагал также разместить на территории Монголии недалеко от тибетской границы казачье подразделение из числа бурят, одетых в обычную одежду, для связи с русскими представителями и оказания при необходимости вооруженной поддержки тибетскому духовному лидеру.

Началась подготовка к направлению в Тибет научных экспедиций. Одна должна была действовать под началом капитана Козлова, другая — под командой ротмистра Козакова.

Однако в дальнейшем от этой затеи пришлось отказаться. В российском Министерстве иностранных дел считали, что «к факту возвращения далай-ламы в Тибет все заинтересованные в делах этой страны правительства отнесутся с исключительным вниманием и поэтому никоим образом нельзя рассчитывать на то, чтобы от их бдительности могло укрыться такое обстоятельство, как нахождение в это время в Тибете иностранных, особенно русских, экспедиций. Приезд в Лхасу русских офицеров будет, без всякого сомнения, обнаружен и послужит основанием к усиленным интригам со стороны агентов других держав, ибо за названными выше лицами не будет признан научный авторитет и их участие в экспедиции лишь послужит поводом заподозрить Россию в каких-либо затаенных целях»[88].

Ввиду этого присутствие русских представителей в свите далай-ламы должно быть сведено к минимуму. На просьбу правителя направить с ним официального представителя России был дан отрицательный ответ. Согласились только на то, чтобы включить в свиту под видом буддийского монаха одного человека — казачьего старшину из бурят Дилыхова.

Россия прилагала большие усилия к нормализации обстановки в Тибете, она вела активные переговоры с Китаем и Англией, добиваясь скорейшего восстановления в стране власти далай-ламы.

Отъезд далай-ламы состоялся в декабре 1906 года. Вначале он поселился на территории Китая в монастыре Гумбут, близ Синина, недалеко от тибетской границы, в дальнейшем переехал в Лхасу.

Хорошо скоординированные дипломатические шаги русского правительства позволили в 1907 году заключить англо-российское соглашение, по которому Англия признала Тибет частью Китая и обязалась поддерживать отношения с ним только через Китай.

Таким образом, угроза английской агрессии была снята, Китай восстановил свой контроль над Тибетом, в стране были восстановлены нормальные условия правления. Важную роль в этом деле сыграла российская внешняя разведка, которая в труднейших условиях регулярно снабжала правительство необходимой информацией.