Спецназ ВМФ

Спецназ ВМФ

Необходимо отдельно сказать о военно-морском спецназе. Впервые он был сформирован на основании приказа заместителя наркома ВМФ СССР адмирала И. С. Исакова 11 августа 1941 г. Это была рота особого назначения при разведотделе Краснознаменного Балтийского флота в Ленинграде. Численность роты по штатному расписанию была определена в 146 человек — водолазов, прошедших спецподготовку в Военно-морской медицинской академии и в Управлении подводных работ особого назначения (ЭПРОН). Инициаторами создания РОН были военврач 1-го ранга И. И. Савичев и начальник ЭПРОН вице-адмирал Ф. И. Крылов. Командиром роты был назначен лейтенант (впоследствии капитан 2-го ранга) Иван Васильевич Прохватилов. Во время войны на Балтике рота провела более 200 разведывательно-диверсионных операций против немцев и финнов, из них более половины с использованием легководолазного снаряжения. Курировал роту заместитель начальника разведотдела КБФ по агентурной разведке капитан 3-го ранга Л. К. Бекренев. Разведчики РОН высаживались в районе Выборга, Петергофа (там осенью 1942 г. ими был взорван один из причалов, который пытались использовать как базу немцы, и эта операция стала первой диверсией, совершенной из-под воды), Кингисеппе, на островах Финского и Рижского заливов, обследовали затопленные корабли, обнаруживали минные заграждения, взрывали немецкие коммуникации (мосты, шоссейные дороги, телеграфные и телефонные линии связи). Тем не менее в октябре 1944 г., после разгрома немецко-финских войск на Севере, по предложению начальника РУ ГМШ вице-адмирала М. А. Воронцова первое подразделение водолазов-разведчиков было расформировано.

На Черноморском флоте (с апреля 1944 до конца 1945 г.) действовал разведывательный отряд особого назначения (РООН) в составе 10 человек под командованием старшего лейтенанта Сергея Семеновича Осипова, участвовавший только в одной боевой операции (круглосуточное наблюдение за движением немецких кораблей из Севастополя, под поселком Любимовка).

На Тихоокеанском флоте существовал (с января 1945 г. и до окончания боевых действий на Дальнем Востоке) 140-й РООН разведотдела штаба ТОФ (командир — Герой Советского Союза старший лейтенант Виктор Николаевич Леонов, впоследствии награжденный второй Золотой Звездой), действовавший против японцев в корейских портах Юки, Расин, Сейсин, Гензан.

После войны контр-адмирал Л. К. Бекренев, капитаны 1-го ранга Д. У. Шашенков и Б. М. Марголин активно выступали за восстановление спецназа ВМФ, в результате чего вопрос об организации частей спецназа ВМФ был утвержден военно-морским министром СССР вице-адмиралом Н. Г. Кузнецовым в «Плане мероприятий по усилению разведки ВМС» от 24 января 1953 г. После директивы Главного штаба ВМФ (24 июня 1953) на Черноморском флоте была сформирована часть спецназа (командир — капитан 1-го ранга Евгений Васильевич Яковлев). В октябре 1954 г. аналогичное подразделение было создано и на Балтийском флоте (командир — полковник Г. В. Потехин), в марте 1955 г. — на Тихоокеанском флоте (командир — капитан 2-го ранга П. П. Коваленко), в ноябре 1955 г. — на Северном флоте (командир — подполковник Е. М. Беляк). Все эти части и сегодня в строю ВМФ России, кроме подразделения морского спецназа Черноморского флота, в 1992 г. принявшего присягу Украине…[80]

Еще одним подразделением спецназа ГРУ, появившимся после Великой Отечественной войны, стали боевые пловцы — подводные разведчики-диверсанты. Поводом к организации подобного соединения послужили успешные действия во время второй мировой войны итальянских боевых пловцов, которыми командовал адмирал князь Боргезе. Успехи итальянцев были настолько значительны, что некоторые до сих пор склонны приписывать им взрыв линкора «Новороссийск», произошедший в 1956 г. в Севастополе.

После второй мировой войны, точнее — к 1952 г., подразделения боевых пловцов появились практически во всех странах НАТО. Но в Советском Союзе их необходимость осознали только в апреле 1956 г., когда в Англии погиб английский боевой пловец лейтенант-командер Лайонел Кребс, обследовавший днище крейсера «Орджоникидзе». На нем прибыли в Лондон с официальным визитом Н. Хрущев и Н. Булганин. Именно тогда министерство обороны СССР срочно приступило к рассмотрению вопроса «о необходимости создания специальных подводных разведывательно-диверсионных формирований».

Однако решение этого вопроса затянулось, и только в 1967 г. приказом министра обороны и главкома ВМФ был создан «Учебно-тренировочный отряд легких водолазов Краснознаменного Черноморского флота». Вскоре были проведены показательные учения отряда, во время которых боевые пловцы не только провели разведку акватории для высадки десанта, но и подготовили его: вышли на берег и, используя взрывчатку, подорвали линии связи, склад с горючим, огневые точки «условного противника». Результаты их действий произвели настолько большое впечатление на присутствующих на учениях офицеров, что отряд легких водолазов официально стал первым отрядом по борьбе с подводными диверсионными силами и средствами (ПДСС). А затем такие отряды появились на Балтийском, Северном и Тихоокеанском флотах.

Несколько слов необходимо сказать и о вооружении боевых пловцов. Это прежде всего аппараты замкнутого регенеративного цикла типа ИДА, позволяющие пловцам работать на глубине до 45 метров от 4 до 8 часов. Что касается собственно оружия, то под водой они используют десантные ножи, игольчатые кинжалы с газовыми баллончиками, автоматы для подводной стрельбы (АПС), стреляющие 10-сантиметровыми иглами, способными убить человека на расстоянии 5-15 метров, четырехствольный подводный пистолет. На суше боевые пловцы применяют специально для них модернизированные пистолеты-пулеметы. Оснащены они также приборами для бесшумной стрельбы, боеприпасами различных видов, подрывными средствами объемного взрыва, гранатометами, огнеметами и т. п.

Бойцы флотского спецназа фактически никогда не сидели без работы. В период с 1967 по 1991 г. они работали в Анголе, Эфиопии, Мозамбик, Вьетнаме, Корее, Египте, Кубе, Никарагуа и других странах. Но это не значит, что они только и делали, что лезли под воду с ножом и АПС. Вот что, например, рассказывает о действиях советских боевых пловцов в Никарагуа в 1984 г. бывший командир ПДСС ЧФ капитан 1-го ранга в запасе Пляченко Юрий Иванович:

«Под воду в Никарагуа спускаться не пришлось. Группа наших экспертов занималась чисто аналитической работой. От нас ждали рекомендаций: возможно ли судоходство в этом районе. Подрывы на минах вызвали большой резонанс в мире, наш тогдашний союзник оказался фактически в блокаде. Довольно быстро мы разобрались, что мины кустарного производства и ставились с лодок типа „Пиранья“ — это как наши плоскодонки. Никарагуанцам дали рекомендации — как бороться с постановкой и как переоборудовать обычные буксиры в тральщики. После нашего отъезда подрывов судов больше не было».[81]

Теперь следует рассказать об использовании морских животных в боевых действиях. Сейчас трудно установить, кто первый предложил использовать их в военных целях, но в фондах Центрального государственного архива Военно-морского флота СССР хранится дело № 2275 «О тюленях. Предложение г-на Дурова использовать дрессированных животных для военно-морских целей». Из этого следует, что уже в начале века основатель династии цирковых дрессировщиков В. Л. Дуров предлагал использовать морских тюленей на море против немцев во время первой мировой войны.

Впрочем, первыми как всегда оказались американцы. Уже во время войны во Вьетнаме они использовали дельфинов для обороны военно-морской базы Камрань. При этом за время патрулирования дельфины уничтожили более 50 пловцов-диверсантов. А на сегодняшний день на 7 специальных базах ВМС США имеют 115 животных.

В СССР первое специальное подразделение для работы с морскими животными появилось в 1967 г. в Севастополе на базе местного дельфинария. В данной программе, которую вела лаборатория специальных видов оружия ЦНИИ № 6 ГРУ, участвовало около 70 дельфинов и несколько морских львов. На первом этапе животных учили обнаруживать надводные и подводные предметы различной величины, выходить в заданную точку, нести «караульную службу», подавать сигналы о приближении посторонних. Затем программа усложнилась. Животные начали искать «потерянные» в море объекты, доставать определенные предметы с затонувших кораблей и подводных лодок, проникать сквозь подводные заграждения, патрулировать стратегически важные порты и объекты, охраняя их от подводных диверсантов противника. В последнем случае дельфинов тренировали на манекенах и настоящих пловцах. Они оказались опасными противниками: сдергивали ласты, а получив специальную команду, атаковали манекены специальным металлическиим штырем, закрепленным на носу. Одной из последних разработок стало создание группы «живых торпед», ориентированных на эсминцы, крейсера, авианосцы и подводные лодки потенциального противника. Дельфинов заставляли неделями находиться в море с прикрепленными к телу минами и при появлении цели атаковать ее.

Вскоре после успешного начала работы севастопольского учебно-тренировочного комплекса такой же появился и на Тихоокеанском флоте. Располагался он в бухте Витязь и выполнял те же задачи, что и черноморский. Правда, основными животными на Дальнем Востоке были сивучи и белухи.

Однако после распада СССР все изменилось к худшему. Провозгласившая независимость Украина поспешила объявить севастопольский комплекс своей собственностью. Но при этом денег на его содержание у нее не оказалось. В свою очередь Россия «содержать» дельфинарий отказалась до окончательного раздела Черноморского флота. В результате для того, чтобы заработать деньги на содержание дельфинов, сотрудники дельфинария занялись коммерцией. Закончилось все это тем, что к 1996 г. осталось всего шесть обученных дельфинов. А между тем на состоявшихся в 1993 г. учениях севастопольской эскадры дельфины сумели «нейтрализовать» почти 60 % кораблей условного противника.

Что касается Тихоокеанского флота, то там учебно-тренировочный комплекс прекратил свое существование в ноябре 1998 г. До этого сотрудники комплекса работали в основном в рамках программы по очистке моря. К примеру, белух тренировали отыскивать и маркировать отдельные предметы на морском дне, фотографировать их, брать пробы грунта на глубинах более 800 метров. Но и на это денег катастрофически не хватало. В результате комплекс был закрыт, а оставшихся 4 белух и 2 сивучей на самолете доставили в Академию наук в Москве.