5. Гомеровские поэмы и микенский мир

5. Гомеровские поэмы и микенский мир

Гесиод поместил между бронзовым и железным веками «божеественное племя героев, из которых многие погибли в жестоких войнах и ужасных битвах: одни под стенами семивратных Фив в стране Кадма, сражаясь за наследство Эдипа, другие под Троей, куда их принесли корабли по морским просторам». Их подвиги, приходящиеся на период 1250–1150 гг., являются темой как для эпических поэм, принявших свою окончательную форму, вероятно, в IX и следующих веках, так и для аттической драмы V в. Эпические поэмы делятся на три главных цикла: фиванский цикл, охватывающий два поколения до Троянской войны, геракловский цикл и троянский цикл, который затрагивает также и последствия Троянской войны. Судя по аналогичным героическим векам других цивилизаций, такие эпохи были недолговечными, продолжаясь лишь три или четыре поколения, и возникали обычно при соприкосновении менее культурных, но более мужественных воителей с развитыми, но находящимися в упадке цивилизациями. Для них характерны агрессивные и хищнические войны, в которых господствующий класс воинов порывает с традиционными узами верности своему народу или племени. В Греции век героев отмечает финальную фазу упадка великой цивилизации бронзового века в эгейском мире. Поэтому, возможно, он имеет мало сходства с предшествующим периодом, чьи благородные останки известны нам благодаря археологам. Так, герои Гомера могли быть неграмотными, в то время как письменность применялась для хозяйственных нужд в микенских дворцах до и во время героического века. Кроме того, герои практиковали кремацию, а оседлые народы бронзового века своих мертвых предавали земле. В некоторых случаях герои пользовались оружием, уже вышедшим из употребления в поздний микенский период. Да и наконец, свежесть их духа и свобода от социальных и религиозных ограничений скорее характерны для пришельцев, чем для вождей медленно возмужавшей и зрелой цивилизации.

Сравнительное исследование героических веков также проливает свет на происхождение и развитие эпической поэзии. По-видимому, она возникает в сложных условиях героического века как устная поэзия, сочинявшаяся и передававшаяся бардами, хотя искусство письма и уцелело от более ранней цивилизации. Самые ранние эпические поэмы обычно непродолжительны и рассказывают о подвигах одного или нескольких героев. Поздние поэмы, более продолжительные и более совершенные по форме, выполняют роль придворной поэзии и повествуют о вождях царствующего класса, как мужчинах, так и женщинах. На этой поздней стадии эпической поэзии интерес поэта смещается от подвигов героев к изучению героического характера и таким негероическим темам, как религия и колдовство; проявляется тенденция к освещению скорее общих, чем частных тем. Созданные греками короткие эпические поэмы, за исключением «Щита Геракла», известны нам лишь по поздним пересказам. «Илиада» и «Одиссея» являются изысканными поэмами позднего типа и завершают долгий период развития эпической поэзии; большинство же поэм гесиодовской школы обращается к негероическим темам. Хотя короткие и длинные поэмы, дошедшие до нас в оригинальном виде или в пересказе, были сочинены через несколько веков после окончания героического века, вероятно, их источниками служили аналогичные поэмы, восходящие к героическому веку (типа тех, что исполняет Фемий при дворе царя Итаки в «Одиссее»), так как в поэмах не только частично сохранились диалекты микенского периода, но и обстановка, изображаемая в них, характерна для микенской цивилизации, а не для последующей эпохи.

Очевидно, некоторые фрагменты «Илиады» и «Одиссеи» не основаны ни на каких исторических событиях – всякие сверхчеловеческие подвиги, случаи божественного вмешательства, народные сказки и вымышленные странствия попали туда благодаря фантазии поэта. Но общая ситуация и цивилизация, изображенные в поэмах, вполне историчны. Некоторые предметы, о которых ведется речь в поэмах, были характерны, судя по результатам раскопок, для микенской цивилизации, но отсутствовали в раннежелезном веке. Таковы, например, шлем Мериона с кабаньими клыками, металлическая инкрустация на щите Ахилла, чаша Нестора, карниз из лазоревой стали во дворце Алкиноя и кованые бронзовые наконечники копий, укрепленные кольцами. То же верно и для таких общих моментов, как преобладание бронзового оружия, обстановка домов и дворцов, изобилие золота и слоновой кости и использование башенных щитов. Хотя многие из этих примеров типичны для позднебронзового века, в некоторых отношениях поэмы четко указывают на период 1250–1150 гг.: появление железных орудий и знание разных способов обработки железа, броши-фибулы, преобладание круглых щитов, доспехов и шлемов, применение не только колющих, но и рубящих мечей. С другой стороны, некоторые предметы, описанные в поэмах, обычно, но не всегда, встречаются в более позднем окружении, чем 1250–1150 гг.: это замысловатая пряжка Одиссея, змеи на латах, присланных царем Кипра, медведь на перевязи Геракла и храмы, построенные Хрисом и Навсифоем. Возможно, это – анахронизмы, добавленные поэтом; но следует помнить, что участники Троянской войны прибыли из многих краев эгейского мира и что археологические находки вовсе не отличаются полнотой.

В поэмах Гомера говорится о плоской земле, плавающей по воде. Ее окружает поток океана, откуда поднимается и куда опускается солнце. На северных окраинах земли во мраке и тумане обитают киммерийцы, а в долгие дневные часы пасут свои стада лестригоны; на южных окраинах рядом с океанским потоком живут пигмеи, и туда же улетают журавли, спасаясь от зимних бурь. Такое представление о мире не могло развиться из ограниченных знаний о Восточном Средиземноморье, доступных в раннежелезный век. Оно скорее указывает на знакомство с водами, лежащими за пределами Средиземного моря – Атлантическим океаном, Черным морем, Красным морем, о них могли знать минойские и микенские мореплаватели в зените бронзового века.

В «Одиссее» границы известного мира уже сильно сузились. Хотя там упоминаются сикелы и Сикания (Сицилия), Средиземное море к западу от Итаки и Левкаса представляется совершенно фантастически. На юге Менелай посещает Кипр, Финикию, Сидон, Египет, Эфиопию и Ливию, упоминается и о богатстве египетских Фив. Но египетское побережье лучше знакомо по набегам, а не по мирным контактам, да и положение Фароса относительно берега описывается неверно. Эти скудные знания и беспокойная ситуация хорошо соответствуют концу XIII в., когда контакты с микенскими поселениями на Сицилии прервались, а дельта Нила подвергалась непрерывным набегам. Гомеровские герои были воинами и грабителями; так, Одиссей глубоко оскорблен, когда его принимают за купца, «который мыслит лишь о товаре и о барыше». Торговля оказалась в руках финикийцев. Они торгуют с Лемносом, плавают на Итаку и (через Крит) в Ливию, а их посещают тафийцы, западный народ, торгующий благородными металлами с Темесой (в Италии). Финикийцы обычно фигурируют как сидоняне; но, поскольку Сидон был разрушен около 1190 г., после чего на первое место выдвинулся Тир, вероятно, рассказ Гомера основан на ситуации, существовавшей до этой даты.

Хотя «Илиада» начинается на девятом году Троянской войны, во вторую песнь поэмы включены списки капитанов ахейских кораблей и троянского войска, собравшегося в начале войны. Никакой драматической цели эти перечни не имеют. Очевидно, они были традиционными элементами эпической поэзии, настолько важными для поэта и его слушателей, что их нельзя было пропустить. Поэтому мы можем предположить, что во время создания поэмы эти списки считались вполне историческими.

Согласно списку троянцев, Приам, царь Трои, владел обеими сторонами Геллеспонта, а также азиатским побережьем от горы Ида до юго-восточного угла Пропонтиды. Владения его европейских союзников доходили до реки Аксий в Македонии; в Азии среди самых дальних его союзников были гализоны на северо-востоке и отдельные народы в районе Сард, Милета и Ликии на юге. Размеры державы Приама и число союзников вполне соответствуют богатой Трое VII A (ок. 1300–1200 гг.), но отнюдь не ее нищим наследникам. Более того, ряд названий в троянском списке появляется в хеттских и египетских документах XIV и XIII вв.: это илионцы (Илиунна), дарданцы (Дарденуи), ликийцы (Лука), педасийцы (Пидаса), азийцы (Асува), мизийцы (Муса), а Троя (Таройса), Лесбос (Лазпа) и киликийцы (Киликша) встречаются в «Илиаде» постоянно. В надписи VII в. упоминаются даже далекие гализоны – Халиту. Поэт рассказывает, что стены Трои возвел отец старого Приама – Лаомедонт; это относится к Трое VII А, построенной около 1300 г. Факты разграбления Лесбоса, а позже разграбления Трои подтверждаются раскопками в Терми и в Трое в слоях, относящихся к 1200 г. Примерно в то же время были разрушены укрепленное микенское поселение в Милете и поселения в Киликии. В числе ахеян упоминаются герои-ликийцы Сарпедон и Главк, причем их дед Беллерофонт был родом с Пелопоннеса. Признаки ахейского присутствия в южной Малой Азии прослеживаются в эолийско-аркадском диалекте Памфилии, в преданиях, пересказанных Геродотом, о том, что киликийцев в древности называли гипахейцами и, возможно, в названиях Аххиява и Акайваша в хеттских и египетских надписях XIV и XIII вв., а также в Дануне, фигурирующей в надписях VIII в. в Каратепе (Киликия).

Неизбежен вывод: троянский список отражает историческую ситуацию, существовавшую в XIII в., но не позже; иными словами, троянский список Гомера восходит к перечню, сочиненному во время Троянской войны или вскоре после нее. Это подлинное свидетельство, сохранившееся от бронзового века.

Подлинность ахейского списка не менее убедительна. Представленное в нем распределение сил совершенно не соответствует ситуации архаического или классического периодов. Микены, Тиринф и Пилос представлены как столицы великих держав; позже они стали жалкими деревушками. Следовательно, список не отражает ситуацию железного века; то, что он не вымышленный, подтверждается археологическими открытиями, которые однозначно доказывают, что своим масштабом и подробностями он соответствует историческим условиям в конце бронзового века. Если обратиться к содержанию списка, можно отнести его составление к поколению Троянской войны. Например, вместо Фив, разрушенных эпигонами за поколение до Троянской войны, упоминаются Нижние Фивы (Гипофивы); а Тлеполем, приведший свои корабли под Трою, лично основал новую династию на Родосе. Таким образом, список ахейцев в «Илиаде» основывается на более ранней поэме, сочиненной во время Троянской войны или вскоре после нее и описывавшей обстановку того времени.

Некоторые исследователи утверждают, что этот список содержит позднейшие вставки или частично редактировался заинтересованными сторонами в течение архаического и классического периодов. Мотивы для такого редактирования очевидны. Когда греческие политики позднейших времен претендовали на земли соседей, они ссылались на этот список с той же уверенностью, с какой можно ссылаться на «Книгу Судного дня»[9]. Но судя по самой этой уверенности, греки не верили, что список искажен позднейшим редактированием. Более того, соответствие списка археологическим открытиям показывает, что он не подвергался каким-либо существенным переделкам; а скромное место, которое занимают в нем ионийские Афины, дорийцы и даже эолийцы, свидетельствует об отсутствии значительных вставок. Не следует забывать о гигантском своде эпических сказаний и местных легенд, дошедших из бронзового века до классических времен; они дают множество зацепок, не позволяющих списку, помещенному в «Илиаду», стать жертвой фальсификатора. Хороший пример тому – Афины. Благодаря своему политическому и культурному величию именно они могли бы в первую очередь претендовать на включение в список. Но местные легенды утверждают, что Афины достигли величия в поколение Тесея, а не в поколение Троянской войны. И только когда легенда лишилась своей непреложности, Еврипид в «Ифигении в Авлиде» смог заменить гомеровского Менесфея, афинского военачальника, на сына Тесея и ввести другие моменты, выставляющие Афины в выгодном свете; но даже эти нововведения никак не отразились на гомеровском списке. Отрывки, объявленные александрийскими учеными поддельными, не касаются каких-либо политически важных моментов, а единственная строка (якобы добавленная Солоном или Писистратом), ставящая саламинские корабли в один ряд с афинскими, вообще не фигурирует в текстах александрийцев. Эта строчка, очевидно, является поздней вставкой, как и три строки в троянском списке.

Как документ позднебронзового века, ахейский список содержит интересную информацию. Отдельные ахейские отряды, представляющие политическое деление той эпохи, крайне различаются организацией и размерами. Отряд, выставленный одиннадцатью городами, но под командованием одного человека – Агамемнона, – принадлежал сплоченной державе; но отряд вупрасийцев и Элиды, имевший четырех командиров, говорит о более аморфной политической организации этих земель. Из Афин явился лишь один отряд в 50 кораблей, а Фессалия отправила 9 отрядов, насчитывавших 280 кораблей. Такое неравенство сил между Афинами и Фессалией, хотя бы в смысле землевладения, больше уже не повторялось до Ламийской войны, когда Афины растеряли свою энергию предыдущих столетий. Названия народов, пославших отряды, свидетельствуют о различных стадиях политического развития. Афиняне, критяне и родосцы, получившие имя по городу или острову, с течением времени стали отождествляться со своим местообитанием и действуют как единый народ. Другие народы вообще не имеют самоназвания; например, спутники Агамемнона, Диомеда или Протесилая, похоже, объединены лишь личностью своего предводителя и слишком эфемерны как единое целое, чтобы получить общее наименование. Другие народы именуются как племена, и их единство основано на родстве, а не на месте обитания.

Эти различия свидетельствуют о разнообразии в рамках микенского мира – о разнообразии, которое повсюду в «Илиаде» иллюстрируется также множеством видов вооружения и генеалогией ахейской армии и ее предводителей.

Наименее цивилизованными группами предстают отряды, выставленные племенами. Беотийцы, фокийцы, локры, абанты, этолийцы, эниане, перребы, магнеты, мирмидоны, эллины и ахейцы жили в центральной и северной Греции; они занимали холмистые и горные области, за исключением беотийцев, недавно вторгшихся на равнины Беотии. Пелопоннесские аркадцы назывались так по гористой Аркадии, эпеяне населяли Элиду и Дулихию (Левкас), а кефалленцы – южные Ионические острова и прилегающую часть материка. Более развитое общество мы находим на Фессалийской равнине и районах с ярко выраженным средиземноморским климатом, где население именуется по городу или острову, а не по племени – афиняне, аргивяне, пилосцы, критяне, родосцы и так далее, – а о более обустроенной жизни говорят многочисленные названия городов (23 на Фессалийской равнине, 31 на Беотийской равнине, 20 в северо-восточном Пелопоннесе и 18 в южном Пелопоннесе, Крит же называется островом ста городов). Как показывают раскопки, в микенские времена в Аттике тоже были города, но упомянуты лишь Афины, «город мужественного Эрехтея», правление которого, если руководствоваться генеалогией, приходится где-то на 1350 г. Вероятно, Афины обладали таким господством над окрестными городами, какого не достигли ни Микены, ни Аргос.

Хотя отдельные отряды сильно рознились и действовали независимо, армия в целом выступает под тремя общими названиями – ахейцы, данайцы и аргивяне. Чаще всего употребляется термин «ахейцы». Так же называется одно из трех племен, возглавляемых Ахиллом (а в «Одиссее» ахейцы – племя на Крите), но столь незначительное племя не могло дать название всей армии. Скорее название «ахейцы» является традиционным, восходящим к тем временам, когда хеттские цари вступали в дипломатические отношения с царем Аххиявы. В гомеровском списке используется название «данайцы», чьим эпонимом может выступать Данай; его династия в Аргосе была основана в XV в. Название «аргивяне» может быть связано с этой же династией или же с тем, что Адраст из Аргоса возглавлял в предыдущей войне эпигонов, выступивших походом на Фивы. Порядок, которого придерживается список, тоже может быть традиционным. Сперва упоминается центральная Греция (с лидером Беотией), затем Пелопоннес (лидер – Аргос), западные острова и Этолия (лидер – Дулихия), юго-восточные острова (лидер – Крит) и северо-восточная Греция (лидер – держава Ахилла). Такая группировка и лидерство в каждой группе не соответствуют ни относительной силе, ни важности перечисленных в списке регионов; они могут отражать распространение микенской цивилизации или значение отдельных областей в более раннюю эпоху, чем конец XIII в., скажем, эпоху Лабдакидов до падения Эдипа.

Некоторую степень единства армии придает общее командование Агамемнона. Он претендует на наследственную власть «над тьмой островов и над Аргосом», символом которой является священный скипетр Пелопса, попавший к Агамемнону через Фиеста и Атрея. Независимо от того, обладал ли такой властью Пелопс, по имени которого назван полуостров Пелопоннес, или Атрей – возможно, именно он появляется в хеттских записях как Аттариссияс, вторгавшийся в Карию и на Кипр, – в действительности царство Агамемнона включает в себя только Микены, Коринфию и Ахею, так как в предыдущем поколении Адраст и Тидей были независимыми правителями Аргоса. Могущество Агамемнона основано скорее на его отрядах из Аркадии (которую он обеспечивает кораблями) и на правлении его брата Менелая в Лакедемоне; но и он не может приказывать другим царям присылать войска, а лично обращается к дружественным правителям либо шлет к ним послов с просьбой о помощи. Таким образом, единство Греции, описанное в «Илиаде», ничтожно. Традиционное могущество Фив, Микен и Аргоса подорвано, во многих частях греческого мира воцарились новые недолговечные династии, а богатые области материка оккупированы племенами пришельцев, таких, как беотийцы. В ахейском списке перед нами предстает мир, уже находящийся в сумерках между долгим днем бронзового века и темными веками переселений.

Эпическая поэма в первую очередь ведет речь о представителях правящего класса. Они описаны как индивидуалисты, переступающие многие ограничения, нормальные для современного общества. В борьбе за власть они готовы убивать даже родственников, и многие из них не обращают внимания на требования фратрии или филы. Но общество, в котором они жили, конечно, было организовано на более консервативной основе. Нестор, представитель старшего поколения, советует Агамемнону выстроить войско перед Троей по фратриям и филам: «Пусть фратрия помогает фратрии, а фила филе». Простые люди, в отличие от царей, были лояльными членами этих братств (фратрий), основанных на родстве и объединенных в филы. Любой не входивший в какое-либо братство (aphretor) был изгоем, он не мог стать членом филы или присутствовать на собрании.

Любой пришелец не имел в этом обществе ни чести, ни прав, если только он не был demiourgos, то есть «работающими на народ», – пророк, врач, кораблестроитель или бард. Нет никаких указаний на существование в этом обществе зависимого класса; слово thetes указывает на занятие – наемную работу на чужой земле. Однако рабов добывали на войне или покупали на рынке для работы по дому; во дворце Одиссея насчитывается более 50 рабов и рабынь. Семейная религия строится вокруг очага (hestia), всегда находящегося в центре мегарона и в Микенах и повсюду, а за правами семьи следят старейшины, пользующиеся глубоким уважением. Поэтому изгоя называют человеком «без фратрии, очага и прав». В гомеровских поэмах не встречается указаний на почитание героев в семье, но, по-видимому, микенская династия шахтных могил была обожествлена потомками.

Город представлял собой скорее социальное, чем политическое образование. Царь мог подарить несколько городов с их землями верному стороннику, как, например, великий царь Персии в поздние времена одарил Фемистокла. Верхний город или цитадель, в которой размещался дворец, именовался polis, а открытый город – asty; иногда в просторечии частное наименование использовалось для обозначения целого. Вся политическая власть находилась в руках царя. Он созывал и проводил совет и собрание; он мог спрашивать их мнение, но решение принимал единолично. На войне он требовал подчинения, командовал и забирал львиную долю добычи; в мирное время возглавлял жертвоприношения и праздники и владел священными землями. Хотя его решения не могли быть оспорены, царь имел обязательства перед народом. Как пастырь народа, он должен был защищать его благополучие. Если царь умирал, а его сын был малолетним, трон переходил ко второму мужу царицы. Возглавляя пиры, царь обязан был наливать вино старейшинам, бывшим в его совете, а также своей свите: друзьям, оруженосцам и глашатаям.

Советники также обладали некоторыми правами. Они получали титул старейшин или царей-советников; мнение совета, собиравшегося в царском мегароне, уважалось, совет вместе с царем принимал посольства и обращался к народному собранию. Советники ратифицировали договоры клятвой старейшин, выступали судьями при кровных распрях и осуществляли правосудие в народном собрании. Старейшины зачастую по праву назывались царями, так как они, вероятно, возглавляли фратрии или семейные группы. Народ (demos) созывался царем на народное собрание в соответствующем месте (agora), как и армия в военное время; народное собрание выслушивало царя и старейшин, говоривших на тему дня – об эпидемиях, ссорах, разделе добычи, политике, договорах и так далее, но права голоса у него не было, и свои желания оно выражало лишь молчанием или аплодисментами. Выступления таких простолюдинов, как Терсит, были делом необычным. При отсутствии каких-либо народных прав постоянную опасность представляли восстания. Такая политическая система существовала в армии, осаждавшей Трою, а также в Трое, Итаке и Пилосе.

В «Одиссее» приводится более подробное описание государства феаков, которое, вероятно, представляет собой идеальное ионическое государство. Царя сопровождают двенадцать царей – скипетроносцев и советников, – собирающихся в тронном зале. В народном собрании царь на глазах у народа обращается к старейшинам, вождям и правителям феакского народа. Возможно, двенадцать царей-скипетроносцев являлись главами двенадцати фратрий, на которые делились четыре филы ионического государства, а старейшины возглавляли составляющие их gene, то есть семейные группы. В «Илиаде» афиняне сплочены вокруг Афин, образуя более единое сообщество, чем народ Агамемнона или Диомеда. Эти «ияоны длиннохитонные», как называют афинян, являют нам пример ионического государства в эпоху Троянской войны. Более того, афиняне классического периода не забывали местные традиции, восходящие к бронзовому веку, и это вполне естественно, ведь афиняне не лишились своей родины, что произошло с большинством других народов бронзового века после гибели Трои. Фукидид отмечает, что при первых царях в Аттике были отдельные поселения, каждое с собственным советом и градоначальниками, которые действовали независимо, за исключением кризисных времен, и даже воевали друг с другом. Такие поселения Микенской эпохи известны, например, в Элевсине, Афидне, Бравроне и Торике. В правление Тесея (то есть ок. 1250 г.) отдельные советы и градоначальники были отменены и образовано единое сообщество с единым советом и градоправлением; со времен Тесея в память о «совместном жительстве» проводился праздник, посвященный богине Афине. Объединение Аттики под единой властью не сопровождалось каким-либо крупномасштабным переселением в Афины жителей сел, сохранивших свои традиционные святилища, места захоронения и земли; но Аттика стала одним полисом, то есть государством с централизованным управлением в Афинах, по названию которых именовались и все граждане.

Некоторые старинные аттические предания упоминаются в «Афинской конституции» Аристотеля. До Тесея и после него жители Аттики делились на четыре филы, каждая со своим царем; фила, в свою очередь, состояла из трех фратрий, а каждая фратрия – из тридцати семейных групп (gene), члены которых именовались gennetai. Община состояла из землепашцев (georgoi) и работающих на народ (demiourgoi) – двух групп, различающихся своими занятиями. Афинское государство Тесея явно напоминает государство феаков: двенадцать патриархов соответствуют двенадцати скипетроносным царям, а вожди семейных групп – старейшинам. Таким образом, у нас есть основания полагать, что Афины возникли не только благодаря почитанию Афины на Акрополе, но и вследствие объединения Аттики, которое со времен бронзового века прославлялось на празднике «совместного жительства».

Другое очень древнее предание приписывало составление первого свода законов критскому Миносу. Древние авторы вслед за Гомером считали Миноса исторической личностью, основателем династии в Кноссе за два поколения до Троянской войны. Геродот уверенно относит Миноса к этому поколению и рассказывает о его походах и смерти в Сицилии, а Фукидид безоговорочно приписывает ему же господство на морях и завоевание островов. Легенда о том, что Афины раньше платили Миносу дань, посылая ему по семь юношей и семь девушек, но освободились от этой обязанности, когда Тесей убил минотавра, вследствие участия Тесея, относится к этому же времени. Некоторые исследователи считают, что Минос был критским царем XV в., а убийство минотавра интерпретируют как разрушение Кносса около 1400 г. Но греческий эпос не содержит подробных воспоминаний о столь далеком периоде, а весь контекст этих легенд позволяет их однозначно датировать XIII в. Само имя Минос может быть наследственным титулом, закрепившимся с ранних времен. Однако Минос Гомера, Фукидида и Геродота – это греческий царь, правивший на Крите. Отсутствие у него предков-людей говорит о том, что он явился из какой-то другой страны и на Крите основал династию. В «Одиссее» говорится, что остров Крит лежит посреди винноцветного моря: «Разные слышатся там языки: там находишь ахейцев, воинственных этеокритян, киконов, trikhaikes дорийцев и божественных пеласгов; в великом городе Кноссе, едва девяти лет достигнув, стал править Минос вместе с великим Зевсом, дед мой, отец великого Девкалиона». Этеокритяне, вероятно, были потомками доэллинского «минойского» населения, так же как киконы и пеласги. Под ахейцами, возможно, имеются в виду потомки явившихся на остров грекоязычных народов, а дорийцы, может быть, пришли вместе с Миносом в XIII в. Эпитет trikhaikes в этом отрывке интерпретируется Гесиодом как «тройственные» и понимается в смысле разделения земли дорийцев на три части, вероятно соответствующие обычному их делению на три филы – гиллейцев, диманцев и памфилов. Другой пример деления на три филы мы видим на Родосе, где правил гераклид Тлеполем, любимец Зевса, а его соратники, как и другие гераклиды, вероятно, были дорийцами, захватившими ахейское поселение на Родосе так же, как на Крите. В течение смутных веков дорийцы сохраняли власть над Критом, как ионийцы – над Аттикой. Благодаря этой преемственности предания о Миносе и Тесее – законодателях бронзового века – сохранились и в классические времена.

Мир богов в «Илиаде» является отражением мира людей. Власть Зевса-царя над богами столь же шатка, как и власть Агамемнона над своими вельможами. Боги также обладают личными правами, собираются на совет и пируют в великолепных чертогах Зевса. Боги, как и герои-правители, интернациональны или, скорее, лишены национальности. Они требуют от людей службы в форме ритуальных жертвоприношений и оделяют людей счастьем и несчастьем не сколько по справедливости, сколько по личному капризу. Они полностью антропоморфны: они влюбляются, ссорятся и воюют как люди, земные женщины рожают от них детей, они терпят унижения в человеческом обличье. Их власть превышает власть людей: в их воле изменять характер людей и побуждать их на те или иные поступки. Но действия богов не согласованы, да и сами они не всемогущи. Жизнью и богов, и людей незримо управляет судьба; она определяет продолжительность жизни людей, их рождение и смерть, и даже боги тут не могут ничего изменить.

Гомеровские герои не обладают кодексом поведения, внушенным богами. Они знают, что должны уважать богов, своих родителей, просителей и чужестранцев, которые находятся под защитой самого Зевса. Во всем остальном они следуют собственным представлениям о мужестве, среди которых первейшие добродетели – храбрость и мужество, а высочайшая награда – прославиться между людьми. Победоносный Ахилл, стоя над телом Гектора, восклицает: «Умирай! А мою неизбежную смерть я встречу, когда ни пошлет громовержец и вечные боги!» Жизнь, полная славных подвигов, кончается смертью. Как только мертвое тело погребают или сжигают, бессильная душа спускается в подземный мир. Подобные представления о природе богов и людей, вероятно, навеяны условиями жизни века героев. Они сильно отличаются от идей и обрядов поздних времен, когда важную роль играли духи, демоны, табу и культы мертвых; и сколь бы много ни внес Гомер в эпическую поэму в смысле передачи характеров и чувств героев, чувствуется, что он добросовестно следовал основополагающим верованиям героического века.

Любая попытка выявить элементы более ранних религиозных представлений, создающих фундамент цивилизации, изображенной в гомеровских поэмах, будет чрезвычайно рискованной. В век героев в разных классах общества и в разных областях Эгейского бассейна, видимо, и религиозная практика была различной. Хотя более древние обряды могли оставить след в поэмах Гомера, нельзя исключить и вероятность того, что такие не героические темы, как посещение Одиссеем подземного мира, являются поздними вставками. Тем не менее некоторые осторожные выводы можно сделать. Постоянные эпитеты «совоокая» и «волоокая» – признаки того, что богини Афина и Гера раньше связывались или отождествлялись с совой и коровой; подобными отождествлениями изобилует ранняя греческая мифология, являющаяся в большой степени порождением минойского и микенского мира. Дубы Зевса в Додоне и Трое, возможно, представляют собой отголоски почитания божества в форме дерева. Следы почитания солнца можно увидеть в описании острова и стад, посвященных Гелиосу, богу солнца. Упоминание в одном отрывке о жертвах Гелиосу, Гее и Зевсу может отражать первобытное поклонение солнцу, земле и небу.

Некоторые боги связаны с определенными местами; например, Гера – с Аргосом, Спартой и Микенами, Афина – с Афинами и Троей,

Посейдон – с Эгами, Гефест – с Лемносом, Афродита – с Пафосом на Кипре, а Арес – с Фракией. Упоминаются и местные культы, например пеласгийский культ Зевса в Додоне, где жрецы, спавшие на земле с невымытыми ногами, толковали божественные оракулы. Во всем этом отражается местное происхождение богов, которые в гомеровских поэмах признаются уже повсеместно; а связь Зевса с Олимпом и с Додоной в Греции и с Идой в Троаде может свидетельствовать о том, что об отце богов стало известно от народов, вторгшихся из Центральной Европы. В обычаи, сопровождающие кремацию гомеровских героев, входит захоронение оружия, жертвоприношение волос и даров, плачи, игры и пиры. В поэмах Гомера они описываются как почести, оказываемые покойному, но зародились они в те времена, когда считалось, что мертвый и в посмертной жизни нуждается в пропитании, а его дух следует умиротворить, может быть, человеческими жертвами, как на погребении Патрокла. Эти пережитки напоминают нам, что религия века героев, как и большинство религий, была синтезом более ранних верований, но в своем гуманизме и универсальности она возвышается над верованиями бронзового века. А будучи существенно греческой по духу, она стала вдохновляющей силой для греков, вышедших из темных столетий раннежелезного века. Красота и значение эпической поэзии поднимают ее над всем остальным наследием, оставшимся от цивилизации бронзового века.

Глиняная табличка из Кносса (ок. 1400 г.) с микенским письмом.

Расшифровка надписи: а-та-на-по-ти-ни-йа I… э-ну-ва-ри-йо I па-йо-во [не? I] по-се-до [о-не I «Владычице Афине… Эниалиосу, Пайану, Посейдону»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.